Лихачев глянул на часы, потом вытянул из кармана рацию и запросил:
– Первый, ответь Второму.
– Слушаю, Второй, – проговорил Новиков.
– Вы скоро?! Я уже с вертушками связался.
– Заканчиваем.
– Ты не в курсе, где захоронены женщины?
– Сейчас выясню. Оставайся на связи.
Спустя минуту Новиков сам появился во дворе в компании Силанова, двух сирийских офицеров и сорокалетнего боевика со связанными руками. Один из сирийцев о чем-то говорил с пленным. Тот с подобострастным видом отвечал на вопросы и кивал в сторону гаража.
– Володя, они похоронены между гаражом и забором. Парни хотят с ними проститься?
Услышав эти фразы, Андрей Грибов поднялся, а Толя Кубанин отбросил окурок.
– У вас две минуты, – сказал Павел. – Володя, проводи.
Обе группы успешно вышли в точку эвакуации. Место было выбрано заранее. Оно тоже находилось на берегу Евфрата, но на три километра восточнее точки высадки.
Погода продолжала ухудшаться. Ветер усиливался, временами его порывы достигали примерно двадцати пяти метров в секунду. Небо полностью затянули свинцовые облака. Из-за поднявшейся пыльной бури видимость у земли стала отвратительной.
Бойцы ожидали прихода транспортных вертолетов, прислушивались и крутили головами. У многих возникало сомнение в том, смогут ли пилоты в такую погоду найти их и эвакуировать.
Вертушки опоздали всего на две с половиной минуты. Сперва в желтом мареве песка, поднятого в воздух, появились несколько светящихся точек. Потом из них устремились к земле лучи мощных посадочных фар. До слуха людей стали доноситься гул авиационных двигателей и посвистывание лопастей.
Скоро над точкой посадки зависли две вертушки. Раздув воздушными потоками песок и пыль, они опустились на берег. Пилоты ждали бойцов.
Спустя некоторое время два транспортных вертолета набрали высоту и двинулись в направлении российской авиабазы Хмеймим. Два «Ми-24» следовали чуть позади.
Три спасенных парня сидели по центру правого борта. Смотреть на них было больно. Исхудавшие, измученные, с серыми лицами. Все с синяками и ссадинами, один с простреленным плечом.
Новиков по традиции занял место у кабины пилотов.
Рядом с ним обосновался Генка Силанов. Под мышкой он зажимал завернутый в тряпицу ноутбук, который предстояло вручить генералу Шестопалову в качестве вещественного доказательства зверств боевиков ИГИЛ.
Связанного пленника по имени Алим Кадир командир приказал поместить между Силановым и Лихачевым.
Павел припомнил импровизированный допрос в комнате усадьбы после расстрела Мохаммада Гурди.
Кадир тогда ползал по полу на коленях и размазывал по бороде сопли.
– Я все расскажу, только не убивайте! – молил он. – Спрашивайте, я отвечу на любые ваши вопросы!
– Ты принимал участие в казни русских женщин? – переводил вопросы Новикова сирийский капитан.
– Нет! Я клянусь в том, что приехал сюда по вызову Гурди несколько часов назад и ничего не знал о казни.
– Зачем он вызвал тебя?
– Он приказал мне отвезти в Турцию носитель с записями нескольких видео.
– Каких?
– С угрозой расправы над русскими пленными, если не прекратятся обстрелы и бомбежки северных провинций Сирии. Видео насилия и казни русских женщин.
– Кому ты должен был передать в Турции это видео?
– Реджепу Дари.
– Где найти этого Реджепа Дари?
– В западной части Стамбула.
– Конкретнее!
– Офис Дари находится на улице…
Горячий допрос дал превосходный результат. Алим Кадир выложил массу полезной информации. Ее было столько, что Павел побаивался что-то позабыть. Впрочем, Кадир был так здорово напуган, что наверняка повторит все заново, если понадобится.
За Лихачевым сидел агент, о котором Новиков не знал ровным счетом ничего. Разве что запомнил имя «Тахир», названное им при встрече. При посадке в вертолет память все же смилостивилась над Павлом и подбросила ему одну подсказку.
Он видел этого человека здесь же, в Сирии, во время прошлой командировки, когда обеспечивал безопасность встречи сотрудников СВР и засекреченного агента. Этим человеком и был Тахир, запомнившийся Новикову отменной армейской выправкой, кожаной курткой, брюками военного образца, высокими ботинками песочного цвета и «калашом» со складным прикладом, закинутым за спину.
По-видимому, он действительно был очень даже неплохим разведчиком. Подполковник сперва пообщался с ним по радио, а чуть позже – вживую. Он сразу очень высоко оценил его способности.
