- А-а?! - Платона подкинуло от этого ужасного звука. Он сел и несколько секунд смотрел на Веню с топором в руке.
- Аврора пошла в спальню... - тяжело дыша, начал Вениамин. - То есть в спальню молодоженов - в гостиную!..
- Нет!.. - в ужасе прошептал Платон, покрываясь холодным потом.
- Да! И стала рубить топором пианино! По всему дому стоял страшный треск, мы кричали, а ты спишь
тут?!
- Пианино? - ничего не понял Платон.
- Пианино! - пискнула из коридора невидимая Аврора.
Веня тут же захлопнул дверь ногой. Через секунду дверь опять с силой распахнулась, шарахнув по стене. Зашел совершенно голый Федор, волоча по полу обмякшую Аврору.
- Тони! - тихо, но многозначительно заявил он - Если ты не присмотришь за кошелкой, я за себя не ручаюсь! - и с силой запустил Аврору по паркету.
Она проскользила почти до кровати, остановившись у коврика. Подумала и прилегла на него головой, прошептав еле слышно:
- Зарублю...
- Минуточку! - опомнился Платон, увидев, что племянники уходят. - Я не могу спать с этой женщиной! Я не могу оставаться в одной комнате...
- Господь Всевидящий простит меня за грехи... - прошептала Аврора.
- Какие еще грехи? - склонился с кровати Платон. - Вы тут грешить собираетесь? Немедленно убирайтесь спать. Немедленно.
- Платон Матвеевич, - прошептала Аврора внизу.
- Что еще? - тоже перешел на шепот только было улегшийся обдумать эту идиотскую ситуацию Платон.
- Я пьяная очень.
- А кто вас просил напиваться?!
- Я пьяная, не могу хорошо объяснить, чтобы вы поняли...
- Вот только объяснять мне ничего не надо, ладно?
- Надо, Платон Матвеевич! - уверенно заявила Аврора и вдруг тихонько всхрапнула.
Не поверив, Платон опять склонился вниз головой. Спит! Честное слово спит! Он сел, не представляя, что делать. Заснуть в одной комнате с этой женщиной он не сможет, это понятно, но куда ее деть? Разве что отнести потихоньку на диванчик в кухне?.. Спала же она там все это время...
Пробравшись на цыпочках в кухню, Платон открыл крышку-сиденье и к своему удовлетворению обнаружил там маленькую подушечку из его кабинета, плед и простыню. Наскоро застелив диван простыней, он опять же на цыпочках вернулся в спальню, поднял одной рукой Аврору и отнес ее на кухонный диван. Укрыл пледом с головой. Подумал и еще накрыл голову подушечкой. Тихонько вернулся в спальню. Забрался под пуховое стеганое одеяло, лег на спину...
Вероятно, сон не успел захватить его полновластно и мгновенно, как в первый раз. Платон услышал глухие удары из-за стены, вскочил и бросился в коридор. Из библиотеки уже выбегал Веня.
Дверь в гостиную была двойная, распашная. Платон столкнулся в двери с племянником, несколько секунд они протискивались в комнату, мешая друг другу, и Платон в эти секунды увидел сначала глаза Илисы из вороха кружевного постельного белья - испуганные, огромные. И только потом - Аврору, размахивающую у пианино красным пожарным топором на длинной ручке.
Подбежавший Веня обхватил сзади Аврору, заваливая ее, а Платон ухватился за топор.
- Как же вы не понимаете! - еле ворочая языком, объясняла Аврора. - Нельзя такого допустить!
Вениамин, ухватив рукой под подбородок, уволок ее из комнаты. Аврора елозила ногами по полу и, жестикулируя, все пыталась объяснить свою ненависть к пианино и тупость присутствующих, допускающих наличие этого инструмента в комнате для молодоженов. Платон вышел, пятясь и прижимая к себе пожарный топор. Осторожно прикрыл створки двери. Перевел дух.
Аврора, уронив голову на грудь, сидела на полу в коридоре, прислоненная спиной к стене, и похрапывала.
Отдышавшись, Веня назидательно произнес:
- Тони! Как же ты не уследил?!
- Где она взяла топор? - не слышит его Платон.
- Тони! Нельзя допустить, чтобы пианино пострадало.
- Я знаю, где! - понял Платон, показывая на полуоткрытую входную дверь. Она выходила в подъезд! У нас же пожарный стенд на втором этаже!
Он уверенно отправился вернуть топор на место и, только спустившись на несколько пролетов, заметил, что одет совершенно неприлично. Белая рубашка, бабочка, семейные трусы и носки.
Стекло пожарного стенда оказалось разбито. С большими усилиями, стараясь не пораниться торчащими осколками, Платон кое-как приладил топор на держатели. В этот ответственный момент мимо него наверх по лестнице пронеслись двое мужчин с оружием и в омоновской экипировке. Платон почуял неладное и поднимался наверх быстро, переступая ногами в носках через две ступеньки.
Он немного опоздал. Омоновцы были уже в коридоре. Вениамин лежал на полу, закрыв голову руками. Аврора сидела там же и похрапывала. В живот появившегося в дверях Платона уткнулось дуло автомата.
- Сигнализация! -. простонал он, хватаясь за голову.
Двести долларов.
- Ты чего столько отвалил? - удивился поднявшийся с пола Вениамин. - Они же один раз приехали.
Платон в ответ потряс выпрошенными у служивых наручниками.
Они посмотрели на спящую Аврору. Потом Платон просительно и жалобно глянул на Веню.
- Нет, Тони, - покачал тот головой, отступая. - Это твоя заморочка, ты с нею и разбирайся. Я ее к себе в комнату не возьму. Боюсь, зашибу ненароком. Я еще не отошел.
И хотя Веня настаивал, что лучше не оставлять кошелку без присмотра даже в наручниках, Платон перетащил и пристегнул Аврору к трубе батареи в кухне. Он положил на пол плед, чтобы ей было не совсем уныло лежать. Потом принес рулетку, измерил расстояние от батареи до диванчика и ушел к себе совершенно успокоенный: если она оклемается и захочет лечь на диван, расстояние вполне допустимое, чтобы устроиться с вытянутой пристегнутой рукой.
Вернувшись в спальню, Платон не смог сразу забраться под одеяло - его слегка трясло, лоб был потный. Он походил туда-сюда по комнате, посмотрел на часы. Половина восьмого... На этот раз процесс залезания под пуховое одеяло был значительно ускорен. Но заснуть Платон долго не мог - прислушивался и сильно иногда жмурился, прогоняя видение Авроры, пробравшейся к молодым с выдернутой из стены батареей и размахивающей ею над головой. Потом наступил наконец блаженный миг перехода от реальности к условному отображению жизни - Платон задремал и уже начал было поворачиваться на правый бок... Но ноге что-то мешало, сквозь сон он удивился - что там может лежать?.. А когда проснулся, понял, что там, в ногах, копошится кто-то живой.
Как в кошмаре, он сел и осторожно потянул на себя одеяло, стараясь не анализировать ощущения своей правой ноги, на которой явно лежал кто-то теплый и живой.
Одеяло медленно ползло вверх, открывая сначала ворох чего-то белого и кружевного, а потом - голову и полные розовые локотки в оборках кружев.
- Платон Матвеевич, не тяните на себя одеяло, - спокойно попросила Илиса и тоже села.
Поскольку Платон только замычал с отчаянием глухонемого, она ухватила ручкой край одеяла и на-.тянула его на себя, укладываясь.
Сидя Платону было думать совсем невмоготу. Он упал в подушки, уставившись в потолок.
- Можно я сниму ваши носки? - попросила Илиса.
- Нельзя! - категорично выпалил Платон.
- Но они же грязные!
Дернувшись, Платон подтянул к себе ступни и смог, наконец, задать вопрос:
- Что ты здесь делаешь?
- Поспать пришла, а вы тут...
На это Платону сказать было нечего. Тошнотой предчувствия неприятностей накатывал вполне естественный вопрос: какого черта эта девчонка делает в его кровати в первую... первое брачное утро и что думает об ее отсутствии молодой муж... Но Платон не успел все это сформулировать без излишней агрессивности. Дело в том, что он явственно услышал ритмично повторяющиеся звуки за стеной. Он так удивился, что опять резко сел. Прислушался. Сомнений быть не могло. Это содрогался разложенный в гостиной диван - ложе для новобрачных.
- Платон Матвеевич, ложитесь. Давайте попробуем поспать хотя бы часик. Я очень устала, - попросила из-под одеяла Илиса.
- Это невозможно, - прошептал Платон. - Я не смогу так спать. Я!.. Я отказываюсь участвовать в этой авантюрной бессмыслице. Что происходит? Слышишь - там, за стеной?.. Почему бы вам всем не оставить меня в покое? - Голос его набирал силу и агрессивность. - Почему бы вам, уважаемая невеста, не залечь в ванной? В вонючей воде! В любимом, так сказать, месте земноводных и пресмыкающихся!
- Там занято, - спокойно ответила Илиса.
- Неужели? - не поверил Платон. - И кто же там находится?
- Там Аврора лежит, кофе пьет.
- Неправильный ответ, - злорадно заметил Платон. - Она не может лежать в ванной. Она прикована наручниками к батарее в кухне!
- Платон Матвеевич, ты только не волнуйся, ладно? Вытяни ногу.
- Зачем это?
- Я пощекочу тебе пятку, и ты заснешь. И мне дашь поспать.
- Это черт знает что такое! - возмутился Платон, выбираясь из кровати. Вылезай!
- Не вылезу, - придушенно ответила Илиса, укрывшись с головой. - Мне очень нравится твое одеяло.
- Это черт знает что такое! - возмутился Платон, выбираясь из кровати. Вылезай!
- Не вылезу, - придушенно ответила Илиса, укрывшись с головой. - Мне очень нравится твое одеяло.
- Вылезай, я отведу тебя в кабинет. Будешь там спать под этим одеялом.
- А можно я посплю с тобой? - просительно пропищала девчонка. - Я боюсь спать с незнакомыми дяденьками.
- Какими еще дяденьками? - Платон прервал свои неуклюжие попытки залезть в брюки. Он замер с поднятой ногой, предчувствуя новые неприятности.
- В твоем кабинете спит незнакомый мужик. Отстанешь ты наконец? Все. Я заткнула уши. Я тебя не слышу!
Задержав дыхание, Платон несколько секунд ощущал на себе тишину, как влажный туман от залива в сентябре. Но тут, скрипнув, диван за стеной опять начал издавать громкие ритмичные звуки.
- С меня хватит! - Платон решительно направился к кабинету.
Подергал дверь. Заперто. Вернулся в спальню, достал из секретера ключ.
Ключ не поворачивался. Застыв в поклоне (Платон склонился, чтобы рассмотреть замочную скважину), он даже не пытался справиться с накатившей агрессией, настолько невероятным было осознание, что его (его!..) святая святых - кабинет - заперт ИЗНУТРИ! И первый раз он ударил в дверь головой - как стоял, набычившись, так и рубанулся лбом. Дверь выдержала. Тогда Платон ударил ладонью чуть выше замка, выбивая накладку из дверной коробки.
Надо сказать, что, обнаружив на лежанке в кабинете Колю Птаха, Платон ощутил сильнейшее разочарование. И как он ни боролся с этим, направляясь к тахте, как ни уговаривал себя, справиться с сильнейшим желанием поднять Птаха за ногу вверх не смог.
- Платон Матвеевич, это может сойти за оскорбление действием офицера при исполнении! - пискнул Птах, вися вниз головой, размахивая руками и стараясь дотянуться до одежды мучителя.
- Что это вы здесь исполняете? - усмехнулся Платон. С улыбкой прошла злость. Он чуть опустил руку.
Коля Птах стал на руки и попытался таким образом отбежать. Платон еще ниже опустил руку, пока Птах не нащупал свободной ногой пол.
- Откуда у вас ключ от моего кабинета? - спросил Платон, усевшись на тахту и чувствуя, что ему совершенно не интересен ответ.
- У меня есть дубликаты всех ваших ключей, - подсел к нему поднявшийся с пола Птах. - Я знаю цифровой код вашей сигнализации, группу вашей крови, размер одежды и обуви и количество пломб у вас во рту.
- Да пошли вы!.. - лениво огрызнулся Платон.
- Я знаю, что вы ночью употребили метадон. Путем вдыхания паров, - не унимается Птах. - Потом танцевали твист на крыше. А ваши племянники украли из морга тело отца и похоронили его. Вы знали? Что там еще интересного... Молодожены после свадьбы провели устрашающую для населения нашего города акцию по задымлению улиц и воздействию звуковыми сигналами, превышающими по громкости допустимые нормы. Если вам интересно - вся компания была задержана стражами порядка. Вам грозит уплата большого штрафа.
- Это мои проблемы, - прошептал Платон. - Зачем вы тут?
- Я должен был обследовать музыкальный инструмент, который вам доставили. На предмет прослушки, взрывчатки и камер слежения.
- Обследовали?
- Не смог, - покачал головой Птах. - Первый раз вижу пианино, запертое на замки. Я ждал за дверью, когда все уснут. Когда в квартире поутихло, я только было собрался войти, как выскочила ваша домработница, спустилась вниз и разбила там пожарный стенд. Странно как все у вас в доме... Она потащила в квартиру вот такой огромный топор. Пришлось просочиться за нею. Я уже начал было беспокоиться, но вы справились. О чем вы спросили?..
- О пианино.
- Да. У меня ничего не получилось - инструмент поставили в комнате молодоженов. Я побродил по квартире, присел вот тут, надеясь на случай, да и заснул. Кстати, я заперся не сразу. Кто-то входил в кабинет, обозвал меня неприличным словом и ушел. Тогда я закрыл дверь на ключ. Не люблю, знаете ли, когда обзывают. Кто это был?
- Невеста.
- Нет. Невеста изящная такая, красоты неописуемой. А ко мне входил кто-то круглый и злой, как колобок.
- Вы знаете, как выглядит невеста? - снисходительно покосился на Птаха Платон.
- А я подглядывал в замочную скважину. Как раз перед вашим приходом. Она ходила по коридору.
Голая.
- В ночной рубашке, - уточнил Платон.
- Говорю вам - совершенно голая. Сначала пошла в туалет, потом сунулась в ванную, извинилась и ушла опять в гостиную. Кто у нас в ванной комнате сейчас?
- Понятия не имею. Вас послушать, так у меня не дом - а заколдованный замок. В туалет ходит какая-то голая красавица... Знаете что, Птах, убирайтесь отсюда.
- Вам не понравилась молодая невестка, а я тут при чем? - огрызнулся тот. - Я вообще-то пришел по делу. Анализ мази заказывали?
Платон вспомнил пол-литровую банку с мазью для растирания. Кивнул.
- Совершенно безобидная штука. Вот, пожалуйста, отчет. В основе - вазелин. Незначительные добавки лечебных растираний от радикулита. Мед. Глицерин. Ментол. - Помахав перед Платоном листком, Птах бросил его на пол.
- То есть ничего такого для свертывания крови, например? - осторожно поинтересовался Платон.
- Вы меня заинтриговали. Свертывания крови? Неужели ваша невестка подсунула подобную мазюку, уверяя, что та залечит любую рану?
- Не совсем... - промямлил Платон.
- Стойте, дайте подумать! - вдохновился его смущением Птах. - Дайте подумать... Если не ошибаюсь, она шарлатанит понемногу на тему всяких заговоров. Так-так... Какое место изволите намазывать, Платон Матвеевич?
- Ничего я не намазываю!
- А кто? Кто-то из племянников? Старшенький? Конечно, старшенький, удовлетворенно промурлыкал Птах. - Новобр-р-рачный. Голову он все время шлемом закрывает, значит - грудь и спину мажет, да? Думает, что это вроде живой воды любая рана не страшна?
- А как, по-вашему, будет происходить передача Федору Омолову финансовых дел? - Платон решил немедленно сменить тему.
- Я думаю, в нужный момент его найдут нужные люди.
- Когда наступит этот момент?
- Я уже говорил - в двадцать один год - недолго осталось.
- Кто такие эти нужные люди? - Платон изо всех сил старался изобразить и лицом, и голосом полнейшее равнодушие.
Птах задумался, бросая на Платона хищные и слегка удивленные взгляды.
- Странно, какие вы вопросы задаете, Платон Матвеевич, очень странно. Для конспирации чересчур дебильные. Слишком уж неумело вы продолжаете изображать человека, далекого от финансовых дел своего брата. Я не понимаю, к чему это упорство.
- А вы... - Платон задумался, подбирая слова, - а вы твердо уверены, что я все эти годы вел финансовые дела своего брата?
- И не только брата, милейший бухгалтер. Вы отличный аналитик. Разработчик далеко идущих планов. Давайте же наконец поговорим начистоту.
- М-м-м... - пожал плечами Платон, отводя глаза.
- Вы умело распорядились нажитым командой Богуслава Омолова в перестроечной суматохе. И себя не обделили. А потом ваш брат - он же не авторитет бандитский какой-то, он в политику шагнул! - предложил вам играть с деньгами по-крупному. В масштабе, так сказать, политического устройства мира.
- Это все ваши домыслы, Птах. Как вы вообще приплели меня к капиталу подобного действия? Почему? Я думал, думал и нашел ваш основной промах.
- Неужели? - саркастически ухмыльнулся Птах.
- Клуб Трубочников. Вы думаете, если я общаюсь с подобными людьми, даже на правах хорошего мастерового...
- Хватит ломать комедию, - перебил его Птах. - У меня есть доказательства.
- Вот как? - обмяк телом Платон.
- Вот так. Я нашел вашу руку в деле оплаченной президентской кампании Литвы.
- Руку - это в смысле?..
- Не отпирайтесь. Это ведь была ваша идея? Действительно, куда русским нуворишам деньги засаживать? Самые известные шедевры на мировых аукционах скуплены и пылятся в загородных подвалах в двадцати пяти километрах от МКАД. Самые дорогие дворцы на самых известных побережьях - у русских! Тигры, крокодилы в квартирах поднадоели - скупают зоопарки на корню. Воображения уже не хватает. До этих времен в мировую политику у нас играли только спецслужбы. А теперь те, кто имеет азарт и большие деньги. Обидно вам, да? - вдруг хитро прищурился Птах.
- Обидно? - удивился Платон.
- Идея была хороша. Финансирование проведено грамотно, но живем ведь среди дураков, Платон Матвеевич! Самую изящную идею запорят грубыми ошибками. И среди этих чяусов-скаусов тоже за советские годы европейское чутье вымерло. Не умеют себя вести! Прокололся ваш протеже.
- Минуточку, - Платон сложил перед собой ладони, соединив подушечки пальцев, - вы хотите сказать, что я деньгами Богуслава со товарищи провел финансирование президентской кампании Литвы, чтобы поставить на эту должность купленного литовского летчика-героя? И можете это доказать?
- Доказать? Зачем это мне? Я вычислил ваш почерк, я знаю, что идея была ваша. Мне достаточно одной уверенности. Мы не в суде.