— Тут ведь такое творится, — отозвался в свое оправдание пилот. — Просто я подумал, что…
— Все может рушиться, но дисциплины никто не отменял. Вам все ясно?
— Так точно, товарищ генерал-майор!
— Женщина пусть останется с вами, у нее нога повреждена. Присмотрите за ней.
— Есть! — так же с готовностью отозвался командир экипажа.
— А вот вы, подполковник, пойдете со мной, рабочие руки могут пригодиться.
Спустились с крутого склона, капитан, шедший замыкающим, без конца подсказывал:
— Вы бы, товарищ генерал-майор, поостереглись, с правой стороны камнепад, обрушиться может… Товарищ генерал-майор, там склон крутой, так вы бы поосторожнее, ногу подвернуть можно…
— Послушай, капитан, помолчи ты, наконец, я уж как-нибудь сам разберусь, чай, не ребенок, — не выдержал Шашков.
— Есть помолчать, товарищ генерал-майор, — обиженно насупился пилот.
Афанасий невольно улыбнулся, подумав о том, что хотел бы иметь столь заботливого помощника.
Их уже ждали. Подойдя к мужчинам, настороженно поглядывающим на них, генерал протянул одному из них руку и доброжелательно спросил:
— Это ты будешь Сопка Безымянная?
— Да, я, — ответил Дмитрий, пожимая генеральскую ладонь. Судя по крепости генеральских пальцев и по дубленому изрезанному морщинами лицу, большую часть времени он проводил вдали от служебного кабинета. Возможно, что именно таким и должен быть руководитель МЧС. — Я — вулканолог Дмитрий Аксенов.
— А это кто рядом с тобой? Надеюсь, не безымянные? — попытался пошутить генерал, всматривась в напряженные лица мужчин.
— Это моя девушка Анфиса, а это… мои помощники, — подобрал Аксенов подходящее слово. — Вот его зовут…
— Стась, — подсказал Прохоров.
— Виктор.
— Кажется, я вас где-то видел, — задумчиво произнес генерал-майор, пожимая руку Николая.
— Мы с вами не встречались, это точно, — не смутившись, ответил Прохоров. — Похожих людей очень много.
— Да, конечно… Ладно, не будем тянуть резину. Что там у вас, показывайте! Времени в обрез!
— Сюда, товарищ генерал, — охотно отозвался Аксенов и заторопился по скальной тропе.
— Это далеко?
— Нет, совсем рядом, нужно только спуститься вниз к самой воде, а там уже пещера. Вот в ней мы и нашли сухогруз.
— Пойдемте посмотрим, — поторопил Шашков, невольно посмотрев на часы. До цунами оставалось немногим более часа.
Спустились к самой воде, от которой в глубину скалы уходила пещера. Вошли вовнутрь. Темные своды заглушали грохот, раздававшийся снаружи. С каждым шагом пещера расширялась — в такую легко можно было уместить целый корбаль. Странно только, что вход совершенно не был заметен снаружи. Возможно, этому способствовали залесенные склоны, а обзору мешали нагромождения базальта, стоявшие в воде высокими колоннами.
Не исключено, что от бомбежек тут укрывался целый японский подводный флот. Место идеальное. Подходит и для ремонтного причала, где вдали от посторонних глаз латали днища кораблей или заделывали покореженные снарядом борта. Вдоль по краям равномерно располагались причальные пушки для крепления швартовых.
— Пришли, — осветил Дмитрий сухогруз.
Шашков подошел к судну, притянутому к берегу носовым и кормовым продольными швартовыми. Легкие волны, проникающие в пещеру, лишь слегка раскачивали корабль. На палубе, возвышаясь метров на пять, крепко укрытый брезентовой материей и стянутый канатами, хранился груз в ящиках, от которого так и веяло опасностью.
— Здесь? — спросил генерал у Аксенова.
Вопрос был излишним, от него следовало бы воздержаться, но уж так положено. Некая отправная точка, с которой следовало приступать к главному.
— Да, — ответил Дмитрий.
Шашков быстро прошел через мосток и громко зашагал по палубе. Под брезентом находились ящики, сложенные штабелями.
— Давайте сюда вдвоем, — кивнул он капитану Савельеву и Прохорову, стоявшим внизу. — Кажется, вы покрепче будете.
Николай с капитаном поднялись наверх.
— Ага, Германия, — посветил Шашков на боковые стороны ящиков с отчетливо запечатленной свастикой. — Давайте отодвинем вот этот, — показал он на самый верхний. — Вот так, дружненько возьмем…
Поднатужившись, сдвинули ящик. Внизу еще один, точно такой же. Посветив в образовавшуюся щель, генерал-майор увидел, что за ним скрывается большая полость.