Последние откидные кресла занимали ребята из группы Павла: Кудин, Устинов, Горбенко, Дубов.
Несмотря на скоротечность полета до базы Хмеймим, многие бойцы пытались заснуть. Ведь прошлой ночью толком отдохнуть у них не получилось.
Новиков даже не предпринимал таких попыток. Что толку засыпать? Только отключишься, и тут же подъем, прилетели!
Глядя в иллюминатор противоположного борта, он поэтапно вспоминал всю операцию, старался не упустить ни одной важной детали. Павел знал, что по прибытии в Москву его первым делом вызовет к себе Шестопалов и заставит корпеть над подробным отчетом.
Командир вздохнул и покосился на своих ребят.
Группа выполнила очередную задачу и скоро отправится домой. Однако никто из подчиненных Павла не будет громко называть себя героем, стучать кулаком в грудь и требовать наград. Спецназовцы просто сделали свою работу.
Глава 13
Турция, Стамбул. Российская Федерация, Москва. Спустя два дня
Роскошный офис компании Реджепа Дари располагался в западной части Стамбула, в одном из его самых роскошных и дорогих кварталов. Строгие порядки, вышколенная охрана, четкий график работы для каждой службы и любого отдела.
Этот день ничем не отличался от большинства предыдущих. Сначала стандартное получасовое утреннее совещание, на котором босс ставил задачи абсолютно всем. Потом обход двух отделов, руководители которых не предупреждены об этом. Далее обед в кабинете. Дело, разумеется, не обошлось без визитов симпатичной молоденькой секретарши с крепким черным кофе или с докладом о прибывшем визитере.
– Разрешите? – спросила Сальма, в очередной раз заглянув в кабинет.
– Заходи, – разрешил Реджеп. – Что у тебя теперь?
– Почта.
Девица плотно прикрыла дверь, подошла к столу, часто цокая по мрамору высокими каблучками, и положила перед боссом свежую корреспонденцию.
Он взял верхний конверт, вскрыл его серебряным ножом для бумаг и сказал:
– У меня с утра побаливает голова. Свари кофе. Самый крепкий, какой только можно.
Девушка кивнула и под пристальным взглядом босса направилась к выходу.
Сальма четко выполняла его требования относительно деловой одежды. Она приходила в офис исключительно в юбках выше колен, демонстрировала великолепные стройные ножки, обтянутые темными чулками. Никаких брючных костюмов или старомодных длинных тряпок!
Если бы Турция и дальше двигалась по пути развития светского государства, не сворачивая в темные религиозные закоулки, то все молодые сотрудницы компании, принадлежащей Реджепу, носили бы исключительно мини-юбки и прозрачные блузки. Впрочем, пожилых и старых сотрудниц в его компании не было вовсе. Юных и длинноногих он отбирал лично, беседовал с ними, тестировал, проверял и тщательно контролировал в течение испытательного срока.
Сальма была одной из тех, кто все тесты вкупе с испытательными сроками прошел на «отлично».
– Вы позволите? – Девица вновь заглянула в кабинет.
– Недоумки! – заявил Реджеп, отправляя в мусорную корзину очередной письменный реверанс с предложением начать совместный бизнес. – Заходи.
Знали бы они, на чем он на самом деле делает свои миллионы!
Девушка поставила на край стола поднос, подхватила изящный кофейник и наполнила небольшую чашку ароматным горячим напитком.
Реджеп не без удовольствия наблюдал за ее отточенными движениями. Заодно он поглядывал на небрежно расстегнутый ворот блузки, демонстрирующий великолепные формы Сальмы.
Она поставила перед боссом чашку, распрямилась и замерла в ожидании дальнейших указаний.
– Ты сегодня отлично выглядишь, – заявил Реджеп, обнял ее за талию и придвинул ближе к себе.
Его ладонь заскользила по гладкому бедру, забралась под юбку, нащупала широкую резинку чулка.
Судя по спокойной реакции Сальмы, подобные фамильярности между ними иногда практиковались.
– Не желаешь вечером прокатиться на яхте? – спросил Дари, добравшись до ее нижнего белья.
– Вечером, пожалуй, соглашусь. – Девица загадочно улыбнулась. – А сейчас в приемной дожидается посетитель.
Босс недовольно повел бровью и осведомился:
– Кто-то из моих старых знакомых?
– Нет, я вижу его впервые.
– Тогда пусть подождет.
Реджеп не хотел прерывать начатого увлекательного занятия, не желал отпускать из кабинета длинноногую козочку с миленькой мордашкой.
– Тогда пусть подождет.
Реджеп не хотел прерывать начатого увлекательного занятия, не желал отпускать из кабинета длинноногую козочку с миленькой мордашкой.
– Посетитель сказал, что очень спешит и никак не может ждать дольше десяти минут, – выдала Сальма очередную порцию информации.
– Как его имя?
– Кажется… – Сальма на секунду задумалась. – Кадир. Да, верно, Алим Кадир.
У Дари была отличная память, и мозг оперативно подкинул ему подсказку. Это имя промелькнуло в недавнем разговоре по спутнику с Гурди.
«Да, все верно, – окончательно восстановил он суть и хронологию событий. – Мохаммад рассказал тогда о видеосюжетах с русскими пленниками. Я попросил его доставить материал в Стамбул. Он пообещал переслать цифровой носитель со своим помощником по имени Алим Кадир».
Реджеп звонко шлепнул девушку по филейной части и приказал:
– Пригласи ко мне этого господина.
Та подтянула трусики, расправила юбочку и застучала каблуками к двери. Секунд через десять Сальма вернулась с растерянным видом, держа в руках ноутбук.
– Посетитель не дождался, – виновато сказала она. – Вот это он оставил на моем столе.
– Давай сюда. Пока свободна.
Когда секретарша покинула кабинет, Реджеп включил ноутбук и удивленно пожевал губами.
«Почему Мохаммад прислал эту штуку, а не какой-то иной, не столь громоздкий носитель? – подумал он. – Впрочем, там, в Сирии, идет война, и нужная вещь не всегда оказывается под рукой. Что ж, посмотрим на результат его работы».
На рабочем столе ноутбука оказалось всего три видеофайла. Первый назывался «Мужчины_ультиматум». Второй – «Женщина_насилие». Третий – «Женщины_казнь».
«По поводу ультиматума у меня вопросов нет, – подумал турок. – Казней я и так насмотрелся вдоволь. А вот на то, как боевики Мохаммада насилуют красивую русскую женщину, не отказался бы взглянуть».
Он щелкнул мышью по файлу и в предвкушении захватывающего зрелища откинулся на широкую спинку кресла.
На экране ноутбука открылось окно программы для воспроизведения видеофайлов. Сначала по монитору поплыла рябь, затем появилось изображение какой-то комнаты. Неубранная постель, стол, стул, книжная полка. В углу помещения на коленях стоял мужчина и, едва не плача, умолял на сирийском диалекте арабского о пощаде. Рядом с ним в луже крови лежал второй мужчина.
Реджеп даже не успел удивиться или заподозрить подвох, как камера взяла крупный план лица убитого человека.
– Гурди?! – Турок резко подался вперед.
Пальцы его вцепились в кожаные подлокотники, лоб мгновенно покрылся испариной.
Да, на экране ноутбука, вне всяких сомнений, был Мохаммад Гурди. Пулевое отверстие чернело чуть повыше его правой брови.
Сюжет закончился, на экране снова появилась рябь. Но теперь в правом нижнем углу сменялись четкие цифры.
Шесть, пять, четыре…
Реджеп замер и словно загипнотизированный смотрел на цифры.
Три, два, один…
– Будьте прокляты, гяуры, – прошептал он, догадываясь, чем сейчас закончится отсчет.
В кабинете Дари прогремел взрыв.
Зазвенели разбитые окна, дверь резко распахнулась. В приемную вылетели клубы дыма и пыли.
Сальма свалилась с кресла на пол и от испуга забилась под свой секретарский стол. Затем она кое-как дотянулась до кнопки противопожарной сигнализации и нажала ее.
Впрочем, пожар тут, кажется, не полыхал.
Девица вылезла из-под стола и осторожно заглянула в кабинет.
Стол босса был разворочен взрывом. Большое кожаное кресло отлетело к разбитой стеклянной стене.
Реджепа Дари Сальма нашла в дальнем углу помещения.
Его тело, изуродованное осколками, лежало на спине. На окровавленном лице чернели пустые глазницы. Пальцы правой руки намертво вцепились в подлокотник, оторванный от кресла. Дорогой костюм от известного французского модельера был весь в крохотных дырках и дымился.
Примерно в это же время генерал Шестопалов в своем кабинете поздравлял участников операции по спасению российских граждан. За длинным столом сидели бойцы группы подполковника Новикова и бывший секретный агент Тахир Умабор. Спецназовцы были при параде, надели по приказу командования мундиры. Тахир прибыл в управление в новеньком гражданском костюме.
На столе генерала стоял работающий ноутбук, рядом были разложены наградные листы и коробочки с орденами.
– Ну что ж, с подробным отчетом командира группы я ознакомлен, короткий разбор операции считаю завершенным. Можно переходить к самой приятной части нашей встречи, – заявил генерал, поднялся и вышел из-за стола.
Его подчиненные поспешили встать, но Шестопалов решительно остановил их:
– Сидите. Вставать будут те, кого назову.
Одна за другой звучали фамилии. К столу подходили бойцы. Все они получили ордена Мужества.
Потом генерал назвал Новикова. Тот тоже шагнул к столу.
Шестопалов вручил ему такой же орден, прищурился, посмотрел на грудь подчиненного и спросил:
– Это у тебя уже третий?
– Так точно, третий.
– Значит, следующей, согласно положению, должна быть Золотая Звезда Героя России.
– Согласен. Лишь бы не посмертно, – отшутился Павел.
– В завершение торжественного мероприятия прошу выйти к столу нашего друга, гражданина России Тахира Умабора, – проговорил генерал.
Тот подошел к генералу, скромно опустил взгляд и встал рядом.
– Первое, – сказал довольным голосом Шестопалов. – Указом Президента Российской Федерации Тахир Умабор награждается орденом Мужества.
Генерал вручил сирийцу орден.
– Служу России! – четко ответил тот и собрался вернуться на место.
Но Шестопалов удержал его:
– Погоди, это только начало. Приказом директора департамента…
В этот момент ноутбук издал противный писк.
– Извините, – сказал генерал и склонился над ним.
На экране открылось небольшое окно для воспроизведения видеофайлов. Сначала в нем поплыла рябь, затем появилось изображение комнаты с неубранной постелью, столом, стулом и книжной полкой на стене. В углу комнаты на коленях стоял мужчина и на сирийском диалекте арабского умолял о пощаде. Рядом с ним в луже крови лежал второй мужчина.
Потом экран снова зарябил помехами. Но теперь в правом нижнем углу сменялись цифры: шесть, пять, четыре, три, два, один.
Отсчет закончился, и вместо цифр в центре окна появилась надпись на английском: The enemy destroyed.
– Противник уничтожен, – перевел начальник антитеррористического управления и негромко добавил: – Туда тебе и дорога, шакал. – Он шумно выдохнул, оглядел примолкшую аудиторию и вернулся к приятному мероприятию: – Итак, на чем я остановился?
– На приказе директора департамента, – подсказал Новиков.
– Да-да. Приказом директора департамента от вчерашнего числа Тахиру Умабору присвоено звание «майор Федеральной службы безопасности». В ближайшее время ему вручат ордер на отдельную квартиру в Подмосковье. Полагаю, ни у кого из вас нет ни малейших сомнений в том, что все это наш боевой товарищ заработал кровью, потом и нервными клетками. Он шестнадцать лет работал в тылу врага.
Бойцы спецназа согласно закивали.
– Майор Тахир Умабор зачислен в штат нашего управления на должность советника ближневосточного отдела. Я уверен в том, что и на этом поприще он принесет немалую пользу многострадальному сирийскому народу.
Спецназовцы откровенно радовались за этого скромного парня и громко аплодировали, когда генерал вручал ему офицерские погоны.
Потом Шестопалов наклонился к Тахиру и спросил:
– Не забыл, как мы с тобой задушевно беседовали на таджикской заставе близ реки Пяндж?
– Как можно такое забыть?! – Сириец улыбнулся. – Вы тогда были полковником, а я – контрабандистом, проводником караванов.
– Не жалеешь, что поверил мне и согласился на нас работать?
– Нет, – уверенно ответил Тахир. – И никогда не жалел.
Генерал обнял его, похлопал по спине и сказал:
– Что ж, я искренне рад тому, что для тебя война закончилась. Но поработать нам еще предстоит немало. Дел у нас по наведению порядка в твоей стране хватит не на один год.
– Я готов.
– Знаю и уже подумываю об одной важной операции, в разработке которой понадобятся твои знания и опыт.
– Товарищ генерал, а что с теми тремя парнями, которых мы спасли в Хаваре? Их оставили для реабилитации на базе Хмеймим, и мы больше о них не слышали.
– Вчера ребят переправили в Москву и определили в наш центральный профилакторий. Один вроде ничего, держится, а на двух других смотреть страшно.
– Как говорят у нас на Востоке, потерять близкого человека – все равно что лишиться руки. Рана зарастет, ты привыкнешь, но руки всегда будет не хватать.
– Это ты правильно сказал, – заметил Шестопалов. – Ничего, подлечим ребят. Там хорошие врачи и психологи. Надеюсь, они вернут их к жизни. – Генерал-лейтенант вспомнил о радостном и торжественном поводе, ради которого собрались в его кабинете эти люди, встрепенулся, тряхнул головой и заявил: – Ты пока отдыхай, Тахир! – Он кивнул в сторону спецназовцев и осведомился: – Я слышал, эти орлы пригласили тебя обмыть звание и орден?