— А это потому, что во мне весу, как в племенном быке! — хохотнула Вика. — Знаешь, сколько мне надо, чтобы я рухнула?! Тебе столько не выпить!
А он и не хотел столько пить. И стал пробовать, и у него даже немного стало получаться. И даже нравиться стало, когда его бывшие дружки кивали на него и кривили физии: «Гляди-ка, он же у нас герой — не пьет!»
Да! А он и в самом деле герой! Не пьет! То есть совсем-то пить не бросил, но стал выпивать только по чуть-чуть. И все-то было бы ладно, да только Вика вдруг перестала давать деньги! А у них уже давно так принято было, что Егор нигде не работает, а Вика… ну она пашет, деньги у нее имеются, так почему бы ей не угостить друга соточкой-другой? Тем более что в последнее время Викуша и сама не сильно перерабатывалась — отыскала где-то старичка-мухомора, вот он ее и снабжал. Да еще и как! И почему бы вот этими денежками Егора не порадовать? Ан нет — не пожелала давняя зазноба на нынешнего Егорку тратиться.
— Ты вот пить бросил, а теперь давай — на работу рули, — толкала она его под бок каждое утро.
— Не берут меня… — грустно объяснял Белкин. — Я не могу долго на одном месте сидеть, у меня седалищный нерв… зажат…
— Ну… что ж делать… не все ж моему седалищному нерву на тебя горбатиться… — разводила руками Вика и денег упрямо не давала.
Работать не хотелось до колик. А деньги были нужны! И что делать?
— Работать не пробовал? — не выдержала Василиса.
— Ой-й-й, — сморщился Белкин. — Ну где та работа, которая меня ждет? И что мне предложат? Десять тысяч за тридцать дней? Это ж насмешка, ну ей-богу!
— Понятно. И ты через Вику узнал, что Игнатий мается титулом.
— Ну да, ну узнал, — повернулся к окну Белкин. — А чего узнавать-то? Она каждый раз, как от него приходила, на диван валилась от смеха. Уж такой граф этот Игнашка, прямо хоть ложись и помирай. И манишку себе где-то достал! Чтоб настоящая была, из тонкого батиста, и гольфики беленькие под брючки надевал — очень ему нравилось, чтобы гольфы икры обтягивали. Он говорил, дескать, именно по икрам настоящего мужчину видать, и смеху подобно, колпачок ночной себе прикупил, а потому что ему какой-то идиот сказал, будто все графы спать не могли, пока на себя этот колпачок не напялят.
— Ну и что? — снова не выдержала Василиса. — Ну чем он тебе помешал-то? Ну и пусть бы себе колпачки на ночь надевал! Он-то, в отличие от тебя, деньги умел зарабатывать.
— Да не умел он ни хрена! — обиделся Белкин и хотел даже уйти от такой обиды, да только стул крепко держал своего пленника. — Не умел! Только… Только у него мать-старушка за границей проживала и очень уж богатая была. А чтоб ее сынок не бедствовал, она наняла распорядительскую контору, которая из года в год на счета Игнатия деньги переводила. Вот и жил, старый хрен! Придумывал, что он царь и бог, да еще и за девками молоденькими бегал!
— И поэтому ты восстановил справедливость — взял и убил его к едрене фене, так? — выкрикнула несдержанная Люся.
— Да ты что? — вдруг испугался Егор Белкин. — Да ты что, Люся?! Ты вообще, что ли?! На кой черт мне убивать этого идиота, если бы он кормил меня не хуже родной матери!!! Да ты сама-то подумай! Я же… я ж… Да развяжи ты меня! Можно подумать, я куда-то бежать собрался!.. Нет, Люся! Василиса! Ну хоть ты ей скажи! Ну на кой леший мне за него идти под суд?! Я ж… я ж такую замечательную хрень придумал! Я ему герб нарисовал! И он мне за этот герб обещал выплатить семьсот тысяч!
— Ох ты! — не поверила Люся. — А не много ли?
