Запыхавшиеся, мы едва успеваем втиснуться. Шлёма лезет в переднюю дверь, а я с Колей в заднюю. У нас еще так-сяк, средняя лошадность, а впереди вообще давка старшная. Шлёма прыгает на ступеньки, и тут выясняется, что край его гигантской обувки на ступеньку поставить можно, а ноги - нет. Он скользит несколько раз, молотит ногами по ступенькам и наконец с грохотом плюхается прямо под набегающий народ. Безжалостные пассажиры лезут через его спину. Тут Игорь прыгает задом прямо в толпу и там застревает своей задницей. Теперь из дверей торчат его ноги в гиганских штиблетах-шинах. Непонятно, что там в зеркало увидел водитель, но он что-то быстро объявил по-литовски. Народ принялся гневно гудеть с интересом посматривая на переднюю дверь. Тогда водитель с заметным акцентом объявил уже по-русски: "Вооеннный, заабери своего сома в дверь - твоя рииба наружу торчит!" Тут уже истошно завопила какая-то тётка-правдоискательница: "То не рыба, то у него такие ласты из колёс, он в них в автобус залез! Езжай, водитель до пункта милиции, надо этого хулигана там сдать".
Обстановка опасно накаляется. В довершение мы замечаем, что прямо перед Шлёмой стоит здоровый десантник в чине старшего лейтенанта. Шлёма одет в форму, а мы с Колей уже военные куртки стянули и остались в разноцветных футболках, чтобы особо не светиться. Лейтенантище наступает Шлеме на край его "сланца", а самого хватает за шиворот. Шлема начинает жалобно оправдываться: "Товарищ старший лейтанант, я был на полевом занятии по топографическому ориентированию. Закладку ставил в болото. Чтобы не мочить ботинки, решил разуться, а когда вернулся, то увидел, что их кто-то украл. Пришлось из подручных материалов смастерить временную обувь. Вот с маршрута сошел, направляюсь в часть!"
Народ тут же переметнулся на сторону Игорька, стал орать на офицера и просить отпустить бедного солдатика. Рядышком едет какой-то русский мужик, тот начинает гневно расспаршивать подробности. Другой мужик, уже литовский, начинает с ним спорить, доказывая, что литовцы такого сделать не могли, а обувку скорее всего спёрли другие русские. И тут этот литовец замечает Колю, за спиной которого болтаются армейские ботинки, явно десантного образца. Литовец спрашивает Шлёму: "соолдатас, у-уу тебя таакие виисокие боотинки были?" А потом указывает на Колю - "воон он воор!!! Я же гоовоорил, руусский!" К нам через толпу начинает продираться разъяренный громила-старлей. Ничего не понимающий водила останавливает автобус и на счастье открывает двери. Я и Миля долго не думаем - выпрыгиваем из автобуса и даем стрекоча от греха подальше. Через секунду десантируется Шлёма и шлепает своими покрышками нам в след. В догонку что-то орёт высунувшийся лейтенант, но тут двери закрываются, и автобус отходит. Мы переводим дыхание, заставляем Ламина обуть его злосчастные новые БД и бредём назад к остановке ждать следующего автобуса.
ПРИКОПНИТЕ БАБКУ
Вот и пролетела войсковая практика, мы вернулись в Ленинград. Завтара добрый дядька Ридкобород будет приминамть устный зачет за паршютно-десантную подготовку, а сегодня делать нечего. Не, ну по идее надо книжку читать. Но это совсем дело лишнее - он еще вчера вечером позвал Батю, нашего художника Виталика Руденко, и приказал ему каллиграфическим почерком подписать все зачётки. В графе "оценка" было велено написать "зачтено". А потом Ридкобород во всех зачётках расписался. Батя порученную военную тайну в секрете не сдержал - срали мы теперь на этот зачёт. Больше никто ничего учить не будет. Будем гулять и к отпуску готовиться.
К нам в комнату забегает взволновнованный ленинградец Вовка Чернов. Чернов, это курок с третьего взвода. Он не десантник, но всё равно мне с Колей друг.
