- Поймаешь ее, как же! Они, падлы, глаза умеют отводить. Только что была, моргнул - на этом месте лес стоит.
- А у нас в деревне была одна, - вступил в разговор, доселе молчавший собеседник. - Такая... а уж бабы за ней гонялись - страх. Всех мужиков в деревне расповадила: бегают к ней и бегают. Жены, конечно в рев, в крик, за ухваты. А она - раз - и нет ее. Но и поля родили, такого ни до, ни после никто не помнил. И красивая...
- Сам, поди, к ней бегал? - вкрадчиво спросил давешний рассказчик.
- Я тогда еще мальчишкой был. Маленький совсем. А думаю, дриад трогать нельзя. От них никакого вреда - одна польза. Смотри, погнали их из герцогского домена, куда урожай пропал? Люди с голоду пухнут. Нет, я не против, чтобы аллари на нашей земле не было. Земля - для людей. Но дриадок надо оставить. Как без них?
- Тогда и коней трогать нельзя. Поселится конь рядом, и у тебя скотина в рост пойдет. Или быки. Возьми быков. Когда у нас в соседской слободе коровья семья сидела, вся округа молоком залилась. А сыры какие были. Помнишь, малой, какой сыр моя матушка варила? Пальчики оближешь.
- Вас послушать, раньше все лучше было, - снасмешничал молодой голос. Чего тогда вы эту кашу заварили? На фига погнали нелюдей с места? Жили бы себе, да жили.
- Что, на фига?! Что, на фига?! Я тебе покажу - на фига! Свобода! Понял? Ты под нелюдями не жил, сопляк. Тебе не понять, каково оно, скотине кланяться.
- А я слыхал, они справедливые были. И герцог тогдашний...
- Слово еще скажи, и я тебя как есть Абагану, господину нашему и наставнику, в мешке снесу. Пусть разбирается. А может, ты тайный подсыл нелюдей? А? Признавайся.
- Уймись, Горбашка, тебе бы только шпионов ловить. Нормальный он парень, я его в деле видел. Тока молодой, старых времен не помнит. Слышь, Горбан, плесни ему, а и всем плесни. Помянем братьев наших, которые на западе погинули. Свист, Картуша и Багнюк. Хорошие были чистюки. Ни один нелюдь от них не ушел.
- Видать не такие хорошие, коли их косточки по западным лесам разметало.
- Это, которые арлекинов ловили?
- Ага. Не повезло им. Нарвались, так нарвались. Нелюдь он же что, он крови не любит. Те, которые на востоке живут, одичали. А местные - домашние были.
- И на западе они встречаются? - спросил молодой.
- Мало. Редко где семья живет. Там люди в основном.
- А нелюди, которые товарищей наших подлой смертью убили, получается из восточных кланов? Тогда как они на запад попали? - пьяно тянул молодой.
- Думаю, а и господин наш Абаган так же думает, что те нелюди, которые по западу разъезжали, да всем докладывали, что они на фест собираются, никакие не арлекины. Шпионы аллорские! На востоке узнали, что у нас тут заваруха, вот и хотят с западным сателлитом договориться, чтобы сообща напасть. Герцог наш нынешний, хоть и мозгляк, а тоже сообразил, откуда ветер дует - отправил на границу Камишера армию.
- Брехня, - категорично заявил, противу всяких ожиданий проснувшийся бас. Спать же должен как колода, но, видать, силен мужик. И часа не прошло, как свалился, а уже на ногах и даже спорит.
- Сам подумай, зачем посылать войско на запад, если оно на востоке нужно? А? То-то! Продал нас герцог.
- Кому?
- Аллору и продал. В тамошних кланах, знаешь сколько золота? О-го-го! А воюют они как? В страшном сне не приснится, что они с собственными детьми делают, когда воинской науке обучают. Если они на нас повалят, никакая армия не устоит.
- Да, ладно тебе пугать-то.
- Я вот помню, - заговорил тот, который просвещал товарищей про повадки нелюдей, - коня одного из вольных. Точно, в арлекинах он ходил. С ним двое или трое людей бродяжили. Их не помню, давно было. А его... как перед глазами стоит. Прикинь, поднял валун пудов семи и пронес через всю площадь.
- Врешь!
- Когда я врал!?
- И зачем он тот валун тягал? Потеха что ли у них такая?
- Нет. Там Божий суд судили. Тогда Клир только-только утверждался, и законные колдуны еще люто дело справляли. Кто-то возьми и на представлении укажи на людей-арлекинов, дескать - колдуны. Конь говорит, Божьим судом докажу, что они чистые. Тогда другой конь, местный, вышел, давай, говорит, доказывай. Пошли к мировому камню. Местный конь камень поднял и три шага пронес. А каменюка, я вам скажу, на нее смотреть страшно, не то что с места своротить. Тогда конь-арлекин выходит, поднял камень и через всю площадь унес. Чтобы говорит, каждый раз, как на человека поклеп в колдовстве возводить начнете, Божий суд вспоминали.
- Что-то я смотрю, среди вас заступник на заступнике собрались. Один молочные реки поминает, другой, что конь людей от Клира спас. А третий по молодости слушает, да на ус мотает. Говорите, говорите: и добрые-то они и сладкие. А меня медведь на конюшне велел до смерти запороть. Не убеги я, давно бы в земле сгнил.
Горбашка еще что-то выкрикивал. Но Игорь не слушал. Он, по правде сказать, вообще больше ничего не слышал и даже не чуял. Сунн тряс его, ухватив за рукав, а Игорю хоть бы что, так и стоял столбом.
Вечер, черные, врезавшиеся в нарядное, закатное небо, крыши. Толпа с одинаково невнятными в полутьме лицами. Страх и напряжение. Неверие в благополучный исход суда, творимого именем местного божка. И подспудная, ни на чем не основанная, уверенность в том самом благополучном исходе. Сын дикого клана, презирающий людей по рождению, из последних сил боролся за их жизнь.
Игорь сполз по стене и сел, уткнувшись головой в колени. Три года жизни, от побега из рабства, до предательства Шака - одна на всех дорога, один кусок хлеба и один... защитник.
Что же произошло, тогда в окрестностях славного университетского города Сарагона? Чудовищная подлость, или страшное, несправедливое стечение обстоятельств? Правду сказал герцог, или солгал, заманивая Игоря в свои сети?
Нет! Все совпадало.
Шак узнал о том, что его брат Арп живет в Сарагоне. Их маленький цирк остановился в предместье. Давали представления, между которыми искали подходы к университету.
Вскоре выяснилось, что ворота цитадели науки охраняются не столько с той, сколько с этой стороны. Все подходы занимала герцогская гвардия, вперемежку со служителями Клира. Не было места, где бы ни мелькала черная мантия. Борцы с колдунами обложили город не хуже охотников на волчьей облаве.
Месяц Апостол кидал гири, кося глазом в сторону городских ворот. Гвардейцы к ним привыкли, даже клирники перестали допытываться и вынюхивать. И арлекины расслабились - стали в открытую искать связь с Арпом.
Не нашли простую, подвернулась золотая. Как и везде самым надежным средством оказались деньги. Уплатив десять марок, Шак получил возможность передать брату записку. Ответ принесли чрез три дня. Арп назначал Шаку свидание под городской стеной. Апостол должен ждать у основания западной башни. Арп выглянет в бойницу. Не самый удобный способ общения, но если не видел брата долгих семь лет и такому обрадуешься.
Людей Шак с собой не взял, наказав ждать на старой дороге. Повозка была готова к длительному и быстрому перегону. Согласится или нет брат покинуть стены университета, Шак не знал, но надеялся, что согласится. Если поблизости не случится посторонних, Арп спустится по веревке. Вместе они проберутся к повозке и тихонько уедут.
Из разговоров, обрывки которых нет-нет да залетали в уши, Игорь знал, что герцогские егеря и клирники толкутся в пригороде по душу обитателей Сарагона. Город наотрез отказался присягнуть на лояльность новому герцогу. О верности даже речи не шло. Хотя бы лояльность. Ученые мужи и от этого отказались.
Ревнители новой власти хватали университетских всех без разбору, что людей, что нелюдей. Некоторых отпускали, другие исчезали без следа. Проговаривали, что их увозят в столицу на перевоспитание. Игорь только хмыкал, перемалывая ассоциации.
А потом плюнул. Жить-то надо было здесь. До герцога далеко, до местного божка, которому с приходом новой власти дали имя Светонос - еще дальше. Правь возница, не теряй дороги! Авось куда и вывезет.
Западная башня с места, где они притаились, не просматривалась. От нее отделяли километра три изрядно заросшей, но все еще проезжей дороги. Повозку спрятали в кустах. Никаких особых указаний Шак не оставил. Велел ждать. С братом или без - как карта ляжет.
Стояла глубокая ночь. Игорь услышал крики у городской стены. Даже свист самострела разобрал. Потом шум отдалился. Люди решили, что не по ним звон и успокоились. Время шло. Было тихо, так что прилетевшее из темноты, копье явилось полной неожиданностью. Арлекины укрылись за деревьями. Оружия у них не было. Выучки, кстати - тоже. Когда с противоположной стороны дороги побежали егеря, и завязалась потасовка, не иначе природное упрямство и такая же природная глупость заставили сопротивляться. Сунн и Ири дрались наравне с Игорем. Первым упал неповоротливый бывший повар. За ним вырубили Игоря. Сунна повалили последним. Их связали и, проволочив по земле с полкилометра, бросили перед нарядным шатром. У Игоря были сломаны ребра. Дышать нечем. Рядом стонал Ири. Сунн вообще не подавал признаков жизни. И никаких следов Шака. Убили? Поймали? Ловят?
Сомнения разрешил, вышедший из шатра, невысокий изящный господин. Игоря с первых звуков поразил проникновенный мягкий голос. С ним так сто лет никто не говорил. У умирающего, задыхающегося человека возникло ощущение, что рядом родная душа. Мать? Отец? Брат? В голове мутилось. Мужчина спросил про Шака. Игорь только мотнул головой.
- Не напрягайся, - донеслось из темноты внешней, которая постепенно сливалась с темнотой внутренней. - Я вижу, как тебе тяжело. Не стоит конь-предатель таких усилий. Я прикажу, и тебя вылечат. Останься живым, пожалуйста. Ты необычный человек. Жаль будет, если ты погибнешь из-за собственной недальновидности.
Много позже Игорь узнал, что обязан жизнью самому герцогу. А еще спустя некоторое время Его Светлость рассказал, выздоравливающему чужаку, что Шак специально оставил их на старой дороге. Апостол, оказывается, сделал так, чтобы егеря узнали про засаду. Подкинув дезинформацию, конь ушел вместе с братом совсем в другую сторону, фактически подставив людей под копья егерского отряда. Но подлость в некоторой степени была наказана: кони нарвались на резервный отряд, который, между прочим, знать не знал о побеге, но среагировал мгновенно. Арпа и еще одного сбежавшего из университета нелюдя, убили, забросав горшками с зажигательной смесью. Ее придумали в университете для фейерверков. Егеря просто скупили в пригороде маленькие удобные для метания горшочки и пустили в дело. Жаль, Шаку удалось уйти. Но герцог заверил, что не отступится, пока не найдет подлого предателя.
Игорю, было предложено остаться при особе герцога, и тогда же впервые зашел разговор о возвращении. Переход из одного Мира в другой, - проникновенно и печально говорил герцог, - не предсказуем, однако существуют моменты, которыми мы можем воспользоваться. Твое дело - дождаться. И, прошу тебя, будь по возможности рядом со мной. Случай может открыться в любую минуту.
