– Так-то оно так…
– Может, вы скажете, где он? Я просто показала бы ему сына, и все. Повторяю: у меня к нему никаких претензий.
– Знаете что, – сказала Антонина. – Давайте-ка перенесем этот разговор в другое место, пойдемте к нам с Георгием, у нас времянка в глубине сада. Что? Не поняли еще? Да не принадлежит нам уже этот дом. Виталий ваш и постарался, подсунул нам с мужем один документ на подпись, и ведь с нотариусом пришел, сказал, что хочет купить дом в Сочи и доверяет заключить эту сделку нам с Гошей, сам куда-то там срочно уезжает… Мы и думали, что подписываем согласие на представление его интересов, просто доверенность… А он обманул нас и продал наш дом вместе с козами нашему соседу, Матвею Ильичу и его жене Оксане.
– Виталий? Это он сделал? Просто невероятно! И как подло!!!
Они уже вышли на улицу, прошли несколько шагов по опустевшему заснеженному саду и оказались на пороге небольшого домика с ярко горящими окнами.
– Проходите! Гоша, принимай гостей, вот, люди тоже Виталия нашего ищут…
Высокий, худой и черноволосый Георгий помог девушкам раздеться и проводил в одну-единственную комнату времянки, служившую семье и гостиной, и кухней, и даже спальней.
– То есть вы хотите сказать, что этот дом, – Надя обвела рукой пространство вокруг себя и показала в окно, – уже вам не принадлежит?
– Да, представьте себе, – вздохнул Георгий. – Чаю? Кофе?
– Мне – чай, – сказала Надя, Женя в знак согласия с этим выбором кивнула, обращаясь к хозяину времянки. – Но вас оставили здесь… Почему? Из жалости?
– Я бы так не сказала, – отозвалась хлопотавшая возле кухонного буфета Антонина. – Эти Сараевы сразу поняли, что лучших работников для своего хозяйства и коз им здесь просто не найти.
– И вы согласились?
– А что нам еще оставалось? У нас не было ни дома, ни тем более работы. Да мы в один миг стали нищими! Все потеряли, поставив свои подписи на документах.
– Какой кошмар! И сколько же лет вы вот так живете? Вроде дома и не дома?
– Зимой было четырнадцать лет.
Надя перевела взгляд на Женю. Получалось, хотела сказать она, что Виталий обманул и ограбил свою сестру до того, как появился на станции Сенная. И куда же он тогда дел все деньги?
– Мой братец – самый настоящий преступник, девочка моя, – сказала Антонина, ставя перед ней тарелку с печеньем. – И мне правда жаль, что ты родила именно от него. Неизвестно еще, как покажет себя его кровь. Ты говоришь, у тебя сын… А он-то, Виталий, знал об этом?
– Нет, не знал. Да я бы и не стала ему говорить… Просто, говорю же: оказалась в ваших краях, вот и вспомнила о вас. Ну а где он хотя бы живет, в каком городе? Вам что-нибудь о нем известно?
На этот раз Антонина с мужем переглянулись, как бы советуясь, как быть, что сказать. Наконец Георгий произнес:
– А вы что же это, ничего не знаете? Так Виталий же помер.
– Что? Как это – помер? Когда?
– В 2001 году и помер, в тюрьме. Нам и документ пришел официальный.
– Но этого не может быть! – воскликнула Надя.
– Я могу показать вам это письмо… Или вы думаете, что, будь он живой, не наведался бы сюда? Да ему же и идти-то было бы некуда. После тюрьмы он вряд ли был здоров, вот и приехал бы к нам, подлечиться, отъесться…
– И это после того, как он вас разорил, обманул? Ограбил?
– Да, он был такой. Но в том, что произошло с нами, виновата только я, вон, спроси Георгия. Поверила, даже не прочитала документы, под которыми подписываюсь. Да у меня в голове такого не было, чтобы родной брат мог пустить меня по миру… А когда все это случилось и когда Сараевы приехали нас выселять, у меня микроинсульт случился, слава богу, быстро поправилась и принялась за работу. Нет, вы не подумайте, они люди неплохие, и ведь это же не они украли у нас дом и хозяйство. Купили. Правда, за полцены. Но все равно – немалые деньги. Могли бы нас выкинуть на улицу, но оставили же, поселили вот здесь, работу дали, платят неплохо.
– Значит, вы и не собирались здесь ничего снимать, – вдруг догадался Георгий. – Вы так специально сказали Сараевым, чтобы с нами встретиться, поговорить?
– Да мы были уверены, что дом принадлежит вам. Может, и пожили бы, а так… Зачем платить людям, один вид которых доставляет вам столько страдания. И вы все эти годы работаете на чужих людей, смотрите, как они пользуются всем тем, что было нажито вами. Да как так вообще можно жить, я не понимаю? – возмутилась Надя. – Послушайте, это точно, что Виталия нет в живых?
– Точно. Можете сами навести справки в полиции. К тому же, повторюсь: если бы он был живой, давно бы уже здесь объявился…
Отказавшись селиться в доме, который уже и не принадлежал сестре Виталия, Надя с Женей вернулись в гостиницу.
– Вот скажи, ты что-нибудь понимаешь? – воскликнула Надя с порога, входя в номер и раздеваясь на ходу. – Виталий умер! Но кто же тогда передал мне эти деньжищи?
– А я говорила тебе, что тебя могли с кем-то перепутать.
– С кем? Послушай, если перепутали, то сейчас бы уже установили слежку за нашей квартирой в Саратове, за Борисом, свекровью…
– И за тобой, Надя.
– В смысле? Хочешь сказать, что и сейчас за мной следят?
– Не знаю… Если бы тебя нашли, вычислили, то и деньги бы давно отобрали. Но что-то здесь не так, согласись! Ты же думала, что это Виталий, а его, оказывается, нет в живых.
– А что, если это легенда такая, ну, как будто бы он погиб, умер, а на самом деле – сбежал из тюрьмы, нашел «меншиковский» клад и все такое, а?
– Ты неисправимая фантазерка! Да если бы он сбежал, тогда тем более объявился бы у сестры, уж как-то, но дал бы ей о себе знать.
– А вот и нет! Он кинул ее, обманул, оставил голой и нищей, не думаю, что после этого он осмелился бы у нее появиться.
– А я думаю, что твой Виталий как раз из той породы людей, для которых вообще не существует никаких моральных законов. Ограбив сестру, он спокойно вернется к ней в трудную минуту, как будто бы ничего и не было, и попросит тарелку супа.
– Может быть, может быть… Женя, что-то я совсем растерялась. Это известие о его смерти просто потрясло меня. Получается, что он умер практически сразу после того, как его посадили, в том же году… Его посадили, а меня выпустили. Но кто же тогда принес мне эти деньги? Кто? И что мне теперь с ними делать?
– Тратить, что же еще!
– Постой… И как же мне это раньше в голову не пришло: на ручке сумки имеются отпечатки пальцев того человека, который принес мне сумку. К тому же я могу составить его фоторобот, у него очень необычная внешность. Если выясним, кто он такой и где его можно найти, то выйдем и на хозяина!
– Неплохая идея. Значит, вернешься обратно, в Саратов?
– Конечно!
– Вот и хорошо. Пора и мне тоже заканчивать мою историю. Подпишу все необходимые документы, откажусь от наследства, и все – мои отношения с Гольдманами будут закончены. И я начну новую жизнь. Надя? Ты чего задумалась?
– Ты сказала про тарелку супа, которую Виталий попросил бы у сестры, если б вернулся из тюрьмы. А не наоборот? Смотри, он сбежал, нашел клад, разбогател… Как ты думаешь, если он мне отправил такие деньги, неужели сестре бы ничего не перепало? Ну не зверь же он какой, понимал же, что натворил!
– Тоже верно. Что же это получается? Не его это деньги, от кого-то другого тебе принесли сумку… Я думаю, что нам лучше всего вернуться домой и заняться нашими делами. Я – своими, а ты обратись к профессионалам, пусть обследуют сумку и по отпечаткам пальцев найдут этого «посыльного». Тем более что у него такая характерная внешность, как ты говоришь.
– Хорошо, предположим, я найду этого человека. Приду к нему и скажу: вот, возвращаю тебе твои деньги, мне чужого не надо. Но всей суммы у меня уже нет! Да и стоит ли суетиться? Я же не воровала эти деньги? Нет.
– Надя, ты чего задумала?
– Понимаешь, если эти деньги предназначались Надежде Юфиной…
– Ты можешь вспомнить слово в слово то, что сказал тебе этот посыльный?
– Да, я помню. Он сказал: «…я должен убедиться, что вы – Надежда Юфина, 1985 года рождения, родом со станции Сенная».
– Даже станцию упомянул?!
– Ну да! Второй Нади Юфиной на Сенной нет, да еще 1985 года рождения!
– А что про бабушку твою сказал?
– Спросил, как зовут мою бабушку. Я ответила: «Валерия Юфина». Потом он спросил: «Какого цвета ее волосы?» Я ответила: «Такого же, как и мои. Рыжие». Я еще испугалась за бабушку, спросила его, что с ней, что с Лерой, и тогда он словно уточнил про себя: «Валерия, Лера. Да, точно – Лера. Вот, вам велели передать…»
– Что я могу сказать? Это твои деньги, Надя. И не парься. Ну, все совпало! Даже поинтересовались цветом твоих волос! Может, действительно он сбежал, а вместо него в тюрьме умер кто-то другой, кого заставили взять его фамилию… Сколько фильмов снято на эту тему, сколько книг написано про тюрьму… Нет, что-то здесь нечисто… И эти деньги, которые он выручил от продажи дома Антонины, может, он спрятал куда и потом, оказавшись в тюрьме, воспользовался ими, может, кто из его друзей организовал ему побег?
– Да запросто!
– Но, с другой стороны, если бы у него были деньги, разве стал бы он грабить ларьки?.. Ты уж извини, что напоминаю тебе…
– Тоже правильно. Ну, тогда я вообще ничего не понимаю!
– Говорю – не парься! Живи себе спокойно. Ты можешь меня, конечно, не послушать, но поскольку ты дама замужняя и у тебя детки, советую тебе вернуться домой и все рассказать мужу. Начни со своих страхов, пусть он поймет, что твое бегство было продиктовано исключительно желанием уберечь его от разочарования, от потрясения, вызванного появлением Бузыгина. Если он не дурак, то поймет. Ты все-таки женщина, потому и поступок такой эмоциональный, импульсивный… Доверься ему, и пусть он и поможет тебе выяснить, кто отправил тебе деньги.
– Не знаю, что ты думаешь по этому поводу, но я сердцем чувствую, что эти деньги – нечистые, понимаешь? Грязные они, криминальные. И только один человек в моей жизни был связан с криминальным миром – это Виталий.
– Хватит уже рассуждать! Тебя дети ждут. Предлагаю купить билеты и отправляться домой. Наш визит к Антонине был очень странным… Уверена, что она тебе не поверила, иначе попросила бы показать хотя бы фотографию малыша. Все-таки племянник.
– Она же сказала открытым текстом, что в нем течет бузыгинская, преступная кровь. Билеты, говоришь? Уехать мы всегда успеем. Если ты не возражаешь, задержимся еще на пару дней… У меня одна идея есть.
12. Борис. Лазаревское, 2014 г
В комнате и без того было душно, а тут еще эти воспоминания Бориса, связанные с Катей. Словом, было от чего краснеть. Как могло случиться, что он так размяк, что называется, рассиропился-разлимонился, позволил ей то, чего не должен был позволять, да и сам расслабился. Катя, и зачем она только к нему пришла? Вот из-за таких слабовольных женщин и случаются трагедии, разрушаются семьи. Ведь понимала, что поступает дурно, что он женат, да к тому же еще находится в странном и тяжелом положении – и все равно воспользовалась моментом, села к нему на колени, обняла его.
Она не могла знать, в какую сложную игру он играет, обнимая ее. Или почувствовала? Он-то представлял на ее месте свою Надю, пусть нехорошую, обманувшую его, но такую родную.
Утром, проснувшись и обнаружив себя в чужой постели, рядом с чужой женщиной, он хотел только одного – зажмуриться и открыть глаза уже у себя дома. Или у мамы.
И как это могло случиться, что он предал Надю? Ни разу за все годы брака он не изменял жене, любил только ее и был уверен, что с другой женщиной у него ничего и никогда не получится. И что вышло на самом деле? Стыдно вспомнить, как было хорошо.
А еще было стыдно от того, что он с помощью Кати проверил себя как мужчину, может ли он понравиться кому-то, кроме Нади, вот это было самое ужасное и непристойное.
Катя вела себя, как изголодавшаяся по мужчине женщина. Да она и не скрывала, что у нее долгое время никого не было. Накопила нежности, любви да и обрушила все это на Бориса. И после этого она может считаться подругой Нади? Может, они все такие, женщины?
Еще она как бы невзначай намекнула ему, что и Надя сейчас тоже не скучает. Что она хотела этим сказать? Или выдумала это, чтобы оправдать собственное безрассудство?
Да и вообще эта Катя какая-то странная. Сначала принимает у себя Надю, прячет в своей квартире, потом идет к ее мужу и выдает подругу с головой, но ей и это кажется недостаточным, и она соблазняет его.
Хотя если бы он не захотел, то ведь ничего и не было бы! Значит ли это, что все, даже самые порядочные люди (или люди, себя таковыми считающие) – подлые предатели? Ну или, во всяком случае, готовы в любую минуту предать самого близкого человека? Или же физическая близость с другой женщиной не считается предательством? Ведь он-то себя считал вполне порядочным человеком, к тому же искренне любил и продолжает любить свою жену, Надю.
И вдруг в процессе раздумий, рассуждений, единственной целью которых было понять самого себя, определить степень своего предательства или даже подлости по отношению к жене, Борис почувствовал, как его бросает в жар при одной мысли, что спящая рядом с ним и совершенно чужая для него женщина с той же легкостью, с какой она подставила свою подругу, может предать и его, рассказав Наде при случае об этой ночи. И эта мысль стала ему невыносима. Как заставить ее молчать? Вернее, не заставить, а убедить?! Какие слова найти, чтобы она, вполне вероятно сейчас допустившая возможность продолжения их отношений, забыла о нем, вот просто вычеркнула его из своей жизни?
Что он наделал? Зачем позвал с собой в Адлер? На какие только глупости не толкают человека одиночество и растерянность!
Борис как ни старался не разбудить Катю, она все равно проснулась и, увидев его, одевающегося, улыбнулась. Понятное дело, вспомнила то, что произошло между ними ночью.
– Катя… – он присел на краешек постели рядом с ней, взял ее руку. – Не знаю, как тебе сказать… Ты – прекрасная женщина, красивая, нежная… Но я люблю Надю. И я не могу взять тебя с собой, понимаешь?
Он заглянул ей в глаза.
– Боря, да успокойся ты, – она ласково погладила его руку своей рукой. – Я же все понимаю. Надя – твоя жена, и ты ее любишь. Конечно, мы с тобой забудем то, что было, и каждый продолжит свою жизнь отдельно от другого. Обещаю тебе, что Надя никогда ни о чем не узнает. Но и ты тоже не особенно-то переживай. Что бы ни случилось в жизни женщины, тем более замужней, она не должна скрывать это от мужа. А если она это скрывает, значит, боится признаться, рассказать, а это свидетельствует о тайне… У нее тайна, и у тебя тоже – тайна. Сейчас самое важное для тебя – разыскать Надю и вернуть себе, ведь так?
– Да, так.
– Тогда действуй! Если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь – можешь во всем на меня положиться. Если бы ты захотел, чтобы я поехала с тобой на море искать Надю, я бы поехала, но если ты считаешь это нарушением каких-то принципов, если ты боишься меня…
– Катя!
– Думаю, мы оба все понимаем.
Она, как он понял, могла еще долго говорить в таком же духе, успокаивая его, но результат был обратный – с каждым произнесенным ею словом он чувствовал себя все более виноватым перед Надей. Поэтому, извинившись, он быстро оделся и ушел, отказавшись от завтрака и даже от кофе.
Несколько утренних часов у него ушло на то, чтобы связаться с сотрудниками линейного отдела транспортной полиции, занимавшимися делом убитого (или умершего) в поезде бизнесмена Гольдмана, а через них выйти на проводницу, которая хорошо запомнила соседку по купе Гольдманов, Надежду Гладышеву, и главное – на какой станции она вышла. Хотя и без ее показаний он мог бы догадаться, что Надя могла выйти на станции Лазаревская, поскольку именно там они с семьей отдыхали чаще всего. Вот только зачем она отправилась туда зимой? И с кем? С тем ли самым Бузыгиным или же тот Бузыгин давно уже умер? Или он жив и в 2001 году из тюрьмы вынесли тело другого человека под его фамилией?
Предполагать можно было бесконечно, но главным оставались факты: первый – Надя укатила на море; второй – при ней было очень много денег; третий – деньги эти ей принес человек, похожий на Кощея Бессмертного; четвертый – она скрыла все это от своего мужа.
Слабая надежда на то, что Надя попала в серьезную и очень опасную историю и нарочно вызвалась на роль свидетельницы в деле Гольдманов, чтобы ее фамилия профигурировала в этом саратовском деле, то есть попала на глаза Бориса, и ее поездка именно в Лазаревское, куда они ездили много раз всей семьей, тоже оказалась не случайной – все это подтолкнуло Бориса к немедленному действию. А именно – он взял билет на самолет и полетел в Адлер, где его должен был встретить приятель и коллега, с которым он и познакомился лет десять назад во время одной из поездок на море, Денисом Тришкиным. Денис работал следователем прокуратуры Адлерского района города Сочи, но для семьи Гладышевых во время их отпусков он был незаменимым гидом и просто другом, симпатичным и веселым отцом небольшого семейства, состоящего из очаровательной молодой жены Насти и дочки Сони.
Светловолосый, слегка располневший Денис встретил Бориса в аэропорту Адлера крепкими мужскими объятиями.
– Ты что один, без Нади? – спросил он, увлекая Бориса за собой на парковку, где стояла служебная машина. – По делам? По службе?
– Да пропала Надя… – и Борис, решивший, что история его жены явно не предназначена для телефона, приехал в Адлер, чтобы рассказать в подробностях лично Денису.
Они ехали в Лазаревское, Борис рассказывал, Денис же время от времени качал головой и иногда присвистывал в недоумении или негодовании. Когда Борис закончил свой рассказ, Денис несколько минут молчал, вероятно пытаясь осмыслить услышанное.
– Да я всех подниму на уши, но Надю мы найдем. Другое дело, понять бы: она сама, по своей воле сюда приехала или же ее заставили? А тебе не приходило в голову, что она как бы перевозчик? Может, ей элементарно доверили перевезти крупную сумму наличных?