Возможно, такая агрессия по отношению к привратникам была неоправданной, но я предпочел подстраховаться и не допустить, чтобы новость о нашем появлении достигла ушей Фило раньше времени. И даже сочти диктатор известие о втором явлении Проповедника глупым розыгрышем, он бы все равно насторожился, а это было нам совершенно ни к чему. Теперь же в любом случае эта новость придет во дворец с запозданием. Мы намеревались предстать пред очи Фило гораздо раньше.
До фуэртэ Транквило мы добирались часа четыре и поспели аккурат к вечерним сумеркам; пришлось даже немного подождать, пока оседлые горожане-земледельцы стянутся в город с пригородных полей и у ворот не останется никого, кроме стражи. Две трети пути нам пришлось продираться сквозь непроходимые леса, где можно было встретить только самых ярых искателей сокровищ (была среди скитальцев такая категория игроков; сегодня я наконец-то понял, кто периодически зарывал для них в земле сундуки с драгоценностями), да тех, кто, подобно мне и Берси, воскресал на точке «Феникс». «Терра» намеренно строила храмы Огненной Птицы в таких труднодоступных местах, чтобы они не нарушали иллюзию реальности, поэтому неудивительно, что я так редко натыкался на них. А когда и натыкался, то не придавал значения замшелым глыбам — мало ли странных мест довелось мне уже повидать в туманном мире?
Я не заблудился в лесу только благодаря Гвидо. Он перешел в режим «автопилота» еще на точке «Феникс» и все остальное время с молчаливым упорством вел меня обратно в лоно цивилизации. Мне приходилось полностью полагаться на проводника, поскольку собственным инстинктам в такой непролазной глуши я доверял слабо.
Маэстро не оплошал и вывел-таки меня на дорогу, но не ту, по которой я шел в фуэртэ Транквило в прошлый раз, а идущую к другим воротам. Следуя по ней, вскоре мы очутились возле уже знакомых мне городских стен. Разговаривать в пути пришлось мало, а расспрашивать дубль Мэддока на волнующие меня темы я не стал, так как подозревал, что толковых ответов все равно не добьюсь. Да и к тому же был уверен, что Патрик все равно узнает обо всех моих расспросах «за глаза», что даст ему шанс подготовить заранее массу отговорок, если он вдруг передумает продолжать быть со мной откровенным.
Бурлившее в резиденции Фило веселье мы услышали, едва вышли на дворцовую площадь. Из распахнутых окон дворца гремела музыка и раздавались пьяные вопли, лишь отдаленно похожие на хоровое пение. Пока наши прогнозы сбывались, оставалось уповать на то, что в дальнейшем они также окажутся верными.
Контуры дворца хорошо просматривались на фоне закатного неба, и никакой башни Забвения я, естественно, не увидел. Все, как и во время прошлого визита, разве что народу побольше да шум погромче. Охрана у входа была довольно многочисленной, но я еще вчера определил, что состояла она сплошь из тупых оседлых рекрутов. Все скитальцы веселились сейчас внутри — ведь не для того же они, в конце концов, подключились к симулайфу, чтобы тратить время на унылые ночные бдения на постах? Днем — еще куда ни шло, можно для разнообразия и постоять, но кому из скитальцев охота делать это ночью, когда остальные игроки предпочитали праздновать и веселиться. Впрочем, отсутствие на ночной службе опытных мерсенариев с лихвой компенсировалось количеством хорошо вооруженных рекрутов. Рассматривать вариант лобовой атаки дворца мне следовало лишь в том случае, если бы я вдруг захотел срочно вернуться на точку «Феникс». Однако меня пока не тянуло к возврату в лоно природы.
— Итак, мы на месте, — обратился я к Гвидо, надеясь, что его хозяин все-таки настроил связь, которая на протяжении дня была не слишком устойчивой и часто пропадала. — Где твое обещанное чудо? Боюсь, без него будет много грохоту и мало толку… Эй, ты меня слышишь?
— Говори потише, я не глухой, — равнодушным голосом отозвался Гвидо, притаившийся рядом со мной возле решетчатой ограды дворца и тоже следивший за охраной сквозь заросли декоративных кустов. Дабы соблюсти конспирацию, мы старательно изображали в сумраке двух усталых пьяных скитальцев, которые возле резиденции разгульного диктатора смотрелись столь же естественно, как навоз у конюшни.
— Кто — я? — попросил я уточнения, поскольку не был уверен, с кем именно говорю в настоящий момент.
— Я — значит мы оба, — разъяснил маэстро Патрик-Гвидо. — Не обязательно конкретизировать, к кому из нас ты обращаешься. Разберемся, не маленькие.