— А теперь вот этот, — указал он на следующий ящик.
— Товарищ генерал-майор, так что мы ищем? — заговорил Николай. — Может быть, и не здесь нужно искать?
— А вот сейчас мы это и узнаем.
— Вам помочь? — спросил стоявший на палубе Аксенов.
— Пока не нужно, попытаемся справиться сами. Давай, взялись, только поаккуратнее, — напомнил генерал.
Ящик осторожно сдвинули. Под ним образовалась пустота, внутри которой оказался круглый металлический контейнер. Шашков невольно сглотнул — теперь никаких сомнений не оставалось. На сухогрузе, замурованная в металлический контейнер, находилась атомная бомба, оставшаяся от немцев со времен Второй мировой войны, и динамит, со всех сторон окружавший ее, должен послужить детонатором. В любую минуту могло полыхнуть так, что половина Камчатки окажется в зараженной зоне, а каковы будут дальнейшие последствия, сложно даже спрогнозировать.
— Спрашиваете, что это такое? Атомная бомба!
— Атомная бомба? — невольно удивился Аксенов. — Но каким образом она здесь? На ящиках свастика, а когда создали атомную бомбу, Германия была уже разгромлена.
— Давайте сейчас не будем вступать в диспуты, у нас на это просто нет времени. С удовольствием поспорю с вами как-нибудь в следующий раз. Наша задача — как можно быстрее вывезти из грота эту посудину и потопить! Если мы этого не сделаем, то через полтора часа подойдет к берегу цунами, ударит в скалу, и нет никакой гарантии, что атомная бомба не сдетонирует. Честно говоря, я до сих пор удивлен, что этого не произошло во все прошлые годы. Видимо, все предыдущие цунами были недостаточно сильными. В этот раз все будет значительно серьезнее, на берег идет такая сильная волна, какой никогда прежде не бывало. Ты, кажется, служил на флоте? — посмотрел генерал на Николая.
— Точно! Но откуда вы знаете?
— На руке якорь выколот. Кем ты там был?
— В торговом флоте помощником капитана, — не моргнув, ответил Николай.
— Сумеешь справиться с посудиной?
— Думаю, разберусь… Хотя есть некоторые сложности… Атомная бомба… в любом другом случае я бы не рискнул.
— Это точно.
— К каждой машине свой подход должен быть. Дело непростое, но уж если ничего не поделаешь… Техника старая, но надежная. У нас на такой практика была. Я и сейчас в рубке могу сориентироваться даже с закрытыми глазами.
— Вывести посудину отсюда сумеешь?
— Не вопрос.
— Тогда марш в ходовую рубку! Отойдешь в море, а там мы ее затопим.
— Справлюсь. Вот только жаль такое судно топить. Оно еще столько бы прослужило.
— Ничего не поделаешь.
— Швартовы отдать! — крикнул Николай.
Афанасий быстро отмотал с тумб швартовы и швырнул их на палубу.
Прохоров вошел в ходовую рубку, оказавшуюся незапертой, и приблизился к приводу рулевой машины. Справа — машинный телеграф, используемый в качестве аварийного варианта управления, за спиной противопожарный щиток, с левой стороны — пульт внутрисудовой командной трансляции.
Только бы завелась посудина, погладил он штурвал и решительно повернул тумблер. Где-то внутри двигателя под воздействием разогретого при сжатии воздуха самовоспламенилось распыленное топливо. Поршни заработали сильно и ритмично, заставив покрыться водную поверхность мелкой рябью. Повернул включатель, и тотчас темень рассек прожектор, ударившись рассеивающимся световым пятном в искривленную часть тоннеля.
Двигатель работал уверенно, громко, казалось, что только вчера сухогруз встал на прикол. Кто знает, а не наведывался ли кто-нибудь сюда в последнее время? Вот и держат судно в состоянии боевой готовности.
Сухогруз медленно двинулся вперед в самый центр заводи, слегка приостановился перед поворотом, а когда Николай потянул рычаг управления, судно, набирая скорость, заторопилось прямо навстречу дневному свету, представшему впереди лоскутом синего моря.
Генерал достал рацию.
— Первый Соколу…
— Сокол слушает, прием, — прозвучал немедленный ответ.
— Сокол, поднимайся. Заберешь нас с воздуха, мы на сухогрузе. Как понял меня?
— Сокол Первому. Слышу вас отлично. Поднимаемся. Заберем с воздуха. Подготовим лестницу. Прямо на нас идет облако пепла. Уходим. Прием!
— Сокол, будьте повнимательнее. Высшая степень опасности. — В рации послышался сильный треск, видно, заработали двигатели вертолета. — Конец связи.
Сухогруз приблизился к выходу, нависнувшему над темной водой тяжелым складчатым сводом.
— Не пройдет! Слишком высоко! — отчаянно воскликнул Шашков. — Сбрасывайте ящики в воду! Быстро! От удара может сдетонировать. Вот что значит поторопились! — Он первым взобрался на ящики и крикнул Николаю, махнув рукой: — Притормози!
— Торможу! — отозвался из рубки Николай. — Идем по инерции.
Генерал невольно подумал о том, что может произойти, если опрокинутся ящики с толом. В этом случае детонация неизбежна, а взрыв активизирует атомную бомбу, и вот тогда… Потянул на себя ящик, с другой стороны его подхватил Петр. Аккуратно стащили вниз, без затей столкнули его в воду, и тяжелый ящик со смачным хлопком ушел ко дну.
Сухогруз неумолимо приближался к низкому своду, готовый опрокинуть опасный груз. С самого верха очередной ящик подхватили Дмитрий с Покровским. Дружно спустились вниз и так же слаженно скинули его в воду с противоположной стороны.
— Скорее! — торопил Петра Шашков. — Можем не успеть!
Ухватившись за ящик, генерал стал тянуть его вниз, а Петр, подстраховывая, поддерживал его снизу. Не сговариваясь, в одно движение швырнули груз в темную воду, и ящик с громким всплеском ушел вниз. Сразу же по другую сторону раздался еще всплеск, столь же громкий. Сухогруз на малых оборотах аккуратно прошел в проем, лишь слегка сдвинув в сторону боковые ящики.
— Ну — у, брат… Ты мастер, — облегченно вздохнув, показал Шашков большой палец Николаю, напряженно стоявшему за штурвалом. Тот лишь кивнул и вновь уперся взглядом в полоску раскинувшегося моря.
Сухогруз уверенно вышел из пещеры на океанический простор, оставляя за собой расходящуюся полоску воды, плавно обошел нагромождения камней, грядой возвышавшихся над взволнованной поверхностью, и направился в открытое море, потревоженное приближающимся штормом.
Генерал вошел в рулевую рубку.
— Двигай вон за те камни, — показал он на гряду базальтовых островков, торчавших из пенящейся воды.
— Понял. А дальше что?
— А дальше топить! Сумеешь?
— Хм… — Прохоров лишь неопределенно хмыкнул. — Приходилось спасать, но вот чтобы топить… — покачал он головой, — честно говоря, не припомню. Ничего, как-нибудь справлюсь. Развернусь к волнам левой стороной, а вы на эту сторону ящики пока грузите. Будет перекос, так что сухогруз перевернется, как консервная банка, мы даже не успеем среагировать. Вот только на борту нет никаких плавсредств.
— Сейчас подлетит вертолет, — с надеждой посмотрел на небо Шашков. — Только вот что-то он опаздывает. Не случилось ли чего?
— Хм… Значит, придется добираться вплавь, — хмыкнул Николай. — Дело привычное. Я дважды тонул, до берега не так уж и далеко. Волна… Надеюсь, что не помешает, хотя плавать во время цунами мне еще не доводилось.
Шашков вышел из рубки и крикнул стоявшим рядом капитану и Дмитрию:
— Сгружайте весь груз на левый борт. По — быстрому! У нас нет времени.
Он невольно посмотрел на синий горизонт, помрачневший, настороженный. Уперевшись поломанным концом в темно-синюю полоску воды, сверкнула молния. Назревало что-то очень серьезное. Вдали у самой кромки воды нарождались грозовые облака, нижние края их потемнели и грозились разродиться проливным дождем. От этих мыслей Степан Федорович невольно передернул плечами.
В паре с Петром они слаженно, как если бы подобной работой занимались всю жизнь, волокли тяжелые ящики к борту. Судно, ощутив тяжесть на левой стороне, заметно перекосилось, и на палубу широкой волной стала захлестывать вода, гулко разбиваясь о кованый металл.
— Тащим! Тащим! — подгонял Шашков, хватая очередной ящик и чувствуя, что под тяжестью груза руки едва ли не отрываются, а онемевшие пальцы не желают разгибаться. — Не останавливаемся!
Откуда-то взялись силы, очевидно, это и называется вторым дыханием, а ведь каких-то несколько минут назад думалось, что дошел до рубежа. Ан, нет! Есть еще силенка!
Стиснув зубы, генерал складывал ящики на самый верх, рядом, уперевшись обеими руками в доски, помогала Анфиса. Вдоль левого борта образовалась высокая стена из ящиков, значительно накренив сухогруз набок. Поднявшаяся волна щедро заливала палубу, отчаянно била в рубку. Сухогруз замедлил ход, потерял прежнюю устойчивость и принялся щедро черпать воду. Счет шел на минуты, каждая пройденная сажень давалась ему с трудом и могла стать последней.
— Надо уходить! — вышел из рубки Николай. — Залило трюмы. Сухогруз может перевернуться в любую секунду. Вот только ветер некстати разыгрался, в такую погоду плыть небезопасно.
Подошел Покровский, его лицо было мокрым от пота, рукав кителя разорван, скула слегка оцарапана. Шашков тоже выглядел не лучшим образом — ударился коленом о металлический угол ящика. Поначалу как будто даже не заметил, но сейчас, когда все было перегружено и от него мало что зависело, ощущал, что каждый шаг отзывается болью во всем теле.
Он с тревогой посмотрел на небо, все более наливавшееся свинцом, но самое скверное, вертолета так и не было. В этой природной суматохе с ним могло произойти все, что угодно. Например, он мог угодить под бомбежку вулканических бомб. Его вполне могло опрокинуть вулканическим взрывом. Да мало ли еще чего могло произойти с техникой, тем более в воздухе!
Генерала встретили настороженные лица. Вопросов не задавали, ждали, когда он сам заговорит. Вот только что говорить? Шашков посмотрел на каждого, даже отыскал в себе силы, чтобы улыбнуться. Правда, получилось несколько нелепо, но это уже дело второе.
Сухогруз сильно тряхнуло. На море поднималась нешуточная волна. Самое главное, что они все-таки успели. Даже если сейчас и полыхнет, взрыв не принесет удручающих последствий, какие произошли бы, случись это в пещере.
Вытащив рацию, Шашков произнес:
— Я Первый, вызываю Сокола… Я Первый, вызываю Сокола…
Эфир был заполнен громким треском. Полное ощущение того, что вокруг все ломалось и коробилось. Единственным местом, где еще сохранялся покой, был перекособоченный от непослушной тяжести сухогруз, беспомощно трепыхающийся на волнах, как сорванный осенний лист на поверхности пруда.
Того и гляди, пойдет ко дну!
Когда стало ясно, что до Сокола не достучаться, генерал сунул рацию во внутренний карман куртки. Поднимающиеся волны бились в борта, все больше наклоняя сухогруз. Чтобы не скатиться по наклонной, Шашков крепко вцепился в поручни, ощутив всей кожей их металлический неприятный холод. Волны подкидывали и толкали, заставляя судно проседать все ниже.
— Что-то у них там не в порядке, — наконец признал он. — Думаю, нам самим нужно о себе позаботиться. Разбираем ящики на доски, связываем их веревками, может, успеем еще сделать плот… — В ответ ни возмущения, ни протеста, его встретили строгие понимающие глаза. Если уж и умирать, то ради чего-то великого. Отчаяния тоже не рассмотреть, а ведь совсем молодые ребята. Жить бы да рожать детей! — Как бы там ни сложилось, спасибо всем… Втроем мы бы с этим грузом не справились. Может, еще доведется свидеться. — Как бы подводя черту под сказанным, генерал бодро добавил: — Ну, чего стоим? Ломаем доски и делаем плот!
И первым, срывая кожу на пальцах, принялся отдирать доски от ящика. Прозвучал продолжительный треск, на какое-то время заглушивший нарождающиеся раскаты грозового моря, а потом лопнувшие крепления пружинисто отпустили доску. Рядом так же расторопно ломали ящики Дмитрий с Петром. Покровский, подобрав лом, рвал по углам металл.
— Связываем… А неплохо получается. Мы еще поборемся!
За работой Шашков даже не сразу услышал звук приближающегося вертолета, а когда разобрал, то подумал, что ему это просто послышалось. Море любит пошутить, каких только галлюцинаций не бывает! Он еще ожесточеннее принялся стягивать между собой доски, чтобы избавиться от наваждения, но Петр, стоявший рядом, закричал во весь голос:
— Вертолет! Вертолет летит!
Степан Федорович поднял голову вверх. Точно! Вертолет, выкрашенный в зелено — пятнистый цвет, на фоне светло — серых перистых облаков выглядел особенно различимым. Его толстое шмелиное неуклюжее тело слегка качнулось, словно приветствуя людей, находящихся на сухогрузе, а потом, срывая ветром брезент с ящиков, зависло над сухогрузом. Дверца отворилась, и в проеме показалось круглое лицо механика. Он что-то кричал, отчаянно размахивая руками, а потом быстро стал спускать веревочную лестницу. Раскачиваемая порывами ветра, лестница, наконец, достигла сложенных ящиков.
— Первой идет девушка! — распорядился генерал.
— Ну, чего ты стоишь! — прикрикнул Дмитрий на Анфису. — У нас нет времени.
— А ты?
— А потом я, — кивнул Аксенов.
Анфиса уверенно полезла по лестнице, где ее у самой двери подхватил механик.