Хозяин «Схватишек» вооружился кисточкой и принялся делать из барана лошадь.
— Если бы я был бараном, то не заработал бы миллионы… миллиарды. И не летел бы на чёртовом вертолёте. И не рисовал бы сейчас для кучки подземных жителей лошадей.
Туди издал неопределённый звук, который можно квалифицировать по всякому — как возмущение и как икоту. Подрыгал ногами, разгоняя кровь по сосудам.
— Как там у Данте? Нет правды на земле, но правды нет и выше? — белёсые глаза надсмотрщика хитро прищурились.
Никита перестал рисовать. Обернулся и посмотрел на старика, полного загадок.
— А это ты вообще к чему? Слушай у меня вообще подозрение…
— Своё подозрение можешь засунуть себе в анальное отверстие, Шершень. — Туди с кряхтением уселся на то же самое место. — Оно здесь никому не интересно. Свои миллионы с миллиардами можешь засунуть туда же. И при этом радоваться. Потому что, была бы моя воля, я б тебя вообще прибил. Подобные тебе развалили великую страну.
Никита решил не спорить. Много раз он слышал от людей, большую часть жизни проживших при советской власти, такие высказывания. Спорить бесполезно. Всё равно, что с верующим, о том, что бога нет. Вера слепа, ей не нужны доказательства. Сказал, что такие, как ты развалили страну, значит так и есть. Априори.
— А почему вообще Шершень, — бизнесмен знал, что и молчать нельзя, так как старик может углубиться в тему развала страны. — Ведь слово-то не похоже на язык сихирти.
— А ты у нас филолог? — хохотнул Туди. — Или хоть что-то в этом понимаешь, раз взялся делать такие заключения?
Этот хохот почему-то обидел бизнесмена.
— Да, филолог! И несколько языков знаю, на основании чего и делаю выводы о невозможности принадлежания данного слова языку твоего народа, — Никите даже самому понравилось, как он по-учёному заговорил. Будто действительно потратил много лет, на обучение.
Старик рассмеялся. Бизнесмен терпеливо ждал. Факел потрескивал. Издалека доносились женские голоса.
— Ты чего вылупился, бестолочь?! — увидел его безделье надсмотрщик. — Закрашивай быстрее этого барана. Я не шучу. Если Гоги увидит, то мне влетит по первое число, а тебя отпустят на все четыре, подземные, стороны. Без шуток. — И его лицо стало серьёзным. — А насчёт филолога… Врать надо уметь. Данте не говорил о правде на земле. Это Пушкин. Филолох, — хохотнул Туди.
— Что с шершнем? — Никита вернулся к превращению барана в лошадь.
— Всё просто до безобразия. Но придётся рассказать тебе историю сихирти. Иначе ничего ты не поймёшь, — Туди демонстративно зевнул. — Значит, если будешь перебивать, то я умолкну. Понял, филолох?
— Понял, — ответил бизнесмен, умело превращая барана в лошадь.
— Значит, жили сихирти раньше на трёх островах в Северном Ледовитом океане. Конечно ещё до того момента, как тот покрылся льдом. Между островов перемещались на маленьких плотах, благо расстояние было небольшое. Когда дело происходило, не знаю. Это всего лишь легенды. И, насколько я понимаю, именно похолодание заставило сихирти искать новое место жительства. Старейшины были против. Это сейчас есть император, а тогда племя управлялось советом старейшин. Мотивировали отказ искать новое место жилья тем, что там жили и умирали предки. Там их дом. Консерваторы были, в общем. Причём, упрямые. А условия жизни постоянно ухудшались. В итоге стали невыносимыми. И тут нашёлся сихирти с именем Фиди. Он до этого отправлялся на плоту в плавание и по возвращении утверждал, что нашёл не просто большую, а поистине огромную землю, где условия позволяют жить. В итоге он пошёл поперёк совета старейшин и убедил народ, что надо уходить. Усовершенствовал плавающие средства, организовал погрузку и путешествие. В итоге сихирти оказались на материке, а Северный ледовитый океан покрылся льдом. На этой земле они поначалу жили, как цари. Здесь оказалось много плодородной почвы, леса с их богатством, множество животных. Из которых больше всего полюбили лошадей. Поговаривают, что у Фиди была лошадь самая лучшая. Её копыта выбивали искры; ноги — тугие переплетения мышц; раскраска полярной ночи, а грива и хвост белого дня; глаза, как две звезды, а быстротой она превосходила ветер.
Старик замолчал и долго сидел, уставившись невидящим взглядом в стену. Никиту так и подмывало задать с десяток вопросов. Но, учитывая характер деда и его предупреждение, бизнесмен не решался. Задняя часть барана стала лошадью. Издалека донёсся звонкий девичий смех.
— А потом сихирти встретили людей, — продолжил Туди, по-прежнему упираясь взглядом в стену. — Вначале это был один человек. Его хорошо приняли. Накормили и напоили, дали ночлег. Он даже жил среди этого народа. И как-то, когда человек сидел с Фиди, к нему подлетела большая оса. Так говорится, а на самом деле, как ты понимаешь, это был шершень. Человек вскрикнул, начал отмахиваться и в итоге убил насекомое. Фиди задал резонный вопрос, зачем такие крайние меры. И человек пояснил, что шершень кусается. Иногда его укус может быть смертелен. Поэтому подпускать близко нельзя. Прошло время, и человек исчез. Его искали, переживали, что задрал хищник в лесу. Но прошло время, и человек вернулся. С другими людьми, которые не собирались вести переговоров. Они пришли убивать и порабощать. И тогда подземному народу пришлось прятаться в лесах. Но люди увидели слабость и настойчиво преследовали. Именно тогда, на одном из привалов, на руку Фиди сел шмель. Фиди хотел погладить неведомое насекомое, но шмель его укусил. И улетел. И тогда Фиди сказал, что люди, как шершни. Если им делаешь добро, они кусают. Выход один — убивать. От того укуса Фиди умер. И дальше народ сихирти по лесам вёл его сын. Люди настойчиво преследовали и непременно убили бы беглецов. Но сын Фиди нашёл эти подземные ходы. — Туди тяжело вздохнул. — Вот, собственно, ты и узнал, откуда слово «шершень» в языке подземного народа. Оно действительно взято у людей. И людей обозначает.
На том разговор закончился.
* * *Язык сихирти оказался намного сложнее, нежели вначале представлял Никита. Хоть у него и не было письменной формы. Хозяин «Схватишек», конечно, начал понимать самые распространённые слова и выражения, но на этом дело закончилось.
Гоги несколько раз вызывал к себе. Переводчиком выступал Туди. Император подолгу выспрашивал, что творится на поверхности. Иногда с такими подробностями, будто собирался, наподобие Македонского, завоевать весь мир. Как-то Гоги принялся расспрашивать про то, чем наверху занимался Никита. Бизнесмен и рассказал, что владеет сетью крупных супермаркетов. Император долго допытывался, что в них продаётся. Никита расценил это как требование выкупа. Начал предлагать еду, вещи. Всё что мог вспомнить из ассортимента своих магазинов. Главный среди сихирти выслушивал, иногда кивал головой, и это ещё больше убеждало бизнесмена, что он на правильном пути.
— А ещё я могу сделать так, — пошёл ва-банк хозяин «Схватишек». — Что вы не будете ни в чём нуждаться! У меня достаточно денег и связей, чтобы выполнить любую вашу прихоть.
Туди презрительно хмыкнул, но перевёл слова человека. Гоги улыбнулся. Потёр друг о друга мясистые ладони. Но вслух произнёс совсем не то, чего ожидал Никита.
— Предложение заманчивое! — перевёл слова императора надсмотрщик. — Но людям нельзя верить. Они умеют только врать.
К императору подошёл воин и зашептал на ухо. Гоги помрачнел и нервно махнул рукой.
— Пошли, — скомандовал Туди. — Аудиенция закончилась.
Никита поклонился до земли и направился к выходу.
Ночью бизнесмену приснилось, что он бродит по берегу моря между скал. Начал замечать, что многие камни слишком напоминают надгробия. Пригляделся — так и есть. Только могилы маленькие. Поверх некоторых лежали копья и луки. И тоже маленькие, словно детские.
* * *Несколько дней спустя Никите предстояла работа в Тоннеле Ста Пещер. Заказ императорской пассии — нарисовать двух лошадей, трущихся мордами.
Неизвестные строители подземного мира сделали одну из пещер увеличенного размера. Тридцать на тридцать шагов (сихирти всё мерили шагами, потому и Никита быстро перестроился на новую систему измерений). Там сихирти по традиции делали предложение соединить две жизни в одну. Когда бизнесмен первый раз вошёл за Туди, то не сдержал восторженного возгласа. Стены и потолок, как мозаикой, выложены крохотными бриллиантами. Свет факела сотни раз преломлялся на их гранях. В итоге создавалось впечатление, что они излучали свет. Никита сразу прикинул стоимость этой пещеры. И даже по скромным и непрофессиональным подсчётам выходили цифры, превышающие годовой бюджет некоторых стран.
— Афигеть! — пробормотал бизнесмен. Глаза слепило, но он не мог их прикрыть. — Да вы прямо как собаки на сене! А я ещё предлагал выкуп! Да вы весь мой бизнес купить можете!
Теперь становилось понятно, почему предложение руки и сердца совершали именно здесь. Человек восхищённо посмотрел на Туди. В глазах старика увидел лишь осуждение.
— Только дураки гонятся за де?ньгами. Они всегда несут с собой проблемы.
— Это твоё мнение, — Никита во все глаза смотрел на неописуемую красоту пещеры. Пытался представить сумму, зарытую под землёй.
— Моё мнение? — хмыкнул надсмотрщик. — Хочешь сказать, что ты здесь и сейчас со своими миллионами и миллиардами что-то решаешь? А вот проблем из-за своих миллионов и миллиардов у тебя выше крыши. Был бы художником, точно не летал бы в собственном вертолёте.
Хозяин «Схватишек» открыл рот, но ничего не произнёс. У него сложилось такое чувство, что Туди в душу заглянул.
— Когда из будки вылазишь, пасть прикрывай, филолох — надсмотрщик с кряхтением присел у входа в пещеру. — Здесь ты вряд ли что-то нарисуешь, — широко зевнул.
— А чего мы тогда сюда припёр… пришли? — Никита впервые посмотрел на пещеру с точки зрения работы. И действительно, не на бриллиантах же рисовать?!
— Нам сказали, — пожал плечами Туди. — Мы и пришли.
Бизнесмен опустил рюкзак с красками на пол.
— Командуй где рисовать, — понял, что старик в очередной раз издевается.
— Напротив выхода, на стене, — Туди широко зевнул. — Двух лошадей, трущихся мордами. Молодожёны при выходе из этого ЗАГСа должны видеть своих милых божеств. Для сихирти это важно.
— Странная какая-то у вас религия, — бизнесмен вышел в коридор. Света, преломлённого и отраженного от тысячи граней было достаточно. Мысленно представил лошадей. Ничего сложного не увидел. — Ты не находишь? Да и её главный адепт какой-то странный. Фиди этот. То спасает свой народ, то начинает поклоняться лошадям! Странно. Не похоже на действия одного человека… сихирти.
— Странно, — вяло согласился Туди. — Но твои религии — вовсе мракобесие и сплошное убийство. Или я не прав, филолох?
— Во-первых, я не филолох! — хозяин «Схватишек» разложил перед собой все оттенки коричневого. Достал мел. — Во-вторых, я не придумал ни одной религии и, если честно, даже не собираюсь. А в-третьих…
— Сути это не меняет, — перебил Туди. — Все религии придуманы человечеством для убийств. Виндеты, джихады, крестовые походы. Двадцатый век породил новые религии. Европейский национал-социализм, коммунизм и американская демократия, которые тоже лишь повод для убийств. Если человек начинает во что-то верить, то ради этого он начинает убивать. Или я неправ?
— Я не буду говорить на эту тему, — Никита нарисовал голову одной лошади и замер. Послышалось, что кто-то шёл по Тоннелю.
— Можешь не говорить. Сути это не меняет. Вы убийцы по своей натуре. Бешенное зверьё. Всё, что вы создали, имеет одну конечную цель — убить как можно большее количество людей. У вас прогресс движется вперёд, благодаря смертям. Задумайся над этим, Шершень. Это общество, в котором ты живёшь. Жил. Ты часть системы. У сихирти нет ничего, что убивает сихирти. Понимаешь различие? Может они и отстали в развитии. У них нет атомных бомб… даже динамит не изобрели. Они не выдают премию, заработанную миллионами смертей. Понимаешь? Не слышу ответа, филолох? Понимаешь?
— Тебе не кажется, что ты слишком много на себя берёшь? — Никита сильно надавил на мел и тот сломался. — Не тебе меня учить.
— Да иди ты… — тяжело вздохнул Туди.
— Покажи куда идти! — Никита бросил мел и вошёл в местный ЗАГС. Навис над стариком. — Покажи! Я уйду! — повысил голос. — Я не просил меня сюда притаскивать и читать мне морали о том, какие люди твари! О себе думай, если весь такой правильный!
Старик посмотрел на человека снизу вверх. В белёсых глазах никаких эмоции. Он вяло почесал бороду.
— Иди, рисуй. Ты прав. Я почему-то решил, что у тебя есть мозги. А ты такой же, как и все люди. Всего лишь Шершень.
Никита вышел. Успел заметить, как в пещере дальше по Тоннелю скрылась женская голова. Крики, склоки и ругань всегда привлекают внимание. А в безграничном любопытстве все женщины одинаковы.
* * *Никита не знал, сколько находится у сихирти. Казалось долго. В какой-то момент на него посыпалось столько заказов разрисовать жилища подземного народа, что по меркам привычного мира, расплачивайся сихирти деньгами, можно приобрести новый вертолёт.
И отказать нельзя. Коммунизм как-никак. Поэтому всё свободное время пришлось тратить на разрисовывание личных пещер подземных жителей. И вскоре к нему выстроилась такая очередь, что о свободном времени пришлось надолго забыть. Целыми днями он рисовал лошадей. Вначале в Тоннелях, где указывал Туди, затем в жилых пещерах. Благодаря работе смог увидеть быт подземного народа. Аскетичности сихирти могли позавидовать многие и многие из тех, кто каждое воскресение разглагольствует о душе, а затем уезжает домой на дорогой иномарке.
Как-то перед сном бизнесмен задумался, что если бы и люди жили по такой модели, как у сихирти? Если бы отсутствовали в человеческом обществе обделённые, алкоголики, наркоманы, нищие? Не было бы денег, а вместе с ними исчезло неравенство? К власти стали бы стремиться люди, способные улучшить жизнь каждого члена общества, а не свою? А может самоупразднились бы и войны во всемирном масштабе? Уничтожение всех лентяев и бездельников помогло бы очищению общества — они тянут социум ко дну, словно камень утопленника. Конечно, хозяин «Схватишек» понимал, что его утопичный взгляд на мир однобокий и бесчеловечный. Но он явно лучше войн.
Благодаря коммунизму подземного народа, Никита обзавёлся множеством привычных в быту и необходимых вещей. Он, наконец, сбрил бороду бритвой при помощи просроченного крема. Матрас, на котором спал, имел бирку «Made in China». Ноги хоть и загрубели от постоянного хождения босиком, всё равно чувствовали себя некомфортно. Не помешала бы обувь, но Гоги лично запретил Шершню иметь хоть что-нибудь из одежды, помимо пончо.
От заказов разрисовать пещеры Никита отказаться не мог. Вскоре ему начало сниться, как рисует лошадей. Во снах они всегда получались либо живыми, и уходили со стен, либо донельзя уродливыми. В любом случае, его заставляли рисовать их снова и снова.
* * *Тоннель Реки, где Никита проводил рабочее время несколько последних дней, заканчивался, как следовало из названия, пересекавшей его под прямым углом рекой. Берег-пристань имел сто шагов в длину и двадцать в ширину. На всём протяжении из земли торчали металлические столбы, для швартовки, а на отвесных стенах висели шины. В основном плавсредства подземного народа выглядели, как плоты с небольшими бортиками, но было и несколько лодок. Одна из которых, металлическая, лежала перевёрнутой на суше. Чуть поодаль к воде вёл пологий спуск. Там женщины стирали вещи. Света от двух стационарных факелов хватало даже для чтения.
От бизнесмена требовалось разрисовать всю стену вдоль берега табуном бегущих лошадей. Ничего тяжёлого и необычного. Хозяин «Схватишек» заметил, что в последнее время рисунки стали получаться лучше и лучше. Даже сравнивал первые, которые писал, будто целую вечность назад, и последние. Разница ощутима. Несколько дней, проведённых на берегу, работа шла довольно споро.
Как-то во время отдыха Никита попытался вглядеться в тёмную даль, куда утекает река. Увидел далеко-далеко слабое зелёное свечение. Но оно могло быть как правдой, так и обманом зрения.
— Шершень, ты что там высматриваешь? — Туди оказался рядом незаметно. — Думаешь выход найти?
— А почему и нет?! — хитро улыбнулся Никита. — Где-то же он должен быть?!
— Запомни, — вкрадчивым полушёпотом произнёс надсмотрщик. — Там, — указал на тоннель, в котором скрывалась река. — Ты можешь найти всё, что угодно, кроме выхода. Прошлый художник пытался убежать по реке. Его долго не было. А потом я как-то купался в озере и смотрю, он выплывает. Как там очутился объяснить не смог. Белиберду какую-то нёс. Про двери в стене, про то, что проплывал под Большим Москворецким мостом… В общем, как понимаешь, при помощи реки он убежать не смог и больше никогда не пытался.
Хозяин сети супермаркетов хмыкнул, но ничего не ответил.
Постепенно скорость работы начала падать. Стали не получаться банальные вещи: головы, ноги, глаза.
— Мне нужно несколько выходных, — Никита отступил на два шага и критически оглядел творение. На берегу крутилось много народа. Каждый день туда-сюда ходили женщины, носилась детвора, два раза за всё время работы ему перевернули краски, спёрли тюбик зелёной и один из оттенков коричневой. Раз пять толкнули, и в трёх местах это было особенно видно. — Надо попросту отдохнуть от этих треклятых лошадей.
В этот день настроение старика было исключительно плохим. Утром он бурчал на несовершенство местной канализации. Его раздражало, что все ходили по естественным делам в вёдра. Затем их выносили в Тоннель Последней Мысли, который заканчивался бездонной пропастью. Больше всего бизнесмена поразило, что надсмотрщик упомянул, будто в эту пропасть сихирти сбрасывали не только отходы, но и трупы. С одной стороны в этом была логика, но с человеческой точки зрения выглядело, как выкинуть тело родственника в мусорный контейнер на углу дома. Именно это раздражало и Туди.