— А Инфора к тебе Андрес приставил? — Улыбнулся Петир.
— Вы знакомы? — Удивилась я, оборачиваясь.
— Конечно. Я же теперь в боевой Гильдии в Милоране…
— Пошли наверх. — Тряхнула я головой.
— У тебя есть талант — оказываться в центре внимания, где бы ты ни появилась. Сейчас, со стороны, это смотрится именно как способность притягивать к себе взгляды, слухи, события…
Я засмеялась, поднимаясь по ступеням. За спиной хлопнула дверь. Инфор, конечно, отличается некоторой деликатностью. Но выжигающий легкие воздух пустыни был способен загнать под крышу кого угодно.
— Наверно, я должен тебя поздравить? — Спросил Петир, заходя за мной в единственную комнату второго этажа. Я удивленно обернулась. — Император признал тебя дочерью!
— А если я скажу, что на самом деле прихожусь ему дочерью, ты поверишь? — Я присела на деревянный настил одной из коек. Петир замер у стены, подперев ее плечом.
— Если ты скажешь, я попытаюсь поверить.
Я вздохнула, понимая его сомнения. Лично в его глазах, скорее всего, Андрес признал меня, чтобы оградить. Незнакомым же людям версия с дочерью казалась крайне сомнительной. Хотя бы из-за нашей разницы в возрасте и всех предшествующих слухов.
— Это правда. — Кивнула я. — В тот вечер во дворце это увидела псионик, работающая в доме Саши. А потом подтвердила и мама.
Подойдя, Петир присел напротив, закинув ногу на деревянный настил. Только когда он откинулся на жесткую спинку и закрыл глаза, я увидела разваливающую его усталость. Хотелось приласкать его, поцеловать нежно и успокаивающе, но я лишь сжала кулак. У него уже другая жизнь. Даже не важно, выросла ли та навязанная Ройсом связь с Анри в какие-то отношения. Мне места в его жизни уже не было. А своей лаской я лишь заведу его… Обернувшись, я выдохнула.
Как же я скучаю по твоим рукам, прикосновениям, поцелуям. Ты не представляешь…
— Откуда вас перебросили? — Спросила я тихо, чтобы не дать голосу сыграть со мной злую шутку.
— С востока нашу тысячу. Две тысячи из центра, вроде. Одну из Милорана. И одна… то что от нее осталось — с южной границы. Мы вывели все население из Эземстера, Лиоха и Турена. Думали, эсхонцы пойдут вглубь, там укрепленные города старых границ. Но они не пошли, выместив злость на пустых городах, когда-то принадлежавших Эсхону. На защиту старых границ кинули более или менее свежие силы. — Петир усмехнулся. — А нас сюда.
— Глупо как-то… — Подумала я вслух. — Ведь у каждого есть цель. У Харенхеша — раскопки. У Эсхона и Дозарана — отвоевать приграничные земли или растащить Объединенные земли по кусочкам, как программа максимум. Они не могут договориться что ли?
— Не могут. Дозаран с Харенхешем еще как-то контактирует. Эсхон же играет свою музыку. Они как бандиты. И думают как бандиты и действуют…
— Вот уж… — Я усмехнулась. — Сдается мне, что это парочка из Умена обрушила мой дом…
— Твой дом?
Я вздохнула, облокачиваясь по его примеру на спинку и закидывая ногу на деревянный настил.
— У меня больше нет дома, Петир.
— Печально. — Кивнул он. Я подняла взгляд, чтобы увидеть выражение его лица. Было дико понимать, что для него это могло быть просто «печально». Мог ли он огрубеть за прошедший месяц (всего месяц!) настолько? — Но ты всегда можешь взломать замок и воспользоваться чужим гостеприимством. — Усмехнулся он горько.
Я усмехнулась в ответ.
— У тебя есть отец — Император. Есть дед с бабкой с особняком в Зальцестере. В конце концов, есть полукровка…
Я помолчала, ожидая его взгляда. Но он так и не открыл глаз.