— Сначала ты был один, потом выяснилось, что на самом деле вас двое, после — опять один, а теперь двое, только в разных «флаконах»! — скривился я в вымученной улыбке. — Этак, брат Мэддок, и рехнуться недолго.
— Ничего, привыкнешь, — утешил меня Гвидо. Или может быть, Патрик? — Ты, кажется, просил чудо? Взгляни-ка для начала вон туда.
И маэстро украдкой указал в направлении, откуда мы явились.
Еще полминуты назад на перекрестке ближайшей улицы и дворцовой площади стоял только столб-указатель, а теперь на тротуаре возле него торчали неизвестно откуда взявшиеся три невзрачных серых камня. Даже в сумраке они показались мне знакомыми. Подобные им глыбы я видел днем на точке «Феникс». Неприятный сюрприз получится для местных дворников, которые завтра утром выйдут подметать дворцовую площадь.
— Тебе больше заняться нечем, как только сад камней у Фило под носом устраивать? — проворчал я.
— Там будет твоя временная персональная точка возрождения, — пояснил Патрик. — Подстрахую тебя на всякий случай. Только все равно не теряй бдительности и постарайся слишком часто не умирать. Если враг обнаружит твой «Феникс» и блокирует его, тебя придется воскрешать по стандартной схеме, а это для нас неприемлемо.
— Огромное спасибо за заботу, — съязвил я. — И это все обещанные чудеса? Как-то негусто.
— Погоди, Арсений, не торопи события. Думаешь, так просто вносить изменения в симулайф и не нарушить Баланс?
— У Фило это отлично получилось, — возразил я. — Может, вам нанять его консультантом и назначить оклад? Кстати, а какова моя зарплата? Или я на «Терра» за лекарства работаю?
— Заканчивай трепаться и слушай сюда, — перебил меня Мэддок. — У тебя будет в запасе ровно пятнадцать секунд, чтобы попасть во дворец. Не успеешь — пеняй на себя. Приготовиться! Отсчет начнется через восемь секунд. Семь!.. Шесть!..
— Стой-стой-стой! — взмолился я. — Что, прямо в главные ворота бежать? А рекруты?
— Вперед! — скомандовал Патрик. Дубль его при этом остался на месте согласно заранее оговоренному плану. — Время пошло! Один!.. Два!..
— Вот вляпался! — Я вскочил на ноги и, схватив «Экзекутор» наперевес, рванул к дворцу, прямиком на взвод охраны. — Э-э-эх, где наша не пропадала!
Разумеется, Патрик знал, куда он меня посылает, так что приходилось ему доверять и подчиняться. В случае ошибки координатора я имел шанс поучаствовать в самом грандиозном проксимо-бою за всю жизнь. Соотношение сторон намечалось один к двадцати с учетом того, что сам маэстро на этом этапе операции не должен был вступать в схватку, а за спинами рекрутов стояло подкрепление из скитальцев, готовых при первых же выстрелах прекратить гулянку и броситься на помощь охране. Более отчаянного поступка я в Терра Нубладо еще не совершал.
Двадцать бойцов стояли между мной и дворцовыми воротами и смотрели… нет, не на бегущего навстречу Проповедника, а строго перед собой, не моргая, не поворачивая голов и вообще не шевелясь. Складывалось впечатление, что незадолго до меня здесь прошла медуза Горгона. Ожидая плотного встречного огня, я рванул было к цели витиеватым зигзагом, но только зря потерял пару драгоценных секунд — истуканы и не собирались стрелять по мне.
Задумываться о причинах массового ступора рекрутов было некогда. Рывком преодолев оставшееся до входа расстояние, я толкнул плечом позолоченную дверную створку и ввалился в холл. Перед тем как закрылась дверь, я успел заметить, что рекруты снова начинают шевелиться и выходить из «режима паузы», в который ввел их Патрик. Короткая заминка «массовки» осталась никем не замеченной, в том числе и самими рекрутами. Безобидный грешок, вряд ли как-то повлиявший на Баланс и отразившийся на игре честных скитальцев симулайфа.
Едва я переступил порог, как освещающие холл факелы потускнели и начали гореть неярким, но ровным светом. Полумрак, и ранее царивший в холле, теперь сгустился сильнее, отчего рассмотреть что-либо в плохо освещенных углах стало уже нельзя. Обстоятельство опять благоприятствовало мне, а значит, никакой случайности в потускневших факелах не было. Именно так и выглядело на практике изменение параметров симулайфа, чем в данный момент занимался в реальном мире Патрик Мэддок. Создать лишнюю точку возрождения, притупить бдительность оседлых рекрутов (со скитальцами этот номер не прошел бы — они не «декорации», и заморозить им сознание нельзя), притушить свет… Последнее — лишь мелкое неудобство, которое в пылу веселья заметит далеко не каждый. А если и заметит, не придаст значения — кому придется не по нраву романтическая атмосфера, весьма благоприятная для интимных встреч с местными «фрейлинами»? Ну а те, кто уже надрался вдрызг, и вовсе сочтут, что у них просто потемнело в глазах от тропесара.
