Прием русских князей императорской крови проводился в Белграде на высшем уровне, королем Петром, его сыновьями, Георгием и Александром, и дочерью Еленой. Отчет об этом можно прочитать в гоффурьерских журналах Дворцовой канцелярии Карагеоргиевичей, хранящихся в Архиве Сербии{690}.
Утром 12 июня 1910 г. на железнодорожном вокзале Белграда их встречал престолонаследник Александр Карагеоргиевич. На следующий день в 12 часов состоялась аудиенция у короля Петра, а затем торжественный обед в Российском посольстве, где присутствовали король, престолонаследник Александр, его двоюродный брат Павел, русский и болгарский посланники с женами, все министры с женами, – всего 46 человек. 14 июня король и его семья завтракали вместе с русскими гостями.
Молодые представители династии Карагеоргиевичей – Александр, Павел, Елена развлекали приехавших русских сверстников по-своему – играли в теннис, ходили в кино и до глубокой ночи катались на автомобилях{691}. Увлечение автомобилями захватило не только юношей. Принцесса Елена с нетерпением ждала в подарок от своей тети Елы – королевы Италии Елены Савойской – новую модель «мотора»{692}.
Визит князя императорской крови Иоанна Константиновича в Сербию в августе 1911 г. Именно эта сербская принцесса-автомобилистка Елена Карагеоргиевич (1884–1962) породнила династии Романовых и Карагеоргиевичей, выйдя замуж за старшего сына великого князя Константина – Иоанна. И именно детям от этого русско-сербского брака суждено было стать последними легитимными представителями династии Романовых. Их сын Всеволод Иоаннович (1914–1973) умер бездетным. Но до самой своей кончины стоял под первым номером в списке претендентов на титул главы Российского Императорского Дома в случае смерти Владимира Кирилловича. Его сестра Екатерина прожила долгую жизнь (1915–2007) и смерть ее формально была окончанием Романовской эпохи, ибо она была последним членом российского императорского дома, так как родилась в период правления своих царственных родственников и числилась под № 55 в Придворном календаре за 1917 г.{693}
Вопрос о возможном междинастическом браке между Романовыми и Карагеоргиевичами обсуждался в российских и сербских политических кругах. Престарелый король Петр стремился поскорее женить своих сыновей, чтобы обеспечить преемственность династии. Велись активные поиски невест, что порождало порой и газетные сплетни и домыслы. Так, московская газета «Раннее утро» писала 23 июля 1908 г.: «Венские газеты сообщают, что сербский король Петр решил искать невест для своих сыновей среди дочерей американских миллиардеров. Это делается главным образом для поправления финансовых обстоятельств – ввиду того что у короля и его сыновей нет личных средств»{694}.
В России уделяли много внимания укреплению и развитию монархической системы в Сербии. Одной из важнейших задач было поддержание Россией престижа династии Карагеоргиевичей. Документы Архива внешней политики Российской империи свидетельствуют о стремлении российского МИДа нормализовать отношения династии Карагеориевичей с европейскими дворами, не желавшими признавать династию, подозреваемую в организации кровавой расправы с королевской четой Обреновичей в 1903 г. Немаловажно было и контролировать порядок престолонаследия в Сербии. В Сербии осенью 1910 г. разразился династический кризис, связанный с тяжелой болезнью престолонаследника Александра. С 26 сентября по начало декабря он находился на грани смерти и врачи не гарантировали выздоровления{695}.
Именно в это время переписка российского и сербского правительств свидетельствует о важности решения вопроса о возможном кандидате на сербский престол. В России хорошо знали ситуацию в семье Карагеоргиевичей. Брат короля принц Арсений и его сын Павел до 1903 г. были российскими подданными, имели российские паспорта, а принц Арсений числился на русской военной службе. Оба они были хорошо известны в России и считались недостойными высокого звания сербского короля.
Русский посол в Сербии категорически возражал против кандидатуры принца Павла: «Народ Сербии совсем не знает скромного, забитого, тщедушного юношу Павла, из чувства сострадания пригретого королем, но ему слишком хорошо известно неприглядное прошлое родителя принца Павла, князя Арсения Карагеоргиевича, о котором и доныне получаются здесь недобрые вести»{696}.
