– Нет, – честно ответила я.
– А я легко справлюсь, – хмыкнула Галя. – Отец навыки карманницы мне преподал, и еще много чего другого я от него узнала, он иногда говорил: «Развивай ловкость ума и тела, передам тебе свой бизнес. Сам на подхвате буду».
– Галочка, – раздался сзади голос Элизы, – деточка, ты как?
Глаза девочки мигом наполнились влагой, по щекам покатились слезы, губы затряслись, руки задергались. Картина всеохватывающего, беспредельного горя была так убедительна, что у меня перевернулось сердце.
Галя протянула ко мне руки и зашептала:
– Тетя Лампа, я хочу уйти… все лезут… говорят… уведите меня в свой номер…
Девочка сделала пару шагов и упала мне на грудь. Я машинально обняла ее и ощутила, что она дрожит и сильно вспотела.
– Господи, – перепугалась Элиза, – я сказала что-то не так? Не хотела бедняжку расстроить. Ах я старая глупая корова. Галюша, ты любишь домашние вафли? С ванильным кремом? Беата их лучше всех в мире делает. Сейчас прикажу для тебя их испечь.
– Тошнит, – простонала Галя, – тетя Лампа! Мне плохо, голова кружится.
Я повернулась к управляющей:
– Девочка в состоянии стресса, я отведу ее в свою комнату и посижу с ней.
– Да, да, конечно, – закивала Элиза, – вот ужас! Беда! Катастрофа. Велю сварить какао и подать вам в спальню вместе с миндальными бисквитами, которые сегодня приготовили для господина Карла.
– Не стоит лишать хозяина замка еды, – запротестовала я, – и Галочка жалуется на тошноту. В этом случае лучше поголодать.
– От какао сплошная польза, – отрезала Элиза и убежала.
Глава 26
– Ты гениальная актриса! – воскликнула я, переступив порог комнаты. – Встречала людей, которые пытались изобразить разные эмоции, но все они тебе и в подметки не годятся! Ты умудрилась в секунду зарыдать настоящими слезами, вспотела. Никогда не думала о карьере актрисы?
Галя села в кресло.
– У вас тут роскошно. Когда я окончила школу, собралась подать документы в театральный, но Кирилл запретил. Я начала спорить, а он маму привлек, та свою песню завела: «Доченька, мы семья, работаем сообща, без тебя никак».
– После окончания школы, – повторила я, – значит, тебе не пятнадцать лет?
– Двадцать два, – ответила Галя, – внешность удачная, очень молодо выгляжу, маленькая, худенькая, если соответственно оденусь и начну вести себя, как наглый тинейджер, легко за девочку сойду.
– У вас получилось, – пробормотала я, – ни на секунду не усомнилась, что вижу перед собой дурно воспитанную нахальную ученицу. И зачем вам таковой прикидываться?
Галя закатала рукава свитера.
– Придется издалека начать. Иначе не поймете. Не стоит называть меня на «вы».
– Хорошо, – кивнула я, – слушаю тебя.
Галина положила ногу на ногу и завела обстоятельный рассказ.
Когда пятилетняя Галочка догадалась спросить у мамы, почему у нее нет отца, Валентина сообщила ей, что ее муж был исследователем Северного полюса, уважаемым человеком. Он погиб при исполнении служебных обязанностей, улетел в командировку на полярную станцию и не вернулся. Галя, конечно же, поверила в это, а другой вопрос: «Где же фото папочки, почему их у нас дома нет», девочке в голову не пришел. Она считала папу героем и с этим убеждением пошла в школу. На весенних каникулах первоклашка Галя отправилась на день рождения к своей однокласснице и услышала, как бабушка Алисы сказала ее матери:
– Зачем Ручкину пригласили?
– Неудобно не позвать, – объяснила мамаша подруги, – Алиса с ней за одной партой сидит.
– Что? – возмутилась старуха. – Немедленно потребуй, чтобы нашу девочку отсадили, и разрушь эту дружбу.
– Почему? – удивилась дочь.
– Неужели не знаешь? – не успокаивалась старуха. – Отец Ручкиной был алкоголик, наркоман, он в пьяной драке человека убил, а потом его самого на зоне зарезали. Весь двор в курсе, а тебе неведомо?
Галя не поверила словам бабки, убежала с праздника, примчалась домой и со слезами на глазах налетела на свою маму:
– Пойди скажи гадкой старухе, что мой папочка герой. Пусть она не врет!
– Ладно, ладно, – забормотала Валентина, – завтра.
– Нет! Сейчас, – затопала ногами дочь, – она Алиске расскажет, та со мной дружить не захочет. Прямо сейчас ступай.
Но Валентина никуда не пошла, и маленькая Галя внезапно поняла: не было никакого ученого-полярника, мама ей соврала.
Галочка разрыдалась. Валентина бросилась к дочери и сообщила правду. Да, ее муж оказался очень плохим человеком, он пил, сидел на игле, тратил все заработанные ею деньги на наркотики, бил Валю. Она оформила развод, но лучше не стало, жить с мерзавцем по-прежнему приходилось в одной квартире, а тот продолжал измываться над теперь уже бывшей супругой. Слава богу, его посадили, и совсем не жалко, что негодяя убили в бараке.
– Все знают, чья я дочь? – плакала Галя. – Мамочка, давай уедем отсюда!
– Куда? – печально спросила Валентина. – Денег у нас нет, квартира двухкомнатная распашонка в плохом районе, ее ни продать, ни обменять.
Галя молча ушла в свою комнату, утром она отказалась идти в школу, не стала завтракать-обедать-ужинать, не разговаривала, не просилась гулять, не смотрела телевизор, не взяла трубку домашнего телефона, когда ей позвонила Алиса. И назавтра девочка вела себя так же. Валентина перепугалась и потащила дочь к врачу. Тот осмотрел малышку, выставил мать из кабинета в коридор, спустя полчаса позвал ее назад и сурово заявил:
– У ребенка психологическая травма. Ей очень стыдно из-за отца. Если любите дочь и хотите сохранить ее здоровье, немедленно меняйте местожительство и школу.
Валентина растерялась, а врач оказался сердобольным человеком, посоветовал ей умелого риелтора, который провернул обмен. И мама с дочкой оказались в однокомнатной квартирке в очень старом доме, правда, почти в центре Москвы. Жилплощадь была крохотной, не было ванной, мыться ходили в баню, а кухней служила ниша в коридоре, где с трудом поместилась двухконфорочная плита. Валя устроилась дворничихой, Галя отправилась на занятия в новую гимназию, никто вокруг понятия не имел об ее отце-уголовнике, и девочка ощущала себя счастливой. Через несколько месяцев после переезда за Валентиной неожиданно начал ухаживать сосед с пятого этажа, дело быстро закончилось свадьбой. Кирилл Ручкин жил один в двухкомнатной квартире, ездил на хорошей машине, работал преподавателем, был щедр, купил Вале шубу, ее дочке красивую одежду, игрушки. Мать Гали без памяти влюбилась в Ручкина, была готова целовать землю, по которой он ходил. И Гале новый папа очень понравился, наконец-то у нее появился отец, которым можно похвастаться, ну, например, показать подружке браслетик и гордо сказать:
– Папа в командировку летал, вот привез, он учитель, кандидат наук!
Через год после свадьбы Кирилл Григорьевич купил квартиру в новом доме, семья перебралась в просторные четырехкомнатные хоромы, Галина снова сменила школу. И ни новые соседи, ни учителя, ни одноклассники не сомневались, что Кирилл Григорьевич родной отец девочки.
Когда Галочке исполнилось десять лет, Ручкины улетели отдыхать на море. Один раз, выйдя на пляж, папа спросил у Гали:
– Видишь вон ту тетю?
– Толстую, в красном купальнике? – уточнила дочь.
– Да, – подтвердил Кирилл, – она приехала с сыном. Подружись с ним.
– Фу, он противный, толстый, – закапризничала девочка, – жрет все время.
– Сделаешь, что прошу – получишь в подарок розовые туфли, которые вчера в магазине на набережной у меня просила, – пообещал отец.
Ради обновки Галя завязала с мальчиком дружбу, получила за это босоножки и новое задание: ей нужно унести из номера нового приятеля его зубную щетку, отдать ее отцу, вопросов не задавать и навсегда забыть о том, что сделала.
Вот так и началась Галина служба. В тринадцать лет она уже знала, что папа только числится преподавателем, на самом деле он никого не учит. Кирилл Григорьевич выполняет разные поручения. Кто их ему дает, Галя понятия не имела. Но она стала помощницей Ручкина. Тот научил девочку врать людям в глаза, не теряться ни в какой ситуации, быстро оценивать собеседника и мгновенно начинать играть соответствующую роль, чтобы тому понравиться. Галочка умела воровать, пользоваться отмычками, могла часами сидеть в засаде, залезать через форточку в чужую квартиру, вскрывать без ключа машины… Кирилл Григорьевич требовал от падчерицы молчать о том, чем занимается семья, и отлично учиться.
– Никаких проблем в школе, – повторял он, – идеальное поведение, одни пятерки за знания. Четверки нам не нужны. Помни, ты лучшая ученица, это твоя роль в гимназии. Играй ее так, чтобы все вокруг аплодировали.
И Галя старалась. Ей нравилось, что учителя и одноклассники понятия не имеют, кто она на самом деле. Девочка ни разу себя не выдала. Однажды одноклассница Маша пригласила ее после уроков к себе в гости. Девочки вместе поднялись на второй этаж блочного дома, остановились у входа в квартиру. И тут Маша обнаружила, что потеряла ключи, заплакала, испугавшись наказания родителей, и убежала на улицу. Галя пошла следом за ней, остановилась на крыльце и вздохнула, глядя на окно Машиной кухни. Рядом с ним по стене дома шла водосточная труба. Залезть по ней до второго этажа, а потом проникнуть через беспечно распахнутую форточку в квартиру было плевым делом для Ручкиной, она не раз проделывала такие фокусы. Маша очень нравилась Гале, она была ее лучшим товарищем, а сейчас рыдала, как заведенная, и повторяла:
И Галя старалась. Ей нравилось, что учителя и одноклассники понятия не имеют, кто она на самом деле. Девочка ни разу себя не выдала. Однажды одноклассница Маша пригласила ее после уроков к себе в гости. Девочки вместе поднялись на второй этаж блочного дома, остановились у входа в квартиру. И тут Маша обнаружила, что потеряла ключи, заплакала, испугавшись наказания родителей, и убежала на улицу. Галя пошла следом за ней, остановилась на крыльце и вздохнула, глядя на окно Машиной кухни. Рядом с ним по стене дома шла водосточная труба. Залезть по ней до второго этажа, а потом проникнуть через беспечно распахнутую форточку в квартиру было плевым делом для Ручкиной, она не раз проделывала такие фокусы. Маша очень нравилась Гале, она была ее лучшим товарищем, а сейчас рыдала, как заведенная, и повторяла:
– Папа меня выпорет!
Галочке было жалко Машеньку, но она не пошла к трубе, не сказала, что может сбегать домой и принести отмычку. Да и вообще, можно было обойтись заколкой, вытащить ее из волос и вскрыть ерундовый замок в двери квартиры Маши. Но Галя ничего подобного не сделала, она понимала: о своих талантах и умениях следует молчать. В школу ходит одна Галя, дома живет другая девочка, а на работе она третья личность.
Гале очень нравилось выполнять задания отца. Кирилл Григорьевич не забывал подчеркивать, что они с дочкой партнеры, без нее он не справится ни с одним делом, не получит денег. А платили Ручкину очень щедро. Валентина не ходила на службу, ее трудовую книжку Кирилл просто пристроил в какую-то фирму. Галя и мама одевались в лучшие бренды, квартира у них сверкала дорогой отделкой. Но в гости к себе семья никого не приглашала, отец катался на хорошей машине среднего класса, а со всех своих шмоток Валя всегда срезала ярлычки. Папа велел не демонстрировать материальное благополучие, чтобы не вызвать зависти и, как ее следствие, вопроса: откуда у преподавателя техникума столько денег? Более того, когда Ручкины перебрались из городской квартиры в дом в Подмосковье, тот был куплен в ипотеку, Кирилл ее исправно выплачивал.
– Лучше потерять проценты, чем вызвать к себе интерес, – объяснил он дочери.
Валентина, конечно, знала, на каком поле ее муж собирает золотые кочаны капусты, но в подробности ее не посвящали. Иногда Кириллу требовалось изобразить семейный отдых на курорте, и тогда они улетали все вместе, но маме муж и дочь деталей не докладывали. От Вали требовалось одно: быть самой собой, любящей женой и мамой.
Думаете, Гале хотелось иногда взбунтоваться? Она переживала, что, блестяще окончив школу, не поступила в институт, не стала учиться на актрису? Вовсе нет. Галочке очень нравится ее работа, а заботливый папа организовал для дочки диплом без посещения вуза. Галя стала специалистом по пиару и рекламе. Отсутствие задушевных подруг и любимого человека совсем не угнетало девушку. К тому же, став полноправным партнером Кирилла по бизнесу, она насмотрелась на женщин и мужчин, которые, состоя в браке, терпеть не могли друг друга…
Галя неожиданно рассмеялась:
– Вы, конечно же, знаете, что в случае убийства человека первым под подозрение полиции попадают его жена или муж. И в половине случаев эти подозрения оправдываются. Думаю, это все, что нужно знать о семейной жизни. Она не для меня.
– Хорошо, – кивнула я, – поняла. Сюда вы приехали по работе?
Галя начала ковырять пальцем подлокотник кресла.
– Можно подумать, что вы явились сюда просто отдыхать.
Ну почему никто не верит, что я решила развеяться, походить на экскурсии? Даже жена и правая рука владельца детективного агентства может стать подчас простой туристкой, не надо искать двойное дно там, где его нет.
Глава 27
– Да, – продолжила Галя, – у нас дело, но сейчас его выполнение под угрозой. Я очень благодарна Карлу, он рано утром позвал нас с мамой к себе и сказал: «Понимаю, вы в шоковом состоянии. Не волнуйтесь. Вечером улетите в Москву, я взял на себя оформление бумаг. Вас доставят в аэропорт, вы сядете в самолет, проблем не будет, вот билеты. Вы оплатили пребывание в Олафе, но в связи со скорбными обстоятельствами вынуждены прервать отдых раньше срока. Держите ваучер на двухнедельное проживание по системе «все включено» в замке. Он бессрочный, можете использовать его в любое время, когда захотите расслабиться».
Галя начала ломать пальцы.
– Местный врач сказал, что у папы случился инфаркт. Мне придется улететь в Москву, бросив дело. Не смотрите так, я любила Кирилла Григорьевича, но мне сейчас некогда горевать. Папа совсем недавно сказал: «Галюня, если со мной чего случится, ты за Валю отвечаешь, она слабая, ей опора нужна». Прямо как чувствовал, что скоро умрет. Специально для поездки в Олаф мне сделали загранпаспорт, в котором указан возраст: пятнадцать лет. Мне часто приходится изображать малолетку, проблем не бывает. Но сейчас возникла. Остаться здесь одна я не могу. Мама не сможет организовать похороны, и представляете, как это будет выглядеть, если несовершеннолетняя дочка покойного продолжит отдых? Я очень хочу выяснить правду о кончине отца. Если подтвердится сердечный приступ, сочту это божьей волей. Ну а если обнаружится криминальный след…
Галя стиснула пальцы в кулаки с такой силой, что у нее побелели костяшки.
– Тогда, клянусь, я из-под земли добуду того, кто лишил меня самого лучшего на свете отца.
– Понимаю вас, но что вы хотите от меня? – спросила я.
Галина втянула ноги в кресло.
– Не могу бросить дело, из-за которого мы приехали в Олаф. Отец всегда брал за работу деньги вперед. Это было его условием. У него безупречная репутация, ему верили. И он никогда никого не подводил. Мне придется вернуть клиенту значительную сумму, но не это самое неприятное. Слух о том, что Кирилла Ручкина убили (а так будут считать все, связанные с папой деловыми отношениями, этих людей не убедит мое заявление об инфаркте), а его дочь не смогла одна справиться с работой, вмиг разлетится среди своих. Отец постоянно выполнял поручения для нескольких частных сыщиков, крупных адвокатов, серьезных представителей бизнеса. Я намерена продолжить его дело, но, узнав о возврате денег, клиенты посчитают меня неумехой и более никогда ко мне не обратятся. В нашем деле женщинам труднее, чем мужчинам, я потеряю авторитет и не верну его. Хочу вас нанять для выполнения нашего задания. Надеюсь, оно никак не пересекается с делом, которым сейчас занимаетесь вы. Согласны? Оплата достойная.
Я сложила руки на коленях.
– Повторяю: я хотела просто отдохнуть. И не могу согласиться на работу, не зная ее сути.
– А я не имею права ничего разглашать, пока вы не ответите «да», – воскликнула Галя.
Я развела руками.
– Тупик. Кто-то должен рискнуть. Скажите, ваше дело связано с Эдмундом Хансоном?
На лице девушки появилось выражение искреннего любопытства.
– Откуда вы знаете?
Я встала, взяла из шкафа кофту и набросила ее на плечи.
– Тогда я буду той, кто рискнет. Да, я согласна! Рассказывайте.
Галина потянулась к пледу на диване.
– Я уже упоминала: папа постоянно сотрудничал с частными детективами. Но один раз он имел дело с вашим мужем.
– Не помню такого факта, – удивилась я.
– Наверное, вы тогда еще не поженились, – пояснила Галя. – Вульф только контору открыл, у него сотрудников еще не было, он один работал. Папа был о Максиме высокого мнения и часто его потом вспоминал как честного человека и отличного специалиста. Но не о вашем супруге речь, это я так, к слову вспомнила. Зимой к нам обратился Леонид Рогов.
– Кто? – не удержала я возгласа.
– Леонид Рогов, – повторила Ручкина, – мы с ним никогда ранее не пересекались.
– Так, – пробормотала я, – забавно. Софья Гурманова именуется его секретарем, хотя в действительности она убирает офис Рогова да подает кофе клиентам.
– Офис, – усмехнулась Галя, – роскошное название. Это крохотная квартира на первом этаже, убогая до слез. Я там одновременно задохнулась и замерзла. Леонид постоянно курит, в помещении воняло, как в заполненной окурками пепельнице. Чтобы выгнать дым, детектив держит окна полуоткрытыми. Погодите, вы имеете в виду Софью, которая с нами в Олаф приехала?
– Ну да, – кивнула я. – Только сейчас это поняли?
– Зачем она тут? – насторожилась моя собеседница.
Я рассказала о встрече с Гурмановой.
– Черт, – расстроилась Галя, – блин. Нехорошо. Думаю, дело в дневниках, она за ними охотится. И как только о них узнала! Судя по тому, что вы рассказали, Софья полная идиотка. Сувенирный жетон! Фото в панаме на фейковой ксиве сотрудника ФБР! Ха! Но дуракам часто везет. Вдруг она их нашла?
– Дневники? – уточнила я.
Галина стукнула кулаком по подлокотнику.