— И вы говорите, что до этого нападения ваши люди не знали об этих существах?
— Все правильно. Родственник этой штуки, наморский воин, был хорошо известен с первых дней заселения планеты. Это была своего рода помесь медузы и кракена. С двадцатью руками. Многие местные виды построены по единому образцу — центральный пузырь или тело, или оболочка, или как вы там назовете, с двадцатью ногами или усами, или щупальцами вокруг. Воины были плотоядны, как и эти чудовища, хотя имели глаза по кольцу вокруг тела, а не на концах щупалец. Руки тоже не могли действовать, как шланги. И они были намного меньше, примерно с человека. Они выпрыгивали на поверхность на континентальных отмелях, над илистыми впадинами, где плотно набивается рыба. Рыба была из основной добычей, хотя несколько неосторожных пловцов нашли кровавую и ужасную смерть в их объятиях.
— Можно спросить, что с ними стало? — спросил Таф.
— Они были сущим мучением. Их местами охоты были те же области, которые были нужны нам: мелководья, богатые рыбой, водорослями и прочими плодами моря, участки над илистыми впадинами и складками дна, полные раковин-хамелеонов и фредди-скакунцов. Прежде чем мы научились по-настоящему выращивать и возделывать сами, нам приходилось по возможности избавляться от наморских воинов. И мы это делали. О, еще немного их сохранилось, но теперь они редки.
— Понимаю, — сказал Хэвиланд Таф. — А это ужасное существо, эта подводная лодка, этот пожиратель кораблей, ваша напасть — у него есть имя?
— Наморский разрушитель, — сказала Кефира Квай. — Когда он появился впервые, мы исходили из того, что он житель больших глубин, по ошибке выплывший на поверхность. Ведь Намор заселен всего около ста стандартных лет. Мы только начали исследовать глубокие районы моря, и у нас мало сведений об их жителях. Но когда нападениям начало подвергаться все больше кораблей, стало очевидным, что нам придется воевать с целой армией разрушителей.
— С флотом, — поправил Хэвиланд Таф.
Кефира Квай наморщила лоб.
— Пусть так. Целая масса, а не отдельный заблудившийся экземпляр. Исходя из этого, возникла теория, согласно которой глубоко в океане произошла катастрофа, выгнавшая этот вид на поверхность.
— Но вы не слишком верите этой теории, — сказал Таф.
— Никто не верит. Она уже опровергнута. Разрушители были бы не в состоянии выдержать давления на таких глубинах. И вот теперь мы не знаем, откуда они взялись. — Она поморщилась. — Знаем только, что они здесь.
— В самом деле, — сказал Хэвиланд Таф. — Несомненно, вы защищались.
— Конечно. Мужественно, но безнадежно. Намор — молодая планета и не имеет в достаточном количестве ни населения, ни средств для борьбы, в которую мы оказались стянутыми. Три миллиона наморцев живут более чем на семнадцати тысячах маленьких островов, разбросанных по морю. Еще миллион теснится на Нью-Атлантиде, нашем единственном маленьком континенте. Большая часть нашего населения рыбаки и морские фермеры. Когда все это началось, численность наших хранителей составляла едва пятнадцать тысяч. Наш цех ведет свой род от экипажей кораблей, доставивших колонистов из Старого Посейдона и Аквариуса сюда, на Намор. Мы защищали жителей, но до появления разрушителей задача наша была куда проще. Планета у нас мирная, и за все время было всего несколько конфликтов. Несколько этнических споров между посейдонитами и акваритянами, но все закончилось по-доброму. Хранители имели в своем распоряжении «Солнечный клинок» и еще два таких же корабля планетарной защиты, но большая часть работы была с пожарами, наводнениями, катастрофами, ну, еще полицейская работа и тому подобное. У нас было около сотни морских патрульных лодок-гляйтеров, и какое-то время мы использовали их в качестве защитных конвоев и даже нанесли разрушителям кое-какие потери, но по-настоящему бороться с ними мы были не в состоянии. И без того скоро стало ясно, что разрушителей намного больше, чем патрульных лодок.
— И патрульные лодки не размножаются, как, я полагаю, это делают разрушители, — сказал Таф. Глупость и Сомнение возились у него на коленях.
— Да. Но мы все-таки пытались бороться. Мы бросали в них глубинные бомбы, когда обнаруживали их под водой, мы торпедировали их, если они поднимались на поверхность. Мы убивали их сотнями. Но были еще сотни, и каждая лодка, которую мы теряли, была невосполнимой. На Наморе нет достойной упоминания промышленности. В лучшие времена мы импортировали все необходимое с Бразелорна и Вейл Арина. Наш народ верил в простую жизнь. Да и планета сама не могла поддерживать промышленность. Она бедна тяжелыми металлами и почти не имеет ископаемого горючего.
— Сколько патрульных лодок у вас осталось? — спросил Хэвиланд Таф.
— Возможно, около тридцати. Мы больше уже не осмеливаемся их использовать. В течение года после первого нападения разрушители полностью перекрыли наши морские пути. Были потеряны все большие корабли-сборщики, оставлены или разрушены сотни морских ферм, погибла половина мелких рыбаков, а другая половина в ужасе толпится в портах. Ни один человек больше не осмеливается выйти в море Намора.
— Ваши острова изолированы друг от друга?
— Не совсем, — ответила Кефира. — У хранителей двадцать вооруженных гляйтеров и есть еще примерно сотня гляйтеров и летательных аппаратов в частной собственности. Мы их реквизировали и вооружили. Есть у нас и свои дирижабли. Гляйтеры и самолеты содержать здесь очень трудно. Проблемы запасных частей и мало обученных техников. Поэтому большая доля тяжестей перевозится дирижаблями. Большие, наполненные гелием и с солнечными двигателями. Довольно значительный флот — примерно тысяча единиц. Дирижабли взяли на себя обеспечение маленьких островов, где голод стал реальной угрозой. Другие дирижабли продолжали борьбу, как и гляйтеры хранителей. Мы сбрасывали с воздуха химикалии, яды, взрывчатку и тому подобное. Уничтожили тысячи разрушителей, хотя цена была ужасной. Плотнее всего они скапливались вокруг наших рыбных промыслов и илистых гряд, поэтому мы вынуждены были взрывать и отравлять как раз те районы, которые нам нужнее всего. Но выбора не было. Одно время мы думали, что выигрываем битву. Несколько рыбацких лодок даже выходили в море и опять вернулись назад под охраной гляйтера-охранника.
— Очевидно, это не было конечным результатом конфликта, — сказал Хэвиланд Таф, — иначе мы не сидели бы и не говорили тут. — Сомнение крепко ударило Глупость по голове, и маленький котенок полетел с колен Тафа на пол. Таф нагнулся и поднял его. — Вот, — сказал он и протянул его Кефире Квай.
— Не подержите его? Их маленькая война отвлекает меня от вашей большой.
— Я… ну, конечно. — Хранительница элегантно взяла в ладонь маленького черно-белого котенка. Он удобно помещался в ее ладони. — Что это? — спросила она.
— Кошка, — ответил Таф. Она выпрыгнет, если вы будете держать ее как гнилой плод. Лучше посадите ее себе на колени. Уверяю вас, она безобидна.
Кефира Квай выглядела очень неуверенной. Она стряхнула котенка с ладони на колени. Глупость мяукнула, едва не свалившись на пол, но ее маленькие коготки вонзились в ткань мундира.
— Ай! — сказала Кефира Квай. — У нее когти.
— Коготки, — поправил Таф. — Маленькие и безобидные.
— Они не отравленные?
— Думаю, нет, — сказал Таф. — Погладьте ее спереди назад, и она будет вас меньше беспокоить.
Кефира неуверенно коснулась головы котенка.
— Простите, — сказал Таф. — Я сказал погладьте, а не похлопайте.
Хранительница поласкала котенка. Глупость тут же замурлыкала. Кефира замерла и испуганно подняла взгляд.
— Он дрожит, — сказала она, — и издает какие-то звуки.
— Такая реакция считается дружественной, — заверил Таф.
— Я прошу вас продолжить вашу службу и информацию о положении на планете. Пожалуйста.
— Разумеется, — сказал Квай, продолжая ласкать Глупость, уютно разлегшуюся у нее на коленях. Если вы снова включите проекцию.
Таф убрал с главного экрана изображение разрушителя и тяжело поврежденного корабля. Их сменила другая сцена, зимний день, ветреный и холодный даже с виду. Очень темная и подвижная вода, брызгающая пеной при порывах ветра. По бурному морю плывет разрушитель, раскинув вокруг гигантские белые щупальца, что делает его похожим на гигантский раздувшийся цветок, танцующий на волнах. Когда они пролетали над ним, он бросился вверх; две руки с извивающимися змеями слабо приподнялись от воды, но они были слишком далеко, чтобы представлять опасность. Казалось, они находятся в гондоле большого серебристого дирижабля и глядят через смотровой люк в стеклянном полу; и пока Таф смотрел на это, изображение переместилось, и он увидел, что они являются частью конвоя из трех чудовищных дирижаблей, с величественным равнодушием круживших над разрываемой битвой водой.
- «Душа Аквариуса», «Лила Д.» и «Небесная тень», -сказала Кефира Квай, — направляются с миссией помощи на один из маленьких островов, где свирепствует голод. Они отправились в путь, чтобы эвакуировать оставшихся в живых и доставить их на Нью-Атлантиду. — Голос ее стал жестким.
— Эти съемки сделаны группой из службы новостей на «Небесной тени», единственном уцелевшем дирижабле. Смотрите внимательно.
Дирижабль продолжал лететь дальше, непобедимый и торжественный. Потом прямо перед серебристо-голубой «Душой Аквариуса» в воде вдруг возникло какое-то движение. Что-то двигалось под этой темно-зеленой вуалью. Что-то большое. Но не разрушитель. Оно было темным, а не бледным. Вода вспучилась большим пятном, оно становилось все чернее и чернее, продолжая выгибаться вверх. Появился большой и черный — как эбеновое дерево — купол, и он все рос и рос. Как остров, поднимавшийся из глубин — черный, кожаный и громадный — окруженный двадцатью длинными черными щупальцами. Он вспухал все выше и выше, секунда за секундой, пока не вырвался из моря. Его щупальца обвисли вниз, с них текла вода, а он все поднимался. Потом щупальца тоже начали подниматься и вытягиваться в стороны. Оно было таким же большим, как и приближавшийся в нему дирижабль. Их встреча была как брачная встреча двух небесных левиафанов. Черный гигант обрушился на большой серебристый дирижабль, его руки обвились вокруг него в смертельном объятии. Они увидели, как лопнула внешняя оболочка дирижабля и разорвались и смялись гелиевые ячейки. «Душа Аквариуса» извивался и корчился, как живой, сживаемый черными объятиями любовника. Когда все было кончено, темный гигант выронил останки в море.
Таф остановил изображение, чтобы внимательнее рассмотреть маленькие фигурки, выпрыгивающие из обреченной гондолы.
— Другой такой же уничтожил на обратном пути «Лилу Д.», - сказал Кефира Квай. — «Небесной тени» удалось уйти, так что ее экипаж смог рассказать, но из следующей миссии не вернулась и она. Было потеряно больше сотни дирижаблей и двенадцать гляйтеров только в первую неделю после появления огненных шаров.
— Огненных шаров? — скептически спросил Хэвиланд Таф и погладил Сомнение, сидевшее на пульте. — Но я не видел никакого огня.
— Имя было дано, когда мы впервые уничтожили одну из этих проклятых тварей. Гляйтер хранителей дал залп разрывных выстрелов, и она взорвалась, как бомба, и, пылая, упала в море. Они чрезвычайно легко воспламенимы. Лазерный выстрел — и они с грохотом взрываются.
— Водород? — сказал Хэвиланд Таф.
— Именно, — подтвердила хранительница. — Нам никогда не удавалось поймать ни одной твари, и мы собирали данные по крохам. Эти существа могут производить внутри себя электрический ток. Они набирают воду и проводят своего рода биологический электролиз. Кислород выпускается в воду или в атмосферу, и тем самым эта тварь передвигается. Реактивный двигатель, если хотите. Водород заполняет мешки — баллоны и создает подъемную силу. Если она намерена опуститься в воду, то открывает сверху клапан — посмотрите, вон там — и огненный шар опять падает в морс. Внешняя оболочка кожистая, очень жесткая. Они медлительны, но умны. Иногда они прячутся в облаках и нападают на неосторожные гляйтеры, летящие под ними. И мы скоро к своему потрясению обнаружили, что размножаются они не менее быстро, чем разрушители.
— Чрезвычайно интересно, — сказал Хэвиланд Таф. — Итак, из всего этого я могу себе позволить сделать вывод, что с появлением этих огненных шаров вы потеряли не только морс, но и небо.
— Примерно так, — согласилась Кефира Квай. — Наши дирижабли для такого риска просто слишком неповоротливы. Мы попытались удержать ситуацию под контролем, посылая их с конвоями охраняющих гляйтеров и самолетов, но это тоже постигла неудача. Утро огненного рассвета… Я была там, командовала девятипушечным гляйтером… Это было ужасно.
— Продолжайте, — сказал Таф.
— Огненный рассвет, — мрачно пробормотала она. Мы… У нас было тридцать дирижаблей, тридцать, и большой конвой. Защищенный десятком вооруженных гляйтеров. Длинное путешествие, от Нью-Атлантиды до Сломанной Руки, большой группы островов. Незадолго до рассвета второго дня похода, как раз только заалел восток, море под нами начало… кипеть. Как кастрюля с супом. Это были они, выпускали кислород и воду. Их были тысячи, Таф. Вода безумно забурлила, и они поднялись, все разом — эти гигантские черные тени, они поднимались к нам, они были повсюду, насколько видел глаз. Мы атаковали: лазерами, гранатами, всем, что у нас было. Огонь охватил все небо. Эти твари раздувались от водорода, а воздух был насыщен кислородом, который они выпускали, и опьянял. Мы назвали это огненным рассветом. Ужасно. Повсюду скрежет, горящие воздушные шары, наши разрушенные дирижабли и падающие и горящие тела вокруг нас. А внизу ждали разрушители. Я видела, как они хватали плывущих людей, выпавших из дирижаблей, эти бледные щупальца, обвивающиеся вокруг тел и рвущие их. Из этой битвы вышли четыре гляйтера. А потеряны все дирижабли, вместе с экипажами.