Ситуация становилась драматической и даже тупиковой. Премьер-министр Сербии Никола Пашич обратился к российскому руководству с предложением в случае смерти принца Александра посадить на сербский престол кого-то из русских великих князей. В России категорически отказались обсуждать этот проект, тогда Пашич заявил, что в таком случае Сербия обратится с просьбой прислать на сербский престол кого-нибудь из английских принцев.
В донесении посланника в Сербии Н. Г. Гартвига (1857–1914) от 24 октября 1910 г. эта ситуация описывается следующим образом: «В поисках за решением трудной задачи королевское правительство должно было подумать и об иной несомненно сложной комбинации, которая, однако, сама собой предстанет в случае рокового исхода болезни королевича Александра и сопряженных с этим событием тяжелых внутренних потрясений. Я говорю о возможности приглашения на Сербский престол кого-либо из членов царствующих иностранных династий. По сему поводу гг. Пашич и Милованович доверительно сообщили мне, что для спасения Сербии правительство и народ готовы прибегнуть к всемилостивейшему покровительству, повергнув к стопам Государя императора ходатайство о разрешении Августейшему члену Российского Царственного Дома принять Сербскую корону. В случае неуспеха такого ходатайства, сербы вынуждены были бы обратиться с подобною просьбою к английскому королю»{697}.
Ситуация разрешилась с выздоровлением принца Александра Карагеоргиевича. Но проблема отсутствия альтернативного наследника осталась, поскольку Александр был очень слаб. По-видимому, именно тогда созрел план выдать сестру престолонаследника – Елену Карагеоргиевич за одного из русских великих князей с тем, чтобы в случае смерти Александра она стала сербской королевой, а ее русский муж принцем-консортом, или же они стали бы регентами при их сыне.
Иоанн Константинович был впечатлительным, набожным, честным и искренним юношей, увлекавшимся сочинением духовной музыки. Его отец воспитывал своего первенца в любви и уважении к России и ее традициям. Сам Иоанн Константинович писал о своем патриотическом настроении отцу: «Я стал русским по душе человеком, не только по названию, а в действительности. Ты в этом виноват, чему я и очень рад. Поселили меня в русских комнатах, окружили всем русским, и вот результат»{698}. И далее он говорит о своем стремлении «быть достойным сыном моего Папа и не ударить лицом в грязь в лицо русского народа»{699}. Возможно именно поэтому Иоанн Константинович не очень любил поездки к своим германским родственникам, а предпочитал путешествия по России.
Константиновичи жили чаще всего в пригородах Петербурга, в своих родовых имениях Павловске и Стрельне, но при этом много путешествовали по родной стране. Они плавали по Волге, посещали северные монастыри, Крым и подолгу там жили, особенно любили свое скромное подмосковное имение Осташево.
Объяснение между молодыми людьми, по-видимому, произошло в Италии, в Милане в июне 1911 г., где у своей тетушки, королевы Италии, Елена Карагеоргиевич с 1906 г. гостила подолгу и очень полюбила эту страну.
В Государственном Архиве Российской Федерации хранятся письмах Елены к жениху, находящиеся в фонде Иоанна Константиновича. В архивных папках – плотные сиреневые листочки, полные любви и нежности, написанные летящим девичьим почерком с ошибками в русском языке, которые так огорчали и саму Елену{700}.
Визит жениха из России в Белград также отражен в гоффурьерских журналах сербского дворцового ведомства. Его встречали на вокзале в Белграде король и престолонаследник 3 августа 1911 г. Король ежедневно обедал во дворце с будущим зятем{701}. Престолонаследник и его сестра-невеста вместе с гостем с 4 по 8 августа путешествовали по Сербии на автомобиле. Они посетили Любичево, монастырь Манасию, приняли участие в съезде учителей Сербии, провели смотр войск{702}. Иоанн Константиновича 9 августа в 5:30 утра покинул Белград. А уже 17 августа король Петр Карагеоргиевич с дочерью Еленой и сыном Александром выехали в Петербург, где должна была состояться династическая свадьба.
21 августа в воскресение в Петергофе произошло венчание. О свадьбе Елены Карагеоргиевич и Иоанна Константиновича вспоминал его брат Гавриил: «Государь и тетя Оля благословили Иоанчика, императрица Александра Федоровна плохо себя чувствовала и не могла присутствовать при венчании, но все же она присутствовала при благословении»{703}.
