Скворцов повернул к ней рассерженное лицо:
— О чем? О Наташке Сычевой, у которой после падения в реку малость двинулась крыша? Не представляю, кто может пользоваться ее услугами.
Зорина дотронулась до его руки:
— Я тебя не узнаю, Костя. А как же твой знаменитый принцип — проверять любую информацию?
— Эту информацию мы уже проверили, — вздохнул супруг. — Шумелов и приятель Соболевой, Славик, на все дни пропажи девушек имеют прочное алиби. — Решив, что разговаривает с женой слишком резко, он сменил тон: — Тебе, как всегда, огромное спасибо за помощь, но мы продолжим работать по Снежкову.
Катя встала и отвернулась к окну:
— Вы сами не верите, что это он.
Муж уклончиво ответил:
— И, тем не менее, слишком уж много совпадений. Мы нашли заготовленные могилы, выяснили, как он проникал в университет. Старушка вахтерша призналась: она действительно пропускала Антона — рекламировать косметику, за что он отстегивал ей по пятьдесят рублей.
— Ты прекрасно понимаешь, что это еще не доказательство, — заметила жена. — Ни один суд не примет этого во внимание.
Костя устало вздохнул:
— Никакого суда не будет. Павел договорится с журналистами — и вскоре мы забудем об этом деле.
Девушка побледнела:
— Договорился с журналистами? Забудем об этом деле?! Ты сошел с ума! — она в негодовании заходила по комнате. — Хорошо же — осудить мертвого! Особенно когда его мать, находясь в коме, не может защитить сына! А его друга, Руслана, вам удалось отыскать?
— Катя… — По его неуверенному тону она поняла: никакого Руслана нет. — Многое из того, что говорил Снежков, — правда. Например, свежевырытые могилы…
— Антон страдал шизофренией и жил в придуманном им самим мире, — возразила жена. — Он вообразил себя маньяком, который обязательно прогремит на весь мир из-за своих злодеяний, и до самой смерти играл в эту игру. Кстати, трупы девушек вы так и не нашли.
— Найдем, — пообещал ей супруг. — Киселев организовал курсантов и студентов. Они прочешут лес вдоль и поперек. В этом твоя новоявленная экстрасенша, может, и права.
Зорина почувствовала, как у нее запылали щеки, хотела сказать что-нибудь резкое, но сдержалась:
— Делайте, что хотите! Вы — великие сыщики, вам виднее.
Скворцов тоже был отходчив. Притянув к себе слегка упиравшуюся жену, он плюхнулся в обнимку с ней на диван:
— Ну будет тебе кипятиться! Ты ведь прекрасно знаешь: если Снежков невиновен, Пашка будет первым, кто станет за него горой.
Журналистка улыбнулась:
— Понимаю.
— А что касается Шумелова и Славика… — Костя задумчиво почесал в затылке. — Ума не приложу, как пришпилить их к этому делу! У них стопроцентное алиби.
Девушка рассмеялась:
— Не ты ли меня учил: стопроцентные алиби надо проверять тщательнее, чем другие.
— Вот ты и проверь. Заскочи завтра к нам на работу, и Пашка покажет тебе выдержки из дела. — Скворцов поцеловал ее. — Пойду поставлю чайник. Ужинать-то мы сегодня будем?
Только сейчас Катя поняла, как сильно она проголодалась.
— Еще как будем! — ответила она мужу.
Глава 37
Сбегав в редакцию и в очередной раз известив шефа о своем активном участии в расследовании, Катя пришла в оперативный отдел чуть позже супруга. Киселев, проинформированный другом о внезапно нахлынувшем на них счастье в виде одноклассницы его жены дамы-экстрасенса, у которой и раньше что-то было не в порядке с головой, приготовил документы, касавшиеся Шумелова и Славика.
— Это копии, — сообщил он Зориной. — Ты можешь поработать с ними дома. Но учти: этим поступком я нарушаю закон!
— Об этом никто не узнает, — заверила его журналистка, складывая листы в папку.
