Станислав Родионов Опасная любовь
ПОВЕСТЬ
Когда я задумываюсь, с чего бы начать рабочий день… Глупо задумываться, если перед тобой лежит план на всю неделю. Вернее, так: когда я решаю, что в этом разлинованном еженедельнике подлежит немедленному исполнению, вмешивается телефон. Он-то знает, поэтому трубку я взял лениво:
- Да.
- Сергей Георгиевич, допрашиваете? - спросил прокурор.
- Пока нет.
- Тогда отвлекитесь минут на пятнадцать.
С удовольствием, потому что не на происшествие ехать - пятнадцатиминутных происшествий не бывает. Небось, газетчица?
- Слушаю, Юрий Александрович.
- Сейчас к тебе зайдёт гражданка Лианова. У неё пропала взрослая дочь…
- В милицию, - почти перебил я, пытаясь уклониться от стороннего поручения.
- Уже месяц ищут. Мать ходит по инстанциям. Даже уполномоченного по правам человека посетила. Мне звонили из администрации района, просят ускорить и так далее. Сергей Георгиевич, объясните ей и успокойте.
- Но почему я? - вырвалось у меня с ненужной запальчивостью.
- Умеете убеждать, солидность, седина…
- Да, и в очках. Но что ей сказать?
- Брошены все силы милиции. Персонально подключают капитана Палладьева.
Хотелось возразить, что капитан Палладьев ещё слишком молод, что не дело заниматься нам розыском, что у меня своих дел полно… Но капитан работал в уголовном розыске уже пять лет, прокурор обязан надзирать за милицией, а своих дел у меня будет всегда под завязку. И тон у Юрия Александровича состоял как бы из двух слоёв. Верхнего, полупросительного, поскольку розыск граждан в обязанности следователя не входит; и начальственного, ибо всё-таки прокурор района.
- Хорошо, Юрий Александрович.
Я ждал появления разъярённой тёти в возрасте. Но в кабинет скромненько вошла молодая женщина: никак не могу привыкнуть, что у таких женщин взрослые дети. Ей и сорока нет.
- Может быть, вы поможете, - вздохнула она.
Мне захотелось вздохнуть ей в ответ. Чем может помочь следователь прокуратуры, в сущности, кабинетный работник? Она рассказала о своём деле, простом, словно вычитанном из газет: двадцатилетняя дочь пошла в булочную и не вернулась. И месяц ни слуху, ни духу.
- Какая у вас семья?
- Я да Марина. Муж умер десять лет назад. Живём вдвоём в отдельной квартире. Родственников нет.
Заученными ответами Лианова опережала мои вопросы. Видимо, ей задавали их неоднократно. Среди них был главный:
- Вера Григорьевна, вам звонили?
- Кто?
- Например, тот, кто её похитил.
- Зачем он будет звонить?
- Ради выкупа.
- Какой выкуп? Работаю бухгалтером в цветочной фирме. С меня нечего взять кроме цветов.
- Розы очень дорогие, - не согласился я, что нечего взять.
По лицу женщины, у которой пропала дочь, трудно что-либо понять. Кругловатое, пожалуй, упитанное, не знаю за счёт чего, но казалось осунувшимся. Или женщина задумалась?
- Вспомнила, звонили… Через три дня, после её исчезновения. Сказали, чтобы я зря не искала, Марина жива и здорова. И всё, бросили трубку.
- Голос знакомым не показался?
- Не поймёшь какой. Не мужской и не женский. Словно утка крякнула.
Уже информация: похититель крякает. Если выкупа не просят, то нужно что-то иное. Например, услуги. Но какие услуги от рядового бухгалтера?
- Вера Григорьевна, расскажите о дочке.
- Тихая домашняя девочка. На дискотеки и в ночные клубы не ходила. Работала в аптеке, летом в садоводстве, телевизор. Марина готовилась в медицинский институт.
- А друзья?
- Дружили со школы втроём: она, Тоня Мамадышкина и Артур Терский.
- Расскажите о них.
Я глянул на часы - осталось двадцать свободных минут. Потом ко мне придут фигуранты по делу о взятке. Взяткодатель, который дал взятку; взяткополучатель, который взятку получил; и придёт сама взятка - красавица с подиума.
- Ну, Антошка - как ракета. Всё знает, везде бывает. Она в этой тройке была вроде ведущей. Работы меняет, чуть ли не ежемесячно…
- Спрашивали её о дочке?
- Конечно. Переживает, даже всплакнула, но где Марина и что с ней - ума не приложит.
Я записал адрес этой Антонины со смешной фамилией Мамадышкина. Зачем? Ведь искать не пойду хотя бы потому, что этим займётся капитан Палладьев.
- Ну а парень?
- Артур Терский, высокий красивый. По теперешним временам золото, а не молодой человек. Ни сигарет, ни алкоголя. И трудолюбив, как вентилятор.
- Чем занимается?
- Копит доллары, чтобы завести собственную туристическую фирму. А пока снимает клипы о маршрутах. И показывают клиентам перед выбором туров. Фирма за это катает его по странам.
В её голосе проступила нескрываемая теплота. Если матери нравится, то дочери тем более…
- Вера Григорьевна, у него с Мариной любовь?
- Она прямо не признавалась, но со стороны-то видно.
- Что видно?
- Липли они друг к другу.
- После её исчезновения вы говорили с этим Артуром?
- Нет, он с группой туристов в Таиланде. Нервным жестом она поправила белый шарфик, опоясывающий шею. Пожалуй, её лицо не осунулось, а обескровилось до слишком яркой белизны, как и шарф. Месяц переживала за дочку… Я мучаю разговорами, в сущности, бесплодными. Уже не разговорами, а молчанием, тоже бесплодным. И женщина не утерпела:
- Вы что-нибудь скажете?
- Скажу. Ваша дочь жива и здорова и звонок вам был, скорее всего, по её наводке.
Она смотрела недоверчиво. Мне не хотелось объяснять, как я догадался, потому что догадки следователя зовутся версиями. Частенько эти версии проверяются в суде.
- Марина хорошенькая, - вздохнула мать.
- И что?
- В таких влюбляются, убивают…
Иногда человек меня злит. Наверняка она не знает ни одного убийства из-за любви. А если и знает, то случаи по пьянке, из-за денег или ревности, которая не есть любовь. И я отрезал:
- Из-за любви не убивают.
- Как же… в романах, в кино…
- Там наплетут.
- В прошлом году в нашем районе убили хозяйку салона красоты…
- Я расследовал, - пришлось мне признаться.
- Газеты писали, что из-за любви…
- Не из-за любви, а ради шубки из цельной голубой норки.
По-моему, ушла она слегка умиротворённая, поскольку я с полчаса доказывал свою версию - дочь жива. Но исходил я не только из того, что ради любви не убивают. Телефонный звонок, крякучий голос… Значит, звонивший изменил свой голос, боясь быть узнанным. Но было и главное: мать сказала, что Марина и Артур липли друг к другу. И не прилипли? Не укатила ли она с ним в Таиланд, тем более что туда проложены специальные секс-туры?…
Пропавшими гражданами занимаются розыскники, поэтому капитан заартачился: его дело ловить уголовников, а не девиц отыскивать. Но сослаться можно было только на загруженность, что Палладьев и сделал. Довод оказался настолько избитым, что майор Леденцов на него даже не обратил внимания.
- А маньяк-террорист? - прибегнул Палладьев к последней уловке.
- Игорь, не остри.
В парадных домов района кто-то лепил на стены листки с двумя словами «Аллах Акбар»; майор считал, что это озорство школьников.
- У розыскников что-то есть? - спросил капитан уже покладисто.
- Начни с Рябинина, поговори. Он считает, что девица махнула в Таиланд.
- Далековато, - вздохнул капитан.
Леденцов понимал, что вздох относится не к расстоянию, а к новому делу, которое оперативнику надо теперь вклинить в толщу дел старых. Чтобы подбодрить, майор усмехнулся в свои жёлтые усики:
- Игорь, пошлём тебя в командировку.
- Куда?
- В Таиланд, в порядке сексуального шопинга…
Из разговора с Рябининым капитан понял, что Таиланд даже не версия, а так, пунктирный намёк, который ещё надо дочерчивать до ясной линии.
Но сотрудник турфирмы «Эол» Артур Иосифович Терский туда улетел. Пока стоило заняться подругой, Антониной Петровной Мамадышкиной. Какой же она национальности?
Её адрес дала мать пропавшей. И дала фотографию всей троицы: Марины, Антонины и Артура. Они только что окончили школу и сидели обнявшись. Марина выглядела красавицей - таких и похищают.
Проще всего было пойти к этой Антонине и затеять разговор - дружески-лёгкий, переходящий в психологически-тяжёлый. По здравому смыслу, она должна что-то знать или хотя бы догадываться. Но матери пропавшей ничего не сказала. Идти к ней с пустыми руками, то есть без всякой информации, бесполезно. Спецтехнику на этот пустяковый случай не дадут. Оставалась старая испытанная «спецтехника» - наружное наблюдение. Куда ходит, с кем встречается… Телефон бы прослушать: вряд ли к ней приедет курьер с Таиланда. Мамадышкина, не тайка ли?
Палладьев выкроил утро, подкатил на своём «жигулёнке» к её дому и укрылся за торчащим у поребрика автобусом. Разумеется, в восемь утра она не вышла. Не вышла ни в девять, ни в десять. Куда ей выходить, если она не работает? Капитан ругнул себя: надо было ей позвонить и убедиться, что она дома. Ещё не поздно. Он вытащил мобильник…
Антонина Мамадышкина вышла из парадного.
Стройная и высокая, не меньше метра восьмидесяти. Сапожки крупноразмерные.
Шаг скорый и размашистый. Она вышла на проспект и встала рядком с автобусной очередью. Но стояла как-то неопределённо, словно маршрута не выбирала или ждала иного транспорта. Иной транспорт был… Палладьев знал, что мгновенное решение есть решение необдуманное, и он может лишь засветиться…
Капитан завёл двигатель и выкатился на проспект. Возле очереди он притормозил, открыл дверцу и спросил людей:
- Работаю в режиме такси. Кто желает?
Очередь не ответила. Лишь Антонина спросила издали:
- В пригород доставишь?
- Куда конкретно?
- Широконосовка.
- Ну, это уже город. Садитесь.
Капитан вышел и открыл даме дверцу. Она села, не спрашивая о цене. С пробками час езды. Чем дольше, тем лучше: Палладьев не был уверен, что выйдет полезный информационный разговор. В крайнем случае, он извинится, предъявит удостоверение и опросит её в открытую.
Проехав квартал, Палладьев спросил:
- Музыку включить?
- Нет.
- Не душно?
- Нет.
- Трясёт?
- Нет.
Капитан чуть было не усмехнулся: её и с предъявленным удостоверением не разговоришь. Скорыми взглядами он хотел выловить её взгляд, но в профиль это не получалось. Она сидела прямо, сложив руки на коленях и не сняв с плеча сумку, из которой торчали цветочки.
- Чего еле ползёшь? - заговорила она сама.
- Машина старая.
- По автомобилю судят о личности.
- А не по одёжке? - вспомнил капитан пословицу.
- В секонд-хенде дешёвого тряпья навалом.
- Ну а если у личности нет автомобиля?
- Тогда нет и личности.
Капитан повеселел. Разговор сразу пошёл наваристый, в смысле получения информации. Эта Антонина зубаста, что выгоднее, чем молчаливая нюня.
- Пардон, но похоже, что у тебя машины нет никакой.
- Женщине машина не нужна - её должен возить мужчина.
- Пардон вторично, но твой мужчина тебя не везёт.
- А разве ты не мужчина?
- Но ведь не твой? - искренне удивился оперативник.
- Все вы такие: сразу в кусты, - засмеялась она оригинальным смехом, в котором слышался лёгкий посвист.
Она что, женщина без комплексов? Или прикольная - почему бы не познакомиться со случайным попутчиком? Ему оставалось лишь поддержать этот свободный разговор.
- Почему же в кусты… Как тебя звать?
- Допустим, Антонина.
- А я, допустим, Игорь, - не стал он таиться по пустяку.
- Ну, а дальше?
- Что дальше?
- Краткую биографию.
- Зачем она тебе? - удивился капитан, теряя инициативу.
- Ты же ко мне клеишься?
- Я тебя везу, - буркнул он.
Во мраке салона её гладкие волосы блестели, будто покрытые чёрным лаком. Голова к макушке заметно сужалась и походила на гигантскую луковицу. Антонина вдруг хихикнула:
- А ко мне не приклеиться.
- Почему же? - спросил капитан с долей раздражения, что на оперативной работе глупо.
- Ищу мужчину, у которого есть недвижимость в Испании.
- У меня вот движимость, и бегает не в Испании, а в России.
Они уже въехали в Широконосовку, которая чётких границ не имела - место бывшей деревни. В центре шестнадцатиэтажки, а по краям, среди деревьев, нагловато краснели новенькие кирпичные коттеджи. Палладьев притушил скорость, ожидая команды. Она сказала почти задумчиво:
- Вообще-то машина штука удобная.
- Если не ломается, - согласился он.
- Мне вот надо в Выборг, а на электричке неудобно.
Капитан понял, что их хрупкий контакт может лопнуть, если она попросит везти её в Выборг. Он откажется: другие дела есть, майор ждёт, бензин кончается.
- А что в Выборге?
- Сходить в замок на турнир. В зале горит камин, рыцари в доспехах пьют водку, но в забралах…
- Только не сегодня. Мы приехали?
- Да.
Она вышла из машины. Капитан тоже выскочил, сообразив, что с нею уходит сплетённая им ниточка. Оборвётся - и вся эта поездка станет пустой. Он попробовал ухватить её, ниточку:
- Антонина, на чём же поедешь обратно?
Она засмеялась неприятно, с чуть заметным посвистом, словно кого-то подманивала. Капитан хотел рассмотреть её глаза, но не удавалось - она слишком мелко и часто моргала. Соринки?
- Говоришь, Игорь?
- Точно.
- Игорь, а ты не мент?
Он поёжился якобы от возмущения, но поёжился от недоумения. Где же он прокололся? Шло всё так гладко… Не слишком ли прямо он ломился? Поскольку уже ёжился, то теперь капитан поморщился:
- Антонина, тебя утрясло?
- А почему ты решил, что я должна возвращаться?
- Кошёлки с продуктами нет, в сумке цветочки… Значит, не домой, а в гости, - скоротечно выдумал Палладьев.
- Глаз у тебя намётанный…
- Работаю охранником. Сутки дежурю, трое дома.
- Сколько с меня?
Она распахнула сумку, из которой поникли цветы. Мысль капитана завертелась флюгером: сейчас она расплатится и уйдёт. Источник информации… Возможно, что никакой она не источник. Но Палладьев приучил себя начатое доделывать.
- Антонина, ты про Выборг говорила… Можно договориться.
- Лучше отвези мне чемодан и две сумки с тряпками.
- Когда, откуда и куда? - воспрял капитан.
- Давай в субботу. Часикам к десяти подъезжай к той остановке, где сегодня меня взял. Так сколько с меня?
- В субботу и расплатишься.
Есть люди, которым не спится, если на ночь не посмотрят телесериал. Я не усну, если перед сном не почитаю. Эдак часика полтора какую-нибудь газету, толстенную, как месячная подшивка. Сплетни, выдаваемые за новости, никому не нужные, кроме бездельников. Утром спроси меня, о чём читал, - не расскажу. Не потому, что не помню, а потому, что прочитанное при солнце исчезает, как лунный свет с наступлением дня.
И не высыпаюсь. Поэтому утром дома выпиваю чашку кофе, а в своём кабинете вторую, лишь переступив порог.
С утра мой порог переступил и Леденцов. Я насторожился. В такую рань майор без дела не заглядывал. Спросил я провокационно:
- Боря, кофейку?
- После трупа.
- Какого трупа?
- Свежего.
- У тебя в машине, что ли?
- Нет, рядышком, в парке.
Дальше спрашивать бессмысленно - происшествие. Свеженький труп, не свеженький… Надо ехать. Нищему собраться - только подпоясаться. Хочу сказать, что мне собраться - только взять следственный портфель. У входа в прокуратуру ждала полностью укомплектованная машина: судмедэксперт, криминалист, оперативник. Мы с майором её доукомплектовали.
В трёх кварталах от прокуратуры был парк районного масштаба. Значительную его часть занимал водоём. Купаться в нём запрещалось, но кто теперь следует запретам?
- Почему сам поехал? - спросил я майора, имея в виду, что он всё-таки начальник оперативно-розыскной части уголовного розыска.
- Мой отдел зовётся убойным.
- А тут убийство?
- Сейчас глянем…
Оттеснив толпу, мы подошли к воде. На месте происшествия много трудностей, и, прежде всего, боишься что-то упустить. Какой-нибудь след: отпечаток, окурок, мазок, спичку… Здесь, похоже, упускать было нечего.
Труп мужчины в плавках лежал на берегу, почти касаясь пятками кромки воды. Я начал составлять протокол осмотра. Поза тела, кожные покровы, зрачки, трупное окоченение… Никаких видимых телесных повреждений - это для следователя главное. Мне и писать нечего: не фиксировать же многочисленные фантики да картонные стаканчики от мороженого, которыми усыпан пляж. Зато я тщательнейшим образом расписал плавки: материал, цвет и качество синих полосок.
- Дора Мироновна, ваше мнение? - спросил я судмедэксперта.
- Захлебнулся. Видите, белая пена из носа и рта? Первый признак. Ну, и бледность кожных покровов, рот широко открыт… Акт вскрытия через неделю.
Торопиться она не станет, потому что не убийство. Да и мне это вскрытие не к спеху, поскольку сперва надо установить, кто утонул.
Майор подвёл парня из толпы:
- Вот он видел.
- Что видел?
- Как этот мужик лез в воду, - сообщил парень.
- Ну и как?
- Шатался во все стороны.
- Он был пьян? - обратился я к судмедэксперту. Она нагнулась и долго нюхала, почти касаясь носом губ покойника.
- Алкогольный запах отсутствует.
- Дора Мироновна, ну у вас и работка, - заметил Леденцов так, словно его работа была чище.
- Майор, Авиценна рекомендовал врачам пробовать на вкус мочу больных.
- Никогда бы не стал работать у этого Авиценны, - буркнул майор.
- До купания его видел? - спросил я парня.
- Авиценну? - удивился тот вопросу.
- Утопшего.
- Вот тут он сидел с девушкой, они что-то ели.
- Где же девушка?
- Смылась.
- Запомнил её?
- Нет, спиной ко мне сидела.
- Во что одета?
- Ну, во что, в одном купальнике.
- Блондинка, брюнетка?
- Мокрая она.