-- Мужики! Помогите прикопнуть бабку.
-- Чего?
-- Да дело тут такое... У моей бабушки есть подруга - в обед сто лет. Должно было быть. Померла она. Бабуська совсем одинокая, хоть и дружек куча. Но там все бабульки - свидетельницы бытия Ивана Грозного, ну самые молодые - так деяний Петра Первого. Короче хоронить некому; нужна помощь в виде простых мужских рук. А кроме вас никого нет. Мне мать пятьсот рублей дала, так что поминки с водкой гарантирую!
Вовкин отец воевал в Афгане, а его машиной "Волгой"-фургоном Вовка пользовался по доверенности, как своей. Поехали мы в мастерские Академии. Там нам за сто рэ сварили примитивный памятник - треугольный обелиск с крестиком. Покрасили мы этот памятник серебрянкой, а когда тот просох, то привязали на Черновскую "Волгу" на крышу, на багажник. Ещё за стольник мы заказали в похоронном бюро маленький автобус "Пазик", на пару сотен накупили водки и вина, а остальные деньги в НЗ оставили - неприкосновенным запасом на всякие накладные расходы. Гроб нам Коля сделалал за бесплатно из досок, что уж год как валялись во дворе Факультета, а оббивку бабушки принесли. Они же и поминальный обед наварили. Короче - завтра погребение.
Мы нашему прапору Вась-Петровичу Чудаку ситуацию доложили и на зачёт первыми пошли. Добрый дядька Ридкобород наши мудрствования особо слушать не хотел, и уже через пять минут мы оказались свободны на все четыре стороны. Вышли мы с "Тактики", а там уже Чернов нас на папиной "Волжане" поджидает. Сверху ракетным обтекателем надгробный памятник красуется. Сели, поехали бабушку хоронить. Приехали. А там уж всё готово - надо бабушку из квартирки на табуреточки вынести, чтоб на подъезд в последний раз посмотрела, дальше загрузить в автобус и везти на кладбище. И тут до нас доходит простая такая ситуация - чтобы гроб нормально нести, а тем более в могилу опустить ЧЕТЫРЕ мужика надо! А нас трое. Тогда мы приши к временному решению. Вначале надо в автобус сначала загрузить всех живых бабушек, а потом через специальную заднюю дверь как-нибудь втроём умудриться запихать гроб. Колю мы решили поставить в ноги одного - он самый сильный, пусть согнувшись в обнимку несёт.
Стали мы заводить бабушек в автобус, а одна балулька... Ну столько не живут, какая старая - на ступеньку автобуса ногу поставить не может. Чтоб сразу двух не хоронить, Чернов её в свою "Волгу" на заднее сидение усадил. Затем мы кое-как задвинули гроб в автобус и дали водиле червонец сверху, чтобы тот неспеша за нами на кафедру подъехал. Разворачиваемся, едем обратно на "Тактику". Смотрим в числе самых последних с зачёта выходит Поль. Морда довольная - мужик в отпуск собирается. Поль, он же Поляков, родом из Пятигорска, мне почти земляк. Я опускаю окошко и ору ему:
-- Поль! У тебя билет на когда?
-- На завтрашний вечер, а что?
-- Тогда садись с нами немедленно - на часок твоя физическая сила срочно нужна, а уж обед гарантируем.
Поль, не слишком вдаваясь в подробности, садится к нам в машину, пожрать мужик всегда любил. Он вообще-то молчун был, если скажет за день три слова, то уже вроде как выговорился. Поэтому до Пискарёвки он рта не раскрывал, пока Вовка нас просвящал, какая старушенция странная - вроде ещё с Блокады у неё антиквариата на мульён. Это ему его родная бабулька рассказала по секрету - вроде как та работала в пекарне, а отсюда и богатство . Чернов за рулём, я рядом, сзади с одного боку Коля, с другого Поль, а посередине бабка. В конце концов Поль спрашивает:
-- А что за помощь?
-- Да делов-то пустяки - бабку прикопнуть.
-- Это у которой миллионы?
-- Ну да!
Тут Поль недоверчиво смотрит на сидящую рядом старуху и вдруг начинает истошно орать:
-- Остановите машину! Выпустите меня! Я в вашем деле не участвую!
-- Ты чё? Делов то на минуту! Совсем оборзел, уже почти приехали.
На повороте к кладбищу Чернов сбавляет скорость, а Поль открывает дверь и пытается выпрыгнуть на ходу. Нам, сидящим впереди, всё еще не понятен ход Поляковской мысли, а вот до Коли ситуация уже дошла. Тот хватается за живот и начинает истошно ржать. Сидящая же рядом бабка из ума совсем выжила и, глядя на Колю, тоже начинает громко смеяться, во всю открывая свой беззубый рот. Поля такая реакция смутила, тот подобно бабке открывает рот, правда не смеётся, но уже и из машины не прыгает. Коля нам орёт:
-- Мужики, он подумал, что это ЭТА бабка! Поль - вон бабка! Сзади нас, в автобусе.
Тут и мы начинаем ржать. Поль смущенно улыбается:
-- А-а-а!!! Ну если она уже того... В смысле естественной смертью, то я что... Я "за"! Прикопнём, какие дела!
Подъехали к могиле. А при социализме на кладбище как было - единственное место, где рэкет. Выкопают экскаватором "Беларусь" какую попало яму, а чтоб всё цивильно прошло - плати им сверху. Если не хочешь платить, то сам в эту яму лезь уголки подрубать, да комки разбивать. А тут не то что комки - тут глыбы мраморные! Земля - плотнейший суглинок, каждая вывернутая экскаватором грудка не меньше, чем по центнеру. Об такую лопата звенит как об камень, разве что искры не высекает. От такой безысходности у нас даже руки опустились - это ж как такое на гроб кидать? Как пить дать поломается... Что потом бабушки скажут - они в таких делах щепетильные... Смотрим, а неподалеку тот же "Белорусь" другие могилы роет. И тут Коля берёт главную роль:
-- Мужики, он подумал, что это ЭТА бабка! Поль - вон бабка! Сзади нас, в автобусе.
Тут и мы начинаем ржать. Поль смущенно улыбается:
-- А-а-а!!! Ну если она уже того... В смысле естественной смертью, то я что... Я "за"! Прикопнём, какие дела!
Подъехали к могиле. А при социализме на кладбище как было - единственное место, где рэкет. Выкопают экскаватором "Беларусь" какую попало яму, а чтоб всё цивильно прошло - плати им сверху. Если не хочешь платить, то сам в эту яму лезь уголки подрубать, да комки разбивать. А тут не то что комки - тут глыбы мраморные! Земля - плотнейший суглинок, каждая вывернутая экскаватором грудка не меньше, чем по центнеру. Об такую лопата звенит как об камень, разве что искры не высекает. От такой безысходности у нас даже руки опустились - это ж как такое на гроб кидать? Как пить дать поломается... Что потом бабушки скажут - они в таких делах щепетильные... Смотрим, а неподалеку тот же "Белорусь" другие могилы роет. И тут Коля берёт главную роль:
-- Так, гробик вынесли, вынесли! На небко голубое душа пошла, а землица да будет пухом... Ну-ка крышечку сюда! Молоточек, гвоздики! Веревочки поддели. Теперь понесли, опустили! Да мягко опускать, не как Брежнева! Теперь все по горсточке кинем. Ну-ка все по горсточке и в автобус. Не надо вам здесь мерзнуть - пожилым людям необходимо о здоровье заботиться. Как будущий врач говорю. Все в автобус, а мы пока будем грудки разбивать, да землицу мягкую выбирать.
Про Брежнева он не зря вспомнил - того церемониальная группа Кремлевской охраны с таким грохотом в могилу опустила, что вся страна до самой Перестройки этот случай вспоминала. Пока бабушки своими слабенькими ручками кидали жменьки землицы, Коля успел сбегать к трактористу. За очередной червонец он попросил того подъехать к могиле и бульдозерным ножем сгрести кучу обратно в яму. Тот выразил законное сомнение: "А меня после не побьют?" Коля заверил, что не побьют, и вообще ритуальный порядок - это его проблема. Тракторист подогнал свой "Беларусь", но боязно остановился недалеко от могилы. Мы же подбежали к бабушкам и стали их под ручки усаживать в автобус. С нами оталась одна наша старушенция, что в автобус залесть не могла. Тогда Коля махнул рукой водителю, и тот увёз бабушек на поминки, а тракторист, видя, что опасных свидетелей нет, за секунды засыпал яму. Мы воткнули памятник и разложили венки, забрались в "Волгу" и поехали кушать. Всю дорогу наша бабка то плакала, то смеялась не пойми от чего.
По приезду на поминки бабушки нам быстро налили по стакашке. Мы не чокаясь выпили и принялись уплетать наваристую куринную лапшу, салат оливье и голубцы.
-- Повезло покойнице! Не как Брежнева! Какие мальчики хорошие! И землицу мягкую! И без грудок! - восторженно слышалось со всех сторон.
Наша бабка тоже дернула стопарик, но что это похороны её подруги, она уже забыла и вскоре затянула песняка. Другие бабки на неё зашипели и повели под руки спать. Ну а мы, прихватив пару пузырей, поехали догуливать на Факультет. Тут нам больше делать нечего - миссия выполнена, завтра в отпуск.
"Экватор" или 3-й курс
ДАНАЯ И ГРАЧИ
Вот и вернулись мы, уже третьекурсники, с отпуска. Пронеслась халявная лекционная неделя, начались занятия. Только мы втянулись в учёбу, как нате, гром среди ясного неба - к нам едет ревизор. Да не какой-нибудь там занюханный ревизоришко, а самая настоящая комиссия всесторонней проверки из самого Министерства Обороны. Чего так - а так, Андропов к власти пришёл, и в армии (как и везде) началась политика "закручивания гаек" - то бишь укрепление дисциплины. Весёлый был период - помню даже гражданских менты по кинотеатрам гоняли, мол почему это вы, граждане, в рабочее время кино смотрите? А про войска вообще молчу - тут уж из нашего начальства рвение полезло из всех анатомических отверстий. Ну и довеском, разумеется - смех и глупость из голов, что это излишнее служебное усердие демонстрировали. Правда возвышались эти кладези мудрости над генеральскими и полковничьими эполетами, и в момент изречения их сакральной чуши, нам было совсем не до смеха.
Сюжет и действующие лица: шмон в курсантском общежитии нашего Факультета. Московская комиссия завтра, а местная, значит, сейчас. Внутренний порядок проверяется наиболее сознательным элементом - двумя замполитами. Ну понятно, наш политпросветправедник Вася Иваныч Кононов (Серпомолот) тут как тут, но ведь принесла нелёгкая самого замполита Академии, генерал-лейтенанта Логинова! А дедушка норову был капризного - факультетские офицеры и начальники курсов перед ним летают как молодые, а курсанты в строю вообще дрожат, как котята после ванны.
Застроил генерал третий курс, в страшном гневе смотрит причёски: "Почтальоны! Это же декадОнские хиппи! Это же мелкобуржуазные панки, а не вояки! А вы уже большие! И писять-какать нет! И чтобы было!!!" (дословно) Рядом стоят трепещущие начальники курсов, генерал, обращаясь к офицерам, переводит гнев в конструктивное русло: "Вы мои пальцы, а я ваш кулак! А вместе мы..." С этими словами поднимает правую руку вверх и скручивает её в... дулю!
Затем дана команда разойтись личному составу по комнатам. Начинается собственно шмон. Генерал входит к нам в комнату. На двери весит "Даная" Рембрандта (репродукция, конечно, но ещё до того как оригинал в Эрмитаже кислотой залили, напомню сюжет - голая баба на кровати с поднятой рукой), а на стене висит Саврасов "Грачи прилетели" (весна, церквушка, грачи в небе и на земле). Полковник Серпомолот, разъяренный как бешенный слон во время неудачного гона, шмонает соседнюю комнату. Оттуда явственно слышны топанье его кованных сапог и постоянные трубные завывания, в наиболее острых моментах переходящие в громкий, нечленораздельный рёв.
Генерал Логинов удовлетворённо слушает старательные рулады полковника, потом замечает картину на двери. Он некоторое время пристально смотрит на "Данаю", но вот его брови ползут вверх и глаза вываливаются из орбит. Похоже, он уже дал свою оценку живописи периода Ренессанса. Наконец генеральские щёки начинают нервно колыхаться, он набирает в лёгкие воздуха побольше и орёт: "Это что!?" Старший по комнате, курсант Женя Велиев, тихо отвечает: "Рембрандт, Даная". Генерал вылетает из комнаты с силой ударив по двери. В коридоре сиреной воет его фальцет: "Нет! Это порнография и три наряда!!!"
На его вопль в комнату тут же врывается Серпомолот. Дверь прижата к стене и "Данаи" не видно, зато видно "Грачей". Полковник тупо смотрит на картину и в гневе повторяет генеральский вопрос: "Это что!?"
Женя тихо отвечает: "Саврасов, Грачи прилетели".
Замполит: "А начальник курса разрешал!?"
Курсант: "Нет".
Замполит (дословно): "Так, вот, если бы начальник курса разрешил - то пусть прилетают, а раз нет, то ПОРНОГРАФИЯ!!! Пять нарядов!"
Курсант, срывая картину со стены: "Есть порнография!"
Замполит: "Да я тебя за такой ответ вообще на губу отправлю! Порнография у него есть!"
Курсант: "Виноват, товарищ полковник. Есть пять нарядов вне очереди!"
И пришлось всей нашей комнате стоять по пять нарядов - Жене от замполита Серпомолота, а нам по "пятаку" уже после Автоковбой приписал за компанию (если помните - это так нашего начальник курса звали).
ВКУСОВАЯ ГАЛЛЮЦИНАЦИЯ
На третьем курсе сдавать Патан, или Патанатомию, если уж официальную терминологию использовать. На втором курсе Патан у нас вёл капитан Сидорин, или просто Сидероз, как все его называли. А на третьем курсе капитан Сидероз исчез, а появился мaйор Сидероз. Все нормальные капитаны такую трансформацию в выходные делают, но Сидероз соригинальничал - во вторник у него на погоне куча мелких звёздочек, а в четверг - одна большая. Значит вчера процесс той самой метаморфозы и происходил. А что процесс был по правилам, мы не сомневались - это по похмельному лицу полумертвого Сидорина сразу видно было. Да какой там полумёртвого - большенство трупов в его секционной живее выглядело.
Зашёл Сидероз в класс взъерошенный много больше обычного, бледный и слегка пошатываясь. Ну мы поздоровались и сразу же поздравили с присвоением очередного воинского, а он только рукой махнул - нехорошо видать себя чувствует. Раздал нам "крестики-нолики" - его фирменный экспресс-опрос, сам на стул сел, голову рукой подпёр и всем видом нам показывает, мол ребята, сегодня меня не трогайте. И видно, что его сильно сушняк мучает - всё время в угол класса смотрит, где раковина и водопроводный кран.
А занятие у нас было вобщем-то халявное. Типа лабораторной работы. Нам поставили кучу химикатов и дали подготовленные кусочки тканей - мы эти стекляшки должны были разными патанатомическими методиками покрасить. Типа анализ биопсии по-быстрому. И как положено среди всяких склянок у каждого перед носом стоит плоский стаканчик со спиртом для фиксации препарата и отмывки лишнего красителя. Мы себе копаемся потихоньку, радуемся, что сегодня Сидероз опроса делать не будет.