21 августа в воскресение в Петергофе произошло венчание. О свадьбе Елены Карагеоргиевич и Иоанна Константиновича вспоминал его брат Гавриил: «Государь и тетя Оля благословили Иоанчика, императрица Александра Федоровна плохо себя чувствовала и не могла присутствовать при венчании, но все же она присутствовала при благословении»{703}.
Судя по отпечатанной типографским способом брошюре «Высочайше утвержденный церемониал бракосочетания Его Высочества князя императорской крови Иоанна Константиновича с Ее королевским Высочеством королевною Еленою сербскою»{704} свадьба была необычайно пышной и торжественной, на ней присутствовала вся царская семья, включая детей. Великий князь Константин Константинович приезду невесты сына был рад: «Пятница. 19 августа. Вчера число наших детей увеличилось. Прибыла невеста Иоанчика Елена»{705}.
Н. Г. Гартвиг сообщал 11 сентября 1911 г. в МИД А. А. Нератову из Белграда о реакции в Сербии на брак Елены Петровны и Иоанна Константиновича: «Нет, конечно, серба, который не понял бы и не оценил громадного политического значения для страны установления родственных связей между Российским Императорским Домом и Династией Георгия “Черного”, отныне получающей благодаря этим узам нравственную опору и обаяние, столь необходимое в государстве, пережившем немало потрясений из-за борьбы у престола»{706}. Он добавляет, что событие это «несомненно призвано поднять престиж ее [Сербии – Л. К.] среди прочих государств Балканского полуострова и упрочить ее династию»{707}.
А несколько ранее заменяющий Гартвига М. М. Бибиков доносил из Белграда о значении этого брака для развития русско-сербских отношений: «Теперь же, когда династия Карагеоргиевичей породнилась с Императорским Домом, не может быть и сомнения в том, что король Петр никогда не отклонится от политики тесного единения с Россией, и в Сербии нет такой партии, которая была бы достаточно сильна, чтобы проповедовать антирусскую и антидинастическую политику»{708}.
Брак этот оказался, по-видимому, счастливым. Иоанн был хорошим мужем и отцом. Он вполне отвечал характеристике, данной ему в день двадцатилетия отцом: «Милый юноша, совсем еще мальчик, благочестивый, любящий, вежливый, скромный, немного разиня, не обладающий даром слова, не сообразительный, но вовсе не глупый и бесконечно добрый»{709}. Спустя полтора года после свадьбы Иоанн Константинович пишет родителям о жене: «Мискина[33] еще лучше стала. Я прямо не налюбуюсь ею. Благодарю Бога и тебя, Мусь, что нашли такую чудную отзывчивую для меня жену. Никто меня не понимает так, как она»{710}.
Сербия в жизни княжны императорской крови Татьяны Константиновны. Как известно, король Александр Карагеоргиевич женился довольно поздно, в 1922 г. на румынской принцессе Марии, бабка которой была дочерью Александра II. Но желание породниться с Романовыми возникло у его отца значительно раньше. В марте 1910 г. он сватал своего сына за старшую дочь великого князя Константина Константиновича Татьяну.
В марте 1910 г. Константин Константинович записывает в свой дневник о своей встрече в Петербурге с королем Сербии Петром: «Я провел его в мою приемную. Тут с глазу на глаз он заговорил о видах своего наследника Александра на нашу Татиану. Еще летом писали мне об этих видах, но через министерство иностранных дел ответили, что Татиана не расположена согласиться на переговоры, и я думал, что дело кануло в воду. Таким образом, Король застиг меня врасплох. Не мог же я сказать Королю, что противлюсь этому браку ввиду того, что сербская династия не достаточно утвердилась на своем шатком престоле. Сослался на Татиану, что все зависит от нее»{711}. Но Татиана вскоре вышла замуж по большой любви за князя Константина Багратиона-Мухранского{712}.
Татьяне не довелось стать королевой Сербии, но судьба все-таки привела ее в Сербию. Она бежала туда из России после гибели своего первого мужа Константина Багратиона-Мухранского и смерти второго мужа. Именно здесь, в Сербии, теперь уже в Югославии, ее сын Теймураз Константинович Багратион-Мухранский (1912–1992) получил образование. Он закончил в Белой Церкви Первый русский великого князя Константина Константиновича кадетский корпус, а «затем югославскую Военную Академию, десять лет прослужил в гвардейском конно-артиллерийском полку югославской армии, в рядах которой принял участие в войне против Германии»{713}. Несостоявшийся жених великой княжны Татианы, теперь король Югославии Александр Карагеоргиевич предоставил убежище ее семье, как и тысячам других русских беженцев.
В Белграде Татиана встретилась с вдовой своего брата – Еленой. Русская княгиня императорской крови Елена Петровна Романова после трагической гибели мужа и его родных была арестована советскими властями в Екатеринбурге, провела несколько месяцев в общей камере Пермской тюрьмы и, вырвавшись с помощью западных дипломатов из России, приехала к брату и отцу в Белград вместе с детьми, спасенными их бабушкой великой княгиней Елизаветой Маврикиевной.
Так Константиновичи – Татиана с детьми, Елена, ее сын Всеволод и дочь Екатерина – вновь оказались на Балканах. Только на этот раз путешествие было уже скорбной дорогой изгнания.
Н. Г. Струнина-Бородина. Великокняжеские семьи Петра и Николая Николаевичей Романовых в дороге[34]
Великие князья Николай Николаевич (1856–1929) и Петр Николаевич (1864–1931) Романовы были внуками императора Николая I (1796–1855), кузенами императора Александра III (1845–1894), и двоюродными дядями Николая II (1868–1918). Родились они в семье участника Крымской и впоследствии главнокомандующего российскими войсками в последней русско-турецкой войне, великого князя Николая Николаевича Романова (1831–1891) и великой княгини Александры Петровны (1838–1900), в последние годы своей жизни принявшей монашеский постриг и основавшей в Киеве Покровский монастырь.
Великий князь Николай Николаевич-младший – яркий, энергичный, решительный, боевой – сделал удачную военную карьеру, апогеем которой было принятие им поста Верховного главнокомандующего российской армии в годы Великой войны, поэтому ни один специалист, касающийся в своем исследовании этой темы, не может оставить без внимания деятельность Николая Николаевича. Даже при жизни о нем писали труды его современники{714}. Его младший брат Петр Николаевич, в свою очередь, не был столь яркой личностью. Он не добился особых успехов на армейской службе, как из-за слабого здоровья, так и вследствие того, что его больше интересовала архитектура{715}. Петр Николаевич занимался инженерным делом и в годы Первой мировой был в должности генерал-инспектора инженерных войск. Женами родных братьев Николая и Петра Николаевичей были черногорские принцессы Милица (1866–1951) и Анастасия (Стана) Николаевны (1868–1935) – тоже родные сестры. Их будущее изначально планировалось связать с Россией, поэтому они были в раннем возрасте отправлены из Черногории в Петербург для получения образования в Смольном институте благородных девиц.
Войдя в дом Романовых, эти женщины не остались незамеченными: множество слухов и сплетен ходило о них в придворных кругах, о них шептались в кулуарах, их любили и ненавидели. Примечательно, что нейтрального отношения к ним не было. Их современники обвиняли черногорских сестер во всем плохом, что случилось с Российской империей, приписывали им участие в коварном развязывании Первой мировой войны{716}. Роль этих женщин в истории Российской империи еще до конца не выяснена научным сообществом, но, безусловно, что эти дамы, приведшие ко двору последнего императора Григория Распутина, злоупотребляли российской казной в пользу своей малой родины, строили коварные планы по возведению на российский престол великого князя Николая Николаевича-младшего и способствовали свержению Николая II. К сожалению Милица и Анастасия Николаевны еще не удостоились серьезных специальных исследований, хотя их личности все же оказывались в центре внимания научных и публицистических работ как отечественных{717}, так и иностранных специалистов{718}. Некоторые аспекты их жизни и деятельности мы раскрывали в более ранних работах.{719}
В ракурсе путешествий и поездок семьи великих князей Николая и Петра Николаевичей Романовых исследуются впервые.
Главными источниками анализа стали архивные материалы: прежде всего, это личные фонды великих князей Николая и Петра Николаевичей и великой княгини Милицы Николаевны, хранящиеся в ГА РФ{720}. Далее – ценнейшие документы личного архива Сергея Васильевича Арсеньева (1854–1922), российского дипломата, полковника, чрезвычайного посланника и полномочного министра России в Черногории в 1910–1912 гг., из фондов АВП РИ{721}. Наконец, это документы из фонда короля Николы, находящиеся в библиотечно-архивном отделении Народного музея Черногории{722}. Большинство этих текстов ранее не публиковались и в научный оборот вводятся впервые.