— А ты и не будешь, — медовым голосом сказала я. — Я как раз хотела тебе сказать про вторую часть моей просьбы. Уступишь мне свой кабинет минут на сорок, ладно?
К чести Кири будет сказано, он меня понял сразу:
— Ох, Татьяна! Опять официальным лицом прикидываться собираешься? А ты в курсе, что это незаконно?
— Между прочим, я форму милицейскую надевать не собираюсь. И действовать буду не из корыстных побуждений, а во имя справедливости, — прозвучали мои слова несколько высокопарно, но с Кирей так и надо разговаривать. — Так что нечего мне законы в нос тыкать, — продолжила я. — И вообще. Ты, насколько я помню, тоже не всегда их тютелька в тютельку выполнял.
Киря смущенно хмыкнул. Он прекрасно понял мой намек на некоторые наши с ним старые дела, когда ради того, чтобы раскрыть преступление и обезвредить преступника, нам с ним приходилось идти в обход кое-каких писаных законов.
— Ладно, уговорила. Во сколько тебе вызывать эту девицу и освобождать кабинет?
Я быстро прикинула. Встану я примерно в восемь, до половины девятого буду умываться, завтракать и одеваться, а потом мне понадобится около получаса, чтобы добраться до Кириного отдела.
— К девяти утра. Как тебе, нормально?
— Угу, — голос Кири отдалился, и в трубке послышался шелест бумаги. Ага, кажется, что-то себе записывает. Вот и чудненько.
Мы еще немного поболтали с Кирей, и я отключила телефон. Нужно было двигаться дальше. Что у нас теперь по плану? Я прилежно вспомнила, что собиралась заехать в «Вулкан», выяснить про долги Лисовского, отвезти Данилову бокалы и перчатку на экспертизу. Эх, забыла ему их отдать, когда он возвращался в квартиру Лягуновых! А все потому, что потряс меня найденной у Лисовского в кармане фотографией Жанны. Да, а еще заехать в фотоагентство к Мише Чекунову. В «Вулкан», пожалуй, еще рановато, там жизнь активная начинается ближе к вечеру, а вот в «Каприз» и к Данилову можно съездить как раз сейчас, тем более что это в одну сторону.
«А еще, — подумала я, — нужно бы навестить родственников убитого. Может быть, удастся узнать что-нибудь важное. Например, не угрожал ли кто Саше. И вообще, побольше всего о нем следует выяснить, а то сейчас я практически ничего о Лисовском и не знаю, кроме того, что мне его друзья рассказали, а ведь друзья всегда знают человека только с одной стороны, что меня сейчас совершенно не устраивает». Но, это дело можно было немного отложить, тем более что вряд ли сейчас родственники убитого в состоянии членораздельно отвечать на мои вопросы, а пока решено — еду в «Каприз». Можно, конечно, сначала позвонить Мишке, но поскольку все равно придется везти фотографию, то можно обойтись и без звонка.
Я тронулась с места и выехала на оперативный простор, где моя «девяточка» наконец-то смогла показать себя с лучшей стороны. Правда, ехала до «Каприза» все равно почти полчаса. «Вообще, это просто безобразие какое-то, — подумала я, останавливая машину около очередного светофора. — Каждую мелочь приходится делать самой. Даже дела, которые совершенно не требуют ни малейших умственных усилий, а только время занимают. Вот, например, фотографию Чекунову везти — сколько времени угроблю! Какая бездарная трата сил и времени лучшего частного детектива города Тарасова!»
И я задумалась над тем, не завести ли мне какого-нибудь помощника, чтобы поручать ему всякие технические мелочи, но в очередной раз пришла к выводу, что не стоит. Моя гордая и свободолюбивая натура не терпит, чтобы под ногами путался кто-то посторонний, даже если он будет какую-то пользу приносить. В конце концов, до сих пор, работая в одиночку, я раскрыла больше двух сотен дел. И еще столько же раскрою безо всяких помощников!
Так, в размышлениях я подъехала к «Капризу» и тут обнаружила, что единственное имеющееся поблизости удобное место для парковки пытается занять какой-то наглый, как танк, «Мерседес». И это при том, что по всем правилам я имею на это место прав больше! Разумеется, смириться с таким положением вещей было никак невозможно, и я, показывая чудеса высшего пилотажа, умудрилась оттеснить «Мерседес» и встать куда хотела.
С чувством законной гордости я вышла из машины и направилась к дверям фотоагентства, но не успела сделать и нескольких шагов, как заметила, что из «Мерседеса», остановившегося в неположенном месте, выскочили два плечистых парня со стрижками типа «колобок» и устремились мне наперерез.
Я остановилась и с любопытством посмотрела на них. Кажется, ребятки подвержены одному очень распространенному среди подобного рода публики заблуждению: они считают себя круче всех. Что ж, придется продемонстрировать им ошибочность их самооценки.
Парни подлетели ко мне, затормозили и, размахивая руками, начали наперебой издавать звуки, весьма отдаленно напоминающие человеческую речь. Если очень сильно окультурить ими сказанное, то они полагали, что я обнаглела и мне следует немедленно убрать мою машину с того места, которое вознамерились занять они. В противном случае они обещают мне… Дальнейшее окультуриванию уже совершенно не поддавалось.
Я стояла и спокойно, с рассеянной улыбкой на лице слушала «колобков». Такая нестандартная реакция несколько смутила этих павианов, и примерно с середины речи они начали запинаться и заикаться. Потом один окончательно стих, а второй, выдав еще несколько грозных обещаний, закончил свое выступление традиционно:
— Ты что, не поняла?! Я с тобой разговариваю!
— Послушай, мальчик, — совершенно спокойно, не меняя выражения лица, заговорила я. — Если ты скроешься с глаз в течение ближайших пятнадцати секунд, то неприятностей у тебя не будет.
— Да ты вообще кто такая? У тебя что, мужик сильно крутой или папа губернатор? — уже менее нагло спросил тот, что утих вторым. Судя по всему, он глупее. Другой тем временем сделал маленький шажок назад и оказался за спиной своего приятеля.
— Я — Татьяна Александровна Иванова. И чтобы тебе устроить грустную жизнь, мне ни папа не нужен, ни мужик, уж поверь мне. Кстати, у тебя осталось пять секунд.
Парень приоткрыл рот и, кажется, хотел продолжить прения, но тут его благоразумный товарищ ухватил приятеля за рукав и потянул назад:
— Все, все, никаких проблем, все нормально, мы уже уходим, все нормально, Витек погорячился.
Я равнодушно кивнула и повернулась к ним спиной, в полнейшей уверенности, что Витек не вырвется. Что самое забавное, ни тот, ни другой почти наверняка не знают, кто такая Татьяна Иванова — на них подействовал тон. Тон и уверенность в себе. Подобные «колобки», как мелкие хищники, прекрасно такие вещи чувствуют. Хотя, может, и фамилию знают, все-таки в определенных кругах я известна достаточно хорошо.
Миша Чекунов встретил меня на пороге своего агентства с распростертыми объятиями:
— Привет, Таня! Сколько лет, сколько зим! Наконец-то ты у меня появилась! А то я уже забывать начинаю, как ты выглядишь-то, скоро узнавать перестану.
— Не перестанешь, — хмыкнула я. — Кто меня хоть раз видел, тот уже не забудет.
— Это точно, — согласился Мишка. — Эти два парня точно не забудут, хоть и видели тебя минуты две от силы.
— Какие два парня? — не поняла я. Маленькая перепалка с гололобыми «колобками» уже успела совершенно выветриться у меня из головы. Всякие мелочи я не запоминала!
— Да эти, с которыми ты так мило общалась прямо перед моими окнами. Я получил массу удовольствия, наблюдая за этой картиной. Они были похожи на два плохо завязанных воздушных шарика. Сначала такие надутые были, а потом прямо на глазах сдуваться начали и опадать.
— А, вот ты о ком, — равнодушно сказала я. — Такие мелочи…
— Понимаю, что мелочи, но все равно забавно. Да, кстати, что это мы с тобой стоим в дверях. Проходи сюда, сейчас я кофе сварю.
Мне ужасно хотелось согласиться, тем более что есть хотелось все сильнее и сильнее, но я титаническим усилием воли заставила себя думать о деле и о времени, которое стремительно уходит.
— Пройти я пройду, но кофе не надо, а то я у тебя застряну надолго, — решительно заявила я.
— Так я для того и предлагаю, чтобы ты надолго застряла. Я же знаю, как ты кофе любишь! — с улыбкой ответил Мишка. — Сколько уж тебя не видел, рассказала бы хоть, как у тебя дела.
— Миша, я бы с радостью, но, честное слово, совершенно времени нет! Сегодня утром я начала расследование одного убийства, а первый день расследования всегда самый важный. Просто поболтать я к тебе как-нибудь в другой раз заскочу, когда дел поменьше будет, а пока мне от тебя нужна одна маленькая консультация.
— Нет проблем, — сказал Мишка, хитро прищурившись. — Но только при условии, что ты мне торжественно пообещаешь зайти поболтать, как с этим делом закончишь.
— Торжественно обещаю и клянусь, — продекламировала я, прижав правую руку к сердцу.
— Торжественно обещаю и клянусь, — продекламировала я, прижав правую руку к сердцу.
— Вот, теперь никуда не денешься, — довольно сказал Мишка. Между прочим, он был прав. К своим обещаниям, даже данным в шутку, я всегда отношусь серьезно. — Что нужно-то?
— Мне нужно, чтобы ты посмотрел одну фотографию, — сказала я, вынимая из сумки сверточек и протягивая его Чекунову, — и попытался определить, в каком пункте ее напечатали. Сможешь?
— Обижаешь, Танюша, — отозвался Мишка, начав освобождать фотографию от обертки, которой я ее предусмотрительно снабдила. — Только это будет не очень быстро.
— За сколько справишься?
— Если тебе срочно надо, то часа за полтора-два.
— Вообще-то довольно срочно, — кивнула я. — Давай так договоримся: я заеду к тебе часа через два. Сейчас половина третьего, значит — в половине пятого. Успеешь?
— Постараюсь.
— Ну и прекрасно. — Я задумалась на минутку, потом снова заговорила: — Слушай, а если я вдруг не заеду — кто знает, как у меня дела сложатся, — то пошли, пожалуйста, кого-нибудь, чтобы он мне результаты и саму фотографию домой занес. Если меня не будет, пусть кинет в почтовый ящик. Хорошо?
Мишка наморщил лоб и задумался. Я чуть ли не подпрыгивала от нетерпения и неопределенности, дожидаясь, что он ответит. Наконец тяжкие раздумья подошли к концу, и Мишка сказал:
— Ладно. Только, Таня, постарайся лучше сама зайти, а то мне посылать особо и некого. На крайний случай я, конечно, и сам к тебе заеду, но это будет уже совсем поздно. У меня сегодня несколько важных дел на вечер запланировано.
— Ничего страшного, поздно так поздно, — ответила я с облегчением. — Скорее всего, тебе и не придется утруждаться. Спасибо тебе, Миша, огромное.
На этом месте моя благодарственная речь была прервана удивленным возгласом Чекунова:
— Ничего себе! — Это он наконец-то развернул фотографию и увидел, в каком она состоянии и что на ней изображено.
— Ага, — кивнула я. — Я, когда ее первый раз увидела, сказала примерно то же самое. Понимаешь теперь, почему она меня интересует?
— Еще бы не понять. А дырка на ней откуда?
— Она в нагрудном кармане у одного парня лежала, нож как раз через нее и прошел.
— Ясно. — Чекунов посмотрел на меня с опасливым уважением. — Знаешь, Таня, вот общаешься с тобой, общаешься и как-то словно бы и забываешь, кем ты работаешь. Пока ты вот так, — он потряс фотографией в воздухе, — не напомнишь.
— Что же делать, Миша, частный детектив есть частный детектив, — пожала плечами я. — Ладно, мне нужно бежать, так что спасибо тебе еще раз и пока!
— Счастливо, Таня! Как закончишь расследование, заходи, я буду ждать!
— Обязательно зайду, — сказала я, еще раз попрощалась с Мишкой и вышла из фотоагентства.
Отходя от дверей «Каприза», я с каждым шагом все больше жалела, что не приняла приглашение Чекунова и не попила с ним кофе. Есть хотелось все больше и больше, в животе начало противно ныть, а голова слегка кружилась. Это один из недостатков идеальной фигуры — ни грамма лишнего веса, кроме привлекательности, означают еще и то, что у организма совершенно нет запасов на черный день. Я подошла к машине, остановилась и задумалась, прислушиваясь к своим ощущениям. Ощущения были неприятными, и я, еще немного поколебавшись, решила все-таки потратить полчаса на подкрепление организма. В конце концов, расследование расследованием, но если я упаду в голодный обморок, то наверняка потрачу времени больше, чем если сейчас зайду в какую-нибудь забегаловку и наскоро чего-нибудь перекушу. А заодно и продумаю свои дальнейшие действия.
К счастью, Мишкино фотоагентство находилось в самом центре города, поэтому никаких проблем с тем, куда зайти, у меня не возникло. Я села в машину, проехала один квартал до угла Московской и Горького и зашла в маленькое кафе под названием «Камелот», где меня за вполне приемлемую цену накормили грибным супом и тушеным мясом с картошкой. Я рассчитывала за едой еще раз обдумать свои ближайшие дела и поразмыслить о том, как мне заставить Олю Заедаеву отказаться от ложных показаний, но, как выяснилось, недооценила степень своего голода. Ни о чем, кроме еды, мыслить я оказалась не способна. Впрочем, наелась я быстро, а наевшись, тут же пришла в рабочее состояние.
— Нужны доказательства, — вслух сказала я сама себе, вытирая губы бумажной салфеткой. И продолжила мысль про себя: «Даже если я добьюсь от Заедаевой подтверждения того, что Лягунов выходил из комнаты, это еще не доказательство его вины. Он скажет, что поговорил с Лисовским, а потом вернулся к Ольге и спал себе спокойно до утра. И как я докажу обратное? Нужны еще какие-то улики, и надо их искать. Так что ноги в руки, Татьяна Александровна, и вперед к Данилову. Отвезу перчатку и бокалы на экспертизу, авось что-нибудь да прояснится».
Я вышла из «Камелота» и отправилась в РОВД Ленинского района. На дорогу у меня ушло минут тридцать, и в половине четвертого я уже заглядывала в дверь кабинета номер двадцать три, располагавшегося на втором этаже четырехэтажного здания сталинской постройки.
Обстановка кабинета была совершенно стандартной: несколько столов, несколько сейфов и четыре человека, занятых своими делами настолько, что мое появление было замечено далеко не сразу.
— Мне нужен капитан Данилов, — сказала я, обращаясь разом ко всем присутствующим. — Где я могу его найти?
— Он покурить вышел, — ответил темноволосый мужик в капитанских погонах, сидевший ближе всех к двери. — По коридору налево, там есть закуток под лестницей.
Я кивком выразила свою признательность и отправилась на поиски закутка для курения. Впрочем, долго искать мне не пришлось. Ошибиться было бы трудно — ориентируясь по запаху табачного дыма, усиливающемуся с каждым шагом, я быстро двинулась в верном направлении.
Данилов и в самом деле был в закутке. Он стоял и с задумчивым видом слушал какого-то чернявого лейтенанта, яростно что-то ему втолковывающего.
— Веня, привет, — вклинилась в их разговор я. — Найдется у тебя несколько минут? Мне тут кое-какая помощь понадобилась.
— Привет, Татьяна, — оживился Данилов. — Извини, Фарид, у меня дела, — он кивнул лейтенанту, потушил сигарету и подошел ко мне. — Что нужно?
— Нужно отнести на экспертизу несколько вещей, — сказала я. — А именно: перчатку, в которой был преступник, на микрочастицы и пару бокалов на отпечатки. И еще мне нужны фотографии Лисовского и прочих ребят. Причем фотографий Лисовского нужно побольше. И чтобы среди них были такие, по которым было бы непонятно, что он убит. Грубо говоря, чтобы были видны только голова и плечи, как на паспорт, — мысль про фотографии пришла мне в голову буквально в самый последний момент, я подумала, что, когда буду расспрашивать разный народ про Лисовского и прочих, фотографии мне очень даже не помешают.
— Не проблема, — моментально отозвался Данилов. — Пойдем. Отпечатки с бокалов можно прямо у нас снять, фотографии я тебе тоже сейчас сделаю, а перчатку оставишь мне, я отправлю экспертам. Кстати, а что за бокалы? И откуда ты перчатку откопала, если не секрет?
— Не секрет. Бокалы стояли в кухне на сушилке свежевымытые, и мне очень любопытно узнать, кто их вымыл и зачем. А перчатку я на шкафу нашла.
Данилов посмотрел на меня с недоумением, и я принялась рассказывать подробнее.
— Ну ты даешь, Татьяна, — с уважением сказал Венька, дослушав мой рассказ до конца. — Я бы не допер на шкаф залезть. Собственно, «бы» тут излишне, я и не допер, обыск-то я со своими кадрами в зале делал. И с бокалами ты правильно подметила. Я ведь, главное, их тоже видел. И видел, что мытые, но не обратил особого внимания. Подумал, ну помыла их та девчонка, которая первой встала, и ладно.
— Может, так оно и было. Но лучше проверить, — сказала я.
Венька кивнул, зашел в лабораторию и минут через десять вышел оттуда с готовыми снимками.
— Вот фотографии, — сказал он, протягивая мне бумажный конверт. — Все, как ты заказывала. Фотографии всех ребят в таком виде, как они на паспорт фотографировались, плюс то, что сегодня наш фотограф нащелкал. А с отпечатками картина следующая. На бокале они есть, и, судя по всему, все одного человека. Но в картотеке у нас таких, разумеется, нет. Кто бы это ни был, он по нашему ведомству не проходил, и его «пальчики» к нам не попадали. Имей в виду, кстати, пока у нас не будет санкции прокурора, снять у кого-то из сегодняшней «великолепной семерки» отпечатки мы не имеем права.
— Веня, кому ты это говоришь?! — возмутилась я. — Я сама в прокуратуре работала, всю кухню не хуже тебя знаю. Но сейчас-то я частник! Так что выяснить, чьи отпечатки, могу и неофициально.
— А откуда отпечатки семерки возьмешь для сравнения? — скептически поинтересовался Данилов. — Так они тебе и позволят их снимать без прокурорской санкции!