— У вас нет еще одного кристалла в поместье? — Спросила я в пустоту, нарушая молчание.
— Есть. Я дам после ужина. Ты куда-то собралась? — Обернулась Марго.
— Не знаю. На всякий случай…
Кивнув, Марго продолжила есть. Какая же она была… твердая. Жесткая, плотная, цепляющая, словно рыболовный крючок. От нее сложно было отвести взгляд, хоть и была она уже не молода и не прекрасна, как Целесс. Марго притягивала, выкручивала, засасывала само мое существо, пугая и заставляя преклоняться. Она не была ни легкой, ни простой. Наоборот, Марго была цельной, сильной, непробиваемой. Казалось, ей никто не нужен. Но когда она смотрела на мужа или сына, взгляд становился как мягкая трава, притягивающая путника прилечь с дороги. Даже я, случайно вошедший в их семью человек, чувствовала, как уже притянулась к ней и закрепилась в ее пространстве. И это притом, что мы практически не разговаривали.
Я была уверена, что бабка умела быть жестокой и ироничной. Иногда в ней проскальзывало что-то такое взрывное, что заставляло вздрагивать: интонация, взгляд, слово… Что угодно. Но в это мгновение я ловила себя на мысли, как хорошо, что она — родная мне. Я не думала о ней, как о бабке. Скорее она являлась для меня женщиной, которую любил мой дед и отец. Женщиной, вокруг которой крутился их мир. Женщиной, для которой создавались условия, строились дома, завоевывались страны. Женщиной, из-за любви к которой моя тетя была одинока. Марго могла вместить, поглотить, переварить, решить, простить и вынести что угодно, оставаясь сама собой. Она восхищала, но быть такой же я ни в коем случае не хотела бы.
После ужина, как и обещала, Марго дала мне кристалл в поместье. Поднявшись к себе, я смотрела в окно. Уже стемнело. Было тоскливо и пусто. Мы могли бы сыграть пару партий за доской с мамой и тетей в такой тихий теплый вечер. Тетя рассказывала бы новости со всего света, мама бы смеялась. Я бы наблюдала, думая о чем-то своем: учебе, работе, Петире. Но теперь все это было невозможно. Не было ни мамы, ни тети, ни Петира в моей жизни. И так пусто было… Так дико, болезненно пусто и холодно, что снова и снова хотелось плакать, беспомощно царапая подушку…
Нащупав в кармане безымянный кристалл, я вытащила его на свет. Куда он мог бы вести? Усмехнувшись, я вытянула руку и запустила программку. Кристаллами мог пользоваться любой человек, способный просто подумать о том, что он хочет: открыть портал туда, куда был прописан данный конкретный кристалл. Единственное, чему стоило уделить внимание — это осознание своей целостности и неделимости. То есть почувствовать себя, пока красная креациновая тень окутывает тело, запоминая.
Я осмотрелась, усмехаясь. Высоченная башня за ажурной решеткой, крутой обрыв в нескольких метрах от тропы — я попала к Немому замку. Все же, это был мой кристалл. Спрятав его в карман, я подошла к решетке. Было темно и прохладно. В общем-то, я совершенно не собиралась к Ройсу. Не собираясь забывать о нем, я все же не решилась бы придти сюда еще долго. Слишком сильные эмоции он поднимал во мне. Но в душе было так одиноко и глухо, что, казалось, даже полукровка не был способен всколыхнуть меня.
Решетка поддалась, заставляя еще раз усмехнуться. Отец так и не передал запрет на мои посещения. Я обернулась, с удивлением понимая, что забыла позвать Нис к себе на плечо. Оставлять за оградой тюрьмы было некого.
Поднявшись наверх, я пошла знакомым коридором к камере. Ничего не менялось. Да, и что могло измениться в тюрьме, стоящей на земле не первое тысячелетие? Тусклого света кристалла, прикрепленного к стене, продолжающей коридор, не хватало на освещение камеры. Но Ройс был на месте, это разглядеть было не сложно. Взяв кристалл в руку, я подошла к решетке и оставила его у стены. Полукровка проснулся, тут же поднимаясь.
— Дайан?
Я отрицательно покачала головой. Я не хотела сказать: «нет, это не я». Просто увидев его, я нахмурилась и покачала головой. Вцепившись мне в плечо, полукровка не сводил глаз. Очень странный это был взгляд, неописуемый. Я знала, что выгляжу, мягко говоря, болезненно и непривлекательно. Но в глазах полукровки читалась такая буря эмоций, что я отшатнулась в испуге. Но Ройс молчал, держа все в себе. Молчал и осматривал, пробегая взглядом по всей мне, заглядывая в душу, в мысли, внутрь. Казалось, он даже заживающую дыру в животе осмотрел изнутри. Лишь понимание, что он при всех своих способностях не может этого сделать из-за тюремной защиты, позволила вздохнуть более или менее спокойно.
— Я не думал, что придешь… Еще когда-нибудь. Спасибо. — Проговорил незнакомым гудящим голосом. — Спасибо…
Я тоже не думала. И не собиралась. Просто, дом мой сгорел, и в его пепле соседская девочка нашла кристалл сюда. И… Только тебе я могу рассказать о своей ненависти и злости. Только ты сможешь понять, как тяжело мне сейчас. Ты тоже потерял одного из самых родных людей на земле и переживаешь это до сих пор.
Но я молчала. А полукровка смотрел, сжимая пальцы на моем плече так, будто я вырывалась.
— Тебе будет плохо. Отойди. Сядь вон там, где табуретка… — Проговорил быстро. Лицо замерло за прутьями. Я кивнула, понимая его правоту. Слишком сильной волной шло от него все, что он чувствовал, в том числе боль и желание. Обернувшись к табурету, я перевела взгляд на плечо. Пальцы разжались. В тишине камеры послышался тяжелый глоток. Внутри все загудело, в голове поплыло. Облокотившись о стену, я присела у противоположной стены и замерла на минутку, приходя в себя.
Вот почему я решила сюда больше не приходить и не должна была. Зацепившись за полукровку, я принимала все его эмоции, делила чувства и желания, находясь лишь в шаге. Тогда, в Перелесье, он лишь открыл этот канал. И речь шла не только о физическом влечении, как мог думать он сам. Речь шла обо всем, что человек на воле расплескивает вокруг себя направо и налево. А тут, за решеткой, все эмоции копятся в нем, не находя выхода. Нахлынувшая волна буквально валила с ног, заводила, воспламеняла каждую клеточку существа. Хотелось ломать все вокруг и реветь, убивать и любить. Его… его любить.
— Не надо было… не надо. — Проговорил он через пару минут, наблюдая за мной.
Вздрогнув, я открыла глаза. В смятении поняла, что сидела с закрытыми глазами. Возможно, даже, потеряла сознание на мгновение, но стена удержала. Дыхание было сбито, в животе кружило волнение, камень холодил спину, на лбу чувствовалась влага. Опустив взгляд, я отвернула лицо. Твой рисунок сгорел. Ройси… она сгорела вместе со всеми и всем, что я любила. Я снова думала о маме и тете. О том, что их нет больше. И не будет, не появится. Никогда. Не знаю, как скоро я подняла взгляд, ежась от холода. Опомнилась, понимая, где сижу. Ройс продолжал стоять у решетки. Пальцы белели на черном пруте. Тусклый свет отсвечивал во влажных глазах. Он просто молчал и просто смотрел. Я поняла, что не произнесла еще ни слова. Вздохнула, смаргивая слезы и облизывая губы. Снова отвернулась. Знал ли он? Сказали ли ему?
— Я так много с тобой разговариваю, что теперь и сказать нечего… — Проговорил Ройс. Я подняла удивленный взгляд. — Кажется, что ты все знаешь и так, без слов. — Вздохнув, он отвернул на мгновение лицо. Свет упал на ожог с правой стороны лба, высвечивая блестящую кожу. — Мама сказала о твоей потере… И я даже приблизительно не понимаю, насколько тебе тяжело… Не представляю… Но ты справишься. Ты необыкновенно сильная. Так не хватает тебя. Даже твоего презрения. Хоть чего-нибудь от тебя. Капельки жизни. Слова. Взгляда.
Так тяжело было дышать здесь. Посмотрев на бойницу в стене, я думала о воздухе. Свежий и чистый горный воздух — где он? Почему так тяжело? Обернувшись в проход, обняла себя за плечи. Поднялась с табурета. Казалось, я примерзаю к нему. Сидеть не хотелось. Ройс выдохнул, отпуская прут решетки. Я обернулась на это движение.
— Ты ведь вернешься? Хотя бы еще раз? Вернешься? Не подходи.
Я замерла в нескольких шагах от решетки, фокусируя взгляд на полукровке. Тряхнула головой и пошла к выходу.
10
— Я хочу быть в боевой Гильдии, когда ты пойдешь на Харенхеш… — Проговорила я тихо в редкое утро, когда завтрак с нами делили отец и Целесс.
Обежав взглядом всех членов семьи, отец обернулся ко мне.
— Кто тебе сказал о Харенхеше?
Я не отвела глаз. В этом доме не было секретов. Это я поняла сразу. Была лишь некая шкала внимательности, доступная каждому члену семьи на разных высотах. Понимание этого стало удивительным открытием. Много стало понятней, проще и одновременно сложнее. Как я могла ответить на этот вопрос? Ведь, никто не говорил мне. Я просто поняла это, еще весной. А теперь было самое время.
— Ты возьмешь меня с собой? — Сказала я скорее утвердительно, чем вопросительно.
Отец вздохнул, отворачиваясь к окну. Уже давно он перестал быть для меня недоступным и загадочным Императором. Уже давно он стал просто отцом, чье тепло и силу я могла ощутить, обняв его при редких появлениях дома. Но мог ли он запретить мне мою месть? Мог ли снова запереть дома, опасаясь за мою безопасность?
— Ты возьмешь меня с собой? — Сказала я скорее утвердительно, чем вопросительно.
Отец вздохнул, отворачиваясь к окну. Уже давно он перестал быть для меня недоступным и загадочным Императором. Уже давно он стал просто отцом, чье тепло и силу я могла ощутить, обняв его при редких появлениях дома. Но мог ли он запретить мне мою месть? Мог ли снова запереть дома, опасаясь за мою безопасность?
Отец молчал. И все молчали. Его голос в этом доме был непререкаем. Только Марго могла сказать свое мнение, но после… Уже после решения сына. Саша, если и влиял на него, то скрыто: в стороннем разговоре, тихой беседе у каминного огня, случайно оброненной фразе. Это то, что я видела пару раз от деда. Целесс же, казалось, дышала им. Иногда я думала, что они думают одни и те же мысли в одно и то же время. Он думал, она делала. Она думала, он говорил. Никогда ранее я не видела подобных отношений. Они пугали своей немотой, неестественной цельностью. Я не понимала, как он жил без нее раньше. Просто не понимала. Кажется, она была рядом всегда. А в то время, когда мы познакомились с отцом, лишь расстались на случайно затянувшееся мгновение.
— Тебе нужно поправиться. — Проговорил он тихо.
— Я в порядке. Мне нужно одно: знать, что я буду там.
— Ты будешь там. — Кивнул он. — Хотя, я не думаю, что предстоящее доставить тебе хоть каплю удовлетворения.
Вздохнув, я отложила вилку. Кивнула, успокаиваясь. В это мгновение Целесс перевела взгляд на отца. Поднявшись, он попрощался, целуя мать и кивая мне и Саше. Через минуту их в доме уже не было. Марго покачала головой, вздыхая. Эти полчаса, на которые Андрес появлялся в доме раз в неделю, было единственным временем, когда мы его видели.
