— А, гулять так гулять!
Машина домчала ее до нужного дома за час. Шофер галантно проводил даму до подъезда, отказавшись от предложенных чаевых:
— Ну что вы! Вы наша гостья, и такая красавица!
— Огромное вам спасибо! — Катя подергала дверь, но та не поддавалась.
— Сейчас я вам открою! — раздался голос с балкона на втором этаже, и пожилой мужчина в черной рубашке замахал ей рукой. — Так вы — Екатерина? — поинтересовался он, впустив ее в подъезд. — Поднимайтесь за мной.
Катя прошла за ним.
Пригласив девушку в квартиру, он достал из тумбочки тапочки.
— Это моей дочери. Они будут вам впору. И проходите в гостиную.
Тапочки Тамары Шумеловой оказались на размер меньше, но Катя не сказала об этом Александру Борисовичу.
— Как у вас красиво! — она обвела большую комнату восторженным взглядом.
— У моей жены был хороший вкус, — он показал на портрет большеглазой пожилой женщины. — К сожалению, я похоронил Ниночку в прошлом году. После смерти Тамары она вообще больше не видела смысла в жизни. Брак с Шумеловым не принес нашей семье ни счастья, ни внуков — утешения нашей старости.
Зорина опустила глаза:
— Я приношу вам свои соболезнования и прошу прощения за нежданный и неприятный визит.
Хозяин улыбнулся:
— Что вы, что вы, Катенька! Садитесь, пожалуйста. Я сейчас приготовлю чай. Вы наверняка еще не завтракали.
Шаркая ногами, он отправился в кухню. Зорина успела крикнуть ему вслед:
— Не беспокойтесь, я не голодна. — Однако Крошин не обратил на этот возглас никакого внимания.
В ожидании его возвращения девушка подошла к огромному шкафу, доверху заполненному книгами. На верхних полках мирно стояли классики: Пушкин, Лермонтов, Толстой, Бальзак, Стендаль и другие — полные собрания сочинений. Они не были запыленными, как у некоторых библиоманов, думающих больше об интерьере квартиры, чем о перечитывании подобной литературы. По закладкам в книгах можно было сделать вывод: хозяин о них не забывает. Нижние полки загромождали книги по журналистике.
— Вам знакомо что-нибудь из этого? — подошедший Александр Борисович указал на специальную литературу.
Катя кивнула:
— Очень многое. Я ведь окончила журфак Приреченского университета.
Он усмехнулся:
— Значит, мы действительно коллеги. Присаживайтесь.
— Спасибо.
Маленький столик на колесиках, точно такой же, как у нее дома, был накрыт просто, но со вкусом. Крошечные бутерброды с сырокопченой колбасой, сыром и красной икрой были украшены зеленью. В кофейнике дымился ароматный напиток.
— По утрам я предпочитаю кофе, — сказал Александр Борисович. — Но если вы хотите чаю…
— Нет, нет, спасибо, — журналистка принялась разливать кофе по чашкам из тонкого фарфора.
Хозяин улыбнулся:
— Могу предложить вам варенье.
Девушка покачала головой, вежливо отказалась.
— Оно очень вкусное, — заметил Крошин.
— Охотно верю, — Катя взяла бутерброд. — Однако так плотно я еще никогда не завтракала.
Его лицо просветлело:
— Угощайтесь на здоровье. Тем более что уже сегодня вы отправитесь в обратный путь?
— Да.
Он поинтересовался:
— Служебная командировка?
— Не совсем так…
Крошин с удивлением посмотрел на нее:
— Когда вы сказали, что нам надо поговорить о Тамаре, я, грешным делом, подумал: о моей дочери хотят написать статью, она этого заслуживает. — Он достал платок из кармана и вытер покатившуюся по щеке слезу. — Тамарочка была талантливой журналисткой, блестящим главным редактором, собиралась стать писательницей… Поверьте, у нее все получилось бы, если бы не ее кончина.
Зорина отхлебнула глоток кофе:
— Наверное, она много работала. Ведь кровоизлияние в мозг…
— Не надо подсовывать мне этот диагноз, — вдруг зло сказал мужчина. — Мою дочь убили! И убил ее этот прохвост!
Журналистка побледнела:
— Вы имеете в виду Шумелова, вашего зятя?!
У Крошина затряслись руки:
— Этого негодяя, кого же еще!
Девушка почувствовала неприятный холодок в груди. Возможно, именно об этом убийстве и хотела сказать ей Наталья.
— Александр Борисович, — она отставила чашку в сторону. — Общаясь с вами, я постоянно думала, как бы помягче обойти неприятные углы, и пришла к выводу: с таким человеком, как вы, нужно быть откровенным, и вы тогда заплатите мне той же монетой. Тем более что вы — лицо заинтересованное. — Зорина в волнении сжала пальцы. — В газете «Вести Приреченска» я веду криминальную хронику. К сожалению, передачи из Санкт-Петербурга не ловит наше местное телевидение, а то бы я с удовольствием послушала ваше мнение о моей телепередаче «Кримвест». Кроме того, я автор восьми детективов.
Хозяин посмотрел на гостью с любопытством:
— Откуда же вы берете сюжеты?
— Мне помогает муж, работающий в оперативном отделе, — пояснила Катя, рассмеявшись. — Его друзья привыкли советоваться со мной и давать мне кое-какую информацию. Сейчас мы расследуем одно грязное дело: в нашем городе ни с того ни с сего стали пропадать молодые девушки. Они входили в стены университета — и не возвращались..
— И мой бывший зятек оказался замешан в этом? — спросил Александр Борисович.
Зорина пожала плечами:
— Я не готова ответить на этот вопрос. Пока что не готова… для этого я и приехала к вам. Мне нужно понять его психологию, решить, способен ли он на убийство.
Старик тяжело вздохнул:
— Он убил мою дочь, и это сошло ему с рук. Прижмите к стенке эту сволочь, и я умру спокойно!
Девушка дотронулась до его локтя:
— Вы сами знаете: в милиции не принимают голословных обвинений. Если я, приехав домой, скажу, что вы безосновательно обвиняете его в смерти своей дочери, меня не поддержит даже мой собственный муж.
Крошин взял себя в руки:
— Спрашивайте.
— Меня интересует мотив.
Александр Борисович пожал плечами:
— Несколько лет мы с женой пытались ответить на этот вопрос. Почему? Почему?! За что?! Нам не удалось этого сделать. Может быть, вы окажетесь удачливее.
— И все же, вы его обвиняете…
Крошин кивнул:
— Я видел, как он смотрит на Тамару. Он ненавидел ее и рад был от нее избавиться! Весь Севастополь знал о его похождениях — мой зять не пропускал ни одной юбки. Разговаривать с ним на подобную тему было бесполезно. Тамара рассказывала мне: этот тип, как канатоходец, обожал балансировать на тоненькой веревочке. Чувство риска вливало в его кровь нужную дозу адреналина. Но однажды терпение моей девочки лопнуло. Между ними состоялся серьезный разговор, в ходе которого она напомнила ему, чем этот голодранец и бездарь обязан нашей семье.
— Бездарь? — удивленно перебила его Зорина. — Это вы сказали в запальчивости. Владислав Анатольевич пишет прекрасные стихи и книги.
Хозяин расхохотался:
— Ах, увольте меня! Судьба отплатила ему за жестокое обращение с людьми. Если вы будете внимательно прислушиваться ко всему, что он читает на выступлениях, то вскоре поймете: вот уже в течение двадцати лет мой зятек не написал ничего нового. За разврат и пьянство пришла расплата: он попросту исписался. Что касается его прозы, тут вообще не о чем говорить. Две несчастные книги он переиздает уже лет, наверное, пятнадцать.
— Хорошо, я поняла, — согласилась журналистка. — А теперь давайте вернемся к нашему разговору. Итак, вы сказали, что ваша дочь…
— Тамара высказала ему все, — продолжал старик, — и пригрозила разводом. Знаете, что означал развод с моей дочерью для такого типа, как он?
Катя приподняла брови:
— Что же?
— Весь город знал о его чудовищной лени, пьянстве, прогулах работы, гулянках, — пояснил он. — Его репутации не позавидовал бы и студент-двоечник. Если бы моя дочь развелась с ним, ничто уже не помешало бы претендентам на его место сожрать моего зятька с потрохами.
Зорина развела руками:
— Значит, он должен был молиться за ее здоровье.
— Да, если бы не нашел более выгодный вариант, — согласился Крошин.
— Значит, он должен был молиться за ее здоровье.
— Да, если бы не нашел более выгодный вариант, — согласился Крошин.
Журналистка в волнении поправила и без того гладко лежавшие волосы:
— Вы вычислили этот вариант?
Александр Борисович поморщился:
— Мы с женой ломали голову днем и ночью, — признался он, — но не пришли ни к какому выводу. Владислав благородно отказался от права наследования половины жилплощади, причитавшейся ему, до сих пор вторично не женился, периодически позванивал нам, приезжал на могилу нашей дочери. Однако это не означает, что он невиновен, — тыльной стороной ладони он вытер лоб. — Вы верите в родительские предчувствия?
Девушка кивнула. Предвидение ее мамой некоторых обстоятельств Катиной жизни давно шагнуло из области фантастики в реальность.
— Я и моя жена с самого начала их совместной жизни не видели в этом браке ничего хорошего, — признался Крошин. — Однако Тамаре удалось убедить нас. Она уверяла: мы предвзято отнеслись к ее новому избраннику — и вот чем все закончилось, — старик тяжело вздохнул. — Я уже стар и немощен. Я могу затеять журналистское расследование, и коллеги из Севастополя, помнящие мою дочь, с удовольствием мне в этом помогут. Однако моих сил не хватит, чтобы довести его до конца, — он пристально посмотрел на гостью. — А вот вы могли бы сделать это.
— Я?!
От его взгляда Кате стало не по себе.
Александр Борисович подошел к секретеру и открыл нижний ящик, вытащив оттуда связку ключей.
— Это ключи от ее севастопольской квартиры, — пояснил он. — Мне кажется: если вы поедете туда, тайна ее смерти откроется вам.
— Но я не знаю…
— Берите, — твердо сказал Крошин. — Справедливость должна восторжествовать, даже через много лет!
— Хорошо. — Катя поняла: она не сможет отказать этому человеку. — Вы не могли бы дать мне почитать ее книги? Она ведь была еще и писательницей.
Старик поморщился:
— Моя девочка действительно написала очень интересную книгу, но ее любовник украл рукописи. С тех пор Тамара зареклась заниматься этим, жалуясь мне: «Папа, моя муза требует выхода из рамок газетных статей. А писать глобальную прозу я боюсь. После этого неприятного инцидента вряд ли найдется человек, которому бы я показала свои произведения без всякой боязни».
— Все понятно, — Зорина встала, собираясь прощаться.
Крошин торопливо написал что-то на клочке бумаги:
— Это ее севастопольский адрес.
Журналистка аккуратно взяла листочек и положила его в сумку:
— И все же, я пока что ничего не обещаю. Мне надо согласовать все с руководством.
Александр Борисович пожал ей руку:
— Все мои надежды связаны с вами.
Глава 38
Протрясясь всю ночь в душном вагоне, Катя, голодная и не сумевшая умыться как следует (в туалете поезда вода почему-то не лилась струей, а жалко капала, наполняя, может быть, стакан в сутки), влетела в свою квартиру. Константин еще спал, что немало ее удивило.
— Костик, ты не заболел? — она ласково провела рукой по лбу мужа.
Тот сразу вскочил, озираясь по сторонам. «Привычка», — подумала Зорина и прошептала, гладя его плечо:
— Все нормально, любимый. Спи дальше!
Скворцов протер заспанные глаза:
— Ты что-то спросила?
— Почему ты не на работе? — повторила девушка. — Ты заболел?
Супруг хмыкнул:
— Это ты заболела. Сегодня же воскресенье!
— Разве? — со всеми этими перипетиями Зорина забыла, какой нынче день.
Муж засмеялся:
— Кто из нас больше работает?
Вспомнив о неожиданном предложении Крошина, журналистка посерьезнела:
— Похоже, я, милый. Завтра мне надо ехать в Крым.
— Куда?! — оперативник проснулся окончательно — Ты, наверное, шутишь?!
— Нисколько. — Катя взяла телефонную трубку. — Сейчас позвоню шефу. Надеюсь, он уже не спит.
Чутье ее не подвело и на этот раз. Пенкин, вернувшись с утренней прогулки, варил кофе. Услышав голос любимой сотрудницы, он просто оторопел от радости:
— Катюха! Ты уже вернулась?
— Ненадолго, — огорошила его Зорина. — Завтра я выезжаю в Севастополь.
В отличие от ее мужа, шеф сразу все понял:
— Хочешь побольше узнать о дочери Крошина? Она ведь жила и работала именно в этом городе.
— Вы просто провидец.
— Наклевывается что-то интересное?
— Надеюсь.
Шеф тихонько свистнул в трубку:
— Ты знаешь, где рыбку ловить. Ну беги за билетами. Не забывай, что на дворе август месяц. Время отпусков еще не прошло.
«А ведь он прав, — подумала журналистка. — Море там еще теплое. Надо взять с собой купальник».
— Будешь завтракать? — Костик, умытый и причесанный, заглянул в прихожую. — Я поставил чайник.
— Сначала — ванна, — с наслаждением произнесла Катя и скрылась за дверью ванной комнаты.
Искупавшись, она, обмотавшись широким банным полотенцем, вошла в комнату, но мужа там не увидела. На маленьком столике лежали колбаса и сыр, дымились горячие тосты и кофе.
— Милый, ты где? — позвала девушка.
— Я здесь, — отозвался супруг, открывая входную дверь, — привел в порядок свою «жульку». Ты ведь наверняка через пару минут помчишься за билетами.
— Не раньше, чем наемся досыта. Присоединяйся.
Наливая мужу ароматный напиток, Зорина вкратце рассказала ему о своей поездке в Санкт-Петербург.
— Теперь ты понимаешь, почему я не могу не ехать в Крым, — смущенно объяснила она.
Скворцов рассмеялся, едва не поперхнувшись кофе:
— Ты неисправима! Шумелов однозначно непричастен к нашему делу.
— Ты считаешь, что, если он двадцать лет тому назад убил свою жену, это должно сойти ему с рук?
Костя покорно вздохнул:
— Ничего я такого не считаю, и ты сама об этом знаешь. В противном случае, разве я проверил бы машину?
Зорина улыбнулась и крепко расцеловала своего любимого мужа.
Глава 39
Билетов в кассе, конечно, не было, однако Константин, усадив жену на скамеечку, уверенно направился к служебной двери и вскоре вышел из здания вокзала, держа в руках заветный листок.
— Что ни говори, а милицию у нас все же кое-где еще любят, — с гордостью сказал он, подавая супруге купейный билет. — Кстати, нижняя полка!
— Отлично!
Скворцов хмыкнул:
— Но отчаливаешь ты сегодня вечером. Поезд проходной, твой любимый, Питер — Севастополь. На другие ничего не нашлось, даже для меня.
Катя вздохнула:
— Тогда поехали собираться. Мне еще надо отыскать свой купальник.
— Молодец, что вспомнила.
Взяв теплую ладошку жены в свою широкую лапищу, Константин подумал, какое сумасшедшее лето выдалось в этом году. При такой жаре они с Катюхой еще ни разу не выбрались на пляж. Он-то ладно, он, в конце концов, мужчина, перетерпит, но супруге обязательно надо отдохнуть. Пусть погуляет на юге несколько дней.
— Костик, а обратный билет?
Она словно читала его мысли. Скворцов улыбнулся:
— Возьмешь сама, когда вдоволь накупаешься и станешь шоколадного цвета.
— Какой ты все-таки гаденыш! — она шутливо стукнула его по руке.
Он потрепал ее по волосам:
— Хочешь, пообедаем в ресторане?
— Хочу.
— Тогда прошу, — муж галантно взял ее под руку и направился к маленькому ресторану «Поплавок», располагавшемуся на речном причале. — Интересно, здесь есть рыбные деликатесы?
— Я согласна на все. В первую очередь — на свободный столик.
Со столиком им повезло. Пожилая пара освободила прямо перед их приходом прекрасное место, прямо у воды, под натянутым тентом.
— Прошу вас! — Костя отодвинул стул, приглашая жену сесть. — Принесите меню, пожалуйста.
Официантка в коротком синем платье, с белоснежной наколкой в волосах, быстро исполнила его просьбу.
— Рекомендую жареную осетрину, — любезно подсказала она.
Скворцов кивнул:
— Тащите две порции.