…Время шло, и у них с Андреем все оставалось по-прежнему – отчаянная радость встреч, горечь разлук; в общем знаменателе, несмотря ни на что, – огромное счастье.
Она говорила ему, что ей нужно время, что вот скоро все как-то устроится, решится… А потом случилось то, что случилось, и уже ничего нельзя было изменить.
«Но ведь надо как-то жить!» – сказала ей мама в последнем телефонном разговоре, когда Маша не то чтобы пожаловалась, а просто упомянула про «настроение не очень» и про то, что этой весной она не в тонусе. «Надо держаться, Маруся!» – повторила мама. «Надо, – эхом отозвалась Маша, – ма, ты не беспокойся, все нормально, э… с плохим настроением я как-нибудь справлюсь!»
Надо жить. Да. Справляться с плохим настроением. Функционировать. Приносить пользу.
И завертевшаяся карусель (а остановить опасно!) – проекты, контракты – по давно заведенному кругу.
В конце апреля Маша заехала к Даниле с инспекцией и обнаружила брата в абсолютно захламленной комнате за просмотром фильма. В центре этого свинарника, талантливо организованного Данилой (неужели один человек мог так засвинячить квартиру?!), на журнальном столике стояла бутылка коньяка, и не наполовину пустая (или полная?!), а абсолютно – без вариантов – пустая.
«Ну, все, убью!» – рявкнула Маша, помахав кулаком перед опухшей, заросшей щетиной, физиономией непутевого братца.
– Марусь, – невозмутимо протянул Данила, – ты только посмотри, как Антониони умел снимать женщин! Как падает свет, как прекрасны и тонки их лица!
Вместо ответа Маша грохнула о стену пустую коньячную бутылку.
– Чего ты хулиганишь? – печально спросил Данила.
Действительно – чего она хулиганит? Тем более что прибирать осколки и заодно весь этот свинарник придется ей. Часа три Маша мыла – скребла и наконец ценой титанических усилий привела квартиру брата в относительный порядок. Данила, впрочем, кажется, этого даже не заметил – сидел себе на диване, смотрел очередной фильм. Висконти тоже умел женщин снимать.
Маша подошла к нему, обняла:
– Данька, ну нельзя так… Я понимаю, у тебя сложный период, но надо выкарабкиваться!
– Угу, – кивнул Данила, – конечно-конечно. – И опять уткнулся в экран.
Маша ушла, тихо прикрыв за собой дверь, оставив брата наедине с печалью, любовью к «девушке из поезда» и мировым кинематографом.
Уже когда она садилась в машину, позвонила Инна и пригласила в гости. Маша обрадовалась возможности увидеть своего крестного сына и, купив для него гору подарков, поехала к подруге.
Олег – голубоглазый, лобастый, веселый, не по годам развитый ребятенок, увлеченно катал по ковру новые машины. Маша, присев рядом с ним, с удовольствием играла с крестником, но к ее радости от общения с мальчиком примешивалась какая-то горечь; такая давно свернувшаяся где-то под сердцем змейка – сожаление о том, что свое главное предназначение – стать матерью, она так и не исполнила.
В последние годы эта грусть становится все более тяжелой, гнетущей. Раньше, лет до тридцати, Маша особо и не задумывалась о ребенке – ну успею родить, жизнь долгая. «Когда, Маруся?» – спрашивала обеспокоенная мама. «Когда-нибудь! – Маша беспечно махала рукой. – Пока нет времени!»
У нее действительно не было времени, родить – это же на год выпасть из жизни, а у нее бизнес, кредиты! И только после тридцати она стала понимать, что карьера и кредиты – вещи второстепенные, для женщины есть нечто, куда более важное. Она окончательно поняла это, когда потеряла ребенка от Андрея. Шесть лет назад.
В том году в начале лета они с Андреем провели вместе две недели в Италии (цветущие сады, и огромное, сливающееся с волшебной лазурью неба море, дни и ночи, наполненные любовью и счастьем!). В следующий раз они встретились уже в августе в Праге, когда она прилетела к Андрею на несколько дней.
Сказочная Прага, долгие прогулки – все было, как всегда, прекрасно, но вот последний день оказался болезненно грустным. В этот день у Андрея был выходной в госпитале, он собирался отвезти Машу в аэропорт, но за несколько часов до ее рейса ему позвонили из больницы и попросили срочно приехать. Сложный случай, требовалось его участие в операции! Он растерялся:
– Маруся, я не успею проводить тебя в аэропорт!
Она принялась уговаривать его, дескать, ничего страшного, возьмет такси, доедет сама, и вдруг осеклась – какое у него бледное, усталое лицо!
– Андрюша, что с тобой?!
Он пожал плечами:
– Ничего. Наверное, я просто устал.
– Ты слишком много работаешь, совсем себя не жалеешь.