Минула уже середина лета. Вокруг что-то происходило. Но мне не были интересны новости. Не был интересен подчинившийся Эсхон и Дозаран. Не было интересно, кому отец поручил контролировать деятельность местных властей. Не было интересно ничего: перед глазами был лишь огонь и торчащая из живота крестовина. В душе черной сажей осела ненависть. Я не трогала ее и не подогревала. Всему свое время, как часто повторяла мама.
Вспомнив про подаренного летуна, я навестила птицу. Смотритель башни был крайне удивлен, когда я сказала что являюсь хозяйкой бело-песочного красавца. Убедить его в этом все же стоило некоторого терпения. Вспомнился привет Рыжику от соседки. Вот кто такой Рыжик. Как же я могла забыть?
За два с лишним месяца со дня рождения я так ни разу и не летала на нем. В общем-то, пока и не было желания и уверенности. Заплатив за дальнейшее содержание летуна, я вынула кристалл в поместье и вытянула руку. Какое же удивление посетило меня, когда впереди появилась воздушная решетка Немого замка. Я захохотала, вынимая второй кристалл. Ну, надо же!
Вытянув руку, я посмотрела на Нис. Прыгай обратно, киска. Нис послушалась, оказавшись невесомым облаком на моем плече. Но я опустила кулак, оборачиваясь к воротам. Приказала кошке ждать и пошла в замок.
— Дайан? — Ройс сидел на койке, склонившись над маленьким столиком между колен. Обрубленная по запястье левая кисть, спрятанная в зашитый рукав, придерживала листок бумаги. Перешагнув столик при моем появлении, полукровка поднялся. — То ли время летит незаметно, то ли ты действительно решила навестить калеку-полукровку всего через неделю!
Настроение явно отличалось от того, что было в вечер моего последнего посещения.
— Андрес знает о твоих визитах?
Я отрицательно качнула головой, обернувшись в коридор. Как-то я не особо удачно пришла. Вдруг Кларисс сегодня придет? А я тут средь бела дня… Хотя, чего я боюсь? Увидев меня, она, скорее всего, положит конец этим визитам. Раз и навсегда. И всем станет легче.
Протянув руку меж прутьев, Ройс сжал кулак, будто мог поймать меня на расстоянии трех метров. Разочарованно отвернув лицо, опустил руку. Сказать, что я перепутала кристалл? Тогда зачем зашла?
— Ты… — Вывел он меня из задумчивости.
Поняв, что осматриваю стены, я перевела взгляд на полукровку. Он улыбался, опираясь лбом о ладонь на пруте. Что ты хотел сказать? Что улыбаешься?
— Подойди…
Я вскинула брови, отрицательно качая головой. Вот еще. Ты же сам прекрасно понимаешь.
— Я с ума схожу, когда ты так близко. Подойди. Хочу дотронуться до тебя, обнять. Пожалуйста. Подойди. Дайан!
Я уже шла к подъемнику.
— Зачем ты приходишь?! — Голос разносился так громко, что казалось, слышен за пределами тюрьмы. — Ты мстишь так? Ответь! Я хотя бы буду знать, что ты — такая же дрянь, как и я!
С тихим шорохом плита поднялась, впуская меня. Нис прыгнула на плечо сразу, как я вышла из ворот. Подняв кулак с кристаллом, я закрыла глаза. Домой…
Выйдя из комнаты с порталом, я столкнулась взглядом с Марго, спускавшейся по лестнице. Замерев, она как-то уж очень тяжело вздохнула. Наверняка уловила все, о чем кричали мои мысли. Я сжала зубы, ожидая, когда она продолжит свой путь, но бабка не двигалась.
— Его не выпустят, Дайан. — Покачала она головой.
— Я случайно. — Тряхнула я головой. Это было правдой.
— Себе хоть не ври… — Поморщилась она, спускаясь на одну ступеньку. Я глотнула, хмурясь. Я, действительно, случайно. Кристаллы перепутала.
Отвернувшись, Марго спустилась и пошла к выходу. Я пошла за ней. Не хотелось сейчас оставаться одной. Нужно было поговорить, поболтать хоть с кем, хоть о чем. Выйдя во двор, я нашла глазами фигуру женщины, склонившуюся над цветником.
— Помочь чем-нибудь? — Спросила я, подходя.
— Как твой живот? — Подняла она лицо на мгновение.
— Заживает. Уже не держит на себе внимания, по крайне мере.
— Не держит внимания? — Засмеялась Марго. — Хорошо звучит. Что же держит твое внимание, кроме мести Харенхешу и сына Кларисс?
Я промолчала, садясь на траву за цветником. Стоять над Марго было крайне неудобно. Она и так была невысокой, а на корточках и вовсе казалась миниатюрной.
— Я не думаю об этом…
— Я тоже о многом не думаю, Дайан. Но при этом очень на многом, — Подняв взгляд, женщина снова улыбнулась. — Внимание держится само собой.
— Я случайно туда попала.
— И зашла случайно. И поговорить тебе об этом тоже нужно случайно. И злишься ты на меня сейчас тоже случайно. Наверно, потому что случайно это является правдой.
— Что ты хочешь сказать? Что ты видишь, чего не вижу я? И ты и Целесс смотрите на меня с такой жалость, что мне самой себя жалко становиться.
— Что я думаю о твоем желании превратить в пепел Харенхеш ради мести за родных? Или что я думаю о твоем желании быть рядом с сыном Кларисс?
— Его Ройс зовут.
Марго засмеялась громко, непривычно, обидно. Захотелось подняться и уйти.
— С жалостью я на тебя смотрю, потому что мне действительно тебя жаль. — Проговорила она тихо и спокойно, внезапно перестав смеяться. — И чувство это лишь оттого, что ты не безразлична мне, девочка. Я люблю тебя, хоть и не научилась выражать свои чувства к своим шестидесяти пяти… Но сейчас, ведь, важно не это?
Я хмурилась, переживая неожиданное признание.
— А важно то, как сознание твое фильтрует мои слова. Никогда не обращала внимания? Вот смотри. — Поднявшись, Марго уперла свободную руку в бок, а второй сделала жест, будто размышляя. — Я тебя спросила о важных для тебя вещах, разделив их на составные части: Харенхеш и месть за родных, и желание быть с сыном Кларисс. Против чего вздыбилось твое сознание?
Я подняла к ней голову, но тут же отвела взгляд.
— Мне продолжить или ты сама уже уловила мысль?
— Уловила. — Буркнула я, поднимаясь. Марго снова смеялась, тихо, не весело. Краем глаза я видела, как она снова опустилась к цветам. Сама же я шла к воротам. Нис прыгнула вперед полосатым пятном. Захотелось пнуть ее. Что за бред…
Дойдя до Зальцестера, я посмотрела в стороны. Побрела к резиденции, желая просто идти. Подняв голову к тайфуну в сфере над воротами, зашла.
В резиденции ничего не менялось. Два зала, заполненных на треть гильдийцами, гудели в рабочем процессе. Пробегаясь по лицам, я искала Ниару. Кто-то от окон крикнул: «Привет, Дайан!». Удивленно вскинув брови, я всмотрелась в лицо. Я видела их всех, но пообщаться успела с единицами. Непривычно было услышать это простое приветствие. Он, наверно, и забыл уже о нем, а я думала о том, что числюсь здесь уже год.
Стукнув пару раз по косяку, я улыбнулась. Кларенс поднял лицо и вскинул брови.
— Дайан! Неужели, готова к работе? Как твое ранение?
— Заживает. — Улыбнулась я, благодарная руководителю направления за отсутствие соболезнований. Разреветься в резиденции было бы некстати. Благо, он это понимал.
— У меня найдется для тебя занятие здесь, в резиденции, если невмоготу сидеть дома.
Кивнув, я надеялась, что по лицу нельзя понять о случайности моего визита. Предложение на самом деле было как нельзя кстати. Зайдя в кабинет, я присела на стул.