Эйл Думигар Визи издал запах страха.
– Мы говорили об этом, когда ты слез с Гоги, – сказал он. – Грин Грин Ромаро сказал, что это так, и если подобные случаи будет повторяться, то такова воля богов, которую надлежит исполнить. Если богам неугодно существование нашего племени, мы обязаны соблюсти их волю.
– Ты-то сам с этим согласен? – спросил я.
– Кто я такой, чтобы подвергать сомнению слова вождя?
– Ты его преемник.
Эйл Думигар Визи издал запах возмущения.
– Намекаешь, что мне стоит убить его и занять его место? – спросил он.
– Я ни на что не намекаю, – сказал я. – Меня не волнуют ваши внутренние проблемы. Поступай как хочешь.
Эйл Думигар Визи тяжело вздохнул и издал запах разочарования.
– Тогда пойдем, – сказал он, – причастимся.
9
Против ожиданий, мясо Гоги оказалось очень приятным на вкус, есть его было совсем не противно. Даже тот факт, что я ел мясо разумного существа, не помешал мне получить удовольствие от трапезы. Кажется, я становлюсь похожим на самку паука, которая съедает самца сразу после совокупления. Хорошо, что я поменял ориентацию, а то в племени Врокса скоро не осталось бы ни одного мужчины.
Когда Гоги был доеден, а кости обглоданы, наступило время речей. У млогса не принято разделять погребальные речи на тосты, у них каждый, кто хочет сказать что-то хорошее о покойном, может сделать это в любое время и в результате все говорят одновременно, перебивая друг друга, никто никого не слышит, но это и не важно. Считается, что дух Гоги, отделенный от телесной оболочки, слышит все.
Но когда начал говорить я, все стихло и моя бессвязная речь прозвучала в полной тишине.
– Прости, Гоги, что так получилось, – сказал я и сразу понял, насколько беспомощно прозвучали эти слова. – Я не знал, что ты умрешь. Если бы я знал, я попросил бы тебя по-хорошему.
Едва я закончил эту фразу, как в мои ноздри ударил запах возмущения. Кажется, я снова сказал что-то не то.
– Я здесь недавно, – продолжал я, – и еще не знаю всех обычаев племени. Кое-что есть в памяти тела, но этого слишком мало. Мне приходится учиться на собственных ошибках и некоторые из них они бывают непоправимыми. Мне жаль, что Гоги погиб, я сожалею об этом всем сердцем.
Что говорить дальше, я не знал, и потому замолк. Несколько секунд стояла мертвая тишина, а потом бессвязный хор, восхваляющий покойного Гоги, возобновил бормотание и все вернулось на круги своя.
Через пару минут ко мне подсел Эйл Думигар Визи.
– Ты хорошо сказал, – сообщил он. – Ты допустил одну ошибку, но вовремя исправился. Думаю, дух Гоги принял твои извинения.
В его словах слышалась скрытая ирония.
– А ты сам веришь в то, что говоришь? – спросил я. – Что Гоги все слышит, может мстить…
– Я – преемник вождя, – заявил Эйл Думигар Визи. – Я верю во все, во что верит вождь, а вождь верит в месть предков. Когда он был молод, а меня не было вовсе, один юный эрастер, чье имя предано забвению, разгневался на своего старшего, ударил его и случайно убил. Через пять дней он ушел в лес и не вернулся, потому что дух старшего совершил мщение.
Едва Эйл Думигар Визи произнес эти слова, на другом конце поминальной поляны кто-то громко закашлялся. Ветер принес запах беспокойства.
Эйл Думигар Визи внезапно содрогнулся и издал запах ужаса, но быстро справился с собой, исходящая от него удушливая волна исчезла так же внезапно, как и появилась.
– Эй, Гоги! – крикнул он. – Что бы ты ни задумал, ты задумал плохое! Тебе незачем…
Эйл Думигар Визи не договорил эти слова, потому что его вытошнило. А секундой позже вытошнило и меня.
10
Я очнулся от запаха свежих фруктов. Я открыл глаза и обнаружил над собой женское лицо с глазами необычно светлого для млогса оттенка.
– Ты проснулась, – констатировала их обладательница. – Поешь и выпей, тебе надо восстановить силы.
Невидимые руки обхватили меня сзади, приподняли мое тело, усадили его и подперли сзади подушками, чтобы не упало.
– Мы рады, что ты жива, – сообщила светлоглазая женщина.
Где-то я уже видел ее… никак не могу вспомнить, где именно. Что-то странное со мной происходит, это похоже на похмелье, пить, правда, не хочется, голова не болит, но слабость во всем теле примерно такая же, как наутро после хорошей попойки.
– Мы – это кто? – спросил я.
– Женщины, – ответила моя собеседница. – Мы услышали твои слова и теперь тебе больше не придется издавать запах отвращения, когда твой взгляд касается млогса. Поешь, тебе надо подкрепить силы.
Что-то коснулось моей руки. Я перевел взгляд и увидел, что рядом со мной сидит еще одна женщина, молодая и красивая, она издает запах восхищения и одновременно пытается всунуть в мои непослушные руки чашу, наполненную соком какого-то растения, кажется, авосла.
Я принял чашу и осушил ее до дна. Это действительно был сок авосла, притом свежевыжатый. Очень вкусно. Теперь закусить… черт! Мозги совсем не соображают. Что-то в окружающем пейзаже неправильно, но что именно, никак не могу понять.
И тут до меня дошло. Я сидел в хижине эрастера, рядом со мной находились две женщины, но они вели себя так, как будто хозяевами здесь были они.
– Кто хозяин этого дома? – спросил я.
– Ты, – ответила женщина со светлыми глазами.
Вот это да! Так отделать мою убогую хижину… сколько сил надо приложить… и откуда они взяли меховую шкуру на полу…
– Поешь, Андрей Сигов Чаруги, – сказала женщина.
«Чаруги» на местном языке означает «вождь». Кажется, меня глючит.
– Мы рады, что яд озе не причинил тебе вреда, – сообщила женщина. – Многие боялись, что мы не успеем спасти элрози, но мы решили положиться на волю богов и боги были милостивы. Ты жива.
До меня начало доходить.
– Вы отравили всех, кто был на поминках Гоги? – спросил я. – А мне дали противоядие?
– Ты божественно умна, – сообщила светлоглазая. – Ты поняла.
– А куда подевались остальные мужчины?
– Их больше нет. Когда погибли эрастеры, остальные испугались и не оказали сопротивления. Только мальчики, достаточно юные, чтобы воспитать их должным образом.
– Каким еще образом?
– Ты рассказывала про амазонок, – сказала светлоглазая. – Вначале мы не поняли, зачем ты о них говоришь, но мы воззвали к богам и боги нас просветили – ты хочешь, чтобы мы стали амазонками.
Я тупо помотал головой.
– Амазонки – всего лишь легенда, – сказал я. – Их никогда не было на самом деле, это такая же сказка, как цветок рвасса.
– Цветок рвасса – не сказка, – возразила светлоглазая. – Я сама видела его в год, когда мужчины съели всех старух и мне пришлось самой ухаживать за молодняком. В тот год была большая засуха, мы голодали, – добавила светлоглазая, заметив мое замешательство.
– В голодные годы старух едят в первую очередь? – заинтересовался я, но сразу понял, насколько это несущественно. – Ты видела цветок рвасса?! Ты сама его видела?
– Вот этими самыми глазами, – подтвердила светлоглазая. – И до сих пор помню место, где его нашла.
– Проводи меня туда! – воскликнул я.
– Не так быстро, – возразила светлоглазая. – Для начала тебе надо восстановить силы. А потом… Тари, оставь нас, – обратилась она к той девушке, что угостила меня соком.
– У вас теперь есть имена? – поинтересовался я, пока Тари пробиралась к выходу.
– У нас всегда были имена, – заявила светлоглазая. – Мужчины никогда не хотели их знать, но имена были всегда. Меня зовут Макфи.
«Макфи» на языке млогса означает «светлоглазая».
– Очень приятно, – сказал я. – А меня зовут Андрей.
– Я знаю, – Макфи оглянулась на дверь. – Тари ушла, теперь мы можем говорить свободно. Ты хочешь, чтобы я рассказала тебе про цветок рвасса и помогла уйти. Я сделаю это, но сначала ты должен выполнить три моих условия.
– Говори.
– Первое. Когда ты уйдешь, ты соберешь млогса и скажешь, что оставляешь меня вождем вместо себя.
– Согласен.
В самом деле, почему бы и нет? Какая мне разница, кто будет командовать этими шальными бабами после того, как я уйду?
– Второе. Ты научишь меня драться, как умеешь сам.
– Это невозможно, – я покачал головой. – Чтобы этому научиться, надо побывать в Сети.
– Хорошо, – кивнула Макфи, – я снимаю второе условие. Третье. Ты поделишься с племенем всеми полезными знаниями, которыми владеешь.
– Какими знаниями? Вроде того, что из железа можно делать веревку?
– Нет, – поморщилась Макфи, – это знание бесполезно. Меня интересуют лишь те знания, которые позволят Врокса стать сильным и процветающим племенем. Мужчины соседних племен не простят того, что мы сделали. Скоро нам придется воевать.
Да уж, подумал я, на месте мужчин соседних племен я бы ни за что не простил этим бабам то, что они сделали. И, сдается мне, никакие полезные знания не спасут племя Врокса. Но какое мне дело до всего этого?
– Хорошо, – сказал я, – я попробую вам помочь, только это будет непросто. Я не знаю, какие знания для вас полезны, а какие нет.
– Я объясню тебе, – сказала Макфи. – Ты говорил, что твои предки жили так же, как мы, но потом обрели знания и стали сильнее и счастливее. Меня интересуют те знания, что помогут нам обрести силу и счастье.
– Не знаю, насколько мы счастливее, чем наши предки, – заметил я. – Скорее наоборот, мы стали несчастнее. Только невежды думают, что знания несут счастье, на самом деле все наоборот, чем больше знаний, тем больше крови. Самая большая война в истории Земли была совсем недавно, в ней участвовали оба моих деда.
– Не думай о счастье, думай о силе, – посоветовала Макфи. – Раньше вы воевали мечами и стрелами, но потом вы придумали что-то такое, что изменило весь ход войны. Ты говорил Джа, что вы перестали делать плащи из железной веревки, потому что появилось новое оружие. Что это за оружие?
– Ружья и пушки. Но чтобы их сделать, нужно иметь вещество, называемое порох. А чтобы приготовить порох, нужно вещество, называемое селитра. Это белый порошок, который, если зажечь, очень ярко вспыхивает.
– Как сделать селитру? – заинтересовалась Макфи.
– Ее нельзя сделать, ее можно добыть. Она лежит в земле, обычно в пустынных местах.
– Я прикажу проверить все пустоши, – пообещала Макфи.
– Не суетись. Залежи селитры встречаются очень редко. На землях Врокса, скорее всего, нет ни одного месторождения. Чтобы найти селитру, надо обыскать пустоши на неделю пути во все стороны.
– Тогда какой нам прок от этого знания? – спросила Макфи.
– Никакого, – ответил я. – Такова природа знания – чтобы им воспользоваться, нужно, чтобы совпали многие условия, а иначе от знания не будет толка. Ты думаешь, сейчас я произнесу какое-то откровение и великая благодать снизойдет на твое племя. Но я не знаю таких откровений.
Макфи неожиданно улыбнулась и издала запах удовлетворения.
– Так ты признаешь, что племя Врокса принадлежит мне? – спросила она.
– Признаю, – сказал я и рассмеялся.
Забавно, что эта женщина из всей моей речи выделила только два слова «твое племя». Эта женщина говорит, что заботится о племени, но в первую очередь она печется о своих собственных интересах, которые сходятся для нее в одном – она хочет быть вождем племени. Этим ее желания не исчерпываются, еще она хочет, чтобы племя процветало, но это вторично, главное – стать вождем, а все остальное приложится.
– Чем быстрее я покину твой мир, тем быстрее ты станешь полноправным вождем, – сказал я. – В твоих интересах помочь мне.
– Ты прав, – согласилась Макфи, – но если ты не дашь нам новое знание, Врокса перестанет существовать. Чужие эрастеры нас растерзают.
– Я не могу дать вам новое знание, – сказал я. – Я знаю, как сделать порох, но у вас нет селитры, чтобы его сделать. Я знаю, что из железной веревки можно свить плащ, но вы не умеете делать железную веревку должного качества. Кстати, Джа тоже убит?
– Разумеется.
– А у вас есть кузнец ему на замену?
Макфи издала запах раздражения.
– Девушки разберутся, – заявила она. – Ты же сам говорил – нет ничего такого, что может сделать мужчина, но не может сделать женщина.
– Я говорил?
– Ну… – Макфи смутилась. – Возможно, ты говорил немного по-другому, я точно не помню, но ты говорил, что на твоей Родине мужчины и женщины равны. Разве не так?
– Так, но…
– Тогда почему женщина не может быть кузнецом?
– Потому что кузнечному делу надо долго учиться. А кто будет ее учить? Разве у вас есть женщины—кузнецы?
Макфи издала запах печали и ничего не сказала.
– Ты все это поняла только сейчас? – спросил я. – Раньше ты вообще не думала, что делать после победы?
Макфи издала запах смущения и очень тихо сказала:
– Я не верила в победу.
– Что? Как не верила? Но почему…
– Потому что ты вселила надежду в наши сердца. Я боялась спугнуть ее и я запретила себе думать о том, что будет дальше.
– Замечательно, – констатировал я. – Ну и что будем делать?
– Я вижу только один выход, – заявила Макфи. – Ты должна посетить вождей Дзара, Хсана и Гволфа и приказать им не трогать наше племя.
– Чтобы вы вымерли сами, – подхватил я.
– Почему мы должны вымереть?
– Потому что у вас нет ни одного кузнеца, ни одного охотника и ни одного воина.
– Ну и что?
– Ты не поймешь, – махнул я рукой.
И тут меня посетила мысль. Эрастеры племен Дзара, Хсана и Гволфа ни за что не потерпят племя амазонок по соседству с собой. Макфи думает, что если я запугаю их вождей, они оставят Врокса в покое, я с ней согласен, они действительно оставят Врокса в покое, но лишь до тех пор, пока я не уйду, а потом они отыграются на женщинах Врокса по полной программе. Потому что даже элрой не вправе потребовать оставить безнаказанным такое чудовищное злодеяние, как убийство всех мужчин племени. А вот если виновные уже понесли наказание – это совсем другое дело, в этом случае элроя можно и уважить. У племени Врокса есть шанс, но чтобы он осуществился, Макфи придется принести в жертву.
– Знаешь, Макфи, – сказал я, – кажется, я знаю, как можно решить твою проблему. Но сначала ты должна рассказать про цветок рвасса.
Макфи издала запах возмущения.
– Ага, – сказала она, – сегодня я расскажу про цветок рвасса, а завтра ты уйдешь и оставишь нас со своими проблемами.
– Не хочешь – не надо, – сказал я. – Эй, Тари!
У меня не получилось крикнуть так громко, как я рассчитывал, но Тари услышала. Должно быть, подслушивала у входа.
Тари просунула мордочку в дверной проем и вопросительно глянула на меня.
– Даю тебе последний шанс, Макфи, – сказал я. – Либо ты прямо сейчас начинаешь свой рассказ, либо я прямо сейчас созываю племя и приказываю им тебя казнить. Выбирай.
Макфи издала запах крайнего возмущения разразилась зловещим кваканьем.
– Ты ошибаешься, элрози, – сказала она, проквакавшись. – Тари предана мне и только мне. Ведь так, Тари?
Тари с готовностью кивнула. Макфи подошла поближе и окинула меня задумчивым взглядом.
– Эрастеры говорили, что ты хорошо дерешься, – сказала она, – но слабость после озе остается надолго. Сейчас тебе не справиться даже с котенком.
Я прислушался к собственным ощущениям и понял, что Макфи права. А как насчет внутренней силы…
Сила шевельнулась в основании позвоночника, но слишком слабо, чтобы представлять серьезную угрозу для Макфи. Кажется, я попал.
Макфи издала запах решимости и обхватила мою шею сильными мозолистыми пальцами. Пальцы сжались и мое дыхание остановилось.
– Останутся следы, – сказала Тари.
– Ничего, – отмахнулась Макфи, – подруги увидят ее тело только тогда, когда мы разделаем его для поминок. Никто ничего не заметит.
Если я хочу жить, надо что-то делать, но что? Внутри меня начала расти паника. Адреналин хлынул в кровь и я переключился в боевой режим.
В боевом режиме решение пришло мгновенно. Руки млогса очень похожи на человеческие, логично предположить, что и нервные стволы проходят по ним схожим образом. Я поднял руки и ухватил Макфи за локти, там, где у людей расположена электрическая косточка. А потом я перебросил внутреннюю силу в кисти рук и с силой сжал пальцы.
Макфи вскрикнула и ослабила хватку. Память тела подсказала следующее решение – я взмахнул головой, щелкнул клювом и бритвенно-острое лезвие в мгновение ока срезало три пальца с правой руки Макфи. Я понял, как потеряла пальцы Двупалая.
Макфи заорала в полный голос и отпрыгнула в сторону. Я попытался встать, но резервы внутренней силы были исчерпаны. Я потерял сознание.
11
Когда я очнулся, хижина была набита женщинами так, что плоду авосла некуда было упасть. Я открыл глаза и тут же снова закрыл их, потому что многоголосый облегченный вздох вкупе с соответствующим запахом ударил по мозгам, как невидимая кувалда.
– Она жива.
– Она жива.
– Она жива.
Женщины повторяли на разные голоса одно и то же, в их голосах звучало облегчение и еще звучала надежда, последняя отчаянная надежда. Похоже, до них начало доходить, что для того, чтобы жизнь стала прекрасна, недостаточно перебить всех мужчин.
Я снова открыл глаза и повелел:
– Вынесите меня на воздух.
Распоряжение было мгновенно исполнено. Свежий воздух привел меня в чувство и я понемногу стал соображать.
– Где Макфи? – спросил я.
Мне тут же предъявили истерзанный труп. Боже мой! Воистину, в массовом фанатизме есть и отрицательные стороны.
– Она попыталась меня задушить, – сообщил я. – Так будет с каждым, кто посягнет на мою жизнь. То есть, с каждой.
– Да будет так, – сказала одна из женщин, я перевел на нее взгляд и увидел, что это Двупалая.
– Подойди ко мне, – сказал я. И когда она приблизилась, я тихо сказал ей, потому что громко говорить уже не было сил: – Останься со мной. А они пусть уйдут. Все.