— Босс, — смиренно признал Гринберг. — Я сделал ошибку. Когда я это понял, то предпринял единственное, что мне оставалось: дал задний ход. Зверь в самом деле опасен, и Вествилл не в состоянии держать его под контролем. И если бы это не было свыше моих сил, я бы приказал уничтожить его немедленно, не дожидаясь санкции Департамента… и вашей лично.
— Фу!
— Вы не были на моем месте, сэр. Вы не видели, как рушились массивные стены здания суда. Вы не видели, как он разметал их.
— Не старайся поразить меня. Ты когда-нибудь видел город после бомбежки? Что там стены в вашем суде… может быть, на них нажился какой-то вороватый подрядчик.
— Но, босс, вам надо было видеть клетку, которую он разворотил. Сваренные стальные первосортные брусья. Он переломил их как соломинки.
— Я не сомневаюсь, что ты их тщательно осмотрел. Но почему ты не обратил внимания, что его в ней заперли и он не мог выйти?
— А? Ну, это не дело Департамента — проверять тюрьмы.
— Сынок, все факторы, хоть каким-то боком касающиеся понятия «Вне», имеют самое прямое отношение к Департаменту. И ты это знаешь. Но когда ты будешь помнить об этом во сне и наяву, чистя ботинки или разливая суп на благотворительном базаре, ты поймешь, что это суть нашей работы. И ты будешь держать ушки на макушке и ловить носом все, что может быть названо «особыми ситуациями». А теперь расскажи мне об этом существе. Я читал твой отчет, я видел снимки, но я не чувствую его.
— Ну, он относится к многоногому, несбалансированному типу. Восемь ног, примерно семь футов в холке. Он…
Кику выпрямился.
— Восемь ног? А руки?
— Руки? Их нет.
— Какие-нибудь другие органы для манипуляций? Видоизмененные конечности?
— Ничего, шеф… будь что-либо подобное, я бы сразу приказал провести полное и всестороннее обследование. Ноги у него как бочонки, но двигается он с изяществом. Но чего ради вы…
— Неважно. Что еще? Продолжай.
— Он напоминает нечто среднее между риноцеросом и трицератопсом, хотя артикуляция у него весьма своеобразная.
Молодой хозяин зовет его Луммоксом[1], и это имя ему подходит. Обаятельное, но глупое существо. В этом и кроется опасность: он настолько огромен и могуч, что из-за своей неповоротливости и несообразительности может причинить человеку вред. Он разговаривает, но это речь примерно четырехлетнего ребенка… голос у него такой, словно он проглотил маленькую девочку.
— Почему ты считаешь его глупым? Из твоего отчета я понял, что владелец считает это существо достаточно сообразительным.
Гринберг улыбнулся.
— Ему очень хочется, чтобы это было так. Я говорил с ним, босс. Оно в самом деле глупо.
— Не вижу, из чего ты сделал такой вывод. Считать, что внеземное существо глупо только потому, что оно не может разговаривать на языке землян, — то же самое, что считать итальянцев неграмотными лишь потому, что они говорят на ломаном английском. Одно не вытекает из другого.
— Но, видите ли, босс, у него нет рук. Высший уровень его интеллекта не превышает обезьяний. Может быть, собачий. Но не больше.
— Могу допустить, что ты придерживаешься ортодоксальных взглядов на теорию ксенологии. Но когда-нибудь твое предубеждение станет подавляющим и оскорбительным для классической ксенологии. Мы обнаружили цивилизацию, которая развивается вне нашей системы понятий и не нуждается в них…
— Хотите пари?
— Нет. Где сейчас данные об этом увальне? Гринберг несколько смутился.
— Босс, я отдал все материалы в лабораторию для микрофильмирования. С минуты на минуту они будут на вашем столе.
— О'кей, ты расторопен. Изложи-ка устно…
— У меня установились добрые отношения с местным судьей, и я попросил его держать меня в курсе дела. Конечно, они не могут содержать эту гору в местной Бастилии; в сущности, у них нет таких запоров, которые могли бы остановить его… в чем они убедились на горьком опыте. И выстроить они тоже ничего не успели… уж поверьте мне, та клетка, что он разворотил, была что надо. Правда, шеф полиции кое-что придумал: у них есть бетонный резервуар высотой в девять футов, часть противопожарной системы. Они возвели рампу, подняли Луммокса, опустили в резервуар и убрали рампу. Похоже, так они выкрутятся из положения: эта зверюга не умеет прыгать.
— Звучит неплохо.
— Да, но это не все. Судья О'Фаррел сообщил мне, что шеф полиции так взбудоражен, что решил не ждать одобрения Департамента и немедленно приступить к экзекуции.
— Что?
