Романов Виталий Евгеньевич Дай мне силы
"Лента ночной дороги закручивалась под колеса "тойоты". Марат проверил остаток топлива в баке, уменьшил громкость радио и откинулся в кресле, разминая уставшие плечи. Инга дремала на переднем сиденье, рядом, съежившись в комочек.
Фары ослепили неожиданно. После какого-то поворота, сбоку, сзади, на пустую дорогу выскочила еще одна машина.
— Кретин! — ругнулся Марат. — Выключи дальний свет…
— Что ты сказал? — сонно пробормотала девушка, переворачиваясь на другой бок.
— Да лох какой-то… — начал Марат, но, поглядев на спутницу, замолчал.
Фары в зеркальце заднего обзора быстро приближались. Большая машина, кажется, джип. Марат прищурился: водитель шел на обгон, так и не выключив дальний свет.
"Развелось идиотов! Отморозок на отморозке.."
Удара он не ожидал. "Тойота" подпрыгнула и резко пошла вбок. Водитель, не стесняясь, матюгнулся, тщетно стараясь "поймать" тачку. "Японка", получившая повреждения, опасно виляла, стремясь нырнуть в черную ночь с плохо освещенной трассы.
— Что он делает? — выкрикнула Инга.
— Обкурился…
Второй удар, еще более сильный, пришелся в область левого заднего колеса.
Машина застонала, водопад осколков хлынул на приборную доску.
— Марат! — отчаяно крикнула девушка, цепляясь за треснувшую панель двумя руками. — Марат! Ну сделай же что-нибудь!
"Что-нибудь…", — пронеслось в голове водителя. Он лихорадочно перебирал возможные варианты. Остановиться? Газовый ствол при себе… Попробовать оторваться? Машина плохо слушалась руля, в уцелевшем при ударе боковом зеркальце были видны только слепящие фары джипа. Чужая машина напоминала призрак, вынырнувший из ночи… Огни снова приближались. Уходили в сторону. Марат вдавил педаль газа в пол, до упора, надеясь оторваться от неизвестных преследователей.
Его "тойота" шла в разгон, но джип не отставал, все так же пытаясь зайти сбоку.
Теперь стало видно — это "Гранд Чероки". От него на десятилетней "японке" не уйдешь… Марат приготовился резко крутануть баранку, в тот момент, когда внедорожник попытается нанести еще один удар, со стороны.
Водитель джипа был готов именно к этому. Видимо, ему не в первый раз приходилось играть в жестокую игру, исход которой легко просчитывался заранее.
"Чероки" прибавил ходу, поравнялся с "тойотой". Марат уже видел бритоголового водителя за рулем, еще одного "качка", сидевшего рядом. Они ухмылялись. Джип вильнул… Нет, обозначил движение. Но Марат поймался. Он резко бросил машину влево, навстречу, надеясь сбалансировать удар внедорожника. Водитель джипа дождался этого шага, поймал "тойоту" на встречном движении. Машины сцепились.
"Чероки" стал медленно отжимать легковушку обратно — вправо, к обочине.
— Чччерт! — ругнулся Марат. Только теперь он понял, что попался. Водитель давил поочередно на газ и тормоз, но мощный двигатель внедорожника тащил обе "тачки" вперед, с той скоростью, которую задавал "бритый". А скорость не уменьшалась.
Все ближе кромка асфальта, разделительные столбики. Мутная темнота за гранью освещенной редкими фонарями дороги. "Где-то я такое уже видел", — совсем не к месту подумал Марат. И тут же яркая картина ворвалась в память:
Горная дорога, "Урал", весь в пятнах защитной раскраски, и сползающая под колесами осыпь.
"Прыгай! — орет водила, рядом, прямо в ухо. Захлебывается, хрипит. Что это?
Пена на углах губ, красная пена. Паутина трещинок на лобовом стекле. — Прыгай, мать твою!"
Он еще колебался несколько мгновений, а потом, получив увесистый пинок, рванул дверцу и вывалился на сухую горячую землю, прижимая АКМ к животу…
Предохранитель… Где-то позади уже стрекотали автоматные очереди. Басовито ухнула пушка, зазвенело в ушах. "Урал" медленно заваливался на бок, и там, внутри, в кабине, остался Леха Бобрецов, с которым они прошагали до этого перевала вместе, с самого первого дня учебки… "Урал" нырнул вниз. Лехина дверь была со стороны пропасти.
Марат тряхнул головой, отбрасывая не к месту возникшую картину из прошлого.
Закричала Инга.
"И какого черта поперлись на ночь?!" — проскочила мысль. Если б не день рождения у друзей, не загородная вечеринка, на которую обязательно хотела попасть его капризная "половина"… Да еще на старой "тойоте" мотанулись в область, не захотел хорошую тачку портить…Темнота за кромкой освещенного фонарями пространства пугала сильнее, чем возможная пропасть. Ночь выдалась безлунной, что там — за границей светового коридора, по которому неслись машины — можно было только угадывать. "Жук на нитке…"
Кромка дороги, разделительные столбики, поворот. Влево… "Поворот?! Чччерт!
Вот они нас куда!"
— Держись! — успел крикнуть он.
— Мамочка! — с губ девушки сорвалось только одно слово, Инга начала выть.
Разделительные столбики все ближе… "Будто зубы исполинского дракона торчат из земли…" Легковушка наскочила на отбойник, тут же на другой, удар следовал за ударом, жалобно стонал корпус, потом — скрежет — и только шуршание днища по траве. Камни. Ветви деревьев, хлещущие по разбитым окнам… Машина нырнула вниз, в сторону от освещенного коридора, который вел в город, к привычной жизни. Такой желанной и недосягаемой. "Тойота" летела с насыпи в пугающую темноту…
— Марат! — выдохнула девушка. — Мара…
Легковушка кувыркалась. Такое ему не доводилось проходить даже на тренировках спецназа. Один поворот, удар, стекла под ногами, на голове, еще поворот, тошнота, красные круги, удар спереди — "дерево, что ли?" — еще удар, смялась крыша.
Инга больше не кричала. Марат разодрал веки, сквозь пелену красных пятен попытался найти спутницу… Ее мотало по салону, в какой-то момент окровавленная, неестественно вывернутая рука мазнула по лицу, оставляя неприятный привкус чужой крови на губах.
"Фак… — медленно и неохотно приплыла мысль, с трудом продравшись сквозь пелену боли. — Она опять не пристегнула ремень…"
Удар! Поворот, еще поворот, скрежет. Кресло оторвалось от пола, хрустнул карабин, и Марат уткнулся лицом во что-то твердое. Машина постояла на боку несколько секунд, а потом завалилась колесами вверх. Когда легковушка упала, что-то тяжелое воткнулось в спину Марата, боль пронзила ноги. Все замерло…
Противно пахло бензином, текущим из разбитого бака. Бензин был под ним, капал откуда-то сверху, стекал по лицу. Водитель попробовал пошевелиться, но боль воткнула в спину огромную раскаленную иглу, и он отключился.
— Оп! Оп! Тихонько… — Марат вздрогнул, услышав голос. Кажется, прошло не так много времени с момента аварии. Или он лежал без сознания долго? Неужели прибыла помощь?!
— Давай-давай-давай, опаньки! Аккуратнее с куклой! Не попорть раньше времени… — кто-то похотливо заржал, потом вполголоса добавил сальную шутку, которую раненый не до конца расслышал. Теперь радостно гоготали сразу несколько человек.
Марат вздрогнул. Он узнал голос. Узнал и все понял.
— Жора! — с огромным трудом прохрипел он, стараясь не потерять сознание, когда раскаленная игла снова воткнулась в позвоночник.
