На первой странице, как обычно, красовался портрет отца нации, настолько большой, что невозможно вырезать по трафарету даже улыбку. Фотоулыбка оценивалась в десять положительных баллов - не много, но хоть что-то, - а вот фрагмент улыбки не стоил ничего. Под портретом располагалось традиционное ежемесячное обращение отца нации к своему народу - буквы крупные, а строчки длинные. И так и эдак приложив прозрачный трафарет к тексту выступления, Семен Сергеевич убедился, что из него можно вырезать не более десяти-двенадцати слов, оцениваемых положительными баллами.
Но зато Семену Сергеевичу удалось выловить превосходное словосочетание «выдающиеся успехи», которое оценивалось аж в пятьдесят пять баллов. Однако, прежде чем резать газету, нужно было посмотреть, что напечатано на другой стороне листа, иначе окончательный баланс мог оказаться и со знаком минус.
На второй полосе газеты была напечатана большая статья известного экономиста, который в целом позитивно оценивал наметившиеся сдвиги в российской экономике. Проблема заключалась в том, что, как и любой другой эксперт, экономист нередко использовал слова двойственного значения, которые в зависимости от контекста можно было оценить и как положительные, и как отрицательные. А вырезать из текста прямоугольный кусочек размером со стандартную игральную карту и при этом сохранить контекст, в котором было использовано то или иное слово, было практически невозможно. Так что, повозившись какое-то время с длинной, путаной и невероятно противоречивой статьей экономиста, Семен Сергеевич сделал из нее всего четыре вырезки, общая сумма положительных слов в которых едва дотягивала до ста баллов.
Под статьей экономиста располагался большой военный репортаж. Фотографий, по счастью, было немного, всего две, но при этом ни одна из них не годилась для вырезки - слишком уж мрачные были лица и грустные глаза у запечатленных на них солдат. При взгляде на них тоска пробирала до самого сердца и как-то совсем не верилось в то, что, как утверждал корреспондент, наши бойцы рвались в бой с ненавистным врагом, окончательная победа над которым была уже не за горами. Но в целом репортаж с мест боев был в высшей степени оптимистичным. Беда заключалась лишь в том, что корреспондент то и дело использовал слова «число потерь», «раненые», «выведенные из строя», «потери в живой силе», «жертвы бомбометания» и тому подобные. Естественно, колоссальные потери несли вооруженные бандформирования, а наши доблестные воины продолжали свое победоносное шествие по освобожденным территориям, не обращая внимания на то, что за спиной у них тлеют очаги новых восстаний. Но, как ни крутил Семен Сергеевич прозрачный пластиковый трафарет, ему так и не удавалось выбрать хоть несколько слов, из которых было бы ясно, кто кому нанес очередной сокрушительный удар. В конце концов ему пришлось делать вырезки, взяв за основу выступление отца нации и стараясь, чтобы слова-минусы из репортажа с театра военных действий не забивали слова-плюсы из речи главы государства.
Закончив с первыми двумя полосами, Семен Сергеевич решил, что можно позволить себе немного отдохнуть, и сходил на кухню, чтобы заварить чай. На этот раз он сыпанул заварку в кружку щедрой рукой, и чай получился хотя и не ароматный, но достаточно темный для того, чтобы назвать его крепким. Выпив чаю с галетами, которые оказались настолько черствыми, что их невозможно было разжевать, не размочив предварительно в кипятке, Семен Сергеевич вновь взялся за «Хорошие новости». Впереди его ожидало самое приятное - третья и четвертая полосы газеты, на которых обычно не было ни слова о политике.
Настроение Семена Сергеевича резко испортилось, едва только он увидел заголовок «Борьба с преступностью продолжается». Само собой, в статье речь шла о выдающихся достижениях органов правопорядка в деле искоренения преступности. Но опыт подсказывал Семену Сергеевичу, что искать слова-плюсы в статьях, посвященных криминалу, было бесполезной тратой времени. И все же он добросовестно просмотрел статью, чтобы еще раз убедиться в том, что ни одного дополнительного балла выловить из нее не удастся. А вот колонка, посвященная краеведению, астрологический прогноз и сводка погоды позволили Семену Сергеевичу сделать вырезок сразу на триста семьдесят пять баллов.
Четвертую полосу занимали рекламные объявления и короткие заметки с информацией о театральных премьерах и вернисажах, так что на обратных сторонах вырезок, сделанных Семеном Сергеевичем с третьей полосы, набралось еще около трех десятков положительных баллов.
Смахнув на пол изрезанную газету, Семен Сергеевич принялся сортировать вырезки, суммируя положительные баллы. К сожалению, на вырезках попадались и слова-минусы, но, подсчитав окончательный результат, Семен Сергеевич испытал небывалый прилив оптимизма. У него на руках имелось ровно семьсот тридцать два положительных балла! Это означало, что после уплаты двухсот сорока одного балла за жилье и вычета четырехсот тридцати баллов, которые следовало отложить на питание, у него оставался еще шестьдесят один балл! А поношенные, но все еще крепкие зимние ботинки, что давно уж присмотрел себе в магазине для малоимущих Семен Сергеевич, стоили ровно шестьдесят баллов!
Семен Сергеевич в возбуждении провел ладонью по лбу, так, будто на нем выступила испарина. Переведя дух, он суетливо, совершая массу ненужных движений, собрал вырезки в стопку, вложил их между страницами паспорта и начал одеваться.
Погода на улице была исключительно мерзкой. Видно, действительно что-то неладное происходило с природой: в середине декабря с неба сыпал мелкий дождик, а под ногами хлюпали лужи, на дне которых таился предательский лед. Довершали неприглядную картину кучи собачьего дерьма на асфальте, между которыми можно было пройти, только проявив мастерство незаурядного танцора. Но сегодня Семен Сергеевич ничего этого не замечал. До районной управы можно было добраться на автобусе, проехав две остановки, но автобусы ходили так редко, что Семен Сергеевич решил, что быстрее дойдет пешком. Он шел, втянув голову в плечи, запахнув старенькое, поношенное пальто и не вынимая руку из кармана, где у него лежали документы и вырезки из «Хороших новостей».
У приемного окошка змеилась очередь человек в тридцать. Семен Сергеевич обреченно вздохнул и безропотно пристроился в хвост очереди.
Очередь двигалась мучительно медленно. Каждый пенсионер задерживался у окошка по меньшей мере минут на десять, что-то терпеливо объясняя приемщице, а порою даже пытаясь в чем-то убедить девушку в окошке. Вначале Семену Сергеевичу было почти нестерпимо тоскливо стоять в конце очереди, которая, казалось, вообще не двигалась с места, но после того, как следом за ним пристроился хвост длиною не меньше той колонны людей, что стояла впереди, он несколько воспрянул духом. Уж если люди, стоявшие следом за ним, надеялись, что сегодня им удастся сдать свои вырезки из «Хороших новостей», то у него и подавно были все шансы добраться до заветного окошка прежде, чем на нем появится табличка с убийственной в своей прямоте надписью: «Прием закончен».
Без четверти шесть, простояв на ногах без малого семь часов, Семен Сергеевич наконец-то смог заглянуть в окошко, за которым сидела приемщица - смурная девица неопределенного возраста с растрепанной прической и небрежно наложенным не в меру ярким макияжем, одетая в белую блузку и нестерпимо красную кофточку. Семен Сергеевич попытался приветливо улыбнуться приемщице, но, поскольку сил у него уже почти не оставалось, улыбка получилась несчастной и жалостливой, точно у нищего, протягивающего руку за подаянием.
– Ну, давайте, что ли, - недовольно глянула на Семена Сергеевича приемщица.
Семен Сергеевич торопливо сунул в окошко свое пенсионное удостоверение и паспорт, в который были вложены вырезки.
Заглянув в пенсионное удостоверение и сверив номер паспорта, приемщица веером раскинула на столе перед собой вырезки и, вооружившись трафаретом, взялась за проверку. Семен Сергеевич с волнением наблюдал за происходящим. Он даже привстал на цыпочки, но ему все равно не было видно, какие цифры проворно набивает приемщица на клавиатуре стоявшего справа от нее калькулятора.
Проверка заняла чуть больше двадцати минут.
– Шестьсот пятьдесят два балла, - сообщила приемщица, возвращая Семену Сергеевичу документы.
– Как? - Семену Сергеевичу показалось, что он ослышался.
– Шестьсот пятьдесят два балла, - повторила приемщица и принялась отсчитывать торговые купоны.
– Простите, - доверительно наклонился к окошку Семен Сергеевич. - Но, по моим подсчетам, выходит семьсот тридцать два…
– Считайте правильно, - решительно прервала его приемщица.
– Но я все тщательно проверил…
Приемщица посмотрела на Семена Сергеевича так, словно он нахально пытался заглянуть ей под юбку.
– Считайте правильно, - решительно прервала его приемщица.
– Но я все тщательно проверил…
Приемщица посмотрела на Семена Сергеевича так, словно он нахально пытался заглянуть ей под юбку.
– Вы что, думаете, я ваши баллы себе в карман положила? - с вызовом спросила она.
– Нет! - Семен Сергеевич с праведным возмущением отмел саму возможность каких-либо злоупотреблений со стороны приемщицы. - Конечно же, нет! Но все же, - заискивающе улыбнулся он, - быть может, вы еще раз проверите?
– Вы видели, какая очередь за вами? - с укоризной посмотрела на Семена Сергеевича приемщица.
– Совершенно верно, гражданин, - заворочался за спиной у Семена Сергеевича старичок в старой болоньевой куртке и драном заячьем треухе. - Не задерживайте очередь. Девушка знает свое дело.
Следом за стариком зароптали и другие люди из очереди.
– Я все понимаю, - снова обратился к приемщице Семен Сергеевич. - Но все же… Разница получается в восемьдесят баллов…
– А я здесь при чем? - не глядя на Семена Сергеевича, пожала плечами приемщица.
Отсчитав купонов на сумму в шестьсот пятьдесят два балла, она выложила перед Семеном Сергеевичем несколько разноцветных бумажек с портретами Пушкина, Достоевского, Чехова и Толстого.
Зажав купоны в кулак, Семен Сергеевич все же не торопился отходить от окошка.
– Ну, в чем там у вас дело, гражданин? - снова завозился за спиною Семена Сергеевича дед в заячьем треухе. - Можно подумать, вы один купоны получаете!
– Простите, - вновь обратился к приемщице Семен Сергеевич. - Но, может быть, вы объясните мне, как получилось, что мы с вами по-разному подсчитали количество баллов на моих вырезках?
Приемщица вздохнула устало и безнадежно.
– Для оценки слов вы пользовались официальным справочником, выпущенным в марте этого года?
– Конечно, - заверил приемщицу Семен Сергеевич.
Приемщица достала из стола брошюру и показала ее Семену Сергеевичу.
– Это дополнение к официальному справочнику, выпущенное две недели назад, - объяснила она. - В соответствии с ним балльная оценка пятисот тридцати трех слов изменена.
– И как же теперь? - растерянно развел руками Семен Сергеевич.
Приемщица снова вздохнула.
– Десять купонов за брошюру.
Семен Сергеевич по-прежнему пребывал в состоянии глубочайшей растерянности. Почти не понимая, что делает, он протянул приемщице красную бумажку с портретом Достоевского. Получив в обмен брошюру с дополнениями к официальному справочнику, он сунул ее в карман и, запахнув пальто, вышел на улицу.
Медленно передвигаясь по скользкому, грязному асфальту, Семен Сергеевич пытался подсчитать в уме, сумеет ли он с оставшимися шестьюстами сорока двумя купонами дожить до следующего выпуска «Хороших новостей». Он понимал, что изменения в официальный справочник были внесены вовсе не потому, что правительство хотело таким образом ущемить интересы граждан. Страна переживала сложный переходный период. И в том, что он тянулся уже не первое десятилетие, не было ничьей вины. Как говорил в своем последнем обращении к дояркам и скотницам отец нации, «лучше трудное, связанное с лишениями и жертвами движение вперед, чем бесконечное и бессмысленное топтание на месте». Семен Сергеевич был согласен с отцом нации. Он был готов идти на жертвы. Но только что он мог сделать для своей страны, если купонов, которые он получил сегодня в районной управе, могло хватить на месяц только при том условии, если он полностью откажется от сахара, а цены на остальные продукты питания не взлетят вверх так же стремительно, как это случилось в начале осени? И, кроме того, ему нужны были зимние ботинки. Пусть не новые, но такие, в которые снег не набивался бы через расползшиеся швы. Ботинки стоили шестьдесят купонов, которых у Семена Сергеевича не было.
Семен Сергеевич протяжно, с прискорбием вздохнул. Он понимал ситуацию, а потому не роптал. Нынче всем было нелегко. И не было смысла искать виноватых, поскольку вина за то, что происходило в стране, в равной мере лежала на всех: как на тех, кто бездарно руководил ею, так и на тех, кто безропотно соглашался со всем, что они творили. Что оставалось Семену Сергеевичу Вакулину, сжимавшему в кулаке тоненькую пачку разноцветных бумажек, которые, как он верил, должны были помочь ему протянуть еще один месяц? Только надеяться на то, что в следующем месяце в газете будет больше хороших новостей и он наконец-то сможет набрать столь необходимые ему баллы, чтобы купить зимние ботинки. Пусть не новые, но еще крепкие.
Александр Громов. Быть проще
Неживому сюда хода не было - в подземных галереях роботов плющило в титановые блины, опрокидывало в чаны с кипящей кислотой, плавило в спонтанно возникающих высокочастотных полях, вмораживало в глыбы твердого воздуха, било молниями, простыми и шаровыми. Для человека подземелье готовило иные сюрпризы.
Во-первых, оно разговаривало с ним. Во-вторых, в отличие от робота очень удачливый человек теоретически мог избежать смертельных ловушек и дойти до цели. Во-всяком случае, подземелье сообщало об этом всякому входящему. Лгало оно или говорило правду, до сих пор оставалось невыясненным - за сотни лет ни один вошедший еще не вернулся назад живым подтверждением сказанному.
Правда, кое-что было известно и так. Легенда, считавшаяся правдоподобной, говорила о том, что давным-давно, более двух тысячелетий назад, когда отравленная до предела Земля перестала поддерживать существование живых существ и более обеспеченная часть населения предпочла покинуть ее, предоставив менее обеспеченной части вымирать естественным порядком, некий эксцентричный триллионер, входивший в тройку самых богатых людей обитаемой Вселенной, обратил половину своего состояния в неисчислимые вещественные сокровища, скрыв их в толще скандинавских гранитов. Вторая половина триллионов пошла на создание пресловутой пещеры Али-Бабы, куда более совершенной, нежели та, чтобы была выдумана невежественными арабскими сказителями. Зачем - вопрос без ответа на уровне логики. Быть может, только для того, чтобы люди когда-нибудь вернулись на Землю. Согласно той же легенде, сам триллионер эмигрировать отказался.
Подземелье, если ему верить, жило своей жизнью, углубляя и перекраивая себя. Топография ходов менялась, пропадали старые ловушки и возникали новые. Чертежи, если бы их и удалось передать на поверхность, были бесполезны.
Взломать? Пытались и не раз. Как правило, подземелье уничтожало взломщиков, доказывая тем самым, что умеет убивать не только внутри себя. Гибли механихмы и люди, плавились стенки прорубленных штолен. Подземелье вовсе не объявляло себя всесильным в грубом лобовом противостоянии и, наверное, способ взлома все же существовал. Но искать его перестали после того, как было получено внятное предупреждение: в крайнем случае подземелье уничтожит самое себя.
Вместе с сокровищами.
Снаружи бушевала радиоактивная метель. Где-то позади остался космический челнок, лишь писком радиомаячка обнаруживая свое присутствия. Челнок был взят напрокат, заложенная в него программа приказывала ему взлететь и лечь на обратный курс в том случае, если пилот не вернется на борт спустя трое суток.
Зев пещеры оказался узок и высок, как готическая арка. Защитное поле пропустило человека, счистив с него радиоактивную и химическую грязь. Человек усмехнулся: сколько раз наблюдал он это в записи! Он замедлил шаги. Теперь должен был зазвучать Голос, многократно проанализированный всеми мыслимыми способами, но не дававший и подобия ключа к разгадке. Да и могло ли быть иначе? Возможно, создатель подземелья и был сумасшедшим, но он не был дураком.
И Голос раздался - надтреснутый, похожий на стариковский. Большинство экспертов сходилось во мнении, что подземелье подстраивалось под тембр своего давно умершего и истлевшего создателя.
– Стой.
Человек послушно остановился. Как и многие другие, вошедшие к сюда до него. Все было правильно.
– Ты желаешь богатства?
Ненужный, чисто ритуальный вопрос. Человек ответил утвердительно. Если бы он сказал "нет", подземелье просто не пропустило бы его дальше. Такое изредка случалось.
– Ты готов рискнуть?
– Да.
И опять ненужные слова. Многие, очень многие хотели рискнуть. Правда, некоторые из них поворачивали назад, услышав предупреждение.
– Ты видишь черту на полу?
– Только ее и вижу, - честно ответил человек. Мерцающий туман за чертой, несомненно, удерживаемый каким-то полем, мешал увидеть глубину подземелья. До сих пор все попытки локации оказывались безуспешными. Что ж, везде свои правила, а хозяин - барин.
Главное, чтобы игра шла по правилам. Без шулерских штучек.
– Скоро увидишь и остальное. Но прежде чем пересечь черту, ты должен оставить здесь все оружие, все инструменты, связные и сканирующие устройства любого типа. Нарушение этого правила карается немедленной смертью. Ты понял?