Он в сердцах махнул рукой:
– Дело не в этом. Маша, я устал отпускать тебя. Устал быть без тебя. Устал прощаться с тобой. Все это как-то… неправильно.
– Что неправильно?
– Наши встречи украдкой, словно мы что-то крадем. Жизнь, которую мы проживаем порознь. Все неправильно.
– И что же с этим делать?!
– Просто останься сегодня со мной. Не надо никуда уезжать. – Он обнял ее. – Вечером я вернусь домой, мы будем пить чай, разговаривать, смотреть какой-нибудь глупый фильм… Прошу тебя, оставайся?!
Она смутилась:
– Андрей, я не могу сейчас остаться. Завтра я должна быть в Москве. У меня важные встречи, дела…
Он помрачнел, отстранился:
– Да, я понял. Извини. Я вызову тебе такси. – И ушел.
Когда за ним захлопнулась дверь, она почувствовала сильную боль. По пути в аэропорт боль усиливалась, а в самолете ей стало совсем плохо – тошнота, головокружение и ощущение, что ее ранили в живот, а потом стало ну просто очень плохо, просто до потери сознания.
В Москве, прямо из аэропорта ее на «Скорой» увезли в больницу, где она узнала о своей неудачно закончившейся беременности. «Маленький срок, выкидыш, не расстраивайтесь, у вас еще будут дети».
Она молча отвернулась к стене, глотая слезы: нет, детей у нее не будет. Потому что на ней грех измены и лжи. Да, она именно так восприняла эту трагедию – как наказание, расплату, и винила во всем себя. Маша считала, что если бы она в тот день осталась с Андреем в Праге, все было бы хорошо – они бы не потеряли ребенка. Если бы… В жизни всегда так много «если бы»… К примеру, если бы она тогда знала, что беременна, она бы, конечно, осталась с Андреем навсегда.
В больнице, неделю пролежав лицом к стене, она прокручивала в голове многие возможные варианты развития событий, при которых ее жизнь могла бы сложиться иначе. А еще она думала, говорить ли Андрею о случившемся – в итоге ничего ему не сказала, и он так никогда и не узнал.
Два года назад они с Олегом (по ее настоянию) обратились к врачам (Маша думала, что пустоту, образовавшуюся в ее жизни без Андрея, смог бы заполнить ребенок – придать смысл ее жизни и их с Олегом браку); и тут выяснилось удивительное – оказывается, у них с Олегом какая-то несовместимость при зачатии, они оба здоровы и могли бы иметь детей от других партнеров, но общего ребенка у них быть не может. Странный случай, да, но иногда такое случается. «Маруся, не расстраивайся, – сказал ей Олег, – в конце концов – разве нам плохо вдвоем?» Она пожала плечами, – как ему объяснить, что нет ребенка – пусто, ничем не заполнить. И с годами эта пустота в ее жизни все больше разрасталась.
Маша застыла, уставившись в ковер, на котором ее маленький крестник вдохновенно испытывал свои игрушечные автомобили на прочность и скорость. Вошедшая в комнату Инна внимательно посмотрела на подругу:
– Мань, ты чего?
Маша неловко улыбнулась:
– Да так, нахлынуло что-то… Инн, какая ты молодец, что родила…
Инна серьезно кивнула:
– Да. Я знаю. Маня, скажи, а ты не думала взять, да и решиться…?!
Маша подняла на нее удивленные глаза:
– Ты что, Куприянова? Мне тридцать девять лет! Последний поезд уже ушел.
Глава 10
Справедливости ради стоит сказать, что Данила не только распивал крепкие напитки и просматривал киношедевры, но и занимался поисками своей «новогодней девушки». Испытывая судьбу – он ходил по улицам, посещал публичные места, вглядываясь в лица окружающих. Вспомнив, что Алиса упоминала о любви к музыке Рахманинова, Данила стал посещать все концерты, где исполняли его произведения (он как-то мрачно пошутил в разговоре с сестрой, что поневоле стал знатоком творчества этого композитора).
Однажды в художественной галерее ему показалось, что в одном из залов мелькнула Алиса, и Данила рванул к ней, расталкивая других посетителей, но, нагнав барышню (и здорово испугав!), он понял, что ошибся. Как-то проезжая по городу на машине, он углядел Алису в девушке, стоявшей на остановке, и едва не врезал по тормозам, потом, нарушив правила, развернулся через двойную полосу – и туда! к ней! и снова разочарование – не она! Настоящая Алиса, его «то ли девушка, а то ли видение», манила, снилась, но ни разу не дала о себе знать в реальности.
В отчаянии Данила дошел до того, что последовал совету сестры и обратился на телевидение в известную программу, посвященную поиску пропавших людей.
В отчаянии Данила дошел до того, что последовал совету сестры и обратился на телевидение в известную программу, посвященную поиску пропавших людей.
В редакции программы, ожидая своей очереди, Данила разговорился с пожилой приятной дамой в старомодной шляпке с вуалью. Та спросила, что его сюда привело, и он коротко рассказал свою историю. Выслушав, дама растрогалась:
– Как романтично! Спасибо, молодой человек!
Не понимая, за что она его благодарит, Данила ответил ей удивленным взглядом.
Она улыбнулась:
– Вы собственным примером опровергаете всеобщее убеждение в том, что любовь исчезает из нашей жизни и что ее можно заменить другими понятиями и чувствами.
– Любовь исчезает? Ну, это, простите, полный бред! – не выдержал Данила. – Конечно, времена и парадигмы меняются, но по-прежнему главной ценностью остается любовь.
Дама вздохнула:
– Как вы хорошо сказали! Я с вами согласна.
– А вы тоже кого-то ищете? – поинтересовался Данила.
Она молчала. Данила даже успел смутиться. («Зачем спросил, бестактный идиот?!») Наконец незнакомка нарушила молчание и рассказала, что хотела бы найти юношу, с которым когда-то была знакома.
– Это была первая любовь, понимаете? Мне – четырнадцать, Саше – пятнадцать. Мы жили в Ленинграде. В одном дворе. Каждый день Саша ждал меня на скамейке возле моей парадной, но делал вид, что он здесь не из-за меня, а просто гуляет, а я зачем-то делала вид, что его не замечаю, что он мне безразличен. У него были удивительные глаза: один – зеленого цвета, другой – голубого, и волнистые русые волосы… Знаете, я так привыкла к тому, что он всегда крутится где-то поблизости, что когда однажды не увидела его возле своей парадной, страшно удивилась. На второй день – забеспокоилась. На третий – осторожно узнала у его одноклассника, куда делся Саша. А узнав, что Саша с родителями уехал на Север (его отца послали туда в долгую командировку), отчаянно затосковала. Я вдруг поняла, что Саша был для меня самым близким и дорогим человеком (хотя мы с ним и парой слов не перекинулись!), и самое ужасное, что я не успела ему об этом сказать. Я потом его долго ждала, но Сашина семья так и не вернулась в Ленинград, в их квартире жили чужие люди; нового адреса Саши никто не знал. А после школы я уехала из Ленинграда. Так мы и разминулись… Потом была жизнь – долгая, трудная, – как у всех. В моей жизни было много и встреч, и расставаний, но вот та встреча была особенной. Словно бы от нее шел свет, который освещал мою жизнь даже в ее самые мрачные моменты. Свет первой любви. Думаете, так бывает?
– В жизни бывает все, – сказал Данила, – теперь я это точно знаю.
– Да, вы правы. Прожив долгую жизнь, я тоже думаю, что в жизни бывает все. Даже чудо! – Она грустно улыбнулась: – Разве не чудо, что я всю жизнь живу воспоминанием о встрече, которая случилась пятьдесят с лишним лет назад?! Верите, за эти годы не было ни дня, чтобы я не вспомнила мальчика с необычными глазами! В моей жизни была любовь, два брака, но вот так, как Саша, меня потом никто никогда не ждал… А теперь уже и не будет. Я ведь сейчас осталась одна. Мой второй муж умер несколько лет назад. Мы с ним хорошо жили, привыкли друг к другу за столько лет, но то первое – это другое, понимаете?!
Данила кивнул – понимаю.
Дама приложила к глазам платок, вытирая слезы. Глаза у нее были удивительные – какого-то небесно-голубого цвета, и когда она рассказывала о своей любви, пронесенной сквозь годы, – они сияли.
– Два года назад я поняла, что хочу хоть что-то узнать о Саше, как сложилась его жизнь, где он сейчас… И увидев эту передачу по телевизору, я подумала, что они могли бы мне помочь. Если честно, я уже несколько раз приходила сюда, чтобы дать объявление, и всякий раз, не решившись, уходила.
– Почему?
Она вздохнула:
– Чего-то боюсь. Наверное, разочарования. Уйду, а потом ругаю себя – все-таки надо было осмелиться!
– Как вас зовут? – спросил Данила.
– Алиса Васильевна.
Данила сначала обомлел, а затем расплылся в широкой улыбке: а что?! Это знак! Добрый знак!
В это время девушка-редактор попросила Алису Васильевну пройти в кабинет, но та неожиданно, сильно смутившись, сбивчиво пробормотала, что, пожалуй, зайдет как-нибудь в другой раз.
– Алиса Васильевна, что же вы?! – расстроился Данила. – Может, стоит довести это до конца? Ну, хотя бы попробовать?! Не уходите…
Алиса Васильевна покачала головой и, торопливо простившись с Данилой, направилась к выходу. Редактор пожала плечами и пригласила Данилу зайти в кабинет, но он бросился вслед за пожилой дамой.
Догнав ее, Данила выпалил:
– Давайте я попробую найти вашего Сашу? Вдруг это судьба? Скажите мне только фамилию этого парня, его старый ленинградский адрес и дайте свой телефон. Если я найду Александра – я дам вам знать, нет – не буду вас беспокоить, можете забыть о нашей встрече. Что скажете?
Она растерянно смотрела на него. В голубых глазах – слезы.
– Как вас зовут, молодой человек?
– Данила!
– Что же, Данила, спасибо вам за готовность помочь. Я ищу Александра Сергеевича Павлова. Мы жили на Васильевском острове, 16 линия, дом 72. А сейчас я живу на Ордынке. Запишите мой адрес. Я буду рада, если вы как-нибудь навестите меня. И особенно буду рада, если вы придете ко мне с этой девушкой, моей тезкой. Вы ее, конечно, найдете, вот увидите!
В редакции программы к Даниле отнеслись со вниманием – выслушали и записали душещипательный ролик с его участием, который потом прошел в эфире.
Вскоре после эфира ему позвонили из программы и передали телефонный номер девушки, которая откликнулась на его обращение.
Данила сжимал в руках листок с заветными цифрами. «Неужели после стольких дней ожидания я услышу ее голос? Мы встретимся, и уж в этот раз я смогу убедить ее в том, что мы должны быть вместе?!» Волнуясь, он набрал номер, и услышал длинные гудки. Второй звонок, и опять гудки. Он быстро написал СМС. «Алиса, пожалуйста, возьми трубку. Это Данила». Через пять минут пришел ответ: «Данила, если хочешь меня увидеть, приезжай сейчас…», далее адрес и подпись – Алиса.
Он тут же сел в машину и поехал по указанному адресу – согласно сообщению Алисы, она жила за городом. По дороге он заехал в цветочный магазин и купил огромный букет.
Немного поплутав, Данила нашел этот поселок, состоящий из весьма презентабельных коттеджей. Он подошел к воротам нужного дома, позвонил в звонок и тут же понял, что его изучают в видеокамеру. Выглядывая из-за охапки цветов, Данила напряженно улыбался. Наконец автоматические ворота раскрылись, и он прошел во двор.
Встретившая его в дверях дома, блондинка лет двадцати восьми, обладавшая весьма экзотической внешностью (Данила не очень разбирался в этих женских ухищрениях, но поскольку в школе он все же изучал физику, то догадывался, что такие губы, ресницы, а главное, бюст такого размера противоречат всем физическим законам), махнула ему рукой, приглашая следовать за ней.
Пройдя за экзотической блондинкой, Данила оказался в роскошной гостиной, размером с футбольное поле, и остановился в замешательстве, не понимая, где же та, ради кого он сюда приехал.
– Сколько цветов! Прямо как на похороны или юбилей народного артиста! – хихикнула пышногрудая девица. – Можешь положить их здесь!
– Простите, а где Алиса? – спросил Данила, вежливо улыбаясь.
– А меня Марианна зовут! – вместо ответа сказала девушка.
Данила кивнул, дескать, красивое имя, однако я спрашивал о…
– Скучно живем! – неожиданно посетовала Марианна. – Вообще никакой романтики!
Данила озадачился – к чему это она? Говорила Марианна короткими, рублеными фразами, при этом слегка нараспев.
– Романтика теперь только в кино и в песнях! Вот как Стас поет: «Все для тебя, рассветы и туманы…»
– Подождите, а где Алиса? – Данила опять вежливо, но твердо напомнил о цели своего визита.
– Понятия не имею, – вздохнула Марианна.
– Но как же… – растерялся Данила, – а СМС? Программа?
Девица безмятежно махнула рукой:
– А, да… это я написала тебе СМС.
– Зачем?!
– Случайно увидела сюжет по телику, такой красавчик ищет девушку, романтично! Ну, я подумала, что мы могли бы выпить кофе, поговорить о жизни! Вот и пригласила тебя в гости!
– А зачем ты подписалась Алисой?
Марианна похлопала длиннющими, сильно накрашенными ресницами:
– Так к незнакомой девушке ты бы, наверное, и не поехал?! Я решила, что ты приедешь, и мы на месте со всем разберемся!
«Ну, я попал! – тоскливо подумал Данила. – Из-за того, что эта нежная девичья душа захотела романтики, мне пришлось ехать в такую даль. М-да…» Ему очень хотелось уйти прямо сейчас, но будучи джентльменом, он все же хотел сделать это вежливо, поэтому начал издалека:
– Марианна, к сожалению, я спешу. Мне нужно…
– А может, кофе? – быстро перебила его Марианна и, вытащив из бара бутылку коньяка, заговорщически подмигнула: – Давай выпьем?