— Ой! — фальшиво обрадовался кто-то невидимый. — Никак жив наш бизнесмен?! А ну-ка! — раздались торопливые шаги, шелест — кто-то продирался сквозь кусты, в которых покоились остатки машины — потом ноги появились перед лицом Марата, совсем близко.
— Эк тебя, братуха, — сочувственно присвистнул Жора, — прям-в-спину…
Он присел рядом, и тогда Марат сквозь темные разводы мути смог разглядеть знакомое лицо.
— Тебя… ж… не было в "чероки", — прохрипел он, стараясь не думать о костре боли, сжигавшем его изнутри.
— А я сзади, — хохотнул Жора. — Там стеклышки тонированные… А че ты так переживаешь, был-не был.
— Жора, — голос у Марата сорвался. Он не мог найти верный тон, и дело было не в адской боли. Он не привык становиться на колени. А сейчас надо было просить, надо было унижаться перед этим подонком, когда-то считавшимся приятелем. Давно, несколько лет назад, когда они делали первые шаги в бизнесе. Но Марат ушел вверх, а у Жоры не было таланта… Или напора? Цинизма? И вот теперь надо уговаривать бывшего "кореша", просить, чтобы двое, возившиеся с другой стороны "тойоты", не тронули Ингу. Надо найти верные слова… "Если их вообще можно найти".
— Жора, — выдохнул Марат. — Все отдам. Даже то, что… на черный день…
Девчонку не трогай. Прошу.
— Прикипел, что ли? — участливо спросил Жора, недобро ухмыляясь. — Кукла как кукла… Ноги длинные, рожа смазливенькая, ну так этого ж добра навалом…
— Жора… я прошу…
— Повезло тебе, — сообщил "качок", зачем-то погладил Марата по голове. Потом сплюнул и добавил: — Ох, повезло. Убилась твоя кукла. Насмерть… А как жаль-то!
— Убилась, — эхом повторил лежащий на земле водитель. Марат еще некоторое время не мог понять смысла произнесенного слова, повторил несколько раз, внутри, прежде чем оно заполнило его всего: "Убилась!"
И что-то оборвалось внутри. Словно бы потеряло смысл, исчезло все: и деньги на счету, и бесконечный светящийся коридор в черной ночи, и даже манивший к себе еще недавно город…
Он завыл. Огромная игла в спине шевелилась из стороны в сторону, превращаясь в раскаленную кочергу, деловито поправляющую дрова в костре адской боли. Но Марат не чувствовал сумасшедшего огня. Инги больше не было.
А потом вой оборвался. На Жору смотрели горящие глаза того, кто еще недавно был человеком. "Качок" отшатнулся, увидев в них что-то такое, что потрясло его.
— Ну ты… это… — пробормотал он, поневоле отступая назад, в кусты. Ветви трещали под ногами. — Чего…
— Будьте вы прокляты! — крикнул Марат. — Будьте! Вы! Прокляты! Твари!
Откуда-то сбоку появились еще одни ноги, в модных ботинках с квадратными носами. Сильный удар раскрошил передние зубы. Марат захлебнулся кровью. Потом его голову дернули за волосы вверх.
— Не ори, — процедил тот, что раньше сидел за рулем джипа. — Поделился бы с нами и жил. Так нет же: "я — спецназ, хрен меня возьмете…" Откуда вы беретесь такие, контуженные? Сидел бы себе спокойно, копался в мелочевке, нет, на крупняк потянуло… И кто вас, отморозков, просит грязными руками в наши дела лезть?
Бизнесмен долбанный! А поднялся на чем? На просроченных продуктах! Столько народу чуть не потравил. Мать моя в больницу попала, но тебе ж все было пофиг, ты деньги делал.
— Ты, сука… — выдавил Марат, выталкивая языком изо рта кровь и разбитые зубы. — Я тебя на том свете достану.
— Ну-ну, — спокойно усмехнулся "качок". — Радуйся, что телку не отымели у тебя на глазах. Вот тогда бы порыдал.
Главарь медленно поднялся, равнодушно пнул Марата еще раз, направился в сторону насыпи, к джипу, который стоял наверху, поперек дороги, освещая фарами искореженный корпус "тойоты".
— Эй, Зубил, а с этим че делать? — крикнул Жора.
— Как чего, — нехотя процедил тот, прокладывая путь наверх и даже не оборачиваясь. — Первый раз, что ли? Что всегда. Поджигай.
— А че я?! — попытался рыпнуться "качок".
Главарь остановился. Медленно обернулся. Его глаза оставались в темноте, фары джипа светили как раз из-за спины.
— Что за гнилой базар? — не повышая голоса, поинтересовался он. — Проблемы? Спички дома забыл?
— У-у-у меня з-зажигалка, — запинаясь, выдавил Жора. В тихом голосе босса было что-то такое, заставившее его трястись.
— Ну вот и работай, — главарь выбрался к машине.
Громко хлопнула дверца "Чероки". Изнутри понеслась музыка, пассажир опустил стекло, чтобы лучше видеть все, что происходило внизу.
Еще несколько мгновений вокруг Марата была полутьма. Потом чиркнула зажигалка — раз, другой — и тут же, почти без раздумий, заполыхал разбитый корпус, насквозь пропитанный бензином. Дым набился в легкие, не давая возможности дышать.
— А-а-а! — почти неслышно выдохнул Марат и попытался прокашляться. Едкий дым жег глаза, забивал нос, от него не было спасения. Жора шумно топал в сторону "Чероки", продираясь сквозь колючий кустарник. Он даже не оглянулся. Еще раз хлопнула дверца джипа.
Раскаленная игла в спине превратилась в огненный Везувий. Марат купался в потоках лавы, подставляя лицо, спину, ладони потокам извергающегося из глубин живого огня. Он хотел смеяться от своего могущества, но непослушный рот корчился в крике. В крике? Странно. При чем здесь крик…
Кажется, джип выключил "дальний свет", меняя на "ближний". Взвыл двигатель, и машина стала разворачиваться, чтобы тронуться по светящемуся коридору в долгий путь. Марат уже не видел этого, лишь угадывал.
Мотор взревел снова, разгоняя новенький "Гранд Чероки" до ста километров в час, из окна орало радио, заглушая последними новостями все, что происходило внизу, под насыпью. И только грохот мощного взрыва прервал на миг голос диктора, бодро рассказывавшего о том, какая погода ждет завтра. Слепящая вспышка озарила дорогу под колесами внедорожника, а потом все снова утонуло в полумраке. Машина неслась вперед. Огненное облако позади окутало деревья, склонившиеся над тем, что еще недавно было "тойотой" и двумя людьми. Завтра не наступило".
Николай потер руки друг о друга и энергично поднялся из-за стола. Он был доволен "Отлично получилось, просто отлично! Подправить детали, вычитать, ошибочки почистить, а в целом…" Прошелся по комнате, разминая уставшую от долгого сидения за клавиатурой спину, озабоченно посмотрел на термометр. За несколько часов ртутный столбик сполз на пару-тройку делений вниз. Писатель направился к печке, подкинуть дров. Книги книгами, пока "идет волна" — бросать сюжет нельзя, но и про здоровье забывать тоже не следует. Еще не хватало заболеть, по собственной глупости… Скоро сдавать новый роман, времени осталось не так много, издатель ждет, подвести никак нельзя. Договор уже подписан.
Николай вспомнил рекламный постер: "Супербестселлер популярного автора…".
Усмехнулся. По правде говоря, это плохая примета. До тех пор, пока текст не ляжет на бумагу, делать громкие ходы не следовало. "Не сглазили бы…"
Писатель быстро открыл черную от копоти дверцу, огонь дыхнул ему в лицо.
Жарко… Николай отстранился, прикрывая глаза рукой. Достал из стоявшего неподалеку ведра с дровами несколько крупных полешек, одно за другим бросил в топку. Подумал, добавил еще парочку. Подправил кочергой. Закрыл дверцу. "Ну вот
, так лучше!"
Он выпрямился, поискал глазами трубку. Медленно набил ее, затянулся, с наслаждением выпуская клубы дыма. Подошел к окну. "Хороший день. Неветренный, задумчивый." Снег лежал на деревьях, на огороде толстым покрывалом. Все так, как и надо: покой, тишина. Здесь, конечно, лучше, чем в городе. Он не заперт в четыре стены, как зверь в клетке, не сбивает с нужного настроя жена, постоянными вопросами и проблемами. И, наконец, удалось на время избавиться от непонятных заморочек семнадцатилетнего сына, на которого "переходный возраст" влияет слишком плохо. Дошло до того, что Николай уже не мог находить с парнем контакт.
В результате, он, глава семьи, отправился на дачу, чтобы быстро написать новый роман, который требовалось сдавать через два месяца.
Писатель нервно взглянул на календарь, висевший на стене. Одна из дат была обведена ярким красным кружочком… "Уже полтора месяца! Вот время-то летит!" А все потому, что дома почти две недели не мог сделать хорошее вступление… Еще немного — и сорвал бы сроки. Что тогда — и подумать страшно. Это ж надо ж!
"Ну как они не понимают?! — в который раз завелся Николай. — То ведь нам деньги на жизнь! Я связан контрактом по рукам и ногам: должен писать, писать и снова писать! А их забота — помогать мне. Или уж, хотя бы, не мешать. Этого было бы достаточно, чтобы жена могла покупать шмотки, которые ей нужны, а сын — шататься по кабакам со своими девками… Так нет же, еще палки в колеса ставят!"
Он раздраженно пыхнул трубкой, глядя на улицу. За окном медленно падал легкий снежок. Понемногу Николай успокоился, его мысли переключились на новый роман.
Текст пошел легко и гладко — вот что главное. Это хорошая примета. Николай точно знал: начало романа заинтригует читателя. От книги будет трудно оторваться, как раз то, что и требуется.
В последнее время романы известного писателя Николая Светлова выходили сумасшедшими тиражами! Потребитель отрывал их с руками! Все книжные магазины были увешаны рекламными постерами: "Светлов, Светлов, Светлов". Интервью на радио и ТВ, шепот за спиной на улице: в квартале уже начали узнавать в лицо. А издатель требовал новых текстов, не хуже прежних. Николай старался. Сейчас, когда заключен такой классный контракт на серию новых книг, что… в общем… не сглазить бы. Надо продержаться еще года три, получить оговоренную сумму. Тогда они до конца жизни смогут не бедствовать. Пусть не зашикуют, но ведь и не на жалкую пенсию будут спину гнуть…
Писатель содрогнулся, вспоминая, как живут обычные люди — от и до, экономя на всем, на любых мелочах. А уж про тех, кто ушел на "заслуженный отдых" и говорить нечего! Сколько раз Николай наблюдал в магазине, как старушка подолгу стоит у витрины, прицениваясь: взять кусок дешевой колбасы или пакет молока. Иногда не выдерживал, почему-то он чувствовал себя ответственным за то, что все сложилось так. Хуже всего бывало, когда в кармане похрустывал гонорар… Он подходил и тихонько интересовался: что бы хотелось купить? На него смотрели такие глаза, что лучше не вспоминать. Ну разве Николай Светлов виноват в том, что не может купить весь магазин, разве он сделал ветеранов такими? Он доставал деньги из кармана, помогал, как получалось. Его просили о мелочах — дрожащим, срывающимся голосом. Николай покупал — несколько сот грамм колбасы, пакет кефира, маленькое пирожное. "Храни тебя Бог, сынок". Светлов сжимал зубы. Он уже знал, что уйдет из магазина с бутылкой водки.