Приехав домой, она достала материалы и, сделав себе огромную чашку кофе, залезла с ногами на диван, и, прихлебывая ароматный напиток, стала внимательно перечитывать документы. Итак, Протасов Вячеслав Викторович. Окончил одиннадцать классов, был призван в армию, отслужил в десантных войсках, вернулся домой почти десять месяцев тому назад. Нигде не учится и не работает до сих пор, во всяком случае, официально не трудоустроен. Помнится, при их последней встрече он что-то говорил о своем поступлении на юрфак, однако, по собранным совсем недавно сведениям, никуда он поступать не стал. И снова возникает вопрос: на какие средства живет этот баловень судьбы? Мать его продолжает работать посудомойкой и явно не в состоянии купить сыну те роскошные кожаные куртки, которые Катя видела в прихожей. Значит, какой-то заработок у него есть. Интересно, какой? Несомненно, случайный. Недавно Костя следил за Славиком весь день и не углядел ничего определенного. Почему же парень скрывает род своей деятельности? Уж не пахнет ли там криминалом?
Зорина еще раз пересмотрела страницы, касавшиеся допроса Протасова. Ее внимание привлекла одна фраза, неоднократно повторенная Славиком: «На тот день и на следующий у меня стопроцентное алиби». Но вопрос был задан конкретно: что вы делали пятнадцатого июня? Именно в этот день Аня Соболева, зайдя в университет, отнесла документы в приемную комиссию и затем пропала. Насчет шестнадцатого числа никто никого не спрашивал! Почему же Славик снова и снова твердил об этой дате? Достав красный карандаш, журналистка подчеркнула эту фразу.
Теперь перейдем к Шумелову. Здесь дела обстояли несколько получше. Владислав Анатольевич хорошо подготовился к допросу, привлек свидетелей, подтвердивших его алиби. «Я довольно-таки известный поэт, — постоянно повторял он оперативникам. — А поэты — весьма впечатлительные и влюбчивые натуры. Возможно, порой я и проявляю к симпатичным молодым студенткам повышенное внимание, но ни в коем случае не перехожу за рамки дозволенного. Но чтобы меня подозревали в убийстве!..» Читая эти высокопарные высказывания, Катя ясно представила себе преподавателя — в его экстравагантной одежде, с длинными завитыми волосами, наманикюренными ногтями и иссиня-красным, отекшим лицом алкоголика, так не вязавшимся с его шикарным имиджем. Она вспомнила его лекции, на которые весь ее курс ходил с удовольствием (все-таки умел он интересно преподнести даже самые скучные вещи). А какие он писал стихи! Странно, что такой человек сумел продвинуться только в Крыму, обучая и своих студентов пробивать себе дорогу через провинцию…
Катя вдруг соскочила с дивана и подбежала к компьютеру. Позже она не могла себе объяснить, какая сила погнала ее туда и заставила включить Интернет. Совершенно неожиданно ей захотелось посмотреть, что писали о Шумелове крымские сайты. Выйдя в «Яндекс», девушка набрала фамилию и инициалы доцента и стала ждать. К ее большому разочарованию, Всемирная сеть о таком поэте просто не имела представления, будто и не написал он своих стихотворений и поэм, посвященных этому чудесному полуострову и городу Севастополю. Катя наморщила лоб:
— Очень странно!
Итак, родина быстро забывает своих героев. Зато о некой Шумеловой Тамаре Александровне Интернет любезно предоставил Кате массу информации. Девушка уже собиралась отключиться, но что-то заставило ее открыть один из предложенных сайтов. Шумелова Тамара Александровна оказалась главным редактором известного черноморского журнала «Морской сборник». Об этой весьма талантливой журналистке писали не только крымские газеты, пророча ей великое будущее. Еще советская «светская хроника» — если ее можно так назвать — осветила свадьбу редакторши с офицером Владиславом Анатольевичем Шумеловым. Катя почувствовала, как у нее задрожали колени, и принялась открывать сайт за сайтом, запустив поисковик по данным жены преподавателя. Странно, но он почему-то никогда о ней никому не рассказывал! Зорина прочитала огромную статью, в которой Шумелова рассказывала о своей жизни и о том, как ей удалось добиться успеха. Катя никогда не верила сыночкам и дочкам «богатых и знаменитых», вещающим с экрана о том, как им удалось пробиться на эстраду или еще бог знает куда без помощи родителей. Об этом же толковала и Тамара Александровна, однако ей почему-то хотелось верить. С рождения влюбленный в море человек, наметив себе определенный план, всю жизнь двигался по весьма тернистому пути, пока наконец судьба не усадила его в кресло главного редактора журнала. И эта женщина, несомненно, достигла бы большего, если бы не ее безвременная кончина. Безвременная кончина… А с какой стати? Что за диагноз был у Шумеловой? Катя еще раз пробежалась по сайтам. Кроме стандартных слов «Выражаем соболезнование в связи с безвременной кончиной…», она не нашла ничего. Девушка почувствовала, как у нее вспотели ладони. Этот факт следовало проверить!
— Интересно, живы ли ее родители? — пробормотала Катя.
Если отец Тамары Александровны был известным человеком, о нем должен знать ее непосредственный начальник — Анатолий Николаевич Пенкин. Катя набрала его номер. Бодрый голос шефа раздался в трубке:
— Алло?
— Это я, Анатолий Николаевич, — отозвалась Зорина.
— Здравствуй еще раз, красавица, — пророкотал журналист. — Что, не работается?
— Слишком уж работается, Анатолий Николаевич, — пожаловалась Катя.
— Значит, соскучилась, — засмеялся Пенкин, — али помощь моя потребовалась?
— И то, и другое, — отозвалась девушка.
Редактор шумно выдохнул:
— Приятно слышать. И что же ты хотела?
— Вы знали такого журналиста — Александра Крошина?
— Сашку?! — по тому, как почти вскрикнул шеф при упоминании этого имени, Зорина поняла: они были близкими друзьями. — Я начинал с ним работать. Это, можно сказать, мой наставник! Я же рассказывал тебе о годах, проведенных мною в Питере.
Журналистка улыбнулась. Редактор был до ужаса говорлив, и все сотрудники знали о сложных перипетиях в его судьбе.
— Крошин жив?
— Жив и здоров, голубка моя, — в бодром голосе шефа появились грустные нотки. — Только сдал он сильно после смерти Тамарушки. Единственная дочка, что и говорить… Редкая умница была, между прочим. Талант! Видишь, как несправедлива жизнь. А ты ее знала?
— Случайно прочитала о ней в Интернете, — призналась Катя. — И очень удивилась. В некрологе написано: «В расцвете лет и таланта…» Ваш друг не говорил, какой диагноз поставили его дочери?
— Кровоизлияние в мозг.
— У такой молодой?
— Не ты ли писала в своей книге, что инфаркт и инсульт у нас изрядно «помолодели»? — спросил Пенкин.
Катя вздохнула:
— И все же… Кстати, у вас есть адрес Крошина?
— А почему он тебя так интересует?
Зорина замялась.
— Вы знаете, что я никогда не обманывала вас, верно? — начала она.
— Да, — подтвердил шеф.
— Так вот… Если я скажу вам правду, вы обзовете меня сумасшедшей и посоветуете мне подлечиться в психушке, прежде чем приступать к созданию очередного детективного шедевра. В таком случае, адрес вашего товарища вы мне не дадите, хотя, может, и пожалеете об этом позже, — она улыбнулась. — Да нет, в том-то и дело, что вы точно пожалеете, но — потом. Возможно, тогда уже… будет поздно. Так что, миленький, не спрашивайте меня больше ни о чем! Не хотите — не говорите.
— Записывай адрес и телефон.
Зорина чуть не захлопала в ладоши. Она знала: шеф верит ей и ни в чем не откажет.
— Записываешь?
— Да.
Он быстро продиктовал Кате координаты Крошина.
— Прямо сегодня и отправишься в Питер?
Журналистка взглянула на часы. На поезд она успевала.
— Вы же не будете возражать?..
Шеф хмыкнул:
— Обожаю твой юмор! А Костик, значит, не в счет?
— Он с удовольствием отдохнет от меня денек.
Почмокав губами в трубку, Зорина рванулась к шкафу, достала сумку и принялась судорожно бросать туда вещи, попутно пытаясь дозвониться до мужа:
— Костик! Привет, это я!
— Привет, если не шутишь.
— Я уезжаю в Питер!
Супруг устало вздохнул:
— Ну и шуточки у тебя!
— Я не шучу, заяц.
Муж заскрипел зубами:
— Передай своему Пенкину…
— Он тут совершенно ни при чем, — заступилась за шефа Зорина. — Это моя собственная инициатива.
Скворцов издал сдавленный звук, похожий на кряканье.
— Неужели твоя Наталья «увидела» трупы девчонок в Санкт-Петербурге?
— Перестань паясничать, — Катя раздраженно топнула ногой. — Я решила навестить свою тетю! Такая версия тебя устраивает?
— Не совсем… — Скворцов замолчал, явно не зная, что еще сказать.
— Я еду туда, чтобы познакомиться с неким Крошиным Александром Борисовичем, — сообщила его любимая жена. — Это имя тебе ни о чем не скажет.
— Новый кандидат в убийцы? — поинтересовался Костя уже гораздо более миролюбивым тоном.
— Потом, Костик, потом, — отмахнулась жена. — Мне еще нужно успеть взять билеты! Я обязательно позвоню тебе из Питера и все обстоятельно изложу.
— Как знаешь.
— Но ты на меня не сердишься?
Скворцов ухмыльнулся:
— Наконец-то у меня выдался свободный вечерок, который я проведу в компании друзей!
— Разве что друзей, — разрешила супруга. — Приеду — проверю!
— Ну бывай, милая. Всего тебе хорошего.
— И тебе, — от его ласкового голоса Катя таяла, как Снегурочка.
— Я люблю тебя, — нежно отозвался Константин.
— И я тебя, дорогой.
— Береги себя!
Выключив мобильник и схватив под мышку доверху набитую сумку, Зорина бросилась на остановку маршрутных такси. В этот день ей везло. Нужная машина подошла сразу же и без всякого стояния в неизменных пробках доставила журналистку на вокзал. Свободно купив билет на нижнюю полку, Катя отправилась на поиски своего вагона. Шустрая симпатичная проводница проводила ее до купе. Усевшись на мягкую полку, девушка с наслаждением вытянула ноги.
Только сейчас она почувствовала, как устала за эти дни.
— Господи, если сейчас зайдет какая-нибудь говорливая тетенька, я не выдержу! — вслух произнесла Катя, с мольбой подняв руки.
Ей опять повезло. Недолгий путь от Приреченска до Санкт-Петербурга она проделала в одиночестве. Ранним утром поезд доставил ее на серый перрон.
Выйдя из вагона, Зорина поежилась от холода. Как обычно, прекрасный город встречал ее мелким противным дождиком. Подосадовав, что она не взяла с собой зонтик, журналистка забежала в здание вокзала, купила телефонную карточку и направилась к свободному автомату. Набрав номер Крошина, девушка с волнением ожидала ответа на том конце провода. Слушая длинные гудки, она напряженно раздумывала: как отнесется пожилой мужчина к звонку незнакомки, пусть и коллеги, желающей поговорить с ним о его единственной дочери? Голос мужчины, снявшего трубку, оказался на удивление мягким:
— Крошин слушает.
Катя набрала в грудь воздуха:
— Здравствуйте, Александр Борисович.
— Здравствуйте. — Он секунду помедлил, словно припоминая, где мог слышать этот чужой голос. — С кем, простите, имею честь?
— Я ваша коллега из Приреченска, — выпалила Зорина. — Меня зовут Екатерина. Мне просто необходимо встретиться с вами!
Крошин усмехнулся:
— Прямо сейчас? В семь часов утра?
— Вы можете назначить любое время, — быстро проговорила Катя, боясь, что он оборвет разговор. — Мой поезд уходит через двенадцать часов. Так что все дело в вашем желании, Александр Борисович.
Мужчина откашлялся:
— Смотря о чем вы собираетесь разговаривать…
— О вашей дочери, Тамаре.
Это заявление, разумеется, его отнюдь не обрадовало:
— Зачем вам понадобилась моя дочь?! Вы должны понимать, что это самая больная для меня тема!
— И тем не менее… — Катя облизала пересохшие от волнения губы. — Мы должны встретиться. Это очень важно!
— Настолько важно, что мы не сможем решить все вопросы по телефону? — поинтересовался Александр Борисович.
— Вы правы. Это не телефонный разговор.
Он размышлял не более минуты:
— Вы знаете мой адрес?
— Да.
— Хорошо, приезжайте. Жду. — В трубке раздались короткие гудки.
Катя так обрадовалась, что забыла спросить, как до него добраться. Подойдя к справочному бюро, девушка поинтересовалась, где находится нужная ей улица. Ответ ее не порадовал. До дома Крошина надо было трястись на автобусе около трех часов. Зорина наморщила лоб. Такая перспектива ее не устраивала: задерживаться в Санкт-Петербурге еще на один день она не собиралась, поэтому, когда ей посигналило пустое такси, девушка махнула рукой:
— А, гулять так гулять!
Машина домчала ее до нужного дома за час. Шофер галантно проводил даму до подъезда, отказавшись от предложенных чаевых: