– Мм… Хорошо, Антон. Я рад, что мы с вами познакомились. Искренне вам говорю, что это приятное знакомство. Буду рад, если вы в своих делах подниметесь достаточно высоко, и тогда я буду иметь удовольствие вести с вами дела. Это всегда приятно, если дела ведешь со старым знакомым. Я, в свою очередь, обещаю вам, что, как только буду в Москве, сразу же постараюсь решить вопрос о поставках черной икры в Самару. Не обещаю, что это будут большие партии, но следует с чего-то начинать. Не так ли?
– Очень буду вам признателен, господин Саламан, – расплылся Антон в широкой улыбке.
– Никакого господина, для вас я просто Саламан, – протянул Антону руку турок. – Это вполне по-дружески.
– А можно последний вопрос, Саламан? – не удержался Антон.
– Как говорят у вас – валяйте.
– А почему вы курите? В том смысле, что вы мусульманин, а в мусульманском мире ведь негативно относятся к курению табака?
– Дорогой мой! – снисходительно ответил турок. – В мире все гораздо проще, чем написано в книжках. И сам мир более гибкий. И люди, населяющие его, тоже должны быть более гибкими. Ортодоксальность ведет к деградации, к однобокости, а не к развитию. Нельзя так уж сурово следовать обетам, данным тысячелетия назад. Вы меня понимаете?
– Разумеется, – кивнул Антон и, пожав руку турку еще раз, вылез из машины.
Я тебя понимаю, очень понимаю. Я тебя очень хорошо понял, гость заезжий, коммерсант хренов. Сначала у себя в религии мы поступаемся правилами, потом в своей стране, потом в чужой стране. Это бизнес! Хорошая отговорка, хорошая ссылка. Главное, удобная. И почему же люди всегда прикрывали свои нехорошие поступки какими-то философиями, умными рассуждениями, теориями? Стыдно, что ли, признаться, что нравится быть подлецом, что это удобно и выгодно? Наверное, стыдно! Хоть это обнадеживает, что мир еще не готов рухнуть совсем.Глава 10
То, что Манул (он же Сергей Николаевич Капков, Георгий Очкин, Артур Бахтеев) находится во всероссийском розыске, Антон узнал чуть раньше от полковника Быкова. Сообщение, пришедшее по электронной почте, гласило, что эту информацию Быков намерен придержать до последнего, до решающего момента. Когда Антон попытался уточнить, что за этим заявлением скрывается и каковы намерения Быкова, полковник ответил обычным своим пожеланием, чтобы Антон не отвлекался на мелочи. Ломать голову о планах Алексея Алексеевича было бесполезно, потому что шеф непредсказуем и обладает совершенно непонятным мышлением, мягко говоря, своеобразным, и предугадать его действия практически невозможно.
А потом Антон снова ощутил за собой слежку. Что это могло означать? Турецкий бизнесмен не поверил ни в одно слово Антона и нанял людей для того, чтобы точнее о нем узнать? Смысл? Такой опытный человек, как этот Саламан, не мог понять, что никого за Антоном нет. Не так разговаривают и не такими оборотами пользуются те, кто имеет вес в мире, за кем сила и деньги. Антон мог переиграть, пустить на какое-то время пыль в глаза уголовникам, обывателю, провинциальной дурочке. Даже Вероника, и та купилась на его «легенду», хотя и заметила некоторое несоответствие в поведении. Нет, Саламан не мог воспринять Антона всерьез.
Тогда кто? И почему? Антон понимал, что главным является вопрос не «кто», а именно «почему». Почему именно сейчас, в этот вот момент? Ни вчера, ни через два дня? Такие распоряжения отдаются в связи с чем-то, какими-то событиями, какими-то подозрениями, которые вдруг появились, вопросами, на которые срочно нужны ответы. И неважно, кто организовал слежку – полиция, уголовники Манула, люди главы администрации или начальника Рыбнадзора.
Итак, что случилось за день или два, что могло послужить основанием для принятия кем-то такого решения. Основные события таковы. Антон впервые не просто открыто, а публично вышел в свет с Вероникой Андреевой. Именно под руку, как с подругой. Он мысленно написал на листке слово «Вероника» и провел от нее вниз две линии. Вдоль одной написал слово «ревность», вдоль второй – «утечка информации». Ревность вела, естественно, к Медницкому, а утечка информации к Евсюкову. Подумав, под фамилией главы Антон подписал фамилию Медницкого. Они официально работают вместе, формально у них одна цель, поэтому решение могло исходить от обоих. Евсюкову не понравилось, что непонятный загадочный тип крутится возле его человека, а Медницкий сгустил краски. В таком случае за Антоном следят некие люди, которых наняли эти двое. Есть у них какая-нибудь собственная корпоративная служба безопасности? Не в рамках работы в администрации, а в рамках работы по захвату нелегального промысла икры? Должна быть. Если есть Леша Воронцов, то есть и другие.
Второй большой жирный прямоугольник Антон мысленно нарисовал справа и написал в нем «Воронцов». Мог этот бывший коп не так уж сильно испугаться и рассказать, как Антон склонил его к признанию? Запросто. А то, что Антон профессионально напал на наблюдателя, говорило, что он не совсем тот, за кого пытается себя выдать. Антон провел стрелочку от фамилии Воронцова к прямоугольнику с фамилиями Евсюкова и Медницкого.
Третий прямоугольник включил в себя фамилию именно Медницкого как источника опасности. Он за Медницким следил, и это не могло пройти незамеченным. Вот тебе и ответный шаг, даже если Воронцов ничего не рассказал, даже если Медницкого и не мучает ревность.
В четвертом прямоугольнике оказалось имя Саламан. Мог турок не успокоиться и продолжать наводить справки? Да легко! Особенно в связи с тем, что ему Антон рассказал про Медницкого. И снова стрелочка пошла к фамилии Медницкого.
Пятый квадратик со словами «Водная полиция и Рыбнадзор», шестой – с кличкой Манул. Если пятый работает в пику Евсюкову, то шестой и подавно. Скорее всего, они должны быть объединены в один прямоугольник. И? И снова замаячила спина садящегося в черный внедорожник человека. Антон мысленно опять увидел, как на белой рубашке виднеются отсветы его рыжей шевелюры.
Мысленно пробежав глазами по всей схеме, он убедился, что в каждом ее звене, в каждом узле прямо или косвенно присутствует фамилия Медницкого. Вот тебе и на! Тайный советник, мать твою! И кому же ты насоветовал за мной следить? Тем или этим? Из ревности к своей возлюбленной или из-за подпольного бизнеса? Из-за ревности он уже слежку пускал, если Воронцов не врет. Значит?
Антон посидел на лавочке, доел мороженое и аккуратно вытер пальцы носовым платком. Второго наблюдателя сейчас не было. Третий сидел в машине справа – пыльном «Опеле Астре» – и видел только голову Антона и его плечи над кустами. А вот первый сидел на лавке в пяти метрах за спиной. Плотно держат, да еще с привлечением машины. А то, что нет второго, может означать, что его сменили.
Стараясь не шевелить плечом, Антон одними пальцами расстегнул кнопку поясного чехла мобильного телефона. Теперь незаметно вытащить его, откинуть крышку одним большим пальцем, нажать и удержать красную кнопку «отбой». Зараза, три сообщения, что звонила Вероника! Так, телефон выключился и уже не зазвонит в самый неподходящий момент. Техники в своем Управлении в Екатеринбурге предупредили Антона, что его телефонный аппарат запеленговать нельзя, за исключением случая, когда на него идет вызов. Так пусть не идет. Вероника звонила или кто-то с ее телефона? Будут просто следить или цели иные? Изменилось что-то? И не будут ли теперь его противники более решительными? Иными словами, есть опасность для жизни? Пожалуй. А гарантия, что никто не найдет ноутбука, с которым таскаться стало опасно? Пожалуй! Антон улыбнулся и с удовольствием посмотрел по сторонам.
Это была его находка, экспромт. Быков, узнавая о таких делишках и выходках Антона, только кривил в усмешке губы и качал головой, но не критиковал, хотя и считал, наверное, излишне экстравагантными. А как быть сейчас, в этой вот ситуации, когда тебя обложили в небольшом чужом городке, когда тебя прижали почти к стене и следят за каждым шагом, не зная, правда, за кого тебя принимать?
Мысль о тайнике пришла в голову Антону, когда он шел вдоль берега, но по верхней части поселка. Небольшой особнячок как раз закрывали, а машина, стоявшая на улице, и неуемно веселые дети крепкого мужика и стройной дамы недвусмысленно говорили о том, что семья уезжает на отдых. Антон тогда мельком глянул и не увидел, что вся территория просматривается камерами видеонаблюдения, только фасады и два входа. Наверняка есть и другая сигнализация – датчики проникновения, датчики движения внутри. Но была еще во дворе здоровенная лохматая собаченция, похожая на кавказскую овчарку. И тогда Антон подумал, что породистую собаку в конуре не держат, потому что породистые очень слабы к атмосферным колебаниям. Значит, помесь, и помесь хорошая.
Интересным был и второй момент. А кто будет эту зверюгу кормить? Это ведь не котлетку бросить между делом. Выяснилось, что собаку кормить стала соседка. Она два раза в день таскалась с кастрюлями, но делала это, к счастью, не очень добросовестно. Собака явно была голодна. И тут ей помог Антон. В первый день собака дико лаяла на него, когда он со складной лестницы поверх забора кидал ей сочные бифштексы. Он упорно пытался разговаривать с ней, приучал к себе. Антон знал в себе это качество – животные его любили, в особенности собаки. Это отмечали все, к кому он приходил домой и у кого были четвероногие питомцы.
Привыкать собака стала на второй день. На третий она перестала лаять и подбегала к забору, ставя на него лапы и размахивая своим огромным хвостом. На пятый день Антон рискнул спуститься во двор с миской мяса. Довольная собака сожрала все, правда, во время еды ее было лучше не трогать. А вот потом они очень весело побегали и поиграли. На седьмой день Антон и устроил в собачьей конуре свой тайник. Теперь кому-то надо еще сообразить, где он, а потом как-то извлечь. А это возможно только в случае, если собаку пристрелить.
Итак, весь день его очень плотно пасли. Хвост появился около девяти утра, когда Антон объявился на улице возле центральной площади. Весь день он ходил с деловым видом, заходил в банки, наводил справки, был даже в кабине междугородного телефона-автомата на Главпочтамте. Там же он отправил телеграмму по выдуманному адресу в Самаре. В оперативной работе это называлось «бросать камни по кустам».
Воспользоваться своей кирпичного цвета машиной больше нельзя, потому что ее знали все, включая и турецкого бизнесмена. Если покушение велено организовать, то надо быть дураком, чтобы не положить что-нибудь под днище.
Активная деятельность подходила к концу вместе с сегодняшним днем. То, что Антон весь день крутился в самых оживленных местах города, ни о чем не говорило, хотя это и было причиной того, что на него еще не покушались. А может, хотели посмотреть, чем он на самом деле занят. Чем темнее на улице и меньше народа, тем больше шансов, что покушение удастся. Значит, отрываться надо, пока светло, пока они не начнут стрелять.
Антон поднялся с лавки и быстро пошел в сторону от центральной площади. Почти не скрываясь, первый наблюдатель двинулся следом. Антон представил, что может сказать Быков, сообщи он ему о создавшейся ситуации. Естественно, полковник скажет, что наблюдатели перестают таиться, когда «объект» обречен либо провален, и прикажет убираться из города, попытается организовать защиту своего сотрудника. Но Быкову, которому дороже жизнь сотрудника, чем вся операция, не станет слушать, что сейчас Антон как раз может использовать вражду двух группировок в своих целях и, примкнув к одной из них, получить доступ к информации. Ведь он своего добился, его оценили как серьезный фактор, с ним будут считаться. Или просто убьют. В этом Быков тоже будет прав.
Антон шел по улице, привычно «проверяясь», определяя количество наблюдателей, их расстановку и профессионализм. Последнее оставляло желать лучшего, потому что сначала лопухнулся пеший, а потом тот, что был на «Опеле». Они Антона просто потеряли, недооценив, насколько он может использовать людные места. Антон не стал их наводить на такие догадки и помог снова взять себя под наблюдение. Пока еще не время для кардинальных мер.
Главное, не дать понять, что ты намерен отрываться, не дать сообразить, в каком направлении и каким путем ты будешь уходить. Догадливый наблюдатель сообщит по рации шефу, тот прикажет выставить дополнительные силы и перекрыть такое-то и такое-то направление. Были у Антона основания полагать, что про катер они не знают, тем более о месте его стоянки. А с движочком Антон кое-что «подшаманил». Мощность увеличилась почти на треть, и это давало основания полагать, что из виденных Антоном на реке катеров соперников в скорости ему не будет. Лишь бы глиссер начальника водной полиции не вытащили на воду. И бензинчиком Антон запасся, полный бак и двадцатилитровая канистра. И водой, и НЗ. А на катере в этих местах прятаться – милое дело! Протоки, камыши, лиманы. Тут и с вертолетом не найдешь. Главное, продержаться пару дней. Пару дней, чтобы появиться на похоронах того самого водителя, с которого все началось. Быков сообщил, что тело вывозят из Екатеринбурга, чтобы доставить в Белушу.
Антон свернул за угол и неторопливо запрыгал по битому кирпичу полуразрушенного здания. Кирпич был старый, красный, дореволюционный и никак не хотел разрушаться. Здание это вроде до революции принадлежало какому-то акционерному обществу, была тут какая-то рыбная биржа. Наверное, торговля шла достаточно успешно, раз существовала биржа. И сразу возникала мысль, а не стал ли хиреть городок после революции и тем более при современных демократах?
Антон выдержал приличную паузу, чтобы наблюдатели поняли, что ему просто приспичило по малой нужде. Сейчас он преследовал две цели, помимо главной – обеспечить себе выживание в случае опасности. Первая цель – определить, насколько решительно собираются действовать наблюдатели, если возникнет угроза, что «объект» может скрыться. Вторая – выяснить, кого они, собственно, представляют. Ну, а в целом Антон понимал, что назревает нечто серьезное и его личное положение в этом городе становится весьма шатким. Стоит только ведущим силам потерять к нему интерес, и его уберут как потенциально возможную угрозу.
Неторопливо, но уверенно ступая по кирпичам, Антон скрылся за полуразрушенными стенами старинного здания и тут же метнулся в дальний угол, где увидел пролом. Место было удобное, потому что сразу за проломом вела вверх временная лестница, которую тут соорудили рабочие во время начала работ по демонтажу здания. А во-вторых, за этим же проломом был лабиринт из комнат и комнатушек и целых три выхода за пределы здания в густой и высокий бурьян.
Наверх Антон не побежал, потому что это означало дать себя блокировать на втором, очень высоком этаже здания. Он бросился в пролом и затаился в одном из небольших бывших подсобных помещений, в которое свет проникал лишь через маленькое квадратное окно под самым потолком.
Боевые рефлексы снова включились, фиксируя малейшее изменение в обстановке, слух и зрение обострились до предела. Антону в такие минуты казалось, что он способен услышать, как гудит и бьется в паутине муха в соседней комнате. А уж топот и хруст битого кирпича под ногами он слышал прекрасно. И четко разделил: двое вломились следом за ним и сразу разделились, бросившись к противоположным стенам. Как ни печально сознавать, а поведение их было профессиональным. Как-то сразу возникало подозрение о наличии под мышкой или за ремнем пистолетов.
А вот третий не пошел внутрь, этот стал очень осторожно, но излишне торопливо обходить здание с улицы. Тоже плохо, потому что он будет фиксировать два из трех выходов на улицу. Плохо – в том случае, если у парней есть приказ застрелить Антона при попытке скрыться.
Антон уловил еле заметное движение в полумраке помещения и сразу посмотрел вправо вниз. Большой черный уж удирал подальше от ног неизвестно откуда взявшегося человека. С достоинством удирал, быстро. Антон усмехнулся и догнал беглеца. Схватив одной рукой его за шею возле самой головы, он тут же подхватил второй рукой хвост пресмыкающегося, чтобы тот не обвил его руку. Ничего, приятель, потерпи, ты мне сейчас поможешь. Большинство людей испытывают неприязнь к пресмыкающимся, а некоторые просто панический страх, а кто успеет разглядеть большие желтые пятна на голове и черное тело? Так что, извини, твои мышки никуда не денутся за это время.
Чтобы лучше сосредоточиться и слышать все вокруг, Антон закрыл глаза. Сейчас он мысленно представлял ситуацию как огромную сцену в виде часового циферблата, и он в центре, где расположена ось стрелок. Только в его руках не было оружия, чтобы четко поворачиваться на нужный угол и стрелять почти автоматически.
Снаружи – на «семь часов», фиксировал он одного из противников, прижимаясь спиной к кирпичной кладке стены. Внутри – на «три и на четыре часа». Снаружи, что на «девять часов», остановился. Заметил вход и не знает, что предпринять. У них нет переговорных устройств, а кричать друг другу они не будут. Хорошо. Внутри – на «пять и на шесть часов». Эти двое почти соединились и начнут проходить коридор с маленькими комнатами. Щелчок? В голове сразу возник образ черного пистолета и большого пальца руки, который отводит назад собачку курка. Курки обычно взводят, когда собираются стрелять. Вот вам и ответы на часть вопросов. Остальные пока можно не задавать, потому что квалификация не очень высокая, но она у наблюдателей есть, а это уже о многом говорит.
Антон замер и мысленно попытался уговорить ужа не дергаться в его руках и хоть на несколько секунд замереть. Шаги были уже почти за спиной. Двое шли боком и наверняка держа стволом вверх пистолет. Или стволом вниз? Дилетант, который насмотрелся фильмов, будет держать ствол как угодно, зачастую даже направленным в спину своему же напарнику. А как будет держать его человек, который проходил подготовку в государственном учреждении, где зачастую до сих пор действуют правила техники безопасности, разработанные еще в советские времена. Да, только вверх стволом, и никак иначе. Не спецназ же это ГРУ, в самом деле? Откуда ему тут взяться?
Первый появился в дверном проеме очень грамотно, демонстрируя хорошие боевые качества. Ствол он держал двумя руками на уровне глаз, локти согнуты, а голова движется синхронно с направлением прицеливания. Любой шорох, и сразу выстрел в ту сторону. Вообще-то это если есть приказ убивать. А если просто задержать, а убивать в крайнем случае? Вот и проверим.