Были и те ребята, которые предусмотрительно предлагали ему свои услуги еще до того, как он начинал драться или угрожать. Они сами находили Раймона и сообщали ему полезную информацию, где можно что стырить, как пробраться на склад спортивного магазина, когда проходит лотерея и как можно узнать результат. Предлагали бинокль, чтобы понаблюдать за красоткой Анни, которая кувыркалась у окна в объятиях аптекаря месье Сеттена.
Раймон мотал на ус информацию, оценивал ее важность, раздавал подхалимам подзатыльники в знак доброго расположения, жестоко наказывал упрямцев, не примкнувших к его сторонникам.
Он сумел привязать к себе Эдмона. Предложил стать его подельником. Быть подельником Раймона Валенти – это вам не фунт изюма! Ты становишься элитой. Эдмон стал правой рукой шефа и получил возможность неограниченно изучать проявления человеческой натуры. И делать такие умозаключения, которые другие выслушивали с открытым ртом.
Он утверждал, что нужно прежде всего поразить воображение. Сильно ударить в самом начале, чтобы потом уже не надо было бить.
– А что потом? – спросил Лансенни.
– Потом они все сами упадут к нашим ногам, – ответил Эдмон.
– Ничего себе, – сказал Тюрке, – а башка у него варит.
– Неудивительно, – усмехнулся Раймон. – Это же мой брат. Кровный брат.
И стукнул себя кулаком в район сердца. Два раза. Чтобы выглядело более мужественно.
Именно Эдмон решил выбрать страх в качестве основного оружия.
– Лучше ничего не придумаешь. Не нужно будет даже демонстрировать силу, и орудие преступления никогда не найдут. Мы будем невидимы и неуловимы. Людовик XI, который был очень умным королем, отлично это понял. Он правильно себя поставил, и люди падали перед ним на колени. Правил он долго, вот посмотрите у себя в учебниках истории. Мы сделаем нечто подобное. Нанесем мощный удар. Мы будем внушать страх и потом пользоваться завоеванным престижем.
– При чем завоеванным?
– «Престиж» пишется в одно слово, Ракообразное!
Тюрке так и не мог понять, и Раймон начал нервничать:
– Давай уже продолжай, до него доходит как до жирафа, он потом поймет, я чувствую, нас ждет что-то забавное.
– Чтобы погрузить всех в царство страха, – продолжал Эдмон, – нужно как следует подготовиться. Семейные тайны, скелеты в шкафу, маленькие подлости, которые люди тщательно скрывают, истории про секс, деньги, землю. Мы втираемся к людям в доверие, вытягиваем их секреты, слушаем во все уши и смотрим во все глаза, собираем сведения, анализируем. Создаем информационную базу. И потом угрожаем все рассказать, если они не будут нас слушаться. Это займет немало времени, конечно, но зато мы сплетем прочную паутину, а потом можем почивать на лаврах и только снимать пенки.
Раймон захлопал в ладоши.
– Браво! Это потрясающе! – повторял он. – Ты просто гений.
Эдмон намечал планы, вырабатывал стратегию. Все, чтобы понравиться Рэю. Чтобы быть достойным своего названого брата. Он причесывался, как Рэй, носил такую же марку джинсов, расправлял плечи, втягивал живот. Он по-прежнему был кругленьким, но накачал мускулы, научился драться, громко разговаривать, закладывать пальцы за ремень брюк, смотреть людям прямо в глаза. Как Рэй. Но в нем не было такой удивительной стати и грации, которые завораживали и парней, и девчонок. Красота Рэя была воистину волшебной. Ему достаточно было появиться, и все в него влюблялись. Он поворачивал голову, поднимал бровь, застывал неподвижно, и добыча сама шла к нему в сети. Рассказывали, что, когда он был ребенком, мамаша Валенти прятала его под юбки. Потому что все женщины норовили взъерошить ему волосы или погладить по щеке. «Даже моя мать! – вздохнул Эдмон, нашаривая вокруг масленку, чтобы смазать механизм. – Эта женщина, чистая, как утренняя заря, привечала незаконнорожденного парня с его дьявольской красотой». – «Хорошо, что я уже старушка, – говорила она, – не то бы я сама не устояла перед его чарами!»
Именно Эдмону пришло в голову сократить имя Рэя.
– Этот твой землевладелец не так уж неправ, Раймон – заурядное имя, а когда ты станешь Рэем, это будет совсем другое дело. Рэй Валенти – это имя для человека-легенды. Для киноактера. Сразу представляешь себе, как он соскакивает с лошади возле салуна, на поясе у него пара верных кольтов…
Раймон даже не стал тратить время на размышление.
– Вау! Рэй Валенти! Как звучит, прямо взрыв! Вы поняли, парни, теперь меня так зовут. Запустите это в народ!
После того как Рэй бросил школу, он едва сводил концы с концами. Он оказался в тупике, не понимал, что ему делать. Он говорил – кручусь, как пчела. Постоянно жаловался, часто стучал в дверь Эдмона:
– Пойдем со мной. Я скучаю.
– Я не могу, я занимаюсь, – отвечал Эдмон.
Он переделывал работу на степень бакалавра и готовился к поступлению.
Эдмон не очень-то любил, когда Рэй приходил к нему. Он жил с мамой, бабушкой и теткой, три эти женщины кудахтали над ним, называли кроличком, любимчиком, обгоняя друг друга, бежали поправить ему шарф, поили сиропом, причесывали, мазали голову бриллиантином. Отец его умер от туберкулеза, когда ему было четыре года. Это он был владельцем часовой мастерской. Эдмон получил по наследству его инструменты, все очень хорошего качества, Made in Switzerland. И черно-белую фотографию, на которой отец жует сэндвич на ферме в Германии во времена могущества строительной фирмы STO. Он был красив, его отец, – высокий, стройный, мускулистый, с широкой, доброй улыбкой афериста, впаривающего фуфло лоху. Точно как Рэй.
Рэй бродил по лесам и вынашивал коварные планы. Приходил, стучал в дверь Куртуа.
– Я подыхаю со скуки, Эдмон. Найди мне занятие, иначе я слечу с катушек.
Как-то раз, когда Эдмон пошел в мэрию получать паспорт, он заметил афишу, на которой предлагалось записаться на конкурс пожарных. Его дядя Леон был пожарным. В конце каждого семейного обеда, после пары рюмок коньяка, он рассказывал о своих подвигах, вертя бокал между пальцами. Никто не осмеливался прервать его. На первом своем пожаре, когда он вышиб дверь, чтобы спасти людей, на нем загорелась одежда. Он подумал, что потеряет руку. Рукав его куртки задрался до локтя, покоробившись от пламени. Он получил ожоги второй степени. Рассказав это, он ставил коньяк, неторопливо засучивал рукав, демонстрировал свою обгоревшую руку, вздувшиеся рубцы коричневого и бледно-розового цвета.
Эдмон уговорил Рэя записаться на конкурс. «Ты станешь героем, старик! Слегка подтяну тебя по французскому языку, по математике – арифметические действия, правила деления, определения площади и объема, а что касается физического развития, ты и так хорош. А представь, как ты будешь смотреться в форме!»
Все прошло без сучка без задоринки.
Рэй прошел по конкурсу в пожарные в Сансе.
А вскоре и прославился.
На первом же своем пожаре он залез на крышу дома, достал огромный шланг, вывел из огня трех ребятишек и вытащил своего сменщика, который упал на землю и потерял сознание. Когда Рэй снял перчатки, кожа на пальцах сходила лоскутами. Как перчатки из латекса.
Ему было двадцать лет. На черном замурзанном лице сияло счастье.
Он нашел глазами Эдмона, стоящего в толпе зевак, и благодарно, радостно улыбнулся ему: «Спасибо, старик, спасибо, вот уж ты был прав на все сто!»
У Эдмона сжалось сердце.
Как будто это у него сходила кожа с пальцев.
Он гордился названым братом, гордился половинкой своей души.
В этот день ему показалось, что они с Рэем Валенти составляют одно существо.
Эдмон переставил лампу, чтобы получше рассмотреть балансир. Достал маленькую щеточку, капнул на нее полировочной пасты, склонился над механизмом.
В этот вечер их дружба достигла апогея. Их души слились в порыве, таком же ярком и пылком, как пожар несколькими часами раньше. Это был сияющий вечер, белый, красный и черный: черный от сажи, красный от крови и белый от ослепительной улыбки Рэя Валенти.
Он лично создал легенду по имени Рэй Валенти. А Рэй Валенти сделал из него, умненького Эдмона, мужчину. Он вырвал его из мира шарфов, сиропов от кашля, теплых штанов в мороз и бриллиантина. Внушил ему тягу к признанию, расширил его горизонт.
В тот вечер Эдмон не понял, что это начало конца. Не понял, что Рэй, окруженный ореолом своего нового статуса героя, больше в нем не нуждается. Что теперь ему нужны другие кумиры. Чтобы он молился им, а потом разбивал. И тогда в один прекрасный день он установит на пьедестал сам себя. В сиянии своего всемогущества.
Он отложил в сторону колесико, пинцет, две маленькие лопаточки, которыми можно выпрямить стрелки, не погнув и не поломав их. Почесал кончик носа. Откинулся на стуле, заложив руки за голову.
Все изменилось, когда появился Ролан Клерваль.
Все изменилось, когда появился Ролан Клерваль.
До этого момента они совершали небольшие правонарушения, практически детские шалости. Это был их личный подростковый бунт.
Ролан был племянником мэра. Сыном центристского депутата Лорана Клерваля, закадычного друга Жана Леканюэ. Он не прошел по конкурсу в инженерную высшую школу, Эдмон даже не знал, как она точно называется, она считалась так себе, и отец отправил его в Сен-Шалан, чтобы он как следует подготовился и вновь попытался поступить в сентябре. Два месяца ссылки в провинцию.
Он явился в город на большом мотоцикле «Харлей Дэвидсон» – от этого мотика Рэй потерял дар речи. Крутой аппарат был оснащен и музыкальным устройством, и пока вся команда Рэя слушала Майка Бранта, «Позволь мне любить тебя», выпевая хором: «Всю но-о-о-о-очь», Ролан Клерваль под звуки «Jumpin’ Jack Flash»[30] гонял по улицам города на своем мощном байке.
– Давайте только не будем выглядеть мудаками, – скривился Рэй и навсегда исключил из репертуара команды Майка Бранта.
Ролан Клерваль ездил туда-сюда перед их завистливыми глазами. Притормаживал, чтобы они могли как следует насладиться тихим восхитительным звуком «Харлея», затем прибавлял газу и исчезал в облаке пыли.
– Вау, ребята? Вы это видели?
Вот и все слова, которые находились у Рэя. У него дух захватывало от шикарной машины. Он решил любым способом подружиться с чуваком на «Харлее». Подсылал к нему Тюрке, подсылал Жерсона, отправлял Лансенни, чтобы тот покрутился возле шикарного болида и его владельца. Пытался даже подослать Эдмона.
– Сходи сам, раз он так тебя интересует, – хрипло отбоярился Эдмон.
– Ах ты, дружок! Ты изволишь сердиться. Ревнуешь, что ли, детка?
Эдмон не ответил и ушел домой.
– Да ладно! Я беру свои слова обратно! – крикнул вслед Рэй. – Дьявол, прям ничего ему не скажи!
Эдмон приходил домой, включал телевизор. Или открывал книгу. Он готовился к поступлению и даже не мыслил, что возможен провал.
* * *И вот летом наконец все встало на свои места.
Судьба каждого из них стала вдруг отчетливо видна, хотя сначала этого никто не заметил. Пронизывающий ветер пролетел по улочкам Сен-Шалана.
Рэй в конце концов познакомился с Роланом Клервалем, припарковавшим свой мотик у кафе Лансенни. Мощный агрегат, быстрый как молния, который мигал огоньками и приманивал девушек, как бабочек. Они поболтали о цилиндрах, о кроссовых и дорожных мотоциклах, о передних фарах и заднем мосте. Ролан позволил Рэю сесть на свой байк.
– Это «Ф-Икс 120 °Cупер Глайд». Это мотик не для девчушек! Видишь, какое седло и протектор.
– А прокатиться можно? – спросил Рэй, пуская слюнки от вожделения.
– А что ты мне за это дашь? – поинтересовался Ролан Клерваль, скривив рот.
Этот тип не улыбался, он кривил уголок рта.
– Свидание с Валери. Это самая красивая девушка в Сен-Шалане. Она меня слушается беспрекословно.
– Договорились. Сегодня здесь в девять часов? Ты подготовишь ее, чтобы она потом не кобенилась?
– Да. Нет проблем.
И Рэй отправился кататься на байке.
Проехался по городку. Затормозил перед аптекой, поприветствовал Анни, которая разговаривала с аптекарем, подмигнул ей, притормозил у дома Валери. Она вышла практически сразу, на ходу взмахивая руками, чтобы высушить карминно-красные ногти. Он назначил ей свидание ровно в девять. «Приведи себя в порядок, у меня на тебя планы». И она радостно поскакала домой, как горная козочка.
Оказавшись без своего мотоцикла, Ролан Клерваль перестал быть соблазнительным для девушек. Малорослый, с утопленной в шею головой, безвольным подбородком, маленькими бегающими глазками, жидкими светлыми волосами, похожими на скверный парик. Он жаждал только одного: чтобы Рэй вернул ему его мотоцикл и чтобы он вернул свой престиж, вновь забравшись на него.
У него еще был фотоаппарат «Кодак Инстаматик» и цветной полароид. Он настаивал на слове цветной.
Он снимал Рэя и его команду, делал портреты, создавал композиции. Принимал вдохновенный вид и заявлял: «Я мечтаю заняться кино, отец только вот не разрешает».
Он носил штаны-бананы оранжевого или желтого цвета, ботинки на высоких каблуках, кашемировые свитера кислотных тонов и маленькие пиджачки из белой искусственной кожи. Никто ничего подобного никогда не видал в Сен-Шалане.
– Ну уж, конечно… Вы даже «Ренома» не знаете в вашей дыре! Это ТАКОЙ парижский бутик!
Он презрительно изогнул губы: деревня, одно слово!
Рэй был готов терпеть его презрение и его высокомерие – зато ему удастся покататься на «Харлее»! Он попросил Валери быть с ним поласковее. «Ты понимаешь, о чем я, куколка! Я уж тебя отблагодарю!» И с легким сердцем отправлялся гонять по улочкам городка.
Этим летом Эдмон проводил мало времени со своей командой.
У него был законный предлог: он готовился к экзаменам.
Как-то вечером Рэй, катаясь на мотоцикле, увидел на остановке Леони. Она возвращалась с занятий на факультете, это был уже конец второго года обучения. Он остановился, улыбнулся ей, предложил подвезти.
Она, краснея, отказалась.
Он тронулся с места, махнув ей рукой. Затем развернулся, вновь подъехал к ней, заглушил двигатель и раскинул руки, приглашая: «Давай, поехали!» Она покраснела еще гуще. Он улыбался еще шире, смотрел все пристальней, выпячивал грудь, надвигался на нее со своими белоснежными зубами, черными глазами, крепкими руками, сжимающими руль могучего аппарата. Она прижимала книги к груди, боязливо морщилась и отступала назад, не в силах отвести глаз от Рэя.
Потом, не сказав ни слова, он уехал.
Но в зеркальце заднего вида успел проследить за ней: она обессиленно рухнула на скамейку, книги рассыпались. «Бинго! – мысленно возликовал он. – Я ее сделал», и он поскорее отправился к Эдмону, чтобы рассказать ему о своей победе.
– Вот видишь, что можно сделать с помощью мотоцикла! Я закадрил девчонку из замка!
Эдмон неприязненно посмотрел на него.
– Да ты бы ее и без мотика закадрил.
– Ты думаешь? Ты правда так думаешь? Это ведь не такая девчонка, как другие!
Он, похоже, говорил искренне.
– Ты что, не видишь, какой эффект производишь на людей? Не говори мне, что не замечал этого!
– Ну, на людей из Сен-Шалана – понятно, но девчонка из замка…
– Она такая же, как другие, Рэй. Девушка как девушка.
– Вот уж нет, Эдмон! Она не такая, как другие. Совсем другая. Не могу тебе объяснить, в чем она другая. Но на ней это буквально написано.
Эдмона тронула наивная сентиментальность друга.
– Она тебя заинтересовала?
Рэй пожал плечами, скривился, маленько есть, все-таки такая персона…
Он протер рукавом раму мотоцикла и спросил:
– А как ты думаешь, если я приглашу ее в кино, она согласится?
– Ну попробуй. Мне кажется, да.
– Не хочется, чтобы она дала мне от ворот поворот… Ты на моем месте что бы сделал?
– Никто не может сказать заранее, откажет он или согласится. Она и вправду не такая девушка, чтобы всем рассказывать о своих планах.
– Ты прав. Приглашу. В Сансе крутят «Историю любви». Это ведь подходящий для девчонок фильм, да?
– Да, Рэй, самый что ни на есть подходящий.
* * *Когда Ролан Клерваль уехал обратно в Париж, Эдмон вновь стал ближайшим наперсником Рэя. Но что-то было безнадежно утрачено. Игра кончилась. Подростковый бунт завершился.
На следующий год Эдмон поступил в Высшую экономическую школу. Переехал в Жуи-ан-Жозас. Жил в общежитии. Это было не слишком-то весело, одни парни, девчонок тогда еще туда не принимали.
Мать купила ему подержанную «Симку 1000», и на каникулы, а иногда и на выходные он приезжал в Сен-Шалан. Он вновь встретился со старыми друзьями. Тюрке поступил на работу в мэрию чиновником по гражданским делам, Жерсон устроился автослесарем и надеялся выкупить гараж, когда его владелец отойдет от дел. «У него нет детей, а ко мне он привязался», – говорил он, ковыряясь в зубах черными от масла ногтями. Лансенни работал в кафе отца и учился смешивать коктейли. Они не изменились. Продолжали обстряпывать всякие темные делишки под прикрытием Рэя, который пользовался все большим уважением, и распределяли между собой добычу, деньги, девушек и прочие блага жизни.
Эдмон теперь не особо понимал, о чем с ними разговоривать. Да вот только в команде теперь была Леони. Леони под ручку с Рэем. Леони, сидящая подле шефа, обнимающего ее за плечи. Уже подчиненная, уже какая-то потерянная.
Леони стала красивой девушкой с робкой, нежной улыбкой. Она слушала, склонив голову, ласково убирала слишком разгулявшуюся руку своего мужчины, устремляла на всех взгляд ясных голубых глаз, вбирающий собеседника целиком, и заливалась тихим испуганным смехом, виновато при этом отворачиваясь.