— Был бы ты здесь сейчас, если бы верил в то, что у меня «есть полукровка»?
— Знаешь, о чем я мечтаю? — Открыл он глаза неожиданно. Я удивленно вскинула брови. — Снять эти сапоги. И помыться. И еще выспаться так, чтобы не дергали постоянно. И чтобы не снилось ничего.
Я опустила голову, не отводя взгляд. Ну… Сапоги ты можешь снять. Это я переживу.
— И чтобы ты спала рядом под боком, как раньше.
Я сглотнула, чувствуя, как глаза мгновенно наполняются слезами. Я боялась вздохнуть и пошевелится. Петир смотрел прямым злым взглядом, не моргая.
— Но это лишь пустые мечты… Если я сниму сапоги — ты задохнешься. Воды здесь нет. Выспаться не дадут. И в обрывках снов я увижу горящих друзей, кровь и гаснущие взгляды, практически видимые убийственные волны псиоников, чудом не задевающие самого… А ты… — Он замолчал.
Я вздохнула, отвернув лицо. А я, желая тебя всем телом и душой, не смогу почувствовать в твоих объятиях «ничего, кроме разочарования», потому что тело зацепилось за полукровку, как рыба жаброй за крючок…
У соседнего остова кровати лежала Нис. Я усмехнулась, увидев накрытую лапой мордочку. Ей тоже было больно и хотелось плакать.
— Ты успел закончить свое лезвие? — Вспомнила я, благодарная кошке за возникшую мысль.
— Да. Уже одобрили и пустили в производство. Веришь, не предполагал, что оно когда-нибудь пригодится… Мне понравилась идея, я ее воплотил. Подумать не мог, что с его помощью уже через месяц бойцы Объединенных земель будут калечить врагов…
Петир нагнулся чуть вперед, отстегивая что-то от пояса. Я наблюдала. С мягким щелчком из рукояти в четыре пальца выстрелил призрачный месяц.
— Оно отделяется при резком движении. — Петир потряс ручку, заставив меня подобрать ногу. — Если просто бежать с ней — ничего не происходит. — Он поднял руку, замахиваясь. — А если придать ускорение… — Отделившись от рукояти, месяц стремительно полетел, кружась вокруг собственной оси, будто розовая тарелка. Я сглотнула, увидев как в стене образовалась глубокая щель. Лезвия же видно не было. — Оно летит до соприкосновения с любой преградой. Может упасть на землю через километр, не дальше. И тогда программа возвращает креациновую пыль к держателю. — С мягким щелчком из ручки снова показалось смертельное лезвие. Я тряхнула головой, не веря. — Это так, подспорье… Основную работу все равно делают псионики, маги и рейнджеры.
Пристегнув изобретение обратно, Петир вздохнул, садясь.
— Пойду я к своим… — Проговорил, поднимаясь.
Я наблюдала за ним, кусая губы. «Даже не проводишь?» — грустно улыбнулись светлые глаза. Поднявшись, я ухватила его рукав, потянула к себе, обнимая.
— Дайан…
Потянувшись к губам, закрыла глаза. Он не был ласков. Не был нежен. Он скучал так же как я… Съел бы, пожалуй, если бы мог. Внизу хлопнула чуть покосившаяся дверь. Прижатая к стене, я закрыла глаза. По щекам полились слезы. Я люблю тебя. Безумно люблю. Но мое желание останется при мне… И мы оба это знаем. Хотя, ты достаточно голоден, чтобы не думать об этом.
Ощутив свободу, я открыла глаза. Петир сбегал по ступенькам, не оборачиваясь.
— Петир! — Крикнула я, спускаясь за ним.
Он обернулся от двери, взглянув грустными светлыми глазами. Я села на каменные ступени, вздрогнув от звука хлопнувшей двери. Стало жутко холодно и пусто. Вытерев щеки, я уткнулась подбородком в колени. Нис скользнула по боку теплом своего нематериального тела. Потерлась о запястье, тихо мурлыча. Все пройдет…
Впустив порыв горячего воздуха, на пороге появился Инфор. Замер, привыкая к сумраку дома после яркого солнца. Увидел меня на ступенях, прошел внутрь.
— Пойдем в город. — Предложила я, поднимаясь.
— Дворец и башня заколочены. — Ответил маг сбоку, из-за угла.
— Погоняешь меня, может?
— В такой духоте? — Усомнился он. Потом вышел в поле зрения. — Ну, вставай.
Легонько улыбнувшись, я поднялась.
Поздним вечером, когда мы уже легли спать, наверх поднялся Инфор.
— Дайан. — Позвал тихо. Я обернулась. Не успевшая уснуть тетя Карел открыла глаза и подняла голову. — Отец у центрального навеса. Пойдем.
Я резко поднялась, нащупывая ступнями сандалии.
— Что-то случилось? — Нахмурилась я в темноту. Тетя усмехнулась.
— Тебе понравится… Я предупрежу мать. — Проговорила, лениво поднимаясь. — Пожалуй, займу на эту ночь твое место.
— В чем дело?
— Иди-иди. Даже война может иногда подождать…
Натянув обувку, я поднялась. Непроглядная тьма, к которой сложно было привыкнуть, не давала шанса нормально ориентироваться. На плечо легла рука мага, направляя.
— Ступеньки. — Шепнул он. Я замерла, чувствуя, как сжимается сердце. Петир… Сколько раз ты сказал мне это? «Ступеньки…» — почти признание в любви.
Осторожно спустившись, мы вышли на улицу.
— Думаешь, кошку стоит брать? — Спросил маг, оглядываясь на тень за спиной.
— Нис, останься с мамой. — Пробормотала я. Как еще она отреагирует на некреациновый портал, если отец решил забрать меня отсюда на ночь? Представив, как кошка возвращается на второй этаж и ложится у ступеней, я обернулась к Инфору.
— Так, что случилось?
— Понятия не имею. Спросила бы у тетки, если не терпится узнать.
Да, тетя явно сразу поняла, в чем дело. Ладно…
Отец сидел в единственном освещенном месте лагеря — под центральным навесом на столе Ферона. Увидев меня, сразу поднялся. Обнял, заглянул за спину. Я рассмеялась. Улыбнувшись в ответ, покачал головой. Похоже, доносили ему на меня исправно. Хотя, уже месяц прошел… Принимая во внимание скорость движения слухов в Объединенных землях, меня уже небось и не склоняли без кошки.
— Что случилось? — Спросила я, не в силах ждать, пока он сам разговорится. Отец улыбнулся, подмигивая. Привлек к себе, обнимая. Инфор подошел сам. Отвернул лицо, заставляя отца смеяться. Через несколько секунд мы оказались в зиме и на лицо упала снежинка. Я вжалась в отца, не понимая где нахожусь.
— Прохладненько… — Проговорил Инфор.
А отец был такой загадочный, что прямо укусить хотелось! Мгновенно продрогнув насквозь, я двинулась за широкими шагами мужчин. Через десяток метров узнала черную вязь ворот, опутанных магией. Еще через минуту мы вошли в теплый холл дома. Я осматривалась, постукивая зубами. Как же тут было уютно, тепло, сверкающе и… красно. Высокий ворс ковра залез под пальцы в сандалиях. Выйдя откуда-то справа, в коридоре появился Саша с… как же зовут мою бабку?
— Дайан! — Улыбнулся он, раскрывая объятия навстречу. Я закрыла на мгновение глаза, млея от происходящего. Он же дедушка мне! Дедушка! Ну не просто же так я полюбила его с первого взгляда. Обняв и расцеловав в обе щеки, Саша повел меня вглубь. Мать Андреса смотрела на меня с немым подозрением. Как-то нерешительно, боясь проявить чувства, или не доверяя. Андрес обнимал мать со спины. Она же лишь смотрела, чуть улыбаясь под тяжелыми руками сына, казавшимися огромными под ее пальчиками.
— Это Инфор — мой друг. — Представил мага отец, и я обернулась к Инфору. — Моя мама — Марго. Так и не иначе. Отец — Александр или Саша. Анж — друг нашей семьи.
Я перевела взгляд на стоявшую у косяка внутри залы женщину. Они все были такие праздничные, светлые. Мы с Инфором и отцом, обросшим, в чумазом, где-то уже порезанном балахоне, казались здесь лишними.
— Дайан, — проговорил отец с плохо скрываемым удовольствием. — У нас есть праздник, объединяющий ежегодно всех членов семьи. — И мы рады, что теперь можем разделить его с тобой. С наступающим Новым годом!
Я улыбнулась для приличия. Обернулась к Инфору за поддержкой. Он пожал плечами, проходя вперед. «Какая, в конце концов, разница?» — говорил его обжигающий все, с чем соприкасался, взгляд.
— И вас… с тем же… — Пролепетала я, подходя.
Марго подняла голову, шепнув что-то сыну. Саша же обнял меня за плечи, и еще через пару шагов я открыла рот в изумлении. В зале был накрыт красивый праздничный стол. По окнам и стенам сверкали махонькие разноцветные огоньки. У левой стены — дерево. Елка. На ней — куча всевозможной дребедени, переливающейся всеми цветами радуги.
— Что это? — Засмеялась я.
— Новогодняя елка! — Гордо ответил Саша.
— Ага… — Смущенно проговорила я, решив оставить факт увиденного в копилке вопросов «на потом».
— Ладно, садитесь. Времени почти не осталось. — Улыбнулась Марго, проходя к столу.
— Времени для чего? — Насторожилась я.
— Проводить старый, встретить новый! — Воскликнул дед.
Я села за стол, стараясь скрыть недоумение. Конечно, у каждой семьи свои традиции. А у особенной, например как семья Императора, наверно должны быть и традиции — особенные.
— Анж, сядь. — Усмехнулся Саша суетящейся женщине.
Взял у нее бутыль вина, наполнил бокалы. Почувствовав прикосновение к плечу, я обернулась. Рядом сел отец. В освещенной зале было ясно видно, как сильно он вымотан. Я нерешительно прикоснулась к его руке. Он улыбнулся, подбадривая.
— Родные… — Проговорил Саша тихо и торжественно. Я обернулась. — В этом году в нашей семье произошло удивительно событие. У нас появилась Дайан…
Я закрыла глаза, понимая, как не хватает мне мамы. Она могла бы быть здесь. И это было бы правильно. Даже если я у них получилась случайно, здесь должна была быть мама. Хотя бы вместо Инфора, если отец мог захватить с собой лишь двоих.
Посмотрев на Сашу, я поняла, кого подразумевала мама, рассказывая о многолетней и безответной любви тети Карел. Этот кружок за столом был настолько плотным, вытесняющим все неприемлемое, что сжимало легкие. Будто для дыхания мне требовался другой воздух… И этот праздник их мне был не нужен. Я любила Сашу и любила отца. Но в семье их мне места не было, о чем ясно сказал сомневающийся и настороженный взгляд Марго при встрече.
Нечаянно встретившись взглядом с Инфором, я непонимающе повела подбородком. Что? Маг наблюдал за мной внимательно и грустно, так же игнорируя речь деда. Когда в комнате громыхнули голоса, мы оба вздрогнули. Я подняла взгляд на поднявшегося отца, деда и Марго. Вздохнула, поднимаясь тоже. Раз принято…
Они улыбались, и радость их была искренней, светлой, настоящей. Обернувшись к отцу, я натолкнулась на озадаченный взгляд. Не знаю, хотела ли я в это верить или на самом деле он понял мои мысли о маме, но отец сжал мою ладонь и отставил стул.
Я наблюдала за быстрым взглядом, пробежавшим по Марго и Саше. Не проронив ни слова, он пошел к выходу.
— Андрес. — Тихо позвала Марго.
Не обернувшись, отец исчез на выходе из залы в коридор. Я отвернула лицо, не смея смотреть на эту женщину. Взгляд наткнулся на мага, продолжавшего наблюдать за происходящим с неуловимой улыбкой на жестком лице. Саша обнял жену, шепча что-то ей в переносицу. Она кивнула: спокойная, монолитная, жесткая, практически как маг, охраняющий меня.
Через четверть часа дверь в прихожей хлопнула и послышались голоса. Я выбежала наружу, улыбаясь. Отец обнимал моих любимых женщин, как старых подруг. Сонные и лохматые, они улыбались светло и по-доброму.
— Здравствуй, Марго… — Проговорила тетя, кивая.
— Карел, Тайрен… — Кивнула в ответ маленькая женщина.
Саша поприветствовал маму и тетю поцелуями и повел в зал. Анж уже поставила тарелки, приборы и стулья. Я наблюдала от косяка двери, не смея двинуться. На моих глазах сдвигался неподъемный ледяной пласт, беспокоить который не решались долгие годы. Я не совсем понимала происходящего, но напряжение, взгляды, неожиданные всплески эмоций наталкивали на мысли о движении дна их прошлого.
— Теперь точно все в сборе. — Проговорил Саша с улыбкой, но надрыв в его голосе заставил меня прикоснуться к горлу. — В этом мире у меня нет людей роднее вас. Одному богу известно, как я люблю вас и как рад видеть всех сегодня за этим столом в нашем доме. Мы столько пережили вместе, что я не все смогу и вспомнить… — Он улыбнулся, одновременно нахмурившись. — Вы знаете, что эта ночь для нас с Марго — своеобразный этап, когда мы подводим итоги уходящего года. И этот год для нас стал счастливейшим за последние двадцать лет. В нашу жизнь вошла Дайан. Мне кажется, я понял, что ты часть меня еще тогда, у Воронки… — Остановил он взгляд на мне. Набухавшие слезами глаза деда, наконец, выплеснули две скупые капли. Я прижимала руку к груди, не смея оторвать взгляд от его глаз. Быстро переведя взгляд на маму, будто она что-то сказала ему, Саша кивнул и поднял руку, в которой сжимал бокал вина. — Ладно, давайте уже поприветствуем наступивший год и загадаем, чтобы кончилась эта чертова война, и все мы приобрели больше, чем потеряли.
— С Новым годом! — Улыбнулась тетя, поднимаясь.
Повторив эту странную фразу как заговоренные, мы столкнули бокалы над столом, произведя волнующий хрустальный звон. Отпив, я села на место. Улыбаться не получалось. Грудь сжимало жарко и болезненно. Хотелось выйти куда-нибудь, побыть наедине с собой. Просто выйти. Подняв взгляд, я опять натолкнулась на Инфора напротив. Он был вне сидевших за столом объединенных родством или жизнью людей. Взгляд блуждал от одного лица к другому, будто резал кусок мяса. Я вспомнила, что он полукровка. Это значило, что его родителя-ланита уже девятнадцать лет как не было в нашем мире, а родитель-человек вероятнее всего умер. Были ли у него любимые люди? Были ли те, кто ждал возвращения после задания?
«Отстань от мага и ешь!» — мысленно оборвала мои размышления мама. Я потупилась, понимая ее правоту. Посмотрела на стол передо мной и вздохнула. Пожалуй, в пустыне уже все съедено…
Через полчаса или около того я обнаружила себя в сумрачной теплой комнате, заставленной с одной стороны книгами, а с другой кристаллами, мерцающими отблесками каминного огня. Вокруг прозрачного столика в середине, громоздились два огромных кресла и диван. В комнате постоянно играли отражения от столика, стеклянной дверки узкого шкафа между книгами и беспрерывно помигивающей стены с кристаллами. Дед расспрашивал обо всем на свете. С ним было так тепло и уютно, что казалось — за стеной нет зимы и войны. Такой необыкновенно простой и добрый он был. Вместе с тем Саша казался ранимым и беззащитным. Так правильно было то, что Саша оказался родным дедушкой мне! Необыкновенно правильно! О другом я не могла и мечтать…