А ничего это не значит. Потому что ОН, тот, которого я заметила в зарослях, никак не мог организовать похищение, пообещав большие деньги этой криминальной парочке.
Ведь для этого надо если не быть человеком по сути, то хотя бы выглядеть как человек. А ОН выглядел иначе...
Все, не могу больше. Хоть и полегчало после выворачивания наизнанку, но назвать голову ясной не могу. Потому что болит, зараза, все сильнее.
Сердце вдруг икнуло и устремилось все к тому же многострадальному горлу. Да вы что, сговорились все сегодня! Ну да, вертолет довольно резко пошел на снижение, но это не повод скакать по телу, словно пьяная жаба!
– Сивый! – Оказалось, что девица уже снова где-то возле напарника, вон как орет, стараясь перекрыть шум двигателя. – Ты что, с ума сошел! Там же лес сплошной, куда ты садишься!
– И ничего не сплошной, вон, видишь поляну здоровенную?
– И что? Там же никакой взлетной или этой, как ее, посадочной полосы нет!
– Ну ты, Маринка, и дура все-таки! Это же вертолет, ему не нужна полоса! Где ты в клинике аэродром видела? Ну тупая!
– Сам тупой! Девушкам не обязательно разбираться в технике, ясно? Для этого есть вы, мужики. А кстати, где ты научился вертолетом управлять?
– В армии, где же еще. Я, между прочим, в Чечне по контракту три года оттрубил, я много чего умею. Потому меня Дворкин в помощники и взял. Он знаешь какой крутой!
– Если он такой крутой, то почему одного тебя послал хозяйские косяки разруливать? Ты же говорил, что у вас в охране целая толпа профи служит! И вдруг – ты да я, да мы с тобой.
– Дворкин ничего не знает.
– Как так?
– Не твое дело. Все, рот закрой, а то язык прикусишь. Садимся.
ГЛАВА 41
М-да, оптимистичная информация. Меня приволокли в лес. Сплошной лес, если верить словам обладательницы премерзкого тембра голоса. И хотя Московская область – не тайга, но лесного массива здесь предостаточно. Причем весьма массивного массива, до которого пока не дотянулись жадные клешни строительных бульдозеров.
Остается только надеяться, что это все же где-то неподалеку от Низовки, ведь израненные девушки вряд ли сумели бы преодолеть большое расстояние. Если честно, странно, что они вообще что-то преодолели.
– А-а-а! – заверещала вдруг Марина. – Ты что творишь, долбо...! Мы же ветки рубаем вертушкой! Сейчас перевернемся на фиг!
– Заткнись, ...! Хватит визжать под руку, ничего мы не перевернемся! Эй, ты что, о...ла?! Хорош за рычаг хватать! Еще раз полезешь – зубы выплюнешь!
Судя по всему, активно мешать напарница прекратила, а вот истерить, вынося мозг своим ором, – нет.
К счастью, продолжалось это недолго, довольно ощутимый толчок – служба в Чечне, похоже, закончилась достаточно давно для ослабления навыков пилотирования – тряска и гул прекратились, оставив только затихающий свист лопастей.
– Ну что? – прокричал Сивый. – Видала, как я машину посадил – точнехонько в середину этой проплешины!
– Да не ори ты так, оглохнуть можно! А коробку эту ты посадил ...во, тряхануло – будь здоров! Я чуть язык не откусила!
– Жаль, что не откусила совсем! – заржал напарник. – Цены бы тебе не было!
– Дебил! Ну, и где тот тип, которому мы должны девку передать? Что-то никого не видно. Ты ничего не перепутал?
– Все нормально, сели там, где договаривались. Ты подожди меня здесь, а я девку отнесу.
– Чего это вдруг? Мало того, что мы ее из больнички вытащили, так еще и доставка грузов на дом? Твой хозяин не много о себе думает?
– Не твое дело. И вообще, поменьше болтай, иначе и на самом деле без языка останешься, поняла? И это в лучшем случае, моему боссу что ты, что букашка – без разницы, если достанет – прихлопнет, не глядя.
– А...
– Бэ. Помоги лучше ее из кабины вытащить. Слушай, а она не слишком долго в отключке? Не сдохнет до того, как мы ее хозяину передадим? Глянь, аж синяя, глаза ввалились, чуть дышит.
– Не ссы, все в ажуре. Мы ведь ее не из санатория сперли, а из больницы, где больные лежат.
– Да ты че, а я думал, там здоровенькие лечатся!
– Пошутил, да? Между прочим, иногда и так бывает, в больнице, где я работаю, за деньги призывники от армии косят, те еще больные! А эта ... и там, в клинике, бледная да квелая была, да я ей еще чуть больше нормы вкатила для надежности, вот она и лежит бревно бревном. А что, ..., ты хотел, чтобы она орала, отбивалась, морду тебе расфигачила ногтями?
– Нет, спасибо. – Я почувствовала, как меня без должного пиетета выволокли за ноги из кабины и водрузили на плечо, словно мешок с картошкой.
Но переживать по поводу того, что меня не взяли нежно на руки, прижав мое бледное лицо к заботливой груди, я не стала – милейший человек по кличке Сивый, судя по смраду, дезодорантами не злоупотреблял, и быть мешком в данном случае было гораздо комфортнее.
Комфортная доставка к эшафоту...
– Так, все, – просопел Сивый, поерзав моей тушкой по плечу – неудобно ему, бедняжке, – я пошел. Минут через десять буду, жди здесь, никуда не отходи, заблудишься – искать не буду, времени на это нет.
Что пробурчала в ответ Марина, я не расслышала. Да и не старалась особо, с нарастающим страхом боролась. Он, зараза, никак не желал сидеть в чулане, тесно ему там, видите ли! И выпер-таки, и начал все остальные чувства и эмоции из души вытеснять, разум отключать.
А главное – активно мешать. Ведь такой удобный момент: похититель считает меня глубоко погрузившимся в обморок полутрупом, сопротивления не ждет, напарница его осталась в вертолете, руки-ноги у меня не связаны – давай, Варька, действуй!
Стукни его ногой по... нет, туда не дотянусь, но по пузу – должна, а это тоже весьма болезненно. От неожиданности он тебя обязательно выпустит, тогда хватай все, что под руку попадется – камень, палку – и бей его по голове, а потом беги. Куда угодно, лишь бы затеряться!
Вот о чем мне орали, срывая голос, разум с инстинктом самосохранения.
Но растекавшийся в душе липкой черной лужей страх шепелявил: «Ну куда, ты что?! Ты не сможешь его ударить достаточно сильно, ты ведь босая, тебя из постели вытащили! А если и получится – быстро убежать не сможешь, потому что, напоминаю, босая!»
И нудил, и гипнотизировал, и лишал воли...
Пока окончательно не превратил меня в тот самый безвольный мешок с тряпками, покорно ждущий утилизации.
Разум сдался, захлебнувшись в болоте страха, и страх, победно урча, превратился в ужас. В тот самый, животный, где место есть только инстинктам.
Вот только ужас забыл о самом главном инстинкте, последнем форпосте разума – инстинкте самосохранения.
Который взвыл от ярости и со всей дури грызанул погрузившийся в трусливый анабиоз разум, пинками выгнал попрятавшиеся злость, упрямство, силу воли и ненависть к свихнувшемуся от безнаказанности уроду, возомнившему себя владычицей морскою.
И мешок с тряпьем снова стал человеком.
Вот только осуществлять первоначальный план побега было уже поздно – доставка грузов населению осуществилась. О чем мне поведал смутно знакомый голос:
– Ну, наконец-то! Я уже думал, что ты заблудился.
– Заблудился – позвонил бы. Вот, принимайте груз, – и меня совершенно не по-джентльменски свалили на землю. – Она?
– Да вроде, я же ее только мельком видел, за рулем машины.
Мельком? За рулем? Это что, тот самый... то самое... ну, кто стоял там, в кустах, когда я увозила Монику?
Тогда почему Сивый так спокойно с ним общается, хозяином называет? И почему голос кажется мне знакомым?
Посмотреть, что ли? Но они могут заметить и поймут, что я уже очнулась, а момент очной ставки с этим скотом хотелось бы перенести на максимально возможный срок. В идеале – до момента прибытия Мартина и Олега во главе эскадрона гусар. А еще лучше – симпатичного такого автобусика, битком набитого бойцами группы «Альфа».
Так что с визуальным контактом придется повременить.
Что, в общем-то, было бы несложно, если бы меня в лицо не тыкали носком кроссовки (на туфли непохоже, ребристая обувка). Подцепив меня за щеку, кроссовка приподняла мое лицо, и верхняя часть туловища поинтересовалась:
– А она вообще живая?
– Конечно, как приказывали.
– Тогда почему на труп больше похожа?
– Так это... Маринка ей побольше дозу вкатила, чтобы не трепыхалась и не мешала. Она там вообще всю кабину вертолета заблевала, но Маринка проверяла – все чики-пуки.
– Надеюсь, иначе вам обоим будет чики. По горлу. Кстати, что касается вертолета – не забыл, где его бросить должен?
– Чего тут забывать – как можно дальше отсюда, насколько топлива хватит.
– Вот и действуй. Ну, чего встал?
– Тут вот какое дело...
– Да чего ты мнешься?
– Боюсь, как бы не перепало мне от Дворкина, он ведь предупреждал – за его спиной никаких действий. Уволит ведь к чертовой матери!
– Не уволит, не дергайся. Ты же не самовольничал, а хозяйские приказы выполнял. Главное, чтобы эта твоя Марина рот на замке держала.
– Насчет нее не беспокойтесь.
– Не уволит, не дергайся. Ты же не самовольничал, а хозяйские приказы выполнял. Главное, чтобы эта твоя Марина рот на замке держала.
– Насчет нее не беспокойтесь.
– А я и не беспокоюсь, меня скоро вообще в стране не будет. А вот отцу моему, ты знаешь, вряд ли понравится такая слава, и он постарается в темпе устранить источник проблем.
– Я знаю.
– Вот и отлично. Ну все, иди. И не пытайся за мной проследить!
– Я и не...
– А то я не знаю, что тебе приказано! Да, еще одно – мобильный я отключаю, когда разберусь с этой крысой, тогда и выйду на связь.
Судя по болезненному пинку по лицу, крыса – это я. Внушает оптимизм, ага.
– А вы что, ее на себе потащите?
– Не слишком ли много вопросов? – Голос главного гада внезапно стал каким-то шипящим, змеиным. – Пошел вон!
Торопливо удаляющийся топот свидетельствовал, что у Сивого желание общаться с хозяином резко устремилось к минус бесконечности.
И больше всего мне хотелось сейчас рвануть за ним. Пусть Сивый, пусть эта его Марина – криминальная парочка, но хотя бы понятная в своих мыслях и желаниях.
А тот, с кем я осталась один на один, посреди глухого леса, предсказуемостью поведения явно не отличался...
ГЛАВА 42
И лежать с закрытыми глазами становилось все труднее, неизвестность пугала.
Хотя... Я знала, кто сейчас стоит рядом со мной, закурив, судя по запаху, хорошую сигарету. Я вспомнила его голос, хотя слышала его один раз в жизни. Да и о причастности его семейки к череде исчезновений догадывалась – девушки пропадали в окрестностях владений господ Кульчицких. А слова об отце окончательно убедили меня – маньяком оказался любимец женщин всех возрастов, баловень судьбы и светский лев Сигизмунд Кульчицкий. Он же Гизмо.
И никакой он не лев, он – гиена.
– Ага, кажется, едет, – проворчала гиена. – Пора принять соответствующий вид.
Шуршание, странный чмокающий звук, словно плотную резиновую шапочку на лысину натянули, только очень большую шапочку на очень большую лысину.
И совершенно неожиданно для стоявших боевым каре силы воли, злости, ненависти и инстинкта самосохранения под началом разума из-за левого фланга выскочило любопытство и, пользуясь растерянностью основных бойцов, проскользнуло в рубку управления и приоткрыло роллеты век.
А чем это он так чмокает?
Любопытство сгубило не только кошку, эта маленькая гадость едва не подставила и меня. Потому что очень трудно, знаете ли, удержаться от вопля ужаса, увидев в двух шагах от себя ЭТО.
Я не ошиблась тогда, в лесу, когда увидела возле кустов нечто. Если только цвет немного перепутала, стоявший рядом монстр был не зеленовато-серый, а болотно-зеленый с черными разводами. Кожа свисала мерзкими складками, вдоль позвоночника топорщился черный гребень, а морда... Что-то среднее между ящером и человеком, покрытое роговыми пластинами, страшное до обморока.
Но в обморок я падать не собиралась, была уже только что, мне там не нравится. К тому же я совершенно четко ощущала на своем лице ребристый носок кроссовки, а у этой твари были здоровенные лапы с тремя когтистыми пальцами.
И чем больше я вглядывалась, тем больше понимала – это не монстр, это человек, натянувший на себя костюм монстра. Хороший костюм, ничего не скажешь, качественно сделан, видимо, приобретен где-то за рубежом в специализированном магазине, торгующем всякими прибамбасами для карнавалов и Хеллоуина.
Сообразительная какая скотинка наш душка Гизмо! Услышал местную легенду о сыне Змея Горыныча и решил ею воспользоваться с максимальной выгодой. Прикупил подходящий костюмчик и – вуаля! Выслеживай в лесу отставшую от подруг девушку, выпрыгивай перед ней из кустов со страшным рыком – и можно забирать товар. Качественный, глубокий обморок обеспечен. Ни сопротивления, ни криков (если только один, предобморочный), добыча лежит смирная, неси куда хочешь, делай с ней что хочешь.
Моника и Ася были вдвоем? Вероятно, это стало бы проблемой, не будь у Гизмо помощников.
Нет, не Сивого, этот, похоже, был привлечен из-за цейтнота. Должен быть другой помощник, с которым Кульчицкий-младший общался исключительно в виде страшного чудища.
И который, судя по шороху шин, как раз подъехал.
Любопытство перефокусировало мой взгляд на появившуюся в поле зрения машину, и уже второй раз за последние три минуты мне пришлось прилагать невероятные усилия для сохранения имиджа лояльного мешка с тряпьем.
Потому что этот раздолбанный «козлик» с брезентовым верхом я уже видела. Там, на стоянке, в тот день, когда пропала Карина Эшли.
И я помню ту ауру зла, удушливым туманом расползавшуюся от неказистого творения советского автопрома.
Поэтому вывалившийся из «газика» низкорослый квадратный урод меня уже не удивил. И хотя черной энергией зла может обладать не только брак рода человеческого, но и красавчики типа Гизмо Кульчицкого, в данном конкретном случае все было гармонично.
Наверное, его очень обижали в детстве, дразнили, били, издевались над короткими кривыми ногами, несуразно длинными руками, делавшими его похожим на шимпанзе. Над кувшинообразной головой с огромными ушами, над низким лбом, над крохотными, почти потерявшимися в тяжелых веках глазками, над приплюснутым, похожим на раздавленный гриб-дождевик, носом, над вечными соплями под этим носом, над скапливающейся в углах широкого толстогубого рта слюной...
Мальчишки били, девчонки брезгливо морщились, дружить никто не хотел. К тому же столь специфическая внешность предполагает и серьезные умственные отклонения, что усугубляло изоляцию несчастного.
Возможно, если бы на его пути встретился свой Клод Фролло, то современный Квазимодо вырос бы таким же добрым и преданным, как горбун из Нотр-Дама.
Но, судя по полыхающей в крохотных глазах злобе и навсегда отпечатавшейся на лице жестокости, никто судьбой маленького уродца не озаботился. И он вырос в большого урода, причем больше морального, чем физического.
Выковырявшись из машины, помощник торопливо приблизился к своему хозяину и с довольно звучным хрустом плюхнулся на колени:
– Прости меня, Великий, за опоздание! Машина опять заглохла, будь она неладна!
– Меня не интересуют твои проблемы, Афанасий, – холодно прогудел Гизмо (именно прогудел, звук искажала маска). – Ты и так последнее время заставляешь меня усомниться в правильности выбора. Служить богу дозволено лишь избранным, это великая честь...
– Да, Великий, я знаю! – взвыл Афанасий, уткнувшись лбом в землю. – Я всегда служил вам верой и правдой, я за вас умереть готов!
– Это мне решать, кому жить, а кому пора сдохнуть! – прошипел Кульчицкий. – И до сих пор ты жил, и жил неплохо. Тебе ведь нравились выбранные мной в качестве жертв девушки?
– О-о-о! – похотливо застонал урод, странно заерзав откляченным задом.
– Я ведь разрешал делать с ними все, что угодно, после того как они надоедали мне, верно?
– Да-а-а! – Огромные клешнястые ладони с черными обломанными ногтями заскребли землю, а у меня вдоль спины прокатилась волна холодного омерзения.
Господи, бедные девчонки, что же им пришлось пережить!
– Так почему же ты, жалкий раб, перестал выполнять свою работу хорошо? Почему тело очередной сдохшей девки оказалось в озере?!
– Я уже говорил – не знаю! Я закопал ее в лесу, далеко от озера и вашей пещеры!
– А кто-то тебя увидел, выкопал и перенес тело в озеро! Кто-то посмел вмешаться в дела бога! И он до сих пор не наказан!
– Я найду его, Великий, я же обещал!
– Тебе больше нет доверия, Афанасий! За последние дни ты умудрился прошлепать обеих оставшихся у меня жертв! Мой гнев растет, а ты знаешь, что это может значить для тебя!
– Виноват! Но так получилось, Великий! Я же говорил вам – колдовство! Вы, именно вы и в первый, и во второй раз позвали меня за собой! Я видел вас, вы стояли в лесу и манили меня! Не голосом, нет, я слышал приказ у себя в голове, а так могут общаться только боги!
– Хватит! Я уже слышал этот бред! И запретил тебе пить в мое отсутствие грибную настойку!
– Я не пил! Христом-богом клянусь, не пил!
– Кем-кем ты клянешься?! У тебя есть иной бог, кроме меня?
– Н-нет, это к слову пришлось, по привычке!
– Ладно, у меня нет времени на бесполезные разговоры с тобой, надо заняться вот этой девкой. – Я быстренько захлопнула веки, ожидая пинка когтистой лапы.
Обошлось. Хотя радоваться было нечему, ближайшее будущее выглядело гнусно, материализовавшись в образе Афанасия.
– Новая жертва?
– Нет, слишком любопытная крыса. Именно она нашла тело в озере и первую сбежавшую от тебя девку, а ее родители сегодня утром приволокли домой вторую. Но с ними разберутся, я послал более преданных помощников, чем ты. Они не прохлопают ни саму девку, ни свидетелей.
Что?! Мама с папой нашли еще кого-то? И к ним послали бандитов?! И сейчас, в эту минуту...
Разум жалобно пискнул, сметенный взрывной волной ярости. Эта же волна в долю секунды подняла меня с земли и швырнула на ряженую мразь, возомнившую себя богом.