— Никогда не поверю, что, создав такие вещи, — Жорик кивком указал на завод, — полковник вдруг споткнулся на софте.
— Тогда получается, что Сухопарову не хватало чего-то, в чем он не разбирался, так? — Семенов щелкнул пальцами. — Вот в чем загвоздка! Ему требовалось найти баланс между человеком и машиной. Ведь что получается: даже недоделанный «Сокол» совершенствует свою машинную составляющую, его процессор бешеными темпами учится и приспосабливается, а человеческий разум остается прежним и постепенно по всем статьям проигрывает хитроумной железяке, то есть подчиняется ей. И вот тут Сухопарову потребовался «предохранитель» для его же изобретения. Программа-ограничитель, следящая за тем, чтобы «Сокол» не смог полностью подчинить человека-носителя. Так?
— Возможно, — согласился Сивцов.
— Ну что ж, теперь все ясно.
— М-станнер его неплохо ограничивает, — буркнул за спиной босса Аслан.
— Нет. — Семенов оглянулся. — Он просто мешает «Соколу» связываться с другими машинами. А вот если станнер вдруг отключится, хотя бы на секунду…
Он опасливо оглянулся по сторонам и невольно бросил взгляд на темный балкон, угрюмо нависающий почти над головой. На секунду ему показалось, что там кто-то есть, но босс быстро отогнал пустые страхи.
— Будет нам тогда «соколиная охота». — Жорик глупо хихикнул. — Жуть, да и только. Правда, босс?
— Хуже. — Семенов указал на лифт. — Пошли на воздух, там договорим.
— Давайте по лестнице, — беспокойно взглянув на Сивцова, предложил Аслан и махнул в сторону лестницы, ведущей на балкон.
— Пока «Сокол» нейтрализован, думаю, нам ничто не угрожает, — ответил на его невысказанное опасение инженер. — Мы не нашли здесь других управляющих процессоров.
— Так вот почему вы так обеспокоились, — догадался Семенов. — Вас смутило то, что я привез сюда «Сокола»?
— Да. — Инженер отвел взгляд. — Извините еще раз, босс, но это выглядело… подозрительно.
— Ладно, прощаю, — Семенов похлопал его по плечу. — Так было надо, Сивцов. И впредь доверяй начальству. Едем в лифте. Жорик, вперед!..
* * *«Баланс между человеком и машиной»… Семенов попал в точку. Если Саше сейчас и не хватало чего-то, кроме приличного обеда, так это душевного баланса…
… Барков проследил, как собеседники входят в лифт, и переключил внимание на снайперов. Те бесшумно снялись с позиций и скрылись за ближайшими к ним дверями. Путь к восьмому сектору был свободен, «Сокол» все рассчитал верно…
… А еще бывший дружок подал дельную мысль насчет программы-ограничителя. Такой клапан был бы как нельзя кстати. Вот только вряд ли это должна быть программа. Сухопаров потому и запнулся, что не увидел главной проблемы, — поскольку недостатком «Сокола» является стремительная экспансия машинного «я», противопоставлять ей следовало не программу, а психологический блок в сознании человека. С любой программой самосовершенствующийся процессор рано или поздно справится, а вот сломать психоустановку ему не светит. Ведь для этого надо как минимум начать думать по-человечески, а машине, пусть и совершенной, обладающей зачатками интуитивного мышления, с такой задачей не справиться никогда. Даже в отдаленном будущем. Имитировать человека — да, когда-нибудь машина это сможет, стать им — исключено. Потому-то и заблудился Сухопаров в трех соснах: не сумел решить довольно простую задачу, поскольку не увидел путей ее решения.
Имелось ли видение пути у Баркова, пока было неясно, однако он надеялся, что сумеет отбросить ложные версии. Саша мысленно подытожил все, что узнал от Владислава Валерьевича, затем от Манилова и вот из этой беседы Семена с инженером Сивцовым и вихлявым программистом. Получалось немало. Во всяком случае, назначение проекта «Сокол» почти прояснилось. Под вопросом оставались три момента: как технически «Сокол» умудряется брать под контроль любые машины, какую «смежную продукцию» выпускают секретные военные заводы и какова конечная цель Манилова и его покровителей? Седой заикался об угрозе национальной безопасности. Значит ли это, что военные затеяли какую-то авантюру без ведома правительства? Все может быть. Но точный ответ на последний из трех вопросов можно будет найти, только ответив на два предыдущих. И, пожалуй, в этом крылся основной подвох — Саша вдруг отчетливо понял, какую тактику избрал хитрый «Сокол». Все ответы оптом в обмен на полное подчинение. Для любознательного человека — соблазн, да еще какой, а если добавить сюда нарастающую неадекватность мышления, то и вовсе неодолимый. Угораздило же подцепить эту «машинную шизофрению»! И ведь выбросить из головы этот проклятый чип нет ни возможности, ни желания.
Барков выждал несколько минут и осторожно двинулся по балкону в направлении восьмого сектора…
«… Можно сколь угодно высоко ценить независимость и уникальность своего человеческого „я“, убеждать себя, что оно гораздо лучше, чище и совершеннее, чем суперменство бездушного киборга, но проклятое любопытство не даст тебе покоя. Оно будет зудеть, как залетевшая между оконными стеклами оса, и подталкивать к краю пропасти, как шквальный ветер. И ты не сумеешь остановиться, балансируя на краю, поскольку не захочешь этого сам. Даже зная, что, упав на дно, обязательно погибнешь, ты все равно шагнешь в пропасть, поскольку жаждешь испытать краткое блаженство полета. Поскольку тебе чертовски сильно хочется узнать, что же испытывают в полете птицы. Поскольку ты хочешь стать СОКОЛОМ…»
Саша помотал головой, отгоняя наваждение. Что за новости?! Бодрствующий вторые сутки разум начинает давать сбои? Или это очередная выходка электронного симбионта?
«… И нет никакой причины, весомого аргумента или хотя бы слабой зацепки, способной удержать тебя от шага к всемогуществу. Ведь это воплощение мечты. Это как раз то, к чему стремится каждый человек на планете. Стать первым посланником новой эры, стать пионером величайшей цивилизации, зарождающейся под жаркими лучами полуденного солнца нынешней цивилизации. Полдень — лишь начало дня. Время расцвета технологий — лишь начало эры сверхмашин, эры биомеханики и биоэлектроники, симбиоза разума и его кибертворений, твоей эры, „Сокол“…»
Перед глазами поплыли темные пятна, а в голове снова загудел набат. Но на этот раз Саша воспринимал эти неприятные явления спокойно, без страха или раздражения. Теперь он знал, что это всего лишь побочные эффекты нарастающего влияния «Сокола». Барков на секунду словно бы очнулся.
«Всего лишь побочные эффекты»?! Да что творится, черт возьми?! Откуда эти баюкающие мысли и спокойствие на пороге газовой камеры?
В глазах прояснилось, и Саша увидел двери восьмого сектора. «Сокол» выбросил на внутренний «дисплей» предупреждение. Так, спокойно, надо собраться. Долой вязкие раздумья, смутные сомнения и неоформленные страхи. Процессор-паразит пока полезен. Это все, что требуется знать в данную минуту. Надо сосредоточиться на боевой задаче. За дверью семья, ее следует спасти, остальное неважно. В конце концов, будь «Сокол» абсолютным злом, стал бы он помогать хозяину в спасении жены и сына? Наверное, нет. Но ведь он помогает, значит, не такой уж он гад?
«… Ему нужен свободный доступ. Пока ты занят конкретным делом, он легко контролирует области твоего мозга, отвечающие за волю и абстрактное мышление. Вот почему он кажется таким „человечным“. Но он не спасатель, все его действия предопределены программой. „Сокол“ точно знает, как подчинить тебя, и действует чертовски изощренно. Он позволяет тебе приблизиться к цели, а затем снова ее отдаляет. Сейчас произойдет то же, что и раньше. Ты спасешь семью, но не сможешь вырваться из крепости или, вырвавшись, снова попадешь в плен, теперь уже к другим „охотникам“. Ты разве не задумывался, почему процессор назван „Соколом“? Аббревиатура? Ерунда. Маскировка. В действительности „Сокол“ назван именно так потому, что помогает охотиться, подобно тому, как это делает одноименная птица. И знаешь, на кого? На тебя! Ты его дичь…»
Да что это за внутренний голос опять прорезался?! Почти как тогда, в подземелье, на второй базе. Как хозяин может быть дичью?! Что за чушь? Хотя… Человека, всецело увлеченного делом, действительно легче обмануть и привести к ложной цели. В этом плане внутренний голос прав. Да и пример бесконечной погони за семьей тоже похож на правду. Неужели «Сокол» способен настолько умело контролировать ситуацию, что сотни людей и тысячи машин пляшут под его дудку, сами того не замечая? Как-то это слишком… Он ведь даже не включился пока на полную мощность. Но тогда получается, что кто-то ему подыгрывает. Кто-то крайне заинтересован, чтобы «Сокол» прошел все этапы своей активации, своего «инкубационного периода» внутри хозяина, а затем…
«… А затем ты не заметишь, как станешь его рабом. И не только ты, но и все вокруг, поскольку „Сокол“, а вернее, его реальный хозяин, закулисный игрок, будет управлять машинами, без которых люди уже просто не мыслят своего существования. И все, о чем ты услышал от меня минутой раньше, случится. Наступит золотой век. Но не для людей…»
«… А затем ты не заметишь, как станешь его рабом. И не только ты, но и все вокруг, поскольку „Сокол“, а вернее, его реальный хозяин, закулисный игрок, будет управлять машинами, без которых люди уже просто не мыслят своего существования. И все, о чем ты услышал от меня минутой раньше, случится. Наступит золотой век. Но не для людей…»
«Дьявольщина! Неужели действительно шизофрения?»
Барков положил руку на дверь. Эмоциональный фон людей по ту сторону был стабильным, а настрой мирным.
«Бесплотные собеседники в голове, провалы в сумеречное сознание, чередующиеся с просветлениями… Как сказал бы один знакомый психиатр: „клиническая картина налицо“. Если так, то дело плохо. А если это побочные эффекты близкого контакта с „Соколом“, то еще хуже».
«… А ты влезь еще разок под луч М-станнера, сразу поймешь, кто виноват и что делать…»
«Вон из моей головы!»
«… Она уже не полностью твоя. Тебе нужен якорь, Барков. Иначе тебя снесет на рифы и ты утонешь. Якорь, способный удержать тебя в реальном мире. Якорь, который не даст тебе превратиться в никчемный и жалкий придаток бездушной машины…»
«Я сам себе якорь! Я личность, и никакой „Сокол“ меня не подомнет! Я справлюсь. Вот только вытащу своих… Только выберусь из этой передряги и сразу же…»
«… Сразу же — что? Расстанешься с „Соколом“? К тому времени ты окончательно с ним соединишься. Ты не сможешь отделить себя от него. Вы станете единым целым. Признай это, пока не поздно…»
«Но… я не понимаю… Какой и где мне найти якорь, если не в своей душе?! Кто меня удержит, кому вообще в нашем гнилом мире есть дело до проблем ближнего?»
«… Все верно, он в твоей душе. „Сокол“ играет на твоих чувствах против тебя, сыграй и ты на них, но против него…»
Набат загудел настолько громко, что последние слова второго «я» утонули в его гневном гуле. Барков схватился за голову. Тот рациональный, упрямо сопротивляющийся нажиму «Сокола», Саня номер два исчез. Гул тут же пошел на убыль. Чип решил, что выиграл и этот поединок. Саша стиснул зубы. А вот и нет! Вот и ни черта ты не выиграл, товарищ биокомп! Тот второй Саня вовсе не исчез и уже не исчезнет, хоть вовсе накройся своим набатом!
Барков решительно толкнул дверь. Теперь он точно знал, «что делать и кто виноват». Внутренний голос был прав. Стоило Саше отбросить все то, что внушала ему всемогущая кибермашина, как он тут же стал нормальным человеком. Точно таким же, как сутки назад. Надолго ли — неизвестно, скорее всего, нет, но этого вполне хватило для осмысления главного. Да, в борьбе с машиной одной силой воли не обойтись. Тем более что миф о невероятной внутренней силе нового супермена внушен ему, Баркову, «Соколом». А раз так, получается, что вера в безграничность своих возможностей — это не защищающий от неприятностей плюс, а режущий, как опасная бритва, минус. И значит, чтобы выиграть внутреннюю схватку с «Соколом», надо проявить не силу, а слабость! Надо цепляться за якорь. За какой? Ну, это и вовсе очевидно, он у Баркова был всегда один и тот же. Только до последнего момента «Сокол» использовал его в качестве приманки.
Да, да, это была именно семья: Лена и Олежек. Тот самый якорь, который удержит в мире людей и не позволит стать венцом творения в мире машин. Сильнейший психологический блок, способный удержать в клетке и «Сокола», и любого другого ястреба. Мощнейший моральный стимул, а вовсе не новый софт, как думал Сухопаров.
Саша прошел по короткой анфиладе из трех комнат и остановился около уютного диванчика, на котором мирно сопели оба «якоря». «Сокол» попытался сообщить, что программа выполнена, но стоит поспешить, ибо к внутренним дверям отсека приближается до десятка «легких боевых единиц», однако
Барков послал его подальше. Чем наверняка его озадачил, если, конечно, это слово применимо к машине.
«Чтоб ты завис! — мысленно пожелал процессору Саша. — Я больше не собираюсь с тобой договариваться. Или ты делаешь, что я хочу, или проваливай, инсталлируйся в кого-нибудь другого!»
«Сокол» почему-то не отреагировал. Барков ожидал, что он снова применит свой «кнут» — набат, потемнение в глазах и свинцовую боль в голове, — но электронный симбионт словно бы проигнорировал хозяйскую «декларацию о независимости». Чем озадачил, в свою очередь, Баркова. Счет вновь сравнялся. Но лишь на секунду. В следующее мгновение «Сокол» опять вырвался вперед.
Внутренняя дверь отсека почти бесшумно отъехала в сторону, и в комнату стремительно ворвались пять или шесть из обещанных процессором «десяти боевых единиц».
«Сокол» тут же включился в боевой режим, и слово «стремительно» потеряло актуальность. Бойцы двигались, как сонные мухи. Саша разрядил оба пистолета, целясь группе захвата в ноги, отшвырнул оружие и, схватив в охапку собравшегося разреветься спросонья Олежку, отпрыгнул обратно к двери на балкон. Лена села на диван и, зажав уши, закричала.
— За мной! — крикнул Барков.
Жена подняла на него полный ужаса взгляд. Казалось, она снова не узнавала Сашу. Увидев у него на руках сына, она рефлекторно потянулась к «незнакомому похитителю» и едва не свалилась на пол. Барков схватил ее за плечо и помог встать на ноги. Только тогда Лена окончательно проснулась и поняла, кто устроил в комнате перестрелку. Она покорно шагнула к двери, снова едва не потеряла равновесие и вцепилась в спинку дивана.
— Я не могу…
— Что случилось?
— Кружится все… и ноги ватные…
Говорила Лена тоже неуверенно и медленно, а взгляд ее плавал, никак не фиксируясь на лице мужа. Предусмотрительный Семенов подмешал в пищу Лене какую-то дрянь. Саша в бешенстве скрипнул зубами.
— Стой прямо! — Он присел и подставил плечо. — Ложись!
Лена легла животом ему на плечо. Барков выпрямился и шагнул к двери. Нести все семейство на плечах было не тяжело, и «Сокол» был тут ни при чем, Саша справлялся с такими трюками и раньше, без его накачки.
Барков скрылся в смежной комнате и мысленно приказал процессору заблокировать внутренние двери. «Сокол» выполнил приказ, но тут же подал своего рода протест. Уходить по балкону он категорически запретил, в гроте подземного завода было полно солдат.
— Ты позволил местной системе объявить тревогу? — вслух удивленно спросил Саша. — Как это понимать? Подставить меня решил или это такой сверхтонкий тактический прием?
— Ты с кем разговариваешь? — встревожилась Лена. — Отпусти меня…
— Отдыхайте, сударыня. — Саша постарался сменить тональность на беспечно-шутливую и для убедительности легонько шлепнул ношу пониже спины. — Я не брежу. У меня гарнитура, с помощником беседую.
— С каким… помощником? — Лена ему не поверила.
— Позже, родная. — Саша прислушался к бормотанию «Сокола».
Чип обещал свободный выход через внутренние отсеки сектора. Учитывая случившееся минуту назад, обещания симбионта казались нереальными, но ничего иного не оставалось, только в очередной раз поверить «Соколу» на слово.
Внутренние двери вновь раскрылись, и Барков с удивлением обнаружил, что на месте стычки не осталось даже признаков недавнего сражения: ни крови, ни стреляных гильз, ни отметин от пуль на стене. Не валялись на полу и брошенные Барковым пистолеты. Это словно была другая комната. А между тем диван стоял где прежде, а на нем лежали подушки и смятое одеяло. Не привиделось же! Саша подошел к внутренней двери и прислушался. В коридоре было тихо. Или дверь была настолько герметичной, что отсекала все звуки. Проверить можно было только одним способом. Барков мысленно приказал открыть, и «Сокол» подчинился. И тут-то началось самое интересное…
Охрана поджидала в коридоре, сохраняя гробовое молчание и нечеловеческое спокойствие. Стоило Саше шагнуть за порог, как на него тут же набросились четверо бойцов. Вернее, попытались наброситься. Не вмешайся в дело «Сокол», Баркову досталось бы по полной программе, отбиваться лишь ногами от подготовленных воинов было бесполезно, но Саше не пришлось напрягаться. С глухим хлопком лопнули лампы, а вместе с ними и плафоны под потолком, и сверху вниз ударил стеклянно-пластиковыи шквал. Он не причинил бы особого вреда, не будь сумасшедшей скорость, которую набрали осколки за свой короткий полет. Обтянутые тканью каски и бронежилеты уберегли нападающих от серьезных травм, но плечи, шеи и руки четверых бойцов в одно мгновение покрылись сотнями болезненных кровоточащих порезов. Это остановило двоих, но те, что были ближе к Саше, только стиснули зубы и продолжили движение. Барков встретил одного прямым ударом ногой в живот. Воин на секунду остановился и тем самым помешал своему товарищу. Этой секундной заминки хватило и Саше, и «Соколу». Барков сместился вправо и прижался спиной к стене, а чип продемонстрировал «почтеннейшей публике» очередной фокус. В лица столкнувшимся солдатам брызнул целый фонтан мельчайших искр, будто напротив них кто-то работал «болгаркой», а затем раздался душераздирающий скрежет и дверь, закрывшаяся было за Сашей, рухнула прямо на бойцов. Не дожидаясь, когда стихнет грохот, Барков бросился навстречу остальным солдатам. Те пока еще не сообразили, что произошло, и попытались преградить ему путь, но у них ничего не вышло. Двое из тех, кто находился ближе к стенам, получили по приличному удару током от упрятанной под штукатурку проводки, а трое перегородивших просвет коридора успели поднять оружие, но не выстрелили, поскольку магазины их «гроз» сами собой выпали из положенных гнезд, а затворные рамы будто прикипели к ствольным коробкам.