— А я мало и не просил! — приосанился Белкин. — Если мало попросишь, так он же сразу сообразит, что это фуфло, а так… Нет, я такую красоту сотворил, аж сам залюбовался. Не, ну я и вам показать могу, мне не жалко. Кстати, если вам надо, я и вам могу герб придумать.
— Да уж, спасибочки, мы все больше из безгербарных, — вздохнула Люся. — Ну что, Вася, отвязывать его?
— Да конечно, зачем он нужен…
Егор Игоревич и сам быстренько развязался, но уходить не спешил.
— А вот и зря вы так со мной, — негромко проговорил он, усаживаясь на диван, а стул убирая от себя подальше. — Я вот потом долго думал, когда Игнатия-то убили… Не было у него этих денег, ну на герб-то, которые я просил. У него их не было. Вот он и решил — залезть к Ясину и стырить. Он же слышал, как ваша подружка рассказывала, что, дескать, работа у нее такая хорошая. Что тебе просто ах! И никто над душой не стоит, и нет никого дома, и вообще — собачек прогуляешь, и свободна! Тут только дурак не соберется и не отправится грабить. Вот он и собрался.
Вася размеренно качала ногой — что ни говори, а Белкин прав. Вполне может быть, что у Игнатия не было денег, он отправился за большим уловом, а нашел…
— Ну и кто его убил? — уставилась она на Белкина.
— Не я! Я уже говорил, сколько ж можно? — он вдруг подскочил и торопливо стал прощаться. — Вы знаете, мне с вами так интересно, честное слово, но только… только вот немного неуютно, вы как только чего-то не знаете, сразу решаете, что это я натворил! Нет уж, до свидания, я к вам в следующий раз забегу, когда вы убийцу этого старика найдете.
И он поспешно выскочил из дома. И даже Малыш не стал его задерживать.
— Ну и что ты думаешь? — грустно спрашивала Василиса у Люси. — Похоже, следствие зашло в тупик.
— Ну отчего в тупик-то? — не согласилась Люся. — У нас столько всяких недопрошенных свидетелей, столько… слушай, а у нас есть что-нибудь перекусить, а?
Подруги поплелись на кухню, очень скоро оттуда стали доноситься такие запахи, что и Малыш, и Финли перебрались поближе к аппетитным ароматам.
— Ну все, теперь и пообедать можно, — уселась за стол Люся, которая только что сама настряпала пирогов из слоеного теста. — Васенька, ну садись же!
Вася уселась, расправила уставшие ноги и откусила солидный шмат пирога. Люся хотела откусить кусочек поменьше, но не удержалась и тоже набила полный рот.
И в эту же секунду запиликал ее маленький сотовый телефончик.
— Э… у… э… ииоо а? — что-то невнятное пробормотала Люся, но трубку взяла и замычала: — А уау!
— Не понял… — послышался чей-то растерянный голос. И в то же время в трубке раздался уже другой, женский голосок: — Алло!! Люся? Люся, да?
— Угу! — снова промычала Люся, стараясь побыстрее проглотить застрявший в горле пирог.
— Але!!! Мне нужна Люся!!!
— Да я это!!! Я! Только я… ну в общем, ем я. А это ты, что ли, Аня?
— Да. Это… это мы с Филиппом. Вы с Василисой это давайте бросайте есть, нам тут совсем некогда. Так что побыстрее спускайтесь ко мне.
— Это к тебе? Домой, да?
— Ко мне, домой. Только быстро.
И Аня бросила трубку.
— Вася! У них там… Василиса, там что-то стряслось, я вот прямо… я прямо чувствую! Бежим!
Они были у Ани уже через минуту.
— Ну? — задыхаясь от быстрого бега, спросила Василиса. — Чего тут у вас? Люся вон чувствует, что у вас опять кого-то… того… кокнули…
— Да ты что?! — захлопала ресницами Аня. — Тебе, Люсенька, только бы кокнули! Мы вам кассету привезли.
— Да, эту, что снимала камера внутри дома, — просто пояснил Ясин. — Аня, включи дивиди…
Женщины уселись перед телевизором прямо на пол, как они всегда делали, когда никого не было посторонних. И сейчас они просто забыли, что здесь находится такой серьезный товарищ, как господин Ясин.
— Вот… а тут и нет ничего…
— Аня, это… где у тебя тут перемотка. Это другой день…
— О! Стойте!! А вон мы! Люсь! Смотри! А вот я!!
— И я!
— Нет, ну я-то гораздо красивее вышла… А чего-то я вниз смотрю? Ну надо было хоть пикнуть как-нибудь, я б голову подняла…
— Дурочка! Это ж специальная съемка! Скрытая!
А на экране тем временем разворачивались любопытные события. Сначала было видно, как пришли Василиса и Люся, даже хорошо просматривалось, как ходила возле зеркала Аня, то так на себя посмотрит, то эдак.
— О! Смотри, а Аннушка как на себя любуется!! Ха!
— А сама-то! Ха, смотри, сама-то…
И тут разговоры разом смолкли — сначала вдалеке промелькнула чья-то тень.
— Люся! Ты видела?! Нет, ты видела? Ань!! А перемотать нельзя?
— Да погоди ты, сейчас там лучше видно будет!
И в самом деле. Очень скоро эта тень появилась ближе, и ее стало видно гораздо лучше.
— Кто это?..
— Это же… не может быть… Что это — Эльвира? — негромко проговорила Василиса.
— Да ну… — растерянно протянула Люся. — Разве она так может бегать…
— Да и потом, Эльвира-то вон какая толстая… — так же тихо сказала Аня.
— Да, а почему кофта ее?
— Ага, а кофта-то та самая, которую она тебе на именины дарила, помнишь, Вась?
— Да в эту кофту кто хочешь может завернуться, — заметил Ясин. — И главное, головы не видно.
— А потому что это такая кофта, с капюшоном… Вот уж точно — надо было тебе, Вася, принять этот чертов подарок!
— Можно подумать, они бы не нашли в чем сюда явиться!.. О! А вот она вас в подвал — эть, и все дела!
— Ничего себе — эть! Я чуть шею не свернула! Аня, не выходи замуж за этого Ясина, он бревно какое-то бесчувственное, — ворчала Люся. — О! А вот и Васю! Ха! Вась! Как тебя быстренько, да? Шлепс, и все дела!
— Аня, и за Люсю тоже не выходи, — негромко проговорил Ясин. — Она такое же бревно, вон как за Василису «порадовалась».
— Ой, чует мое сердце, что мы, Анечка, с тобой вдвоем век куковать будем… — вздохнула Василиса.
— Ну и что? — не успокаивался Ясин. — Вы знаете этого человека?
— Это… либо Эльвира… — начала говорить Люся.
— Что маловероятно, — поправила ее Василиса.
— Либо… Ленечка.
— А кто это — Ленечка, — не понял Ясин.
— Ее муж. Новый, — пояснила Аня.
— Найду его и… он точно не будет больше бегать по моему дому! — сжал кулаки Ясин.
Василиса поднялась, вместе с ней поднялась с пола и Люся.
— Ну что ж, пойдемте… Его не надо искать, он вполне беззаботно проживает с нами по соседству… и даже не догадывается, что его кто-то может найти.
Они подошли к двери Эльвиры, и Аня нажала на кнопку звонка.
— Иду! Иду-у! — знакомым голоском запела за дверью Эльвира Арнольдовна. — Ой кто ко мне пришел! — радостно всплеснула она руками, едва открыла дверь.
Но, видимо, серьезные лица гостей не настраивали на радость, потому что женщина тут же смутилась, одернула домашнее платьице и с тревогой спросила:
— А что? Васенька… а что у нас? Девочки? Что? Ну что случилось-то?! Ну что вы молчите?!!
— Тихо-тихо… — проговорил Ясин, обнял Эльвиру за плечи и провел в комнату. — Налейте нам чаю. Или чего покрепче… Вы пьете водку?
Эльвира трясущейся рукой поправила чуть растрепанные волосы и постаралась улыбнуться.
— Я? Водку? Ну, если уж совсем ничего нет… А у меня коньяк есть и вино… красное есть… девочки, а вы вино будете?.. Господи, да что ж вы будто… будто похоронили кого!
У Василисы, у Люси и Ани и в самом деле были такие скорбные лица, что без слез не взглянешь. Да и как без них, без слез! Ведь этот Ленечка был таким милым человеком, они вместе гуляли, он и с Васей, и с Люсей… вот потому со всеми и любезничать успевал, что ему надо было!
— Эльвира! Ваш муж… ваш суженый… гад! — первой не выдержала Люся.
— По… почему? Люсенька, почему? — задрожал подбородок у Эльвиры.
— А потому! Потому что мы ему верили, а он! — выкрикивала Аня.
— Потому что он со мной гулял, а потом… потом меня же в подвал! — в лицо несчастной женщине кричала Василиса.
— Он… с вами гулял? — не могла поверить Эльвира.
— Вы совсем не то думаете! Мы с ним как друзья, а он!! — все громче кричала Аня. — А мы могли умереть! Это только Аня спасла!
— А где? В какой подвал? — переводила испуганный взгляд с одного гостя на другого потрясенная Эльвира.
— Этот подвал…
— Он у меня в доме. И ваш муж… он залез в мой дом, и…
Они рассказали ей все. И даже показали то, что сняла камера в доме Ясина.
Эльвира в один час будто бы постарела на две жизни сразу.
— Эльвира Арнольдовна. Как полное имя вашего мужа?
— Ленечка… Ой, он… он полностью… Леонид Эдуардович Камушкин… Да его здесь все знают, он же… — начала было с подъемом говорить Эльвира, но, видимо, что-то вспомнила и снова осела. — Он тут у детей труды вел…
— Нам нужно его найти, где он? — тихо спросил Ясин.
Она подняла на него глаза, полные слез, и пробормотала:
— Молодой человек… Васенька… Люся… Но… он уехал… он же… я же у вас сама чемодан…
— У-у-у, черрррт!!! — взвыла Василиса, подскочив на месте. — И как же мы не подумали!! Точно же!! Он же… он же нас вокруг пальца!..
— Эльвира!! Где та телеграмма?! — вспомнила Люся.
— У меня ее нет… она у вас оставалась, разве нет?
Теперь они толком не помнили, отдавали ли телеграмму в руки Ленечки или же нет.
— Люся, пойдем к нам… надо поискать, может, дома…
Телеграмму искали все вместе, но ничего найти так и не удалось.
— Ну и где его теперь искать? — всхлипнула Эльвира.
— Ничего… что-нибудь придумаем… — успокоил Ясин. — Аня, поедем домой, у нас там мальчишки не кормлены…
Вечером Люся сидела у телевизора и бездумно глядела на экран. Такого щелчка по носу им еще не приходилось получать. Вот он был тут, рядышком, перед самыми глазами, а потом так, не торопясь, сделал все дела и исчез! Виртуоз!
— Вася!! Василиса! Ты куда собралась? — крикнула Люся, заметив, как подруга напяливает нарядный халат и выходные тапки.
— Да так… не теряй меня, пойду пройдусь.
— Да ты с ума сошла! — кинулась к ней Люся. — Какое пройдусь? На улице тьма! Времени-то!
Она бы точно не дала Василисе выйти, но в это самое время на кнопку звонка кто-то нажал.
— Ну вот, к тебе гости, — усмехнулась Василиса. — Так что скучать не придется…
Пока Люся обливала непрошеного гостя ненавистным взглядом, Вася уже неслась вниз по лестнице.
— Ну? — сурово смотрела на мужчину своей юношеской мечты Люся. — И чего пришел?
— То есть… — оскорбился Таракашин и намылился протиснуться в дом. — Я вот тут после твоего ухода серьезно поразмыслил, а потом… потом понял, что у меня пропал паспорт!