Едва я переступил порог, как освещающие холл факелы потускнели и начали гореть неярким, но ровным светом. Полумрак, и ранее царивший в холле, теперь сгустился сильнее, отчего рассмотреть что-либо в плохо освещенных углах стало уже нельзя. Обстоятельство опять благоприятствовало мне, а значит, никакой случайности в потускневших факелах не было. Именно так и выглядело на практике изменение параметров симулайфа, чем в данный момент занимался в реальном мире Патрик Мэддок. Создать лишнюю точку возрождения, притупить бдительность оседлых рекрутов (со скитальцами этот номер не прошел бы — они не «декорации», и заморозить им сознание нельзя), притушить свет… Последнее — лишь мелкое неудобство, которое в пылу веселья заметит далеко не каждый. А если и заметит, не придаст значения — кому придется не по нраву романтическая атмосфера, весьма благоприятная для интимных встреч с местными «фрейлинами»? Ну а те, кто уже надрался вдрызг, и вовсе сочтут, что у них просто потемнело в глазах от тропесара.
Факелы горели «вполнакала» во всем дворце, и это позволило мне почти беспрепятственно расхаживать по коридорам и залам — главное было не выходить из тени. Дабы изменить свой узнаваемый облик, я скинул шляпу и плащ, оставив из характерных атрибутов Проповедника лишь штуцер. Теперь опознать меня в темноте мог разве что очень зоркий и трезвый скиталец. Присутствовали ли среди гостей те, кто обладал орлиным зрением, я не ведал, но трезвенников здесь не было даже среди оседлых слуг. Они не таясь сливали остатки вина из кубков в один, а потом прямо на месте осушали его. Благородный тропесар в буквальном смысле тек здесь рекой — пол был залит липким вином, а под ногами то и дело хрустели осколки посуды и бутылок.
Без шляпы и плаща я и впрямь стал на себя не похож, в чем убедился лично, когда однажды шарахнулся от своего отражения в зеркале. Поэтому неудивительно, как мне удавалось бродить по дворцу, не привлекая внимания. Для пущей мимикрии я подобрал со стола полупустой кубок и, держа его в руке, взялся старательно изображать нетрезвую походку. Полное слияние с окружающей средой было осуществлено.
Темные коридоры, шатающиеся по ним тени, пьяные крики, хохот и игривые женские голоса воскресили во мне воспоминания о похожих вечеринках, в коих я не раз поучаствовал до рокового сентября две тысячи восьмого года. Припомнилось даже нечто похожее, когда наша компания, отмечая окончание одного успешного дела, арендовала в Шотландии на пару дней маленький замок и устроила в нем натуральную средневековую оргию при свечах. Что говорить, повеселились тогда на славу. За два дня мы почти полностью разгромили бутафорскую обстановку замка и вдоволь отвели все свои низменные желания. Пришлось потом выплачивать страховку. Хотя владелец замка явно привык к подобным безобразиям и возмущался только для проформы; такой уж у него был бизнес — периодически осквернять и снова восстанавливать фамильное достояние.
У Фило пьяные оргии происходили ежедневно, отчего диктатор и вовсе не тратился ни на ремонт, ни на лишнюю меблировку. Судя по всему, во дворце исправно пополнялись только винные погреба, на содержимое которых хозяин денег не жалел. А башня Забвения возмещала диктатору затраты виртуальных денег вполне реальными средствами для безбедной жизни за пределами Аута.
У меня еще было в запасе время, поэтому я пока не рисковал маячить в многолюдных местах, а решил удостовериться, что дверь, за которой находился мост, ведущий к башне Забвения, существует в действительности. Дорогу туда я приблизительно помнил. К тому же по пути в башню Фило без умолку рассказывал мне о дворцовых достопримечательностях, и теперь это также помогало восстанавливать по памяти маршрут.
Я мог бы и не блуждать по дворцовым коридорам, а сразу двинуться на встречу с законспирированным крэкером. Но мне было необходимо дождаться, пока во дворце появится Гвидо — без него выводить негодяя на чистую воду я не собирался. Непростое это дело — ловить скользкую рыбу голыми руками; куда проще поддеть ее сачком. Именно за ним маэстро сейчас и направился. Я же пока выяснял, какой способ рыбалки выбрать: спортивный или браконьерский, хотя сачок не помешает нам в любом случае.
Дверь на мост отсутствовала. Грешить на то, что я заблудился в темноте, было не резон. Я стоял именно там, где и должен был находиться вход в секретную локацию — вон и приметная картина с варварски вырезанным на ней ножом чьим-то вензелем висит там же, где и в прошлый раз. Однако двери нет. Желая убедиться окончательно, я придирчиво ощупал и обстучал стену, надеясь обнаружить искусный камуфляж в виде ложных панелей, но тщетно. Хотя сегодня удивляться таким фокусам не приходилось: в мире, где за секунду из земли вырастали камни, а воскрешение из мертвых считалось нормой, бесследное исчезновение обычной двери уже не воспринималось как чудо.
Отсутствие выхода на мост меня не удивило, но настроение все равно ухудшилось. Доказать существование башни Забвения было невозможно, и даже отыщи я эту дверь, не факт, что за ней оказалась бы злополучная цитадель. Коварная крэкерская ловушка становилась видна лишь тогда, когда ее создатели сами того хотели.
Да, кажется, удочки можно не разматывать — рыбу придется глушить динамитом и брать за жабры в лучших традициях респетадо Проповедника. Полутемные коридоры и залы — отличный полигон для проксимо-боя. К тому же экзотический — сражаться внутри диктаторских дворцов мне пока случай не выпадал.
Громкий пьяный хохот Фило доносился из гостевого зала и был расслышан мной издалека. Звон посуды и крики гостей не заглушали голос диктатора, чья неуемная радость служила лишь маслом, подливаемым в огонь общего веселья. Когда Фило начинал гоготать, за ним дружным эхом вторили все гуляки, сидящие в зале. Бледный свет притушенных Мэддоком факелов неудобств не создавал. Кубок мимо рта никто не проносил, а кое для кого сгустившийся полумрак послужил лишь поводом ухватить за телеса подвернувшуюся под руку гетеру и уединиться с ней в укромном уголке, благо таковых в этот вечер, спасибо Патрику, стало заметно больше. Продолжая изображать пьяного, я бочком пробрался в зал, но окунаться в омут разгула не стал. Шатаясь и придерживаясь за стену, я двинулся за спинами пирующих скитальцев, пока не добрел до самого темного угла, где и решил дожидаться своего часа. Рядом весьма кстати отыскалась перевернутая бочка, на которой я и устроился. Правда, сначала пришлось скинуть с нее упившегося до бесчувствия прежнего седока, но тому было уже абсолютно все равно, сидеть на бочке или лежать на полу, и потому на мою грубость скиталец отреагировал лишь коротким бессвязным мычанием.
«Наверное, это здорово — уходить в симулайф и напиваться в стельку, — мимоходом подумал я, усаживаясь поудобнее. — Весь букет впечатлений и никаких побочных эффектов: ни алкоголизма, ни больной печени, ни раскалывающейся по утрам головы… Теперь понятно, почему в Терра Нубладо почти нет трезвенников. Какое блаженство: пришел вечером с работы, нырнул в Аут, наклюкался до чертиков, а утром вынырнул в реальность и опять на работу, свеженький как огурчик. Должно быть, сегодня во всем мире ликероводочные заводы терпят колоссальные убытки».
Фило находился от меня на расстоянии десяти шагов. Для того чтобы просто покарать злодея, условия были подходящие. Но злодей должен был еще раскрыть нам свои страшные тайны. Бей врага в самое уязвимое место — древний, но актуальный во все времена воинский принцип. То, что собирались предпринять мы с Гвидо, выглядело не слишком благородно, только разве можно упрекать в неблагородстве отца, вызволяющего из беды дочь? А обо мне и вовсе разговор особый. Арсений Белкин не исповедовал рыцарских манер с тех пор, как впервые дернул в детском саду девочку за косичку. Нельзя, конечно, утверждать, что именно с этого все и началось, но предпосылки для моего криминального будущего были видны уже тогда. А лондонский случай пятого сентября две тысячи восьмого года стал лишь закономерным финалом моей короткой, но в целом яркой жизни…
Как часто порой приходится слышать о ком-то: «Ему пророчили блестящие перспективы, а он покатился по наклонной и сам погубил собственную жизнь». Так вот, к Арсению Белкину эти слова никоим образом не относятся. Я оправдал все прогнозы: родственников, учителей, одноклассников, соседей… Они предрекали, что ничего путного от меня ждать не стоит и что по достижении совершеннолетия мне недолго гулять на свободе. И действительно, призыва в армию (родители видели в ней последнее средство, которое выбьет-таки из меня дурь) я так и не дождался — сел на три года за пьяный дебош.
Судьба не напрасно отвела мне с моим упрямым характером именно эти три года, дав время крепко обдумать дальнейшую жизнь и решить, как изменить ее к лучшему. Я и впрямь столько всего передумал и даже строил за решеткой какие-то планы на будущее. Но проку от тех раздумий не оказалось.