— Разрешите мне закончить. Он никому ничего не сказал — но входной клапан вроде бы случайно оказался открытым, и за ночь резервуар наполнился водой до краев. К утру Луммокс оказался на дне. Шериф Дрейзер решил, что его «забывчивость» принесла успех и Луммокс потонул.
— Ах вот как?
— Но Луммокс вышел сухим из воды. Когда ее спустили, он сказал: «С добрым утром».
— Возможно, земноводное. Какие действия ты предпринял, чтобы остановить это своеволие?
— Минутку, сэр. Дрейзер знал, что огнестрельное оружие и взрывчатка бесполезны… вы читали об этом… во всяком случае в том объеме, который можно пускать в ход в черте города. Он решил прибегнуть к яду. Ничего не зная об этом существе, он взял полдюжины сортов и разновидностей яда в количестве, достаточном, чтобы отправить на тот свет целый полк, и смешал их с разной пищей.
— Ну и?
— Луммокс слопал все подчистую. Его даже в сон не потянуло; в сущности, это угощение лишь подхлестнуло его аппетит, ибо следующим блюдом для него стал тот самый входной клапан, и резервуар снова стал наполняться. Они должны были остановить насосную станцию.
Кику фыркнул от смеха.
— Он начинает мне нравиться, это Луммокс. Ты говоришь, он съел этот клапан? Из чего тот был сделал?
— Не знаю. Думаю, обычный сплав.
— Х-хм-м… Похоже, его диета несколько суховата. А может быть, у него зоб, как у птиц.
— Я бы не удивился.
— Что шериф сделал потом?
— Пока ничего. Я попросил О'Фаррела предупредить Дрейзера, что он кончит в исправительной колонии в тридцати световых годах от Вествилла, если попытается свалить вину на Департамент. И сейчас он ломает голову, как решить эту проблему. Последняя его идея — залить Луммокса бетоном и оставить подыхать. Но О'Фаррел поставил на этом проекте крест как на бесчеловечном.
— Таким образом, Луммокс все еще сидит в резервуаре, ожидая, что мы предпримем, не так ли?
— Думаю, что так, сэр. Во всяком случае, вчера он еще был там.
— Ладно, он может подождать. Пока они не придумают чего-нибудь еще. — Мистер Кику взял краткий отчет Гринберга и его рекомендации.
— Как я понимаю, вы не одобряете мои действия, сэр? — спросил Гринберг.
— Нет. С чего ты взял? — Кику подписал санкцию на уничтожение Луммокса, которую тут же проглотила корзинка для исходящих бумаг. — Если я отменяю чьи-то распоряжения… мне остается только выгнать такого работника… а у меня есть другая работа для тебя.
— Ох, — вздохнул Гринберг; лучше было бы отсрочить смертный приговор. Что ж… очень жаль… но зверь в самом деле опасен.
— Ты боишься змей? — продолжил мистер Кику. — Нет. Они мне даже нравятся.
— Прекрасно! Хотя не могу представить, как они могут нравиться. Я всегда до смерти боялся их. Еще мальчишкой в Африке… впрочем, неважно. Ты когда-нибудь работал с раргиллианами? Я что-то не припомню.
— У меня был переводчик с Раргиллиана в деле «Вега-четыре». Мы неплохо сработались.
— Надеюсь, что так. Сергей, на мне висит дело, в котором участвует посредник с Раргиллиана, доктор Фтаемл. Ты должен был слышать о нем.
— Да, конечно, сэр.
— Должен сказать, что когда он появляется… — Кику издал сдавленное проклятие. — Впрочем, с Фтаемлом все в порядке. Но его присутствие связано с каким-то запахом тревоги… и боюсь, моя личная фобия не позволяет моему носу достаточно точно улавливать этот запах. Так что я назначаю тебя моим ассистентом по вынюхиванию.
— Вы так доверяете моему носу, босс?
— Мы сейчас в положении, когда слепой ведет слепого, если ты позволишь мне вольное обращение с метафорой. Но, между нами, кое-что мы должны выяснить.
— Пусть будет так, сэр. Могу я осведомиться, в чем сущность вашего поручения?
— Дело в том…
Но Кику не дали закончить — на пульте вспыхнул огонек, и голос секретаря сказал:
— Явился ваш психотерапевт, сэр. Кику взглянул на часы.
— Как летит время… Проводи его в мой гардероб. Я сейчас буду. — Он повернулся к Гринбергу: — Фтаемл будет здесь через тридцать минут. Я должен привести себя в форму. Все, что нужно, ты найдешь на моей папке «К исполнению»… дел хватит! — Мистер Кику бросил взгляд на корзину для входящих бумаг, которая за время их разговора успела наполниться до краев. — Да, пяти минут будет маловато. Но надо разобраться с этим ворохом. Визируй моим именем, а все, что, как ты считаешь, я должен просмотреть сам, оставляй… но лучше, чтобы таких бумаг было не больше полудюжины, — иначе я отошлю тебя обратно в Гарвард!
Мистер Кику торопливо вышел и, заглянув к секретарю, дал указание фиксировать все, что будет происходить в течение следующего получаса… Интересно, как парень справится с делами. Мистера Кику давно уже беспокоила мысль о преемнике ему хотелось, чтобы Гринберг занял его место. А пока этого не произошло, он должен безжалостно натаскивать мальчишку.
Кику направился в свой гардероб; откатившись в сторону, дверь мягко закрылась за ним, и Гринберг остался один. Едва он потянулся за папкой, в которой лежали документы, требующие срочного исполнения, как в корзину для входящих скользнула очередная бумага, а на панели мигнул красный огонек и зажужжал зуммер.
Он подхватил бумагу, быстро пробежал глазами до середины, но только успел понять, что она срочная, как комбинация из света и звука на панели сообщила, что вызывают по линии внутридепартаментской связи. На засветившемся экранчике Гринберг узнал шефа бюро систем связи.
— А где босс? — возбужденно спросил он. Гринберг перекинул тумблер двухсторонней связи.
— Я за него, — сказал он. — Грею его кресло. Я получил твою памятную записку, Стен, и читаю ее.
Ибаньес раздраженно дернулся.
— Не в этом дело. Дай мне босса.
Гринберг помедлил. Проблема, которой занимался Ибаньес, относилась к числу простых, но достаточно занудных. На каждом корабле, регулярно совершающем рейсы Земля-Венера, есть врач, являющийся представителем бюро общественного здоровья. Но вот «Ариэль», уже готовящийся к посадке в Порт-Либия, внезапно был поставлен своим врачом на карантин и теперь томился в ожидании на предпосадочной орбите. На его борту был венерианский министр иностранных дел… что было очень кстати, так как ожидалось, что Венера поддержит позицию Земли против Марса на предстоящей тройственной конференции.
Гринберг мог отложить решение проблемы до появления босса, мог взвалить ее решение на его плечи, мог обратиться через голову босса непосредственно к Секретарю (что, впрочем, предполагало, что он придет к нему с уже готовым решением и получит на него санкцию) или… он мог действовать сам, используя авторитет мистера Кику.
Мистер Кику не предполагал, что возникнет острая ситуация… но у босса была досадная привычка бросать щенят на глубокое место и смотреть, как они выплывают.
Гринберг быстро собрался с мыслями.
— Прости, Стен, — сказал он, — с боссом поговорить тебе не удастся. Я действую от его имени.
— С каких пор?
— Только пока он отсутствует. Ибаньес нахмурился.
— Слушай, парень, лучше бы тебе найти босса. Может быть, ты шлепаешь его фамилию на обыкновенные бумаги… но это дело не из таких. Мы должны спешно посадить корабль. Тебе крепко намылят шею, если ты возьмешь на себя право отмены такой базовой установки, как карантинная политика. Пошевели мозгами.
Нарушить карантин? Гринберг вспомнил Большую Чуму 51-го года, когда все биологи были безмятежно уверены, что все живое на планете надежно защищено от инфекций из других миров.
— Карантин мы нарушать не будем. Ибаньес болезненно сморщился.
— Сергей, мы можем поставить конференцию под угрозу… Да что я говорю?! Поставить под угрозу? Мы не можем допустить, чтобы работа десяти лет пошла насмарку лишь потому, что у кого-то из механиков легкая лихорадка. Карантин должен быть нарушен. Но я не хочу, чтобы ты брал это на себя.
Гринберг помедлил.
— Босса ждет тяжелая работа, и он под глубоким гипнозом. Ты сможешь увидеть его не раньше чем через пару часов.
Ибаньес побледнел.
— Я попытаюсь убедить Секретаря. Мы не можем ждать два часа, Эта священная корова с Венеры в таком состоянии, что может приказать своему шкиперу рулить домой… мы не имеем права рисковать.
— С другой стороны, нельзя допустить возможность эпидемии. Вот что ты сделаешь. Вызови министра и скажи, что лично отправляешься за ним. Возьми десантную шлюпку, Посади его к себе на борт и оставь «Ариэль» на карантинной орбите. Как только он окажется на борту шлюпки… и не раньше… скажи ему, что вы оба, он и ты, примете участие в конференции, не выходя из скафандров. В скафандрах своя опрессованная система подачи воздуха; они используются при посещении планет, чья болезнетворная флора еще не исследована. Конечно, команда шлюпки должна будет тоже отправиться на карантин.
— Скафандр! О, он будет в восторге! Уж лучше отменить конференцию. Такое унижение может настроить его против нас — это совершенно точно. Такие деятели жутко самолюбивы.
— Конечно, он будет в восторге, — подтвердил Гринберг, — когда ты объяснишь ему, в чем дело. «Безопасность выдающейся личности», «нежелание рисковать благополучием нашей возлюбленной сестры» и так далее, Если у него еще будут какие-то сомнения, свяжи его с кем-нибудь из отдела общественных отношений. И позаботься, чтобы во время конференции рядом с ним был врач в белом халате и пара сестер. Во время перерыва, чтобы он мог отдыхать, в Зале Героев, рядом с конференц-залом, организуй ему чуть ли не больничную палату с отлаженной системой коммуникаций. Пусть он думает, что даже на краю гибели он мужественно исполняет свои обязанности. Понял? Как-то подведи его к этой мысли… еще до того, как шлюпка приземлится.
— Думаешь, это сработает? — нерешительно спросил Ибаньес.
— Зависит от тебя. Я спущу твой меморандум, прикажу соблюдать карантин, но одновременно дам тебе указание проявить инициативу, чтобы обеспечить его присутствие на конференции.
— Ну что ж… ладно. — Ибаньес внезапно улыбнулся. — Черт с ним, с меморандумом. Берусь за дело. — Он отключился.
Гринберг вернулся к столу, чувствуя радостное возбуждение от мысли, что он сыграл роль господа бога. Интересно, подумал он, что бы на моем месте сделал босс?.. Могло быть много правильных решений, он выбрал одно из них и чувствовал, что не ошибся. Сергей снова обратился к папке с неотложными делами.
Внезапно он остановился. Что-то подсознательно угнетало его. Он чувствовал, что боссу не хотелось утверждать смертный приговор Луммоксу. Черт возьми, босс же говорил ему, что он не прав, что следовало бы провести полное расследование. Но босс, уважая право подчиненного на самостоятельные решения, не стал настаивать на своем.
Но теперь он сам сидел в кресле босса. И что?
Чего ради босс сунул его на это место? Не для того ли, чтобы он получил возможность исправить свои собственные ошибки? Вряд ли. Шеф проницателен, но не всезнающ; он не мог предположить, что Гринберг решит пересмотреть свои действия.
И все же… Он позвонил личному секретарю босса.
— Милдред?
— Да, мистер Гринберг?
— Это краткое резюме о вмешательстве, где я участвовал… номер РТ-ноль-четыреста одиннадцать. Оно прошло пятнадцать минут назад. Я хочу вернуть его.
— Его, наверное, уже отправили, — с сомнением сказала Милдред. — Отдел отправки завершил все свои операции семь минут назад.
— Нужно поторопиться. Если бумага уже покинула здание, вышлите ее аннулирование и подтверждение оного, ясно? И верните мне оригинал.
Наконец Сергей добрался до папки с неотложными делами. Как мистер Кику и говорил, отделение с пометками «Фтаемл» не отличалось полнотой. Он прочитал на обложке надпись «Чудовище и Красавица» и удивился. Босс не был обделен чувством юмора… но оно проявлялось порой столь неожиданно, что люди нередко попадали в трудное положение.
Внезапно брови Гринберга поползли кверху. Эти неутомимые переводчики, маклеры, посредники и толкователи, эти раргиллиане, как правило, появлялись на сцене лишь во время переговоров между двумя расами. Присутствие доктора Фтаемла на Земле означало, что негуманоиды встревожены… Негуманоидами их можно было назвать лишь условно: психология этих существ настолько отличалась от человеческой, что общение с ними было довольно затруднительным. Но Гринберг не ожидал, что ученый доктор будет представлять расу, о которой он ничего не слышал… «Хрошии».
Вполне возможно, что Гринберг просто забыл о существовании народа с именем, напоминающим чих; они могли представлять собой совершенно незначительную популяцию с низким культурным уровнем, с неразвитой экономикой, не способную к самостоятельным космическим путешествиям. Или же они могли быть приняты в Сообщество Цивилизаций, пока Гринберг был занят делами вне Солнечной системы. Как только человечество начало устанавливать контакты с другими расами, тоже совершающими межзвездные путешествия, семья тех, кто по праву мог считаться «гуманоидами», стала пополняться так быстро, что их всех было трудно удержать в памяти. Чем больше человечество расширяло свои горизонты, тем труднее было держать эти горизонты в поле зрения.
Или, может быть, он знал хрошии под каким-то другим именем? Гринберг повернулся к универсальному справочнику мистера Кику и ввел в него это имя.