— Ужасная история, — сказал Таф.
В глазах Кефиры Квай была видна мука. Она в каком-то слепом ритме похлопывала Глупость, губы крепко сжаты, взгляд прикован к обзорному экрану, где над падающей «Душой Аквариуса» парил первый огненный шар.
— С тех пор, — заговорила она, наконец, снова, — наша жизнь превратилась в непрерывный кошмар. Мы потеряли наши моря. На трех четвертях Намора воцарился голод, от голода умирали. Только Нью-Атлантида имеет еще в достатке продукты, так как только там занимались земледелием. Хранители продолжают бороться. «Солнечный клинок» и два других наших космических корабля вынуждены постоянно действовать — бомбардировать морские пути, разбрасывать яды и эвакуировать мелкие острова. Мы поддерживали неустойчивую связь самолетами и скоростными гляйтерами. Конечно, у нас есть радио. Но мы вряд ли выдержим. В течение последнего года замолчало более двадцати островов. Мы посылали патрули, чтобы расследовать полдюжины таких случаев. Те, что возвращались, сообщали об одном и том же. Повсюду разлагающиеся на солнце трупы. Разрушенные, обвалившиеся здания. Грызуны и черви, пирующие на трупах. А на одном из островов они нашли нечто иное, еще более ужасное. Этот остров называется Морская Звезда, на нем жило почти сорок тысяч человек, и был даже небольшой космопорт, пока не прекратилась торговля. Когда Морская Звезда прекратила связь, был ужасный шок. Посмотрите следующий материал, Таф.
Таф нажал на пульте несколько светящихся кнопок.
На берегу, на синем песке лежало и гнило что-то мертвое.
Изображение было неподвижным, не кинолента. Хэвиланд Таф и хранительница Кефира Квай имели достаточно времени, чтобы рассмотреть мертвую штуку — распростершуюся, массивную, разлагающуюся. Вокруг царил хаос человеческих тел, близость которых к ней позволяло оценить ее размеры. Мертвое нечто было как перевернутое блюдо — большое, как дом. Его кожистая плоть, пятнисто-серо-зеленая, растрескалась и была покрыта потеками гнили. Вокруг на песке — как спицы вокруг ступицы колеса — раскинулись придатки этой штуки. Десять изогнутых зеленых щупалец со сморщенными бледно-розовыми пастями. И, чередуясь с ними, десять конечностей, жестких и твердых, почти черных и имевших суставы.
— Ноги, — горько сказал Кефира Квай. — Это был бегун. Пока его не убили. Мы нашли только один экземпляр, но этого достаточно. Теперь мы знаем, почему замолкают наши острова. Они выходят из моря, Таф. Вот такие дела. Они, как пауки, бегают на десяти ногах, а десятью другими — щупальцами — хватают и пожирают. Панцирь у них толстый и прочный, и одной гранатой или лазерным выстрелом уничтожить такой экземпляр уже не так просто, как огненный шар. Теперь вы понимаете? Сначала в море, потом в воздухе, теперь началось и на земле. Они тысячами вырываются из моря и потоком ползут по песку. Только за последнюю неделю стоптаны два острова. Они хотят стереть нас с лица планеты. Несомненно, некоторые из нас останутся в живых на Нью-Атлантиде, в высокогорьях внутри материка, но это будет суровая жизнь — и короткая. До тех пор, пока Намор не бросит на нас что-нибудь новое, новое чудовище из кошмара. — Ее голос стал истерически пронзительным.
Хэвиланд Таф отключил пульт, и все экраны почернели.
— Успокойтесь, хранительница, — сказал он и повернулся к ней. — Ваши страхи понятны, но толку от них никакого. Теперь я вполне представлю ваше положение. В самом деле трагическое. Но не безнадежное.
— Вы все еще уверены, что сможете помочь? Одни? Вы и этот корабль? Нет, я не хочу вас отговаривать, ни в коем случае. Мы готовы ухватиться за любую соломинку. Но…
— Но вы в это не верите, — сказал Таф. С его губ сорвался легкий вздох. — Сомнение, — сказал он своему котенку, поднимая его на громадной белой ладони, — ты действительно по праву носишь свое имя. — Он снова перевел взгляд на Кефиру Квай.