Мужчина уже просочился в прихожую и теперь горделиво дергал головкой и поглядывал — нельзя ли продвинуться в глубь кухни.
— Что ты там обнаружил? — нахмурилась Люся. — Паспорт потерял? А я при чем?
— А кто? У меня, кроме тебя, никого не было, никто ко мне не ходит… правда… тут недавно Сенька был, так тому мой паспорт без надобности! Не за границу же ему ехать!
— А мне так прямо твой паспорт нужен до невозможности! — искренне возмущалась Люся. — Нету у меня ничего, топай давай отсюда!
— Нет! Топать мне некуда! — капризно протянул Таракашин. — И вообще! У меня с этим документом вся жизнь под откос! С тобой я расписаться не могу, да это бы черт с ним, но ж ведь и за границу выехать не могу!!
— А зачем тебе за границу? — ловко поддела его Люся. — Ты что же, в круиз собрался?
Таракашин зарделся.
— Н-у… вроде того…
— Отдыхать, стало быть! — скалилась бывшая возлюбленная.
Таракашин уже понимал, к чему клонит Люся, поэтому дальше решил про зарубеж не распространяться. Он уставился в трещинку на потолке и даже стал напевать веселенькую песенку:
— «Солнце всходит и заходит, а в тюрьме моей темно…»
— Нет, так ты чего ж примолк? — тихонько толкнула его в бок Люся. — Я говорю — отдыхать собрался?
— Ну и собрался, чего толкаться-то?
— А на какие денежки мы поехали отдыхать?
Таракашин уже обиженно качался с носка на пятку и вообще старался на бывшую пассию не смотреть. Но та не отставала:
— Так ты отвечай мне! Чего ж ты язык жуешь, сокровище мое!! Расскажи, где так можно — ни хрена не работать, зато разъезжать по заграницам, а?
— Мне папа да-а-ал! — взвыл несчастный Таракашин.
— Деньги? Тебе? Папа? Да он повесится скорее, чем тебе что-то даст! Он же умный мужик, твой папа, он же… Вот что, Таракашин! Ступай отсюда немедленно! А то я сейчас на весь подъезд заору, что ты у меня телевизор спер!
— Теле… да ты… Чокнулась, что ли?! Вон же твой телевизор!!
— А у меня был другой! С плазменным экраном, понятно? — козочкой скакала возле своего кавалера Люся.
Сегодня она была готова на все, Таракашин это нутром чувствовал, или чем там чувствуют в таких случаях. В общем, не стал он больше гусей дразнить и паспорт свой обратно не стал требовать, а побрел домой, продумывать — что бы такое придумать, чтобы Люся сама паспорт отдала, да еще и сильно обрадовалась, когда узнает, что он летит на деньги родной доченьки Оленьки…
Люся волновалась. Она и на Таракашине сорвалась оттого, что волновалась за Василису — ну куда это ее подруженька могла умотать в тапках и в нарядном халате? На улице, конечно, уже апрель, но у них в Сибири апрель — это еще запросто зимний месяц.
Люся даже высунулась в форточку и несколько раз добросовестно рявкнула:
— Вася!!! Васька!!! Иди домой, прямо сил нет!!! Вася!!!
— Да прибежит твой Васька!! — раздался откуда-то снизу незнакомый голос. — Вот нагуляется, со всеми кошками перезнакомится и прибежит! И чего орать, спрашивается…
Больше Люся звать подругу не отваживалась. Но та появилась сама, и очень скоро.
— Вот, — бросила она на стол маленький клочок бумаги. — Нашла.
— Что это? — не поняла Люся.
— Это телефон матери Ленечки. И ее адрес.
— Да ну… не может быть… Это тебе как удалось-то? — не могла поверить Люся. — Главное, странная такая… вышла куда-то чуть ли не босая, а потом… Василиса! Быстро отвечай! Я начинаю нервничать! Как и где ты добыла этот адрес! Я должна знать!
Василиса ненадолго замерла возле зеркала, а потом вдруг припомнила, что она в комнате не одна, и с глубоким вздохом пояснила: