– Не отвлекаемся от темы, – попросил Студент, – не то мысль уйдет. В связи с появлением в отряде новых членов лично у меня возникают два вопроса. Первый: откуда взять необходимое количество людей с подходящими данными? Второй: кто станет их учить? Я что хочу сказать – к нам берут людей с наполнением шестьдесят или выше: брать с меньшим не имеет смысла. Людей с сильной оболочкой не так много. К тому же нас полгода гоняли, новичков, я думаю, будут не меньше. Где найти нормальных инструкторов?
– Не тяни, – поморщился сидевший в уголке Палач. – Ты всегда так: сначала сам обдумаешь вопрос, потом с нами советуешься. Говори сразу – что решил?
– Ну, не то чтобы решил. Я так рассуждаю: наверху не глупые люди сидят. Они сразу увидели, что от псионов любой силы будет польза. Пусть не ясно какая, но польза. Поэтому они начнут прогонять через Гнезда максимальное количество людей, чтобы те получили наши способности. Попутно станут искать способ увеличения оболочки. Это позволит со временем получить большое количество бойцов, способных без крупных потерь убивать чужаков. Неделю назад через Гнездо прогнали батальон – в следующий раз будет не меньше. Вот увидите, со временем в недочищенные Гнезда экскурсии организовывать будут! – Увидев наши недоверчивые улыбки, он поправился: – Хорошо, не экскурсии, только приглашать посторонних людей точно будут. Журналистов, ученых, да мало ли кого. Гринписовцев каких-нибудь.
Однако сразу возникает вторая проблема: таких людей надо учить. Мы, присутствующие, раньше имели военный опыт, в Гнездо спускались не по разу. Исключение составляет Аскет, но он личность уникальная. (Откуда такое мнение?) И то нам полгода учиться пришлось. Среди новичков, я уверен, почти все такие же. Если раньше требовался один инструктор, то сейчас понадобится трое-четверо, причем очень высокого уровня, иначе качество обучения упадет. Найти людей с нужными навыками очень сложно – значит, будут привлекать нас. Нас учили по тем же методикам, опять же опыт – мы знаем и можем показать вещи, которых не знают наши учителя. Что скажете?
Присутствующие помалкивали, переваривая информацию. Студент обладал редкой и полезной особенностью: из общеизвестных фактов он делал далеко идущие выводы и при этом почти не ошибался. Обычно с ним спорили Ястреб и Пивоварень, но первый сейчас мыкался по врачам, второй сидел в столовой: сердобольные поварихи подкармливали его перед началом завтрашних мучений. Сам он тренировки мучениями не считал, но от добавки не отказывался. Поэтому слова Студента остальные приняли на веру и сейчас рассматривали все достоинства и недостатки своего будущего положения.
Нас станет больше. В Гнезда можно будет спускаться не в сопровождении простых автоматчиков, пусть и очень опытных, а таких же псионов, как и мы сами. Я уважал обычных бойцов, спускавшихся вниз без наших способностей, до последнего не имея возможности увидеть врага и, тем не менее, продолжавших исполнять свой долг. Но работать предпочитал с такими же, как я сам – подготовленными псионами. Идти в бой нужно с теми людьми, которые тебе доверяют, мои же приказы не-псиону могут показаться лишенными смысла. Кроме того, я вообще плохо схожусь с людьми: посторонний человек за спиной меня нервирует. Даже среди нашей группы я верил, пожалуй, только Студенту, Злобному и Палачу. Их я понимал.
В то же время, если нам придется выступать в роли инструкторов, сократится время наших собственных тренировок. Вот это намного хуже. Всей группе стоило большого труда справиться с одной пятиуровневой тварью, но рано или поздно придется лезть на четвертые ярусы, где чужаки пятого уровня – обычное явление. Значит, нужно уметь справляться с ними в одиночку, максимум – в парах. Когда нас пошлют в такие Гнезда, неизвестно, могут и через пару месяцев, в эйфории от успехов.
– Нужно нарабатывать свои команды, – озвучил вывод Студент. – Поначалу только мы – потом постепенно принимать новичков.
Придется сосредоточиться на работе парами или тройками: других вариантов нет.
На следующий день прибыли новички. Если быть точным, в военном деле это были опытные специалисты – просто учиться им придется вещам новым и неизвестным. Представьте себе, что у вас выросла новая рука, или хвост, появились совершенно новые органы чувств. Сколько времени вам придется их осваивать? Не маловато ли шести месяцев? Начальство считало, что достаточно, даже раздавались голоса сократить срок обучения. Сергачев отбивался, но надолго ли его хватит, никто не знал.
Такие подробности из высоких сфер нам поведал Коробок, к которому я зашел рассказать о последнем штурме. Моисей Львович принадлежал к стану «заклинателей» и пользовался большим уважением в научной среде, что позволяло ему входить в весьма высокие кабинеты. Сначала он долго благодарил меня за Меч света, как ребенок радуясь новой игрушке, потом внимательно выслушал мои комментарии. На просьбу о разработке методики копирования знаков он недовольно поморщился:
– Милый мой, то, о чем ты просишь, – моя голубая мечта. У меня целый отдел на этой теме сидит, все пытается разработать хоть какие-то общие принципы. Ни-че-го. Нет даже теоретических наметок.
– Жаль. – Что еще меня интересует? – Еще хотелось бы ускорить рост оболочки. Это возможно?
– Да, вам покажут некоторые приемы, будете их выполнять. Мы разработали методику искусственного роста, только у нее такие побочные эффекты, что оторопь берет.
Общаясь на профессиональные темы, Коробок становился другим – сухим, немногословным. В первый раз, уговаривая меня идти к нему на работу, он был слишком взволнован и слабо контролировал эмоции, но сейчас передо мной сидел не безумный ученый с горящим фанатичным блеском глазами, а старый и умный человек, любящий свое дело и не стесняющийся эту любовь демонстрировать. Впрочем, когда разговор переходил на отвлеченные темы, общаться становилось невозможно. Например, обсуждая качество подаваемой в столовой пищи, он сумел прочесть мне лекцию о сравнительных достоинствах древнеегипетского – много песка, грубый помол – и древнегреческого хлеба.
Прошедшую неделю я потратил с толком. Мне удалось получить доступ в Исследовательский отдел, Чижов выбил разрешение на участие в некоторых экспериментах по воздействию на человеческую ауру. Подобные исследования проводились под строгим надзором безопасников – посторонних старались не привлекать, однако ученым-разработчикам требовались люди с высоким наполнением оболочки. «Суперов» в Исследовательском не хватало, поэтому сделка была заключена. Я считал ментальные воздействия перспективными с точки зрения борьбы с чужаками, особенно в части обнаружения: так называемые «теневики» – твари, способные прятать свою ауру – являлись серьезной проблемой. Сергачев обещал найти подходящего спеца в этой области, но лучше пошевелиться самому.
Прошло три дня после начала занятий у новой группы, когда прогнозы Студента начали сбываться. Время от времени нас вызывали для демонстрации знаков, иногда мы вели некоторые занятия. В основном мы работали с самыми перспективными учениками, «шлифовали» их. Если быть точным, я редко работал с новичками: все мое время занимали самостоятельные тренировки и исследования в лаборатории, времени не всегда хватало просто поесть. Установился интересный график: подъем в шесть часов, два часа физическая подготовка – бег, рукопашный бой, работа с оружием, – часовой перерыв на душ и завтрак. После завтрака мы шли в классы, где до часу дня слушали лекторов из научников и сразу на месте практически отрабатывали материал, закрепляя услышанное.
Нам давали два часа на обед и отдых, потом опять продолжались выматывающие тренировки. В это время к нам могли прикрепить несколько новичков, особенно часто такой груз взваливали на Студента и Палача. Что поделать: начальство всегда замечает хорошие педагогические навыки. Занимались до семи вечера, потом наступало свободное время – душ, ужин, комната отдыха. Отбой официально наступал в десять часов, но фактически после ужина занятия продолжались, по крайней мере, у меня – лаборатория, отработка приемов, показанных Даниилом, самостоятельная работа с Палачом или Злобным. Хотя измененному организму требовалось всего шесть часов сна для полного восстановления, неизученного материала было слишком много, я не успевал.
В те редкие случаи, когда меня ставили учить новичков, я их обучал именно ментальным воздействиям. Под таким термином понималась широкая область знаний, направленная не только на боевое применение, хотя в первую очередь нас интересовало именно оно. Как внушить страх. Как найти спрятавшегося. Как распознать ложь. Умение отсечь боль, заставить тело двигаться и сражаться, не обращая внимания на раны. Способность чувствовать опасность. Вхождение в ускоренный режим, когда время становится густым и прозрачным, рассудок скользит на грани невозможного, информация рассматривается с нескольких точек зрения разом и движения становятся настолько стремительными, что человеческое тело не выдерживает и начинает разрушаться. Сложно и безумно интересно. Хождение по грани – самое легкое упражнение таило в себе опасность потеряться в абстракциях работающего на пределе рассудка. Пока что новичкам давали подготовительные упражнения: глупо надеяться, что они сумеют сразу добиться чего-либо серьезного.
Среди наших новых коллег преобладали люди из той же среды, что и мои друзья, то есть профессиональные военные. Затесалось и двое посторонних, случайно попавших в район инициации. Иван Сергеевич, здоровенный сибиряк-охотник, которого за пятидесятилетний возраст прозвали Дедом, и Ольга, единственная девушка в отряде. При взгляде на ее ауру становилось страшно – настолько черной она была. Не знаю, какое горе девушка пережила в недавнем прошлом, но последствия шока не пройдут еще долго. Глядя на ее фанатичную решимость и упорство на занятиях, можно было заподозрить личную ненависть к чужакам.
Наше знакомство состоялось при несколько забавных обстоятельствах. Чтобы повысить свою чувствительность, я третий день, не снимая, носил повязку на глазах, и незнакомый человек мог принять меня за слепого. Поэтому когда я вошел в класс и преподаватель объявил ученикам, что перед ними новый инструктор, ауры всех бойцов полыхнули удивлением. Оно возросло еще больше, когда стало очевидным, что без зрения прекрасно можно обойтись. Конечно, я объяснил, для чего ношу повязку, но после этого среди новичков поползли странные слухи.
– Чему ты удивляешься, Аскет? – сказал Палач после совместной тренировки. – Представь себе, сидят спокойно ребята, препода ждут, как вдруг в класс заходит слепой мужик с идеально прямой осанкой, костистым лицом, как у средневекового инквизитора, и привычкой отвечать на вопрос до того, как его зададут вслух. Ясное дело – им интересно стало, кто ты такой. А с тех пор как Злобный рассказал, как ты свою первую тварь туристским топориком на мясо разделал, место в легендах тебе обеспечено.
– Злобному не стоило этого говорить. Что касается их вопросов… Пусть учатся маскировать ауру, их эмоции слишком сильны и привлекают внимание. Легко догадаться, о чем они думают.
За неделю до начала штурма второго Гнезда, судьба преподнесла маленький сюрприз. Сразу после завтрака должно было состояться очередное занятие по знаковой теме, когда, войдя в класс, я ощутил странное. В кабинете никого не было, и, тем не менее, я был готов поклясться, что за мной кто-то наблюдает – кто-то смутно знакомый. Реагируя на мою застывшую позу, подобрались и остальные.
– Что случилось? – Студент внимательно сканировал пространство, прощупывая не только эту комнату, но и дальше, сколько хватало сил.
– Чужое присутствие. Угрозы нет.
Ребята немного расслабились. Одно дело, когда твой товарищ застывает в полной готовности, и другое – когда инструкторы приготовили очередной тест.
Еле уловимое присутствие незнакомого разума ускользало от меня, определить постороннего удавалось скорее интуитивно. У любого человека иногда возникает чувство, что на него смотрят, – сейчас было так же, только немного иначе: в ауре помещения витал чужой отпечаток, пришелец не смог спрятать его. Или не захотел. Ближе, ближе… На пути сенсоров постоянно вставали какие-то помехи. Было так же сложно, как искать в темноте по запаху сдохшую мышь: и нос зажать хочется, и пользоваться можно только им. Тем не менее, я нашел.
Пришелец прекрасно замаскировался, но ему не удалось растянуть защиту на весь диапазон излучений мозга. Ауру он спрятал, с помощью неизвестной методики отводил взгляд от физической оболочки, только вот про излучение разума забыл. Или не смог качественно прикрыться. Я же в последнее время постоянно использовал сверхчувственное восприятие и поневоле поднаторел лучше прочих из нашей команды. Потребовалось усилие, чтобы переключиться на более сложный уровень, но мне это удалось. Я уверенно указал рукой:
– Здесь.
– Здравствуйте, глубокоуважаемый Виктор Андреевич! – В пустом углу из ниоткуда возникла человеческая аура. Смутно знакомый голос продолжал говорить: – Что же вы жалуетесь, говорите, что тварюшки прячутся от вас хорошо, ежели меня так легко заметить смогли? Ась? Сергачев звонит, волнуется, уважаемый человек телефон обрывает, преподавателя по экстрасенсорному сканированию требует, а он вам и не нужен, оказывается!
За дальней партой сидел однажды встреченный мною человек – тот самый здоровенный мужик, который поймал меня возле избушки Даниила. Чтобы убедиться в этом, я снял повязку с глаз – и взгляд сразу напоролся на широченную улыбку:
– Давно не виделись, Виктор Андреевич.
– Восемь месяцев. В прошлый раз вас не представили.
– Зовут меня Фролов Константин Валентинович, но вы меня зовите Призраком. Меня все так зовут, даже удивительно. Сюда вот позвали, попросили рассказать, как можно спрятанную душу найти, ну и как самому прятаться, а выходит, вы и без меня справляетесь. Короче, я ваш новый преподаватель. Садитесь за парты, ребятки.
Призрак учил трудным, но интересным вещам. Он сразу предупредил, что эти методики разрабатывались для работы с людьми и против людей, поэтому с чужаками могут возникнуть накладки, хотя утверждал, что общие принципы одинаковы для всех. Оказалось, можно таким образом замаскировать свою ауру, чтобы она не оставляла ментального следа – по крайней мере, четко видимого. Однако невозможно стереть все следы – что-нибудь да остается всегда, и в местах физического контакта с окружающей средой оставались еле заметные психические эманации, по которым можно заметить чужака. Та методика определения духовного излучения, которой нечаянно воспользовался я, была Призраку известна, но он считал ее слишком сложной.
– Вам уже приходилось проверять свою маскировку против псионов? – Студент первым задал интересующий всех вопрос.
– Приходилось. Сами понимаете – война войной, а тихий час по расписанию. Наши западные друзья сейчас гадят намного меньше, чем до Вторжения, но конкурентная борьба есть сущность капиталистического общества, их разведки работают против нас плотно. Если раньше шпионили за промышленными секретами, то сейчас стараются урвать последние разработки в области псионики, или сделать закладку в мозгу политического лидера, или завербовать сильных псионов. Задачи разные.
– Мне казалось, существует договоренность об обмене данными о чужаках: четыре знака пришло к нам из-за рубежа.
– Договоренность существует, только выполнять ее можно по-разному. Можно сказать, например, что какие-то данные являются продуктом интеллектуального труда, под соглашение не подпадают – и попробуй докажи обратное.
Призрак отличался интересной манерой речи, напоминавшей Анискина из старых советских фильмов. Он откровенно говорил, что противостояние с западными странами никуда не делось, просто ушло вглубь. Китай и Япония тревожили его меньше: эти страны были заняты своими проблемами и беспокоили наши интересы реже, арабские же государства рассматривались как агенты влияния Запада.
– Понимаете, ребятки, рано или поздно и вам придется поучаствовать в наших делах. Все чаще появляются люди, обладающие пси-способностями, но склонные нарушать закон. Мы ведем учет таких людей, однако за всеми не уследишь. Если они простые хулиганы или преступники, действующие в личных интересах, особых проблем не возникает – нейтрализовать полудурков легко. Однако есть псионы, прошедшие серьезную подготовку, обладающие хорошей материальной базой и действующие в интересах других государств или крупных деловых групп. Некоторые личности, с которыми нам приходилось сталкиваться, при задержании оказывали такое сопротивление, что жертвы среди оперативников исчислялись десятками.
Поэтому позднее, когда ваши младшие братья войдут в строй, мы будем привлекать отдельных бойцов к своим операциям. Возможно, раньше – Сергачев объявит отдельно. Пока что вам время от времени будут давать информацию по темам, не предназначенным для борьбы с чужаками, но хорошо работающим против людей. Не удивляйтесь.
– Вы меня извините, но у нас сейчас и с Гнездами проблем хватает. – Палач выглядел недовольным – Нас всего-то шестеро – успеет Ястреб к следующему штурму вернуться, неизвестно, – а вы нам еще дополнительную работу подкидываете.
– Ну, что вы так, молодой человек, переживаете? – По лицу Призрака расплылась широкая улыбка. – Дело это не скорое, раньше чем через год вас никто и не отпустит, вам же еще третьему набору опыт передавать – да-да, уже трех человек нашли, месяца через два группа будет сформирована. Учить их, правда, придется подольше: новички – люди совсем не военные. Но пока у нас своего спецназа, против людей заточенного, не появится, использовать решено вас.
– И когда он появится?
– Да кто ж его знает? Сейчас всех, у кого наполнение шестьдесят и выше, направляют либо в отряд «Пси», либо в Исследовательский. Почти все идут к вам – агитация очень сильная. Дело в том, что страна большая, новые Гнезда появляются слишком часто. Во Франции сделали отряд «Байярд» – так он за год два раза в штурмах участвовал, время на зачистку не ограничивается, учеба занимает год, а не шесть месяцев. У нас так не получится: площадь суши слишком велика.