Прелюдия к убийству. Смерть в баре (сборник) - Найо Марш 37 стр.

– И Гитлер, если уж на то пошло, – усмехнувшись, сказал Кьюбитт. – Вы ведь имеете в виду массовые казни, не так ли?

– Даже массовые казни могут быть справедливыми и несправедливыми, – заявил мистер Нарк. – Справедливые – это когда казнит революционное правительство. Потому что остаться в живых должны только те, кто годен для революционного дела.

– Боже! О чем только он говорит! – воскликнул Кьюбитт. – Определенно это не по теме.

– Вот именно. Разговор, кажется, шел о применении высшей меры наказания в нашей стране, – напомнила Децима.

Во время спора девушка неоднократно апеллировала к Уочмену, но не напрямую, а как бы опосредованно. Он же сразу подхватывал разговор и вел его так, будто в баре никого, кроме него и Децимы, не было.

– Совершенно верно, – согласился с ней Уочмен. – Или вас, мой ученый друг, здесь что-то смущает?

– Лично я, – сказала Децима, вновь поворачиваясь к Кьюбитту, – считаю смертную казнь демонстрацией слабости.

– А я – ужасом и варварством, – бросил Кьюбитт.

– Действительно, – проворковала мисс Дарра со своего уютного места перед камином. – Вы правильно сказали, что это варварство. И до тех пор, пока мы будем отвечать на убийство убийством, душегубство будет продолжаться до скончания веков!

– Ваша правда, мисс Дарра, – произнес Кьюбитт, подавляя смешок. – Смертная казнь суть уступка дикарю, живущему в каждом из нас.

– Ерунда, – быстро проговорил Уочмен. – Это обыкновенная экономическая целесообразность.

– Ага! – воскликнул мистер Нарк с лицом человека, хватающегося за соломинку. – Наконец-то вы высказали свое мнение.

Распахнулась дверь, и в бар вошел Абель с бутылкой в руке.

– А вот и я, джентльмены, – возгласил он. – Это тот самый бренди, о котором говорил мистер Уочмен, и в этом не может быть никаких сомнений. Извольте сами взглянуть.

Уочмен осмотрел бутылку.

– А ведь вы правы, Абель.

– Просто великолепно, если так, – вскричал Абель. – Давайте продолжим священнодействие и откроем ее. У вас есть бокалы для бренди? Нет? Ну и наплевать. Небольшие стаканы подойдут как нельзя лучше… Бутылка, кажется, слишком холодная, но мы согреем ее содержимое теплом наших рук и сердец.

Абель откупорил бутылку.

– Я оплачу ее распитие, – объявил Уочмен. – И не надо мне возражать, Себ. Полагаю, Абель и Уилл должны к нам присоединиться.

– Благодарю за столь любезное предложение, сэр, – сказал Абель.

– Боюсь, – вставила Децима, – я не слишком люблю бренди. Не стоит тратить его на меня.

– Что в таком случае будете пить вы?

– Прошу извинить за то, что не смогу поддержать компанию, но я, пожалуй, воздержусь пока от выпивки.

– Бедняжка, – пробормотал Уочмен.

– Десси выпьет со мной безалкогольного имбирного эля, – неожиданно сообщил Уилл Помрой.

– Со мной, – произнес Уочмен. – Итак, восемь порций бренди, Абель, и две бутылочки имбирного эля.

– При таком количестве воздержавшихся я рискую напиться, Люк, – заявил Кьюбитт.

– Пожалуй, я тоже откажусь от бренди, мистер Уочмен, – проговорила мисс Дарра. – Уж извините. Побуду какое-то время ханжой.

– Но что-нибудь другое вы выпьете?

– Присоединюсь к марафону по распитию безалкогольных напитков, – с улыбкой ответила мисс Дарра.

– В таком случае шесть порций бренди, Абель, – сказал Уочмен. – Первые три налейте сразу, а следующие три – чуть позже.

Абель начал разливать бренди. Все присутствующие внимательно следили за этим процессом.

Дождь продолжал лить как из ведра, но раскаты грома стали удаляться.

Уочмен взял первую порцию бренди, подошел к Леджу и поставил стаканчик на стол рядом с его локтем.

– Надеюсь, вы присоединитесь к нам, мистер Ледж?

Ледж посмотрел на стаканчик с бренди, после чего перевел взгляд на Уочмена.

– Большое спасибо за заботу, – откликнулся он. – Но дело в том, что мне необходимо еще кое-что сделать и…

– Давайте забудем о работе хотя бы сегодня, – произнес Уочмен. – И, черт возьми, напьемся! Ведь вам нравится хороший бренди, не так ли, мистер Ледж?

– Это мой любимый сорт. – Ледж сжал стаканчик своими мозолистыми ладонями, поднес к лицу и понюхал. – Чудесный букет.

– Я знал, что вы оцените этот сорт по достоинству.

– Ваше здоровье, – сказал Ледж и пригубил бренди.

Все прочие, за исключением мистера Нарка, тоже сделали по маленькому глоточку и одобрительно крякнули. В этот момент мистер Нарк поднял свой стаканчик.

– Желаю вам доброго здоровья, долгой жизни и счастья, сэр, – возгласил он и опустошил стаканчик одним глотком. Потом с шумом втянул в легкие воздух и выпучил глаза, словно увидел нечто удивительное.

– Этот бренди нельзя пить залпом, Джордж, – заметил Абель.

Мистер Нарк помахал рукой и снова с шумом втянул в легкие воздух.

– До чего же крепкий, – хрипло прошептал он секундой позже. – Если не возражаете, мистер Уочмен, я запью его водой.

Но до воды мистер Нарк так и не добрался, поскольку сразу же расплылся в улыбке и начал хихикать. Вслед за ним начали хихикать Кьюбитт, Пэриш и Уочмен. Когда первые шесть порций «Курвуазье’87» отправились по назначению и были усвоены организмом, в баре сразу сделалось шумно, разговоры стали вестись на повышенных тонах, но смысла в них поубавилось. Уочмен предложил перед следующей выпивкой сыграть в игру «Вокруг циферблата».

Пэриш напомнил ему о трюках, которые практикует Ледж при игре в дартс.

– Если ты согласишься изображать из себя мишень, – сказал Пэриш, – то и я соглашусь. И если он в меня попадет, то пусть тебе будет стыдно.

Между тем мистер Ледж пробормотал нечто вроде того, что он вовсе не против игры в дартс.

Тогда Уочмен снял с каминной полки горшок со стрелками.

– Послушайте, – он повернулся к собравшимся. – Я играю в дартс ничуть не хуже всех вас. И даже, возможно, не хуже мистера Леджа. Если он побьет меня в игре «Вокруг циферблата», то я обещаю, что приложу руку к мишени и позволю ему обвести ее контур стрелками. Договорились, мистер Ледж?

– Ну, если вы не боитесь, – с усмешкой произнес Ледж, – то я тем более. Только я хотел бы получить новый набор стрелок.

– Боюсь ли я? – воскликнул Уочмен. – Да после этого бренди я готов хоть с самим чертом сразиться.

– Бесстрашный Люк! – вскричал Пэриш.

Абель сунул руку под полку с посудой, достал маленькую коробочку и швырнул ее на стойку бара.

– Совсем новые стрелки, ребятки, – объявил он. – И самые лучшие. Привезли из Лондона незадолго до начала бури. Даже распечатать еще не успел. Пока вы будете играть старыми в «Циферблат», я расправлю на них перышки, а уж обновит их лично Боб Ледж – лучший мастер игры в дартс, какого я только знаю.

С этими словами он сорвал нитку с коробочки и распечатал ее.

– Начнем, мистер Ледж? – предложил Уочмен. – Надеюсь, вы помните о нашем уговоре?

– Еще бы, – ответил Ледж. – Уговор есть уговор.

Глава 5 Ошибка мистера Леджа

Констебль Оутс не спеша добрел до тоннеля, заглянул в его чрево, повернулся и зашагал по тянувшейся справа от «Плюмажа» мощенной каменными плитками дорожке, которая вела к гавани. Двигаясь по улочке, именовавшейся Рыбной аллеей, констебль время от времени освещал полицейским фонарем поливаемые дождем окна и дверные проемы. Тяжелые дождевые капли барабанили по капюшону его макинтоша, козырьку шлема, по каменным плитам мостовой и падали в море, находившееся от него на расстоянии каких-нибудь десяти-двадцати футов. Но в темноте он узнавал о его присутствии лишь благодаря белым шапкам волн, перехлестывавшим через прибрежные скалы Кумби-рока, и неумолкаемому звуку прибоя. Шум дождя казался полицейскому не менее сильным, чем басовитый раскат грома. Сквозь зашторенные окна домов кое-где пробивался тусклый свет, отчего чувство одиночества, уныния и оторванности от домашнего очага только усиливалось.

Украшавшие здание почты часы пробили четверть десятого. Дойдя до конца Рыбной аллеи, полисмен повернул налево и посветил фонарем на знаменитые «ступени Оттеркомби», которые вели на пристань. Лившиеся со ступеней потоки воды напоминали маленькие водопады. Констебль начал подниматься по ним, держась рукой за металлические перила. Если бы сторонний наблюдатель увидел сейчас его темный силуэт, то, обладая минимумом фантазии, мог бы перенестись мыслями в Средние века и решить, что деревню обходит сторож с трещоткой, призывая рыбаков тушить огни и отходить ко сну. Но сторонние наблюдатели в этот час в Оттеркомби отсутствовали, а сам констебль не обладал даже зачатками фантазии, и, следовательно, подобные мысли прийти ему в голову никак не могли. Зато Оутс был наделен весьма рациональным мышлением, которое в данный момент говорило ему, что подниматься дальше и выходить на пристань нет никакого смысла. Поэтому, когда сквозь стену дождя на мгновение проглянули подсвеченные изнутри алые шторы на окнах «Плюмажа», он сказал себе, что с него хватит, спустился с лестницы и двинулся в направлении гостиницы.

Не успел он, однако, сделать и шести шагов, как его внимание привлек некий звук, который ранее не достигал его слуха из-за шума дождя и раскатов грома.

Похоже, кто-то кричал во все горло, даже, пожалуй, орал. Констебль остановился и прислушался.

– О-о-у-утс! Эге-гей! Дик Оутс! Эге-гей!

– Эге-гей! – крикнул Оутс в ответ, и его собственный голос показался ему на редкость слабым и одиноким.

– Эге-гей! Возвращайтесь сюда! Быстрее…

Полисмен послушался и сразу же перешел на рысь. Тем более голос доносился со стороны гостиницы, куда он, собственно, и направлялся. Пробежав по аллее, он пересек двор «Плюмажа», миновал боковую дверь, которая вела в общественный бар, и остановился у главного входа. В освещенном дверном проеме проступал силуэт какого-то человека, который, приложив ладонь к бровям, напряженно всматривался во тьму. Оутс узнал его – это был Уилл Помрой. Взбежав по ступеням, констебль остановился у двери.

– Здесь я, здесь, – сказал он. – Чего кричите? – Потом, всмотревшись в лицо Помроя, спросил: – Ну, что тут у вас случилось?

Вместо ответа Уилл лишь ткнул пальцем в сторону частного бара. Лицо парня казалось вылепленным из серой глины, а левый угол рта нервно подергивался.

– Так что же здесь все-таки произошло? – нетерпеливо осведомился Оутс.

– Там… – Помрой снова ткнул пальцем в направлении бара. – Произошел несчастный случай…

– Несчастный случай… – протянул Оутс. – Какого рода?

Но прежде чем Уилл Помрой успел ответить, из частного бара вышла Децима Мур и плотно прикрыла за собой дверь.

– Дик пришел, – сообщил Уилл.

– Уилл, – сказала Децима. – Нет никаких сомнений в том, что он умер.

– Господи! И кто же у вас умер? – вскричал Оутс.

– Уочмен.

Оутс вошел в помещение и бросил взгляд на лежавшего на софе человека. Он сто раз напоминал себе, что надо снять шлем, с которого текло, но почему-то так и не снял. Поэтому, когда он наклонился к лежавшему, со шлема на бледное лицо упало несколько капель дождевой воды, которые Оутс с виноватым выражением торопливо смахнул рукой.

Потом спросил:

– Итак, что здесь произошло?

Ему никто не ответил. Старый Помрой стоял у стойки, сложив на груди руки. На его лице застыло выражение полнейшего недоумения. Время от времени он переводил взгляд на тех, кто находился в комнате, словно надеясь прочитать на их лицах объяснение случившегося. Себастьян Пэриш и Норман Кьюбитт держались в центре комнаты рядом с камином. На лице Пэриша виднелись следы слез, а его правая рука, словно жившая своей отдельной жизнью, безостановочно приглаживала волосы на голове. Кьюбитт же свесил голову и, казалось, глубоко о чем-то задумался, но время от времени неожиданно поднимал глаза и водил ими из стороны в сторону. Мистер Нарк сидел у стойки бара на высоком стуле, то сжимая, то разжимая пальцы, будто бы эти повторяющиеся движения могли помочь ему справиться с овладевшей им сильнейшей икотой. Белый как мел Ледж грыз ногти и не сводил глаз с Оутса. Децима и Уилл плечом к плечу стояли в дверном проеме. Мисс Дарра сидела в низком кресле недалеко от камина. Ее лунообразное лицо отливало желтизной, но при этом она казалась собранной и спокойной.

Уочмен лежал на кушетке напротив бара около мишени для игры в дартс с устремленными к потолку широко раскрытыми блестящими глазами, в которых, казалось, навсегда застыло неподдельное удивление. Сильно расширившиеся зрачки напоминали две черные дырки. Руки были сжаты в кулаки; правая лежала вдоль тела, а левая свешивалась с кушетки и касалась костяшками пальцев пола. На пальцах и тыльной стороне ладони виднелись алые пятна.

– Вы что, – взревел вконец разозлившийся Оутс, – все разом лишились способности говорить? Что тут случилось? Что вы видели? За врачом хотя бы послали?

– Телефон не работает, – пробормотал Уилл Помрой. – А кроме того, Дик, врач ему, похоже, уже не требуется.

Оутс наклонился, взял левую руку покойного и осмотрел запястье.

– А это, черт возьми, что такое? Кровь, надо понимать?

– Укололся стрелкой для игры в дартс.

Оутс еще раз исследовал взглядом тыльную сторону кисти Уочмена и заметил под голубоватым ногтем среднего пальца небольшое коричневое пятнышко.

– Это я сделал, – неожиданно произнес Ледж. – Моя стрелка попала ему в палец.

Оутс вернул руку Уочмена в прежнее положение и продолжил осмотр тела. И вновь сорвавшаяся с его одеяния дождевая капля упала на лицо покойного. Констебль опять почувствовал себя не в своей тарелке и, зябко передернув плечами, словно эта капля угодила ему за шиворот, посмотрел через плечо на Уилла Помроя.

– Ну, врача-то в любом случае придется вызвать, – сказал он.

– Я сбегаю, – вызвался Кьюбитт. – Где он живет? В Иллингтоне?

– Доктора зовут мистер Шоу, сэр. Проживает в Иллингтоне у первого поворота с главной улицы. Дом находится сразу за полицейским участком. Доктор Шоу – единственный полицейский хирург в наших краях, сэр. Кстати, буду весьма вам обязан, если на обратном пути вы зайдете в участок и сообщите о случившемся.

– Обязательно.

С этими словами Кьюбитт торопливо вышел из комнаты.

Оутс распрямился, скинул с головы капюшон, снял наконец шлем и расстегнул макинтош.

– Придется составлять протокол, – сообщил констебль и полез в карман френча за записной книжкой. Когда он отходил от диванчика, под тяжелыми каблуками его сапог что-то хрустнуло.

– Осторожно, на полу осколки стекла, – заметил Уилл.

– Может, мы чем-нибудь накроем покойного? – спросила Децима Мур.

– Полагаю, так будет лучше для всех, вы не находите? – произнесла мисс Дарра, заговорив впервые за все это время.

– Сейчас что-нибудь принесу, – отозвался Уилл и исчез в лестничном проеме.

Между тем Оутс оглядел собравшихся и, с минуту подумав, обратился к Себастьяну Пэришу.

– Когда это случилось, сэр? – осведомился он.

– Всего несколько минут назад, констебль. А смерть наступила буквально перед вашим приходом.

Оутс бросил взгляд на часы.

– Будем считать, около половины десятого, – сказал он и черканул пару слов в своем полицейском блокноте. – Ну а теперь попробуем выяснить, что именно произошло.

– Не думаю, что это дело может заинтересовать полицию, – заметил Пэриш. – Я это к тому, что он умер внезапно и у всех на глазах…

– Тем не менее вы меня все-таки позвали, – возразил Оутс. – Впрочем, если вы считаете, что смерть наступила по медицинским показаниям, то можем отложить опрос до появления доктора.

– Нет-нет, – торопливо произнес Пэриш. – Я вовсе не против опроса. Просто когда вы достали свой блокнот и упомянули о протоколе… мне стало как-то не по себе. – Пэриш повернулся к Абелю. – Быть может, вы расскажете, как все было?

– Дело было так, Дик, – начал Абель. – Мистер Ледж убедил нас, что способен, подобно артисту цирка, попасть стрелками в промежутки между пальцами, если найдется желающий рискнуть и положить руку на доску мишени. Возможно, ты сам слышал об этом. Ну, наш бесстрашный мистер Уочмен заявил, что готов рискнуть и предоставить мистеру Леджу такую возможность. «В любом случае, – сказал он, – даже если мистер Ледж промахнется и попадет острием стрелки мне в руку или палец, травма вряд ли будет слишком тяжелой». Разумеется, все мы говорили, что глупо предлагать в качестве мишени собственную руку, но мистер Уочмен ничего не желал слушать.

– Более того, настаивал на этом, – уточнил Уилл, вернувшийся в комнату с простыней в руках.

– Короче говоря, разубедить мистера Уочмена нам не удалось. Он положил руку на доску, растопырил пальцы, а мистер Ледж начал метать стрелки. Первые три попали туда, куда мистер Ледж целил. Одна воткнулась в доску с наружной стороны мизинца, вторая – между мизинцем и безымянным пальцем, а третья – между безымянным и средним пальцем. Тогда мистер Ледж метнул четвертую стрелку, и она, вместо того чтобы воткнуться между средним и указательным пальцем, как было задумано, вонзилась в средний палец чуть ниже ногтя. «Он в меня попал!» – воскликнул мистер Уочмен.

– А потом? Что было потом? – спросил констебль.

– А потом произошло нечто странное, – медленно произнесла мисс Дарра. – Мистер Уочмен не отдернул сразу руку, как сделал бы любой другой на его месте, а продолжал прижимать ее к доске мишени. Между тем из ранки на пальце потекла кровь и стала растекаться по тыльной стороне руки, образовав узор, похожий на узор жилок… хм… кленового листа. Со стороны можно было подумать, что стрелка пробила палец насквозь и пригвоздила его к мишени.

– В этот момент мистер Уочмен вдруг страшно побледнел, – сказал Абель.

– А затем вырвал из пальца стрелку, – добавил Пэриш, – швырнул на пол и содрогнулся. По крайней мере, мне так показалось.

– Да, – подтвердил Абель. – Содрогнулся. Всем телом.

– Ему всегда становилось плохо при виде собственной крови, – заметил Пэриш.