— Куда она денется? — фыркнул Марсель, испытывая сильнейшее желание деться самому, но, единожды оседлав зеленорога, будь достоин.
— Ты, главное, козла слушай и в первые не лезь. Это тебе не по кораблям сигать, сноровка нужна.
Марсель пожал плечами — дескать, что корабль, что козел, нам, Валмонам, все едино. Скотина нагнул голову и принялся рыть копытом землю. Коннер напоследок подмигнул и отъехал. Барха, кажется, убедился, что все всё поняли, поднял над головой неплохо им освоенный кавалерийский палаш и резко опустил. Вперед!
Ну что ж, двинулись. В кавалерийскую атаку Марсель еще не ходил, а уж в козлерийскую — тем более. Занятный, надо думать, получится опыт. «Не то что по кораблям сигать...» Дерра-Пьяве ему бы ответил, орлу горному!
— Крепись, Козел, — шепнул своему бородачу виконт, — с именем будешь!
Козел мемекнул и уверенно направился за краснорогим Бархи. Все начинается с малого. Мундиров нет, перевязей, перьев там всяких — тоже, зато командирские рога алеют как маки. Красиво, конечно, только вряд ли в бою с ходу разберешь. Полезней покрасить самих козлов, красят же дамы волосы, и ничего, но понравится ли подобное Бакре?
— Бакра-а-а-а! — Вопль впереди заставил дернуться и ослабить поводья. Слушай козла и спасен будешь. Или не будешь.
— Бакра-а-а-а... кра-а-а-а... кра-а-а-а-а!..
Вывалившая из зарослей на открытое пространство орава переходит на галоп и устремляется к цели, потрясая палашами, топориками и боевыми посохами. До холма коротким козлиным галопом пара минут. Опытным наездникам, чтобы обойти новичка, хватит. Новичок не возражал, его самолюбия это не ущемляло, в отличие от козлиного. Скотина не желал рассматривать хвосты сородичей и без всяких понуканий рвался в первые ряды. Скакать на таком герое, ничем не блистая, было неприлично, и Марсель выхватил шпагу.
— Вперед! — завопил он, обгоняя учителя-адуана. — Во славу Бакры! Даешь рога на Паону! Бакра с нами!
— Р-р-рога! — лихо откликнулось что-то. — Р-рога! Бак-р-ра!
Вот и холм. Доскакали, прелесть какая! Штурмовая команда бодро рванула вверх по представлявшемуся его защитникам недоступным склону. Начиналось самое важное. Не для гайифцев — для Марселя. В «гладкой» скачке шел в дело «лошадиный» опыт, сейчас он свое отпомогал. Чему успел научиться, тем и пользуйся! То есть не мешай умному животному лихими скачками мчаться к вершине. Оттуда все еще не стреляли, наверное, протирали глаза и бормотали наговоры от наваждения.
— Это просто отлично, — взревел Валме, — я лечу на козле,
«Мы быстрее!» недаром, мы подобны стреле!
Вдохновленный рождающейся балладой козел сигает на уступ, в животе что-то екает, но глаза узнают едва не выцарапавший их растрепанный куст. Так. Мы уже на середине склона, отлично, Валмоны и это могут!
— Мы стремимся к победе, мы едины с козлом
И, как только залезем, батарею сметем!
А наверху уже вовсю палят, орут и блеют. Проснулись, милые! С добрым утром, Империя! Дергающиеся в глазах камни, трава, голая земля, снова камни в бешеной пляске мелькают перед взором, но Козел не подведет Валме, а Валме — Козла.
— Все подвластно Валмонам, все доступно козлам,
И сам Бакра великий улыбается нам!
4
Десяток здоровенных бронзовых дур на высоких колесах, аккуратные горки ядер, брошенный пушкарский инструмент. Тел на земле почти нет. Прислуга если и была поражена способностями козлерии, то не до полной потери подвижности, и в большинстве своем вовремя убралась. Шесть или семь припозднившихся с бегством несчастных — немного. Вот вам и штурм, даже обидно.
— Ба-а-акра-а-а-а!
— Бе-е-е-е!
Праздник продолжался. Пехотное прикрытие у батареи таки имелось и по всем правилам караулило там, где пологий и широкий обратный склон давал хорошие возможности для атаки. Но коварный враг нанес удар оттуда, откуда его не ждали, пришлось поспешно разворачиваться. Пехота кинулась вверх выручать свои пушки, только ворвавшиеся на батарею лихие наездники и не подумали останавливаться. Перевалив через вершину, они продолжили атаку теперь уже вниз по склону. Никакого порядка, естественно, не было и в помине, ну так не очень-то он и нужен. Две нестройные толпы столкнулись лоб в лоб, кое-где — в самом буквальном смысле. Лбы, понятное дело, крепче оказались у козлов. За них была и скорость, и то, что шли сверху вниз, ну, и неожиданность, конечно.
Несколько торопливых выстрелов, запоздалая попытка сбиться поплотнее, и вот уже пехотинцы в светло-зеленых мундирах, те, кого не снесли в первые же мгновения, разбегаются по склону, за ними скачут вошедшие в раж бакраны. Э-э-э, лишь бы не увлеклись...
— Ме-е-е!
Скотина горел желанием присоединиться к развлечению, Марсель склонялся к тому же, но то ли рык, то ли горестный всхлип, донесшийся из-за ближайшего орудийного лафета, заставил вернуться. За пушкой обнаружился свой, и в состоянии весьма плачевном. У молодого еще парня болела только душа, а вот серо-бурый скакун... То ли пика, то ли сабля или еще какое острое железо распороло косматый бок, длинная шерсть была залита кровью.
— Памагы!
— Сейчас. — Первым делом — козлы, ну а гайифцы... гайифцы потом!
Марсель ухватил брыкающегося раненого за рога в точности так, как его учили. Раненый орал и пытался брыкаться, но переупрямить Валмона? И не таких лечивали...
Откуда-то выскочил подозрительно бездельничающий адуан. Ну Коннер получит... Или не Коннер?
— Эй! Сюда!
Бездельник кивнул и что-то гаркнул по-бакрански. Козлиный хозяин понял и подвинулся. Теперь с раной возился адуан, а Марсель с бакраном держали.
— ...дикарйи... эрэтики проклиятыэ... и тварйи гадкиэ...
Руки были заняты, но голову виконт повернул, узрев что-то вроде воскрешения. Гайифский вояка, судя по перевязи и обилию шитья на мундире — офицер, опирался на лафет орудия и все равно покачивался.
— Свинйи талигскиэ... К бойу!
Физиономия перекошена, шляпа сидит криво, тулья смята... Да, приятель, получить бакранским посохом по башке неприятно. А ведь Коннеровы ребята могли и саблей...
— Что такое? — спросил из-за козла адуан.
— Тело, — пояснил Валме, — воскресло.
Будь у гайифца пистолет, это могло быть опасным, но шпага в дрожащей руке не впечатляла, как и крики. Стоит ругателю отлипнуть от спасительного лафета, тут же свалится.
— К бойу!
— Присядьте, сударь, — посоветовал на талиг Валме, — и поберегите голову.
Совет пропал зря. Жаждущий мести «павлин» отважно шагнул вперед, покачнулся, чудом удержался на ногах и попытался замахнуться. Напрасно. «Эрэтики» упрямца не тронули, а вот пребывавший в раздраженном состоянии духа Скотина... Короткий, в пару шагов, разбег. Тяжелый удар прямо в изукрашенную шитьем грудь. Победное блеяние. И стоило браниться?
— Готов? — осведомился, не поднимая головы, адуан.
— Да нет вроде. — Марсель окинул взглядом отброшенного к родимому лафету героя. — Повезло дураку, что близко стоял, разгона не было.
— Это точно. Разогнался бы — прощай, ребра. А козлик-то твой не сплоховал!
«Козлик?!»
— Мэгнус отныне имя ему, — объявил Валме. — Ибо истинный эсператист не по делам судит, но по намерениям. Вот и он туда же.
Глава 4
Нижняя Кагета. Гурпо
Северо-восточная Гайифа. Кипара
400 год К.С. 8-й день Летних Волн
1
Во внешнем дворике Пургат во все свое казаронское горло «трэбовал» бойцовых псов и уважения. В ответ стянувшиеся на любимое развлечение солдаты в самых красочных выражениях объясняли, куда ценителю собачьих драк надлежит засунуть свои желания. С гайифской речью мешалось кагетское гоготанье, прерываемое взрывами хохота. В другой раз Капрас прикрикнул бы на разоравшихся под окнами обормотов, сейчас было не до них. Карло в каком-то задумчивом оцепенении переводил взгляд с письма из Паоны на послание кипарского губернатора и обратно, пытаясь понять, что за дикость творится в этом паршивом мире и его лучшей, но спятившей части — Гайифской империи.
«...Решение генерала Трастиса было отклонено Военной коллегией. Командующий арьергардом не получил даже части запрошенных подкреплений, и момент был упущен. Мориски успели объединить свои силы северней Карады и добились полной победы. Трастис погиб в бою, и для него это было лучшим выходом. Карло, это был последний толковый генерал из тех, что мы могли выставить против проклятых язычников. И его же сделали виноватым...»
Как в Военной коллегии делают виноватых, Карло знал куда лучше взявшегося за перо друга юности, только капитан, полковник, генерал, маршал Капрас всю жизнь воевал за пределами Гайифы. «Наемники», за которых его величество Дивин никоим образом не в ответе, служили империи где-то лучше, где-то хуже, но это были чужие земли. Вторгшегося в собственный дом врага Капрасу сдерживать еще не доводилось, это выпало другим. Тому же Задаваке... Демису Трастису, ныне погибшему и посмертно облитому дерьмом.
«...Последние новости говорят о том, что, укрепившись на побережье, мориски вот-вот начнут наступление, в первую очередь — на Паону. Это так напугало пачкунов Забардзакиса, что они прекратили выяснять, кто на самом деле первым придумал сунуть палку в осиное гнездо и тем самым виновен в наших сегодняшних бедах, а кто за это был несправедливо наказан и сколько раз...»
Какой кошмар. Господа стратеги в очередной раз принялись перетряхивать старый мусор, а тут — беспардонные багряноземельцы! Можно было бы и посмеяться... В кесарии, надо полагать, этим сейчас и занимаются. Смеялись же в Гайифе, когда Талиг отъел у кесаря Гельбе.
Ржанье под окнами стало невыносимым, и Капрас выглянул-таки во двор. Оранжевый Пургат, потрясая верной саблей, надвигался на оставшегося от прежних владельцев управляющего замком. Немолодой и для кагета удивительно тихий, тот справлялся с огромным бестолковым хозяйством вполне сносно. Единственное, в чем его мог упрекнуть Карло, это в терпимости к мышам, мухам и тараканам, на Пургата, однако, не простиравшейся. За ссорой соотечественников радостно наблюдало с полдюжины гайифцев. Им было весело, они не знали, что творится дома.
— Молчать! — злобно рыкнул маршал. — Разойдись!
Приказы, поданные таким голосом, исполняются мгновенно. Капрас со злобным удовлетворением оглядел притихший двор. Если б только Дивин вовремя рявкнул на Коллегию, но император слишком соответствует имперскому гербу: без сановного «хвоста» он никто. Карло напряг память — лезть за старыми письмами было лень, — припоминая, кто выиграл, когда в последний раз ловили зачинщиков экспедиции в Багряные земли. Забардзакис тогда усидел — выручили гвардейские связи и умный вид, но пяток искателей легкой добычи по ту сторону моря отправился в отставку. Само собой, к освободившимся мискам ринулась целая свора, и первыми домчались родичи Антиссы. Выходит, их противники пытаются взять реванш и, кажется, возьмут, недаром превосходительный Каракис отбыл к племяннице, попутно воспылав желанием поближе сойтись с опальным маршалом. Конечно, Каракис для армии не потеря, но и те, кто его сменил, не находка.
«...толковых дел пока нет. Я, как и Фиро, и Аякис, готов вернуться на службу, но мы не видим, где и как можем принести пользу. Печально наблюдать с нашей стороны растерянность и нерешительность, когда враги, напротив, проявляют невиданное ожесточение и целеустремленность...»
И что тут скажешь такого, чего еще не сказали Пургату? Если Аякис со своим возрастом и вечно ноющими суставами готов встать в строй, значит, дело куда как скверное, а теперь еще и это — Капрас с тоской воззрился на вторую бумагу. Кипара в лице своего губернатора взывала о помощи. Губернатора маршал помнил по зиме, когда набирал в его провинции рекрутов. Ничего особо плохого, как и хорошего, о превосходительном сказать не получалось, но бойцом холеный кудреватый хлебосол не был, вот и растерялся. Капрас его не винил — губернатор сладостной Кипары отнюдь не обязан быть героем. Хуже, что, отчаявшись достучаться до Паоны, бедняга, «не видя вокруг никого другого, к кому можно обратиться за помощью», погнал гонцов к Капрасу. Троих. Добрался один.
2
С губернаторской резиденцией Марсель не промахнулся. Где белые башенки и фонтан, там и губернатор, а где губернатор — там башенки и фонтан. Этому закону в свое время подчинились даже Валмоны — прадед выстроил в Новой Эпинэ дворец, а дед завел в нем куранты с выкрутасами. При Сабве куранты непостижимым образом сдохли, теперь, надо думать, снова идут.
Гайифские часы талигойское, то есть, конечно же, бакрийское вторжение пережили, и не подумав останавливаться. Когда Валме направил Мэгнуса в украшенные императорскими вензелями ворота, пробило четверть седьмого. День прошел, как и не бывало! С войной — как с визитом к капризной даме. Главного — на полчаса, но до и особенно после... Один недозабоданный дурак чего стоит. Цаца гвардейская!
— Ну как оно? — вместо пароля осведомился вгрызшийся в грушеяблоко адуан.
— Терпимо. — Марсель браво спрыгнул наземь. Мэгнус немедленно наклонил башку, изготовившись к драке с ближайшим столбом. С боевым духом у него, в отличие от кипарцев, было отлично. — Регент здесь?
— С обеда еще. В апартиментах. Вон окошки, посередке которые! Привязали б вы козла, сударь, хоть к загогулине какой.
Искушение проскакать на Мэгнусе по дворцовым ступеням было велико, но варварство не следует превращать в самоцель, да и Рокэ наверняка ждет чего-то в бакранском стиле. Не дождется. Валме поискал глазами загогулину, заодно оглядев двор. Следов поспешного отступления не наблюдалось. Ни тебе брошенных сундуков, ни рассыпанных драгоценностей. То ли господин губернатор отбыли загодя, то ли, наоборот, так задержались, что стало не до сборов.
— Красиво живут, — заметил адуан. — Уж на что у нашего в Тронко домина, а не сравнишь!
Какое там Тронко! Кипарский дворец не затерялся б и среди фельпских палаццо, чего говорить о скромненькой Урготелле!
— Емперия, — объяснил Марсель и набросил повод на монарший вензель, — чего с них взять? Кроме хвоста.
Адуан прыснул — в фонтане напротив парадного входа задирал голову золоченый павлин. Когда во дворце был губернатор, птица наверняка распускала водяные перья, но сейчас выглядела непристойно, особенно с тыла. Размышления о бренности хвостов и корон сделали виконта рассеянным, и он не обратил внимания на странные взгляды и смешки, которыми его проводили толпящиеся у крыльца парни Коннера. Валме вспомнил про них, лишь наткнувшись на целую россыпь нерыбо- и нептицедам.
Сперва Марсель принял их за столь неодобряемых Бонифацием кавалеров, но все оказалось сложнее. Губернатор, явно большой охотник до женских прелестей, исхитрился и героев почтить, и себя потешить. На украшающих парадную лестницу шпалерах роскошного вида особы в лучших традициях паонских мистерий изображали военачальников и владык. Особенно радовали доспехи. Надень такое на хранительницу Фельпа, и прощай, девственность, хвост и тот не помеха! Марсель с упоением разглядывал ажурные мечи и поднимающие и без того чрезмерные груди декольтированные панцири. Младшего Шеманталя бы сюда! Посмотреть, как выглядят подлежащие воспеванию воительницы.
Путь виконта на второй этаж грозил затянуться, но вмешался выскочивший откуда-то Лово. Волкодав бережно, хоть и твердо, ухватил виконта за штанину и, виляя хвостом и пятясь, повлек наверх.
— Ханжа, — укорил пса Марсель. — Епископ Варастийский и тот не мешал бы богоугодным воинам любоваться на сии шпалеры, ибо изображенная на них натура естественна, следовательно, не безобразна. И вообще, кто тебя звал?
— А чего его звать? — На верхней ступеньке стоял Коннер и улыбался во весь рот. — Это тебя позвать велено, делов невпроворот. Давай в кибинет. Лово, сторожи!
3
Пришедшие письма пророчили беду, но куда сильней ее пророчило письмо отсутствующее. Из Военной коллегии. Прямое начальство которую неделю не подавало признаков жизни, от чего Капрасу становилось страшно. Так не должно быть, но так было. Забардзакис с компанией совсем потеряли голову, если, сняв войска с северных границ, продолжали держать в Кагете целый корпус. Какая, к Леворукому, политика, какие родственники?! Пятнадцать тысяч вояк охраняют ничтожество, которое еще и на драку нарывается, а дома под угрозой даже не Побережье, под угрозой Паона...
Капрас походил по комнате, заставляя себя успокоиться и начать думать. Успокоился. Подумал. Открыл дверь, впустил дожидавшегося в приемной Ламброса.
— Первое, — не тратя время на ерунду, начал маршал. — Проследите, чтобы прибывший из Кипары гонец до отъезда не общался ни с кем, кроме вас и тех, кому вы полностью доверяете. Полностью. Все, что он будет рассказывать, а рот ему не заткнешь, — запоминайте, но сказанное не должно уйти дальше вас, особенно к кагетам. Понятно?
Это Ламбросу было понятно.
— Второе — здесь, в замке, один батальон всегда должен находиться в полной боевой готовности. Не дежурные караулы, а целиком.
Вот это Ламбросу уже понятно не было.
— Вы ждете удара в спину? От Хаммаила?
— Хаммаил и, главное, его родня связывают с нашим корпусом очень большие надежды. Приди им в головы, что мы можем покинуть Кагету... Один Враг знает, до чего эта свора додумается. Хочу иметь чуть больше уверенности. На всякий случай.
— Я распоряжусь. Мой маршал, разрешите спросить. Причиной для ваших приказов послужили последние письма? Все так плохо?
— И так и этак! А новых приказов от Коллегии все нет, и это значит, что действует старый. Старый, свались им наконец что-нибудь на башку! Мы должны торчать в здешних розах и караулить Хаммаила, а мориски... Мориски прут на Паону, и я не представляю, кто будет их останавливать. И, главное, чем.