— Что он сделал, Кейт? — спросил Гарри. — Как ваш муж убедил вас отказаться от латыни?
Кейт сумела освободить руку из его хватки, но не ушла.
— Это не ваше дело.
— Я не согласен. Если мы хотим получить шанс, это и мое дело.
Она выстрелила в него язвительным взглядом:
— Ваше право?
Его снова охватило чувство, что ему нужно удержать ее.
— Нет. Вы преподали мне урок. Но как я могу узнать, как мне жить с вами, если я не знаю, чего мне нельзя касаться?
Она казалась пораженной.
— Жить со мной? Вы хотите жить со мной?
Язвительность в ее голосе заставила его ответить.
— А как иначе? Я прихвачу ваши деньги и убегу с ними?
Кейт холодно выгнула бровь:
— Вы в самом деле планируете обосноваться в глостерширском поместье и выращивать цветы?
Гарри понимал, что его неуверенность не шла ему на пользу. Конечно, не это он планировал. Но до обсуждения планов было еще далеко.
— Нам надо с чего-то начать.
Она оценивающе посмотрела на его плохо прикрытое тело.
— Почему бы нам не начать с того, что вы вернетесь в кровать? Остальное оставим до утра.
— Нет. Прямо сейчас. Утром вы снова будете в доспехах. — Усмехнувшись, Гарри потрогал ее косу. — Вам нужно чаще ходить с косой. Вы становитесь похожи на ту девочку из замка, которую я знал.
Кейт застыла, ноздри ее раздувались.
— Вы очень ошибаетесь, если думаете, что я такой и осталась, — сказала она холодным голосом. — Той девочки давным-давно нет. Она была непростительно наивной.
Гарри чуть не рассмеялся. Если и было слово, которое меньше всего подходило к описанию Кейт, так это «наивная». Но ему необходимо было найти такое место, где он мог бы поговорить с ней. Быстро схватив ее за руки, он потянул ее к кровати.
Ее глаза сделались еще больше.
— Вы не собираетесь…
— Кейт, у меня замерзли ноги. Пожалуйста. Клянусь над пудингом с коринкой моей матушки, я не трону вас. Просто не хочу свалиться с лихорадкой в свою брачную ночь.
— Но брачной ночи не будет, — возразила она.
— Никакой брачной ночи любой здоровый мужчина, конечно, не признает. — Мягко, но настойчиво он тянул ее от двери. — Идите сюда.
Бросив быстрый взгляд в окно, чтобы убедиться, что только его люди сторожат пространство за конюшнями, Гарри подталкивал ее дальше. Он сам не понял, как сумел уложить Кейт в постель рядом с собой. Теперь они лежали, натянув одеяла до подбородка, как близнецы в коляске.
— Ну как? Ведь хорошо?
Он становился твердым от их совместного тепла.
Она лежала застывшая, вытянув руки вдоль тела.
— Надеюсь, вы не ждете, что я засну. Я не могу спать в темноте.
— И прекрасно. — Гарри пожал плечами, старательно не двигаясь с места. — Я вообще не засыпаю.
— Я убедилась в этом. Велите Маджу не сидеть под вашей дверью. Он тоже совсем не спит, — раздраженно сказала она.
— Я говорил. Это ничего не изменило.
Они некоторое время полежали рядом, и вдруг Кейт вздохнула.
— Мне нравился пудинг с коринкой, который пекла ваша мама.
Гарри надеялся, что она не заметила, какое облегчение он испытал.
— Она получила за него приз на ярмарке графства.
Снова последовало молчание, на этот раз оно длилось меньше.
— Она здорова? Я больше никогда не возвращалась туда.
— Она процветает. С тех пор как я последний раз видел ее, она, наверное, раздалась еще на дюжину килограммов. Она теперь готовит для всех своих внуков.
Он почувствовал, как Кейт повернула голову.
— Внуки… о, ну да. Конечно, все повзрослели.
— Все, кроме Кэрри. Она надеется на кого-то получше, чем Перси Кливер.
Кейт тихонько засмеялась.
— Сын мельника? Передайте, если ей нужен чемпион, я буду рада помочь. Перси весил больше вашей матушки, когда ему было десять лет.
— Скажете ей сами, когда встретитесь с ней. Вы ведь не считаете, что я могу жениться и не похвастаться вами?
Гарри почувствовал, как она сжалась, и захотел дотронуться до ее руки.
— Кейт, я не могу лишить мою мать удовольствия видеть меня женатым человеком.
Кейт не ответила. Гарри вспоминал время, когда она заглядывала в кухонную дверь, как если бы не могла жить без крепких объятий его матери. Он часто задумывался, что дочь герцога нашла в их безалаберном доме у мельничного пруда. Позднее он недоумевал, как она могла так легко отказаться от всего ради того, чтобы наскоро покувыркаться с грумом.
— Почему вы не сказали мне, Кейт? — спросил Гарри прежде, чем смог придержать свой язык.
Она взглянула в его сторону:
— Не сказала вам что?
Он перевел дыхание. Он не мог поверить, что начал этот разговор. Но он многие годы хотел знать это. Ему нужно было понять это прежде, чем сделать следующий шаг и решить, каким должен стать их брак.
— Ребенок, Кейт. Почему вы ничего не сказали мне о ребенке?
Он ничего не мог с собой поделать. Он смотрел ей в глаза и ожидал увидеть в них неуверенность, вину, гнев. Может быть, негодование из-за того, что ее заставили вспомнить о злодеянии, которое она совершила.
Кейт была в недоумении.
— О каком ребенке?
Ему захотелось потрясти ее.
— Пожалуйста, Кейт. Пришло время сказать друг другу правду. Вы хотели, чтобы я женился на вас тем летом, чтобы ребенок Джорджа не был незаконнорожденным.
Он хотел видеть ее реакцию. И она снова удивила его. Она не дала ему пощечину, не отпрянула, не залилась слезами, как если бы они могли смыть его гнев, вызванный ее старыми грехами. Она только моргала, глядя на него, как если бы он говорил что-то бессмысленное.
— Какой Джордж?
Глава 11
Гарри подавил вспыхнувший гнев. Он сел, повернулся к ней.
— Я устал играть в эