Ставр Панкратов был пропущен в бункер беспрепятственно и буквально ураганом ворвался в центральное помещение, где в этот момент находилось трое интраморфов: Мигель да Сильва, Пауль Герцог и командор погранслужбы Людвиг Баркович.
Последовала немая сцена, после которой опомнившийся Ставр метнулся к Барковичу, но был остановлен Герцогом:
«Шериф, позвольте представить вам Ставра Панкратова, работника «контр-2». Ставр, позволь представить тебе шерифа Солнечной системы, руководителя службы «погран-2», архонта-секунда конспиративного Совета безопасности Людвига Барковича».
Панкратов онемел на бесконечно долгую минуту и смог по ее истечении выдавить лишь глупый, неадекватный ситуации вопрос:
– А кто архонт-прима?
– Архиепископ Константинополя – Нового Рима Вселенский Патриарх Варфоломей Иван I, – брюзгливым тоном ответил Баркович, в глазах которого мелькнули насмешливо-сочувственные огоньки. – Еще есть вопросы, молодой человек?
Ставр вдруг засмеялся. Трое мужчин с одинаковым выражением озабоченности посмотрели на него, и он сказал, отыгрываясь за насмешливый взгляд командора:
«А вы не боитесь, что Аристарх Железовский в пылу праведного гнева оторвет вам… э-э… что обещал?»
«Мальчик, ты грубишь!» – укоризненно покачал головой Мигель да Сильва.
«Аристарх всегда знал, кто я на самом деле, – ответил Баркович хладнокровно. – Надо же было каким-то образом поддерживать имидж бабника? – Командор откинул голову назад и надменно, свысока посмотрел па оторопевшего Ставра долгим взглядом. – Ну, как, хороший актер командор погранслужбы Баркович?»
Ставр не нашелся что ответить, и Баркович повернулся к веселящемуся Герцогу:
«Заканчивайте, Пауль. Я к себе, буду искать Хасана и ждать реакции на отмену связи по треку».
«Стойте! – воскликнул Панкратов, вспоминая, по какому поводу оказался здесь. – Среди нас предатель!»
Трое руководителей службы безопасности Системы снова оглянулись на него.
– Кто? – спросил Мигель да Сильва.
– Ярополк Баренц! – Ставр опомнился и перешел на слоган-речь. – «Я вспомнил разговор эмиссара со своими слугами, когда они пеленали меня. У них появился агент Воевода и… в общем… я проанализировал все наши неудачи. Это он, сомнений нет».
«Баренц не предатель, – сказал Баркович недовольно. – Он запрограммирован, это верно, причем даже глубже уровня базисной тревоги, но не предатель! Зарубите это себе на носу, молодой человек. И его следует поберечь, пока мы не научимся стирать такие программы без риска стереть личность. Кстати, ради гарантированного определения личности собеседника советую носить с собой всюду пси-опознаватель».
Командор ушел, слабо чмокнула дверь метро.
Ставр посмотрел на Герцога.
«Но Баренц знает код бункера: в любой момент сюда могут ворваться Ф-террористы…»
«Не могут. Мы заблокировали вход для всех, кто не с нами. Кстати, эрм, ты знаешь, кто тебя атаковал столь удачно?»
Панкратов покраснел.
«Нет-нет, я не имею в виду конкретную личность, – улыбнулся Герцог. – Это был не обычный фантом, а пси-брандер с огромным отрицательным пси-объемом, способным высосать весь ресурс интраморфа. Если бы не твой резерв, который явно больше моего, и Д-прививка, мы с тобой уже не разговаривали бы».
«Ладно, чего уж вспоминать, – проговорил да Сильва. – Давайте-ка работать. Присоединяйся, эрм, мы тут колдуем, как тихо и незаметно нейтрализовать сеть помощников эмиссара, после того как мы захватим его и предадим суду. Ждать больше нельзя, сдвиг констант скоро достигнет критической точки, и начнется спонтанная война законов, причем даже в локальной области, в нашем общем доме – в Системе».
«Он это понимает», – обронил Герцог.
Ставр кивнул, отворачиваясь. Потом спросил через силу:
«Что такое – уровень базисной тревоги? Баркович намекнул, что Ярополк закодирован глубже».
«Базисная тревога человека – тревога смерти».
Оставшиеся в бункере смотрели друг на друга и молчали.
Нагуаль между орбитами Нептуна и Урана в Солнечной системе достиг длины в полмиллиона километров и несколько замедлил свой рост, что официальные власти посчитали за благо и поспешили сообщить о «победе земной науки и техники» в ограничении экспансии Большого Ничто. Однако длилось это равновесие недолго. Уже через двое суток нагуаль выбросил во все стороны усы длиной в десятки и сотни тысяч километров, посбивал множество автоматических зондов, уничтожил исследовательский галион и посреди два пограничных спейсера. Уныние вновь вернулось в лоно кабинетов. Всевече. Теперь уже не приходилось сомневаться, что налицо натуральная агрессия неизвестной формы жизни или по крайней мере вторжение и развитие непредусмотренного сценарием эволюции метавселенной физического явления, угрожающего уничтожить Солнечную систему вместе с человеческой цивилизацией.
Уже были найдены в Галактике подобные образования, погасившие центральные светила звездных систем и разрешавшие планеты, а нагуаль возле Копа де Плата грозил потушить местное звездное скопление в несколько десятков звезд. И все же самым грандиозным оказался нагуаль, поглотивший целый войд – то есть провал в пространстве, свободный от галактических скоплений и одиночных звезд, размером в две тысячи мегапарсеков! Располагалось это Сверхбольшое Ничто за скоплением галактик в Геркулесе, достаточно далеко от Солнечной системы и вообще от родной Галактики, но скорость его роста уже превышала скорость света, и оптимизма громадность расстояния до него специалистам не вселяла. Правда, воображение обывателей больше всего потрясали не масштабы явления в Геркулесе, а то, что невидимые «кораллы» объявились на Земле. После чего началось настоящее паломничество в лесную зону под Владимиром и в пустыню Сахару, где нагуаль сплел причудливый паутинный «кактус» (люди научились видеть его, облучая потоком нейтрино и создавая голографический эффект).
Эти «зародыши» Большого Ничто оказались не единственными в Системе, нашлись невидимые «кораллы» и возле Солнца, и на других планетах: на Марсе, на спутниках Юпитера, на Луне. Но земные были «родней», интересней и вызывали у людей лишь любопытство да желание пощупать чудо собственными руками. Ни озабоченности, ни тем более паники беспечные жители земного «рая» не проявили.
Лес у озера, где Ставр отдыхал совсем недавно, он покидал с чувством тревоги и неприятия поведения людей, не понимающих, как ему казалось, элементарных вещей и живущих в свое удовольствие в собственных уютных мирках. Весь мир катился в пропасть, а люди продолжали веселиться, развлекаться, петь и смеяться, спокойно есть и спокойно спать, заниматься сексом, играть и радоваться жизни. И плевать им было на любые угрозы из космоса, если те не отражались на ком-то непосредственно и конкретно. Равнодушны они были и к тем, кто должен был обезопасить их существование. В принципе они равнодушно относились и к самим себе, хотя до пресыщения жизнью человеческая цивилизация еще не дожила.
Будущие десантники на базу эмиссара собирались по одному на своей базе, расположенной в Североморске. Когда Ставр появился там, его уже ждали отец, дед и Железовский, уточняющие последние детали операции с Умником «контр-3».
Компьютерный зал базы ничем не отличался от подобных ему сложных объектов, и входящий в рабочую зону контроля мог с ходу присоединиться к обсуждению решаемой задачи. Ставр так и сделал. Ему удалось «договориться» со своей памятью и вывести полученные сведения на уровень сознания, после чего землянам стали известны не только координаты базы ФАГа в Солнечной системе – эмиссар «задвинул» ее глубже в недра Солнца, – но и канал метро, связывающий базу с десятком отлично замаскированных пунктов на Земле и у других звезд, в том числе на Тартаре, возле Чужой и на Орилоухе. Контрразведчики проследили практически все «струны» этого метро, кроме двух: последние вели явно к хозяевам более высокого уровня, которые могли почувствовать, что к ним стучатся гости непрошеные. Экспедиции в стан этих хозяев решили отложить на более позднее время, чтобы успеть подготовиться и не наломать дров.
«Ты был у Габриэля? – спросил Прохор у сына, когда они закончили корректировку плана. – Где он?»
«Я был у него дома, но говорил только с его личным инком Диего, который заверил, что Грехов присоединится к нам в нужный момент». – Ставр поколебался немного, на лице его отразилось смущение.
«Что еще?»
«Ничего особенного. Диего меня благословил». – О том, что Диего Вирт назвал его при этом Воином с большой буквы, Ставр все-таки говорить не стал.
К вечеру по местному времени десант был готов к походу.
По количеству он не намного превышал отряд, штурмовавший базу эмиссара первый раз, но по защищенности превосходил его многократно. Люди были вооружены лучше и могли кое-что противопоставить уничтожителям и компакт-преобразователям кайманоидов, а также пси-брандерам ФАГа, мгновенно высасывающим все виды энергии из человеческого тела. Руководил операцией, как и прежде, Прохор Панкратов. Ставру отводилась особая роль: он должен был перехватить эмиссара, не дать ему уйти. Поэтому в отряде поддержки младшего Панкратова должны были сопровождать Пауль Герцог, Аристарх Железовский, Ратибор Берестов и лично Джордан Мальгрив.
К вечеру по местному времени десант был готов к походу.
По количеству он не намного превышал отряд, штурмовавший базу эмиссара первый раз, но по защищенности превосходил его многократно. Люди были вооружены лучше и могли кое-что противопоставить уничтожителям и компакт-преобразователям кайманоидов, а также пси-брандерам ФАГа, мгновенно высасывающим все виды энергии из человеческого тела. Руководил операцией, как и прежде, Прохор Панкратов. Ставру отводилась особая роль: он должен был перехватить эмиссара, не дать ему уйти. Поэтому в отряде поддержки младшего Панкратова должны были сопровождать Пауль Герцог, Аристарх Железовский, Ратибор Берестов и лично Джордан Мальгрив.
Провожать десант-обойму пришел Людвиг Баркович, не терявший ни грана своей надменно-спесивой флегматичности ни при каких обстоятельствах. Ставр, который еще недавно готов был убить командора, чувствовал себя при нем скованно, однако Баркович отлично понимал его состояние и передал контрразведчику личный слоган, сочетавший пожелание удачи с иронической усмешкой, дружелюбным подмигиванием и грустным вздохом: все понимаю, но ничем помочь не могу.
Отряд втянулся в зал экипировки, где каждый десантник влез в «пузырь» и на мгновение исчез, проверяя функционирование этого странного скафандра в режиме «инкогнито». После этого наступил миг прощания.
Специально оборудованная кабина метро вместила все шестьдесят четыре человека, снаружи в зале остались лишь витсы охраны, готовые в случае ответной атаки эмиссара катапультировать кабину за пределы атмосферы. Но никто не знал, способна ли финиш-камера на самой базе эмиссара принять одновременно такое большое количество транспортируемого груза, поэтому рассчитывали на худшее – на просачивание по одному. Однако у эмиссара «на стреме» стояли системы не хуже земных разведсистем, и метро сработало лишь четырежды, пропустив двух Панкратовых, Железовского и Герцога.
Точного плана помещений базы у десантников не было, и все же кое-какие детали его они знали. Умник сделал анализ первого штурма базы, синтезировав общее полотно действий первого десанта из четырех десятков отдельных эпизодов, и с пятидесятипроцентной вероятностью определил главные, узловые отсеки и способы их защиты. Поэтому, несмотря на то что они остались вчетвером в незнакомом мире, члены команды Прохора Панкратова решили действовать на свой страх и риск, ничего не меняя в схеме операции.
Все четверо отлично понимали, чем может закончиться их отчаянный абордаж, но сидеть в засаде и ждать помощи было не в их характерах, да и в истории сражений отмечалось немало моментов, когда неожиданная скоростная атака приносила победу малому отряду над неисчислимо большим войском. И они, не раздумывая ни секунды, продолжили движение, ведомые оперативным инком по имени Ветер, встроенным в «пузырь» Прохора.
Охрана базы опомнилась через две минуты после того, как сторож инк-метро заблокировал «струну». К этому времени четверка «пиратов» преодолела два горизонта – четыре с лишним километра по горизонтали и полсотни метров по вертикали – и вышла к третьему, с изменяющейся геометрией и растительным пейзажем. Именно здесь по расчетам находился личный «кабинет» эмиссара, а также его уголок отдыха. И уже по ландшафту, странным растениям, по трем бледным полосам в небе (работала, конечно, аппаратура видеопласта, создающая стереоскопические эффекты, аналогичная земной) – видимо, планета эмиссара имела три пылевых кольца – десантникам стало ясно, что их прогноз-расчет близок к истине. Эмиссара следовало искать в этом отсеке, равном по площади такому земному городу, как Рославль, родина Панкратовых.
В полную силу защитная система базы отреагировать не успела, слишком быстро и целеустремленно действовали люди, но кое-что она все же смогла предпринять. До того как десантникам удалось пересечь два яруса базы, на них дважды напала команда витсов, а один из последних коридоров, изгибаясь, пытался сбросить их в какой-то глухой отсек. Но людям все же удалось пробить прямые коридоры, ведущие к цели, и теперь они остановились у «ворот рая», ощупывая пространство отсека всеми имеющимися в их распоряжении средствами локации и контроля.
«Он здесь, – уверенно сказал Герцог. – Я чувствую шевеление пси-поля».
Ставр тоже ощущал пульсацию живого и опасного облака, вызывающего чувство омерзения, как от гнезда гадюк, но, кроме этого, он чувствовал и взгляд. Кто-то пристально, с грозным недоумением разглядывал его сквозь оболочку «пузыря», легко преодолевая все защитные барьеры, поля и экраны.
«Расходимся цепью в пределах прямой видимости, – скомандовал Прохор. – Из поля Сил не выходить ни в коем случае. Вперед!»
Десантники разошлись в разные стороны и устремились вперед, ведомые тем не менее операционным инком. Но уйти далеко от входа и приблизиться к «гнезду» отдыха эмиссара им не удалось, хозяин начал контратаку.
Удар пси-поля был очень силен, хотя его ждали. Однако нанесен он был в диапазоне, до сих пор не применяемом людьми, с резонансной полосой в области глубокого воздействия на психику, с гармониками, со свистом разрезающими подсознание, и отразить его полностью «защитники» интраморфов не сумели. Таким образом бой начался в пси-диапазоне, в области эмоций и чувств, на фоне «виртуальной реальности», ощущаемой вполне реально, физически, с впечатлениями настоящих бросков, ударов в уязвимые точки тела, сопровождаемых настоящей болью, и ощущением ран, из которых лилась «настоящая» кровь. Такую или подобную этой атаку когда-то отразили деды во главе с Греховым, когда столкнулись с К-мигрантами во время второго пришествия Конструктора.
Ставр оказался на небольшой поляне в сумеречном лесу с деревьями-великанами, вызывающими впечатление живых существ, превращенных в деревья. Из-за одного из этих серо-коричневых громад вышел… директор УАСС Шкурин собственной персоной, но почти голый, в какой-то косматой накидке и с огромной дубиной в волосатой руке. Ставр воспринял это как должное, потому что и сам выглядел примерно так же импозантно, разве что вместо дубины у него было короткое копье с наконечником из черного камня, внутри которого разгоралась и гасла изумрудная искорка.
– Я тебя недооценил, эрм, – гулко возвестил Шкурин, похожий на Железовского могучей фигурой. – Придется исправить ошибку.
«Откуда он? Никто не знает. Кто были его родители? Неизвестно», – вспомнил Ставр древнего автора[16] и бросился в атаку.
Но деревья не зря выглядели живыми и враждебно настроенными. Как только Ставр увернулся от встречного движения дубины, отбил удар ногой и нанес свой удар, пронзивший руку псевдо-Шкурина, деревья зашумели, зароптали, изменили форму и наклонились над поляной, протягивая ветви-лапы, цепляясь за врага их господина.
Конечно, «лес» на самом деле олицетворял собой поток внешнего пси-излучения, мешающего людям действовать адекватно обстановке, лишающего их уверенности и сил, но легче им от этого знания не становилось.
Ставр не знал, с кем пришлось столкнуться в первом бою его друзьям. Лишь потом стало известно, что всем троим предложили повоевать со Шкуриным, только по-разному. Герцог дрался с ним в болоте, голыми руками. Железовский – на гладиаторской арене и тоже голыми руками, Прохор Панкратов имел поединок в горах, где при каждом движении на сражавшихся падали потоки камней.
Одному из «живых деревьев» удалось зацепить копье Ставра. Пришлось отбивать атаки эмиссара врукопашную, пока серией мощных ударов Ставр не поверг великана на землю, едва не сломав тому шею.
Тотчас же произошла мгновенная трансформация игрового поля.
Панкратов стоял на опушке того же леса, над речным обрывом. Краски в этом мире были печальные: черные, серые, фиолетовые, желтые. Река, например, имела желтый цвет, как и небо, деревья казались черными – пузатые, как баобабы, уродливые и тоже вполне живые. Из-за дерева выступил человек, в котором Ставр узнал нынешнего комиссара-прима Еранцева.
Комиссар был одет в латы, в одной руке держал меч, в другой шлем.
– Неплохо, неплохо, юноша, – сказал он невозмутимо. – Надо было обратить на тебя внимание раньше, глядишь, и не дошло бы до поединка. – Он одним движением надел шлем и тяжело двинулся навстречу, гремя и сотрясая землю при каждом шаге.
Ставр обнаружил, что экипирован примерно так же, разве что меч у него был короче и уже.
«На поражение!.. На поражение… – долетел чей-то едва слышимый пси-крик. – Ставр, их надо убивать! Оставляя в живых каждого фантома, ты даешь возможность восстанавливаться».
Ставр молча ринулся в атаку.
Этот бой был короче первого. Псевдо-Еранцев не знал специфики боя на мечах, хотя владел им вполне профессионально. Однако у него не было таких учителей, какие были у Ставра, и в роду не числились знаменитые воины-рубаки, коими отличались роды Панкратовых – Берестовых. Несмотря на мешающую двигаться густую, очень прочную и цепкую траву, Ставр легко обошел противника и с третьей атаки, сбив шлем, ударом «пикирующего бомбардировщика» снес ему голову.