абсолютно невозможными. Уж скорее солнце взойдет на западе. Не та психология была у
людей сто лет назад.
К тому же, следует учесть еще один нюанс. Перед войной на Черноморском флоте были
разработаны правила бригадной стрельбы броненосцев. Наиболее удобным количеством
кораблей для ведения сосредоточенного огня была признана тройка. То есть "Три
Святителя" и "Ростислав" как бы выпадали из обоймы. Управляющий огнем размещался
на среднем корабле бригады, а командир находился на головном. Такое рассредоточение
командования должно было повысить боевую устойчивость управления. К тому же,
средний корабль замерял некую "усредненную" дистанцию, пригодную как для
головного, так и для замыкающего кораблей. На учениях мирного времени, при
отсутствии каких-либо помех, недостатки этой системы не бросались в глаза. В бою все
обернулось иначе.
Примерно в 11.40 крейсер "Алмаз" прожектором сообщил, что видит большие дымы.
Через несколько минут "Бреслау" заметил русские корабли и тоже сообщил флагману.
"Гебен" развил полный ход и повернул на противника.
Адмирал Эбергард приказал увеличить скорость до 14 узлов и сократить интервалы
между броненосцами до 2,5 кабельтов. В 12.10дымы были замечены и с мостика
"Евстафия", после чего русская эскадра повернула на 8 румбов влево последовательно,
что позволяло ввести в действие артиллерию всего борта. Русские крейсера занимали
предписанные им места: "Кагул" — в голове колонны броненосцев, "Память Меркурия"
— в хвосте. Но замыкающие и более старые броненосцы "Три Святителя" и "Ростислав"
отстали.
"Гебен" повернул вправо практически одновременно, с русскими, и противники
оказались на параллельных курсах. Плохая видимость определила дистанцию боя, которая
оказалась исключительно малой — всего 40 кабельтов. Для линейных кораблей это был
бой на дистанции пистолетного выстрела. И вот здесь начала сказываться разница между
учебными стрельбами мирного времени и нервной обстановкой реального боя.
Управляющий огнем бригады лейтенант Смирнов определил дистанцию как 60 кабельтов,
что и передал по радио. Это объяснимо — ему мешали густой туман и дым из труб
головного броненосца. Дальномеры самого "Евстафия" выдали всего 38,5 кабельтов.
Смирнов никак не мог оценить ситуацию и медлил с приказом на открытие огня. Нервы
Эбергарда не выдержали "Мы не можем ждать больше… Это не учения. Открыть огонь
немедленно!" — приказал он. Время первого залпа "Евстафия" в различных источниках
указано по-разному — от 12.18 до 12.24. На такой дистанции промахнуться было трудно,
и первый же двухорудийный залп русского броненосца дал попадание в третий 150-мм
каземат левого борта "Гебена". Снаряд пробил броню и вызвал пожар в каземате.
Погибли 12 человек, еще несколько матросов были отравлены газами от горящих зарядов
и позднее скончались. В германских источниках на сей счет нет никаких сведений, но
современная история турецкого флота говорит, что всего погибли 16 человек
Германская официальная история утверждает, что обе стороны открыли огонь почти
одновременно в 12.20. По русским данным, "Гебен" начал стрелять примерно через 50
секунд после "Евстафия", уже получив первое попадание. Можно только посмеяться,
читая утверждения, что немцы испытывали трудности с определением дистанции, так как
русские корабли находились на фоне берега. В нескольких милях от него при сильной
дымке?! Может, затянувшиеся средиземноморские каникулы скверно сказались на
подчиненных старшего артиллериста "Гебена" капитана 3 ранга Книспеля? Первый залп
"Гебена" лег перелетом, а дальше начались попадания. Всего "Евстафий" получил 4
снаряда. На броненосце погибли 33 человека, 25 были ранены. Пара шальных снарядов
"Гебена" разорвалась в воде недалеко от "Ростислава".
"Гебен", развив полный ход, пытался охватить голову колонны противника. Но в это
время линейный крейсер оказался под сосредоточенным огнем 5 русских броненосцев,
залпы которых ложились очень хорошо. Однако вскоре опасность миновала — подобно
видению русский флот растаял в тумане. По крайней мере, так говорит официальная
германская история. Однако прокладки показывают, что бой велся на параллельных
курсах, и противники отвернули в разные стороны практически одновременно — в 12.35.
Но как же на самом деле выглядел этот "сосредоточенный огонь"? "Иоанн Златоуст"
стрелял самостоятельно с неверной установкой прицела. "Пантелеймон" из-за дыма и
тумана не видел вообще ничего и огня не открывал. "Три Святителя" стрелял по
неверным данным "Иоанна Златоуста". "Ростислав" предпочел обстрелять "Бреслау".
Зато головной "Евстафий", используя небольшую дистанцию, открыл беглый огонь из
152-мм и 203-мм орудий. Было выпущено 14 снарядов 203 мм и 19 снарядов 152 мм. Всего
русская эскадра выпустила 30 снарядов калибра 305 мм, не считая более мелких, и якобы
добилась 14 попаданий, в том числе 3 — снарядами 305 мм. Но почему-то во всех отчетах
описывается детально одно-единственное попадание в тот самый каземат. Впрочем,
"Гебен" снова вышел в море уже 6 декабря, поэтому говорить о каких-то серьезных
повреждениях, им полученных, не следует.
О дальнейших действиях сторон официальная история также говорит весьма смутно.
Русская эскадра отказалась от попытки преследования противника из-за неких
"плавающих предметов", обнаруженных впереди по курсу. Она отвернула влево, описала
большую петлю и вернулась в Севастополь. "Гебен" якобы попытался найти противника,
но в густом тумане никого обнаружить не сумел.
Итак, какие же выводы можно было сделать из результатов этого боя? Бригада старых
броненосцев оказалась вполне способна дать отпор линейному крейсеру. Позднее это
подтвердилось еще раз в бою 10 мая 1915 года. Еще раз оказалось, что не следует
буквально воспринимать трескучие пропагандистские лозунги. После появления
"Дредноута" броненосные флоты отнюдь не потеряли своего боевого значения, как это
слишком часто говорится. Да, один отдельно взятый броненосец после ввода в строй
"Дредноута" устарел немедленно и безнадежно. Но броненосный флот — это, в полном
соответствии с законами диалектики, количество, перешедшее в новое качество. И он
ушел в прошлое только после появления флота дредноутов. То есть, по моему мнению,
Австрия, даже имея 4 очень неплохих дредноута типа "Вирибус Унитис", наверняка
потерпела бы поражение в бою против армады британских броненосцев.
Этот бой также показал прекрасную выучку артиллеристов Черноморского флота и очень
слабую подготовку командного состава. Практически ни разу не удалось организовать
хотя бы отдаленное подобие сосредоточенного огня, что практиковалось во время
довоенных учений. Хотя, может быть, виной этому стало объективно плохое качество
средств связи. Ведь УКВ-передатчикам еще только предстояло появиться. В то же время
стало ясно, что в одиночку броненосцам попадаться на пути "Гебена" крайне
нежелательно. Но этот бой, который вернее было бы назвать кратковременной
перестрелкой, оставил много вопросов, на которые ответить уже вряд ли удастся.
В заключение приведем один любопытный отрывок из воспоминаний старшего
артиллериста "Евстафия" лейтенанта Невинского.
"Почти тотчас после нашего залпа "Гебен" дал залп из всех 5 башен (я ясно
видел это в бинокль). Продолжая смотреть в бинокль, я увидел какие-то
черные точки. Протер стекла платком, снова поднес бинокль к глазам:
точки все еще были видны и теперь уже поднимались вверх. Я понял, что
это неприятельские снаряды, сосчитал их — пять штук, затем они исчезли
из поля зрения, и в этот момент я увидел падение наших снарядов…"
А теперь обещанные загадки.
Загадка первая. Бой длился 10 минут, и за это время "Гебен" выпустил 19 снарядов, иначе
говоря, дал 4 залпа (какое-то орудие пропустило свой выстрел). То есть германский
линейный крейсер продемонстрировал прямо-таки потрясающую скорострельность.
Вспомним знаменитые воспоминания Хазе о Ютландском бое, когда говорится о залпах,
следующих буквально через 20 секунд…
Русские насчитали целых 6 залпов, хотя немцы говорят только о 4. Но существуют
воспоминания одного из радистов "Гебена", на основании которых можно попытаться
согласовать эти внешне противоречивые данные. По словам Георга Коппа после поворота
"Гебен" вел огонь только из кормовых башен. Носовые не стреляли. Это может как-то
"Гебен" вел огонь только из кормовых башен. Носовые не стреляли. Это может как-то
объяснить и число залпов, и небольшое количество выпущенных снарядов.
Загадка вторая. Из-за большого расстояния (?!) противоминная артиллерия "Гебена" не
стреляла, в то время как русские броненосцы свои 152-мм орудия использовали.
Загадка третья. Даже, точнее, не загадка, а пример откровенной лжи русской военной
историографии. Потери "Гебена", по данным русской разведки, составили ни много, ни
мало 115 человек убитыми и 59 ранеными. Между прочим, это равняется 17 %
численности экипажа линейного крейсера на 1914 год и превышает потери любого из
линейных крейсеров Хиппера в Ютландском бою, когда они попали под огонь 343-мм и
381-мм орудий. Данные о потерях и повреждениях "Гебена", приводимые в нашей
литературе, основаны только на донесениях русских шпионов в Турции, и к ним следует
относиться с большой осторожностью. Но эти цифры повторяются во всех изданиях
подряд, как конечная и абсолютная истина, с прямо-таки идиотическим упрямством.
Загадка четвертая. Почему стреляли четвертый и пятый корабли русской колонны, а
третий ("Пантелеймон") молчал? Можно предположить, что ему мешали дымы 2
головных броненосцев, тогда как отставшая пара от них не страдала. Но это лишь
предположение, а не ответ.
Враг внешний и враг внутренний, враг явный и враг тайный
В конце 1914 года произошло несколько важных событий. Прежде всего, начались
операции русского флота по блокаде так называемого Угольного района. Под этим
названием был известен район анатолийского побережья, где находились Зонгулдак,
Козлу, Эрегли, Килимли. Отсюда в Константинополь доставляли уголь. Сам уголь был
плохого качества, однако после начала войны Турция уже не могла рассчитывать на
поставки кардифа, поэтому приходилось использовать местные ресурсы. Кроме того, эти
угольные месторождения находились сравнительно недалеко от столицы.
Так как в Анатолии практически не имелось ни железных, ни даже обычных дорог,
доставить уголь в Константинополь можно было только морем. Вопросы воздействия на
экономику противника русские штабы не рассматривали, поэтому перед войной у
Черноморского флота не было никаких планов операций против Угольного района. Лишь
обращение союзников осенью 1914 года заставило русских обратить внимание на этот
достаточно уязвимый пункт. Англичане готовили Дарданелльскую операцию и попросили
русских постараться прекратить подвоз угля в Константинополь. Директива ставки от 1
ноября дала начало целой серии разнообразных операций, продолжавшихся всю войну.
Черноморский флот использовал все имеющиеся в его распоряжении средства. Были
проведены 5 бомбардировок Угольного района крупными кораблями, более 20 обстрелов
эсминцами, 1 попытка закупорить порт брандерами, несколько бомбардировок с воздуха,
огромное количество рейдов эсминцев для уничтожения пароходов и парусников,
участвующих в перевозках. И все-таки полностью перерезать турецкие коммуникации
русские не сумели. Дело в том, что все их действия носили спорадический характер, тогда
"как нужно было придать им организованный систематический характер.
Первый обстрел Зонгулдака стал и первой боевой с операцией Черноморского флота в
этой войне. Он описан нами в предыдущей главе. В декабре русский флот предпринял
попытку заблокировать Зонгулдак, затопив на входе в порт несколько брандеров. Мы на 3
года опередили сэра Роджера Кийза с его Зеебрюггской операцией. Правда, эта попытка
Черноморского флота завершилась оглушительным провалом, не было даже видимости
успеха, как у англичан.
Брандеры
Достаточно быстро выяснилось, что все обстрелы Зонгулдака дают мало пользы, так как
турецкие суда укрываются за высоким молом, который полностью прикрывает их от огня
с моря. Тогда было решено закупорить гавань Зонгулдака. Для этой цели были отобраны 4
наиболее изношенных парохода, имевшихся в распоряжении командования флота —
"Олег", "Исток", "Атос" и "Эрна". Однако к операции готовились так долго, что ее уже
начали обсуждать даже на севастопольском базаре.
20 декабря из Севастополя вышли броненосцы "Евстафий", "Иоанн Златоуст",
"Пантелеймон", "Три Святителя", "Ростислав", крейсера "Кагул", "Память Меркурия",
"Алмаз", 14 эсминцев и минные заградители "Ксения", "Константин", "Алексей" и
"Георгий", на которых находилось 680 мин. Примером российской организованности
может служить то, что эти мины были 4 различных моделей, что значительно затрудняло
работу моряков. Одновременно с закупоркой Зонгулдака предполагалось поставить
минное заграждение на подходах к Босфору. И вот эта операция принесла гораздо больше
пользы.
21 декабря около 16.00 примерно в 70 милях от входа в Босфор заградители отделились и
в сопровождении 3-го дивизиона эсминцев приступили к выполнению задачи. Уроки
первой постановки были учтены, и заградители тщательно промеряли глубины.
Постановка началась в 21.40 и завершилась в 23.16. За это время заградители поставили
около 585 мин. Потерь не удалось избежать и на этот раз: часть мин разорвалась при
постановке. На следующий день в 8.00 заградители соединились со своими
броненосцами, впрочем, ненадолго. В 16.00 в тот же день 22 декабря они вместе опять
отделились и самостоятельно проследовали в Севастополь.
Брандеры вышли из Севастополя отдельно от главных сил флота под прикрытием только
крейсера "Алмаз" и миноносцев 6-го дивизиона "Стремительный", "Строгий",
"Свирепый" и "Сметливый". 23 декабря около 9.00 они соединились с главными силами
флота. В 14.30 по сигналу Эбергарда "следовать по назначению" отряд отделился и взял
курс на Зонгулдак. Теперь его возглавлял броненосец "Ростислав". К отряду были
добавлены корабли 4-го и 5-го дивизионов эсминцев.
План операции был разработан командиром крейсера "Алмаз" и утвержден начальником
отряда, то есть командиром "Ростислава". Он пишет:
"Ввиду неимения времени до ухода из Севастополя собрать всех
начальников, участвующих в операции, этот план в общих и главных чертах
был выработан мною с командиром крейсера "Алмаз", начальником отряда
пароходов и флаг-офицером оперативной части штаба Тумановым, который
должен был идти на 6-м дивизионе миноносцев, как хорошо знающий
Зонгулдак".
Сам план в законченном виде был передан на "Ростислав" 23 декабря уже в море. В
общих чертах он выглядел так. При подходе к турецкому берегу 6-й дивизион отделяется и
идет вперед. С рассветом миноносцы обследуют район Зонгулдака, обращая особое
внимание на вражеские корабли, которые могут помешать закупорке. Миноносцы должны
были постараться их уничтожить, вернуться к отряду и доложить обстановку. На рассвете
"Ростислав" и "Алмаз" должны подавить береговые батареи и очистить порт от турецких
войск. Они должны двигаться за миноносцами, которые поставят тралы. После этого по
сигналу с "Ростислава" пароходы идут в гавань и затапливаются. Миноносцы снимают с
них команду, и весь отряд возвращается на соединение с флотом.
Но план начал рушиться еще в море. На пароходе "Эрна" произошла авария в машине, и
"Ростиславу" пришлось брать его на буксир. Скорость отряда снизилась до 5,5 узла. С
наступлением темноты "Ростислав" потерял связь с отрядом. Считая, что пароходы
отстали, 24 декабря в 3.00 командир броненосца временно повернул на запад,
намереваясь через полчаса повернуть обратно на восток, чтобы встретиться с отставшими
кораблями.
В это время волнение усилилось, и на "Эрне" вырвало буксирные кнехты. К счастью,
поломка машины была исправлена, и пароход мог двигаться самостоятельно. В 3.30
"Ростислав" повернул на восток. Около 3.50 неожиданно на "Ростиславе" увидели справа
по борту луч прожектора. В этом луче показались силуэты "Олега" и следовавших за ним
миноносцев. Одновременно послышалась артиллерийская стрельба. Ничего не понимая,
начальник отряда запросил по радио "Алмаз", не крейсер ли ведет огонь. "Алмаз"
должен был следовать за пароходами, но в темноте оторвался и шел далеко в стороне. В
свою очередь крейсер запросил броненосец, не его ли стрельбу слышат на "Алмазе".
Одновременно была перехвачена вражеская радиопередача, причем радисты сразу четко
определили, что это работает "Бреслау".
Все попытки собрать отряд вместе окончились провалом. Лишь на рассвете был встречен