Игорь вначале сильно нервничал, если герцогу приходилось отлучаться, а его самого не отпускали дворцовые заботы. Потом сказалось спокойное полусонное существование. Отлучки герцога не казались уже фатальными. Приедет, ободрит, покажет пару чудес, подтверждая тем самым свои возможности, попросит обождать.
А потом бесконечное ожидание превратилось в жизненное кредо начальника дворцовой стражи. Не по этому ли настоящая жизнь проходила стороной, не цепляя ужасом, не трогая совесть. Какая может быть совесть, если на карте стоит возвращение!
А тут - Шак с Божьим судом. Вторгся и нарушил. Растревожил душу, будто муравейник. Мысли поплзли в стороны, перепуганными букашками, не желая становиться в строй, коим ходили последние двадцать лет.
Новостей, которых Игорь и Сунн нахватались по дороге, было с лихвой, чтобы понять: не так уж прочна и незыблема власть герцога. Третья сила - чистюки - подбирались к ней, не во что ни ставя Его Светлость со всеми его чудесами, не считаясь с новым божественным культом. Не считаясь даже с Клиром, который был в силе, пока его председателем оставался герцог. Стоило во главе стать другому человеку, всяческая борьба с колдунами прекратилась, - да и повывели их уже к тому времени, - пошла борьба за власть.
Игорь сам однажды явился невольным свидетелем ссоры настоятеля Клира и герцога. Настоятель требовал более широких полномочий. Герцог категорически возражал. Тогда настоятель зашептал, - ни слова не разобрать. За сим последовала вспышка, хлопок и короткий крик. Настоятель, однако, не пострадал. Отряхнув, затлевшую мантию, он отбежал подальше и крикнул, что не долго и самого герцога обвинить в колдовстве.
Высунувшись из-за колонны, Игорь успел заметить, как с пальцев Ария сорвался маленький светящийся шарик, но... не долетел. Настоятель презрительно скривился и быстро покинул залу приемов. Герцог в тот вечер напился вдрызг, а утром побежал в пыточную снимать депрессию.
Была, конечно, армия. Только за кем она пойдет? За герцогом? За Клиром? Что если чистюки и туда успели занести зерно смуты? Советы солдатских депутатов - блин! Во попал! Не хватает броневика на площади перед герцогским дворцом и лозунга: "Грабь награбленное!"
Интересно, что они станут грабить? Вернее, кого? Аллари, которые сохранили свои владения к востоку от герцогского домена? Запад, населенный почти исключительно людьми? Или грабеж уже начался - экспедицией против Камишера?
Каша! Кровавая каша, в которой варится некогда благодатная и мирная страна, втягивала сейчас в самую средину его, Игоря. Сунна, между прочим, тоже. Но у того выбор менее изощренный. Ему просто надо найти нового стабильного хозяина. Игорю стоит сильно подумать, куда деваться. Сгинь герцог, мечта о возвращении в свой мир канет следом. А вернуться вдруг захотелось с немерянной силой. Что он тут забыл? Что приобрел за двадцать лет!? Была близкая душа - Шак - и тот предал.
Мечущаяся мысль вдруг явила парадоксальный вывод: смыслом жизни для Игоря теперь станет поиск вольного коня. Надо, наконец, разобраться, что тогда произошло. А вдруг предательства не было? Но это - чудовищно.
Нет! Герцог не мог так солгать.
Похмельный Горбашка походил на упыря. Сизую физиономию дергало тиком. Казалось, кат им подмигивает. Красный язык часто облизывал сухие потрескавшиеся губы. Подмигнет - облизнется. Но руки особо не тряслись. Побренчав ключами с той стороны, он сунулся в дверь, подмигнул облизнулся и велел идти на допрос.
Блохи за ночь дожрали. Игорь, считай, глаз не сомкнул. Днем выспался, вечером наслушался, ночью надергался и сам сейчас готов был вцепиться в глотку первому встречному. Если не кровь пить, так хоть жилы порвать. Сунн - наоборот, выглядел смиренным и ко всему готовым. Умом Игорь понимал, что так лучше, но справиться с собой не мог. Не исключено, их прямо из подземелья потянут на эшафот, а там под звон щипцов и поспрашивают.
Однако на центральную площадь пленных не потащили. Попетляв по закоулкам, Горбашка вывел их к давешней приземистой домине.
За время, что пленники провели в подвале, грязи в хоромах прибавилось. Видать, не только шваль гуляла, глава общины чистюков тоже оттягивался. Не с капитаном ли замкового отряда? Это было бы совсем хреново. Если вместе пили, вполне могли договориться насчет инцидента с молочницей: чистюки, дескать, не при чем, а виноваты во всем герцогские шпионы.
Игорь попытался просчитать варианты. Их случилось целое множество: обвинят их, либо не обвинят; если обвинят - сразу потянут на плаху, или еще помучают? Если помучают, останется пообещать коменданту горы золотые. Если комендант в посулы поверит, где те горы взять...
- Ну что, голуби, соскучились? - в голосе Абагана присутствовала нехорошая нотка. Он смотрел исподлобья, будто прикидывал, кого первым отправить под топор.
- Нет, - отозвался Игрь
- Что, нет?
- Не соскучились. Можем еще посидеть в подвале. Хочешь, сами пойдем, и сами запремся.
Дурак набитый, кто ты еще, - молчком обругал себя бывший начальник дворцовой стражи, - самое время коменданту хамить.
А тому, сразу видно, не понравилось. Физиономия налилась пуще прежнего. Пудовый кулачина с треском обрушился на столешницу. Подпрыгнула, упала на пол и покатилась миска. Из-под стола порскнула небольшая крыса. Игорь проводил ее вольный пробег завистливым взглядом.
- А знаешь ли ты, сучий потрох, что мне вчера капитан замкового отряда предъявил? - взревел Абаган. - А? На, полюбуйся.
На стол шлепнулась Игорева шапка. Давно не одевал. Головной убор путешествовал в сундуке. Стало быть, вещички комендант, как и было обещано, перетряс. Если еще и телегу по жердочке перебрал - обязательно нашел деньги. Хреново, однако. Но это - вряд ли. Не того ума... или того?
Стоп! О чем речь-то, господа? Позапрошлую ночь малахай мирно почивал на своем месте. А птицеловы почивали в гостинице при трактире. Хозяин может подтвердить.
- Не понял, господин хороший, откуда у вас моя шапка?
- Точно не понял, - подтвердил комендант. - Я ж тебе человеческим языком говорю: капитан замкового отряда ее принес. Нашли твою шапку рядом с телом замученной девушки Герты. Так что ты уж не запирайся больше, расскажи, как все было.
Игорь, сославшись на трактирщика, предъявил свое алиби. На что комендант только рассмеялся, обозвал Игоря дураком недоделанным и кликнул Горбашку.
- Трактирщика привел?
- Тут он, за дверью.
- Давай его сюда.
Лицо Карика оплыло синим блином. Из рассеченной губы сочилась кровь. Добротная рубашка превратилась в лохмотья.
- Скажи-ка нам, почтенный, когда к тебе приехали эти двое?
- Вчера утром, - прошамкал Карик обеззубленным ртом.
- А с какой стороны?
- Со стороны Новой заимки.
- Уведи, Горбашка.
Упырь подхватил Карика под мышки и выволок за дверь. Комендант с кривой усмешкой смотрел на Игоря. А тот, наконец, допер, что не в сонном дворцовом покое пребывает. И не тупые, послушные кнехты кругом, а чужой непривычный мир, в котором, оказывается, запросто могут оклеветать. И любой трактирщик, если его предварительно хорошо избить, пожечь пятки железом, или зубы выдергать, подтвердит не только, что ты в этой самой шапке приехал, но и что в крови она была. Да что там мелочится, подтвердит, что ты на его глазах девушку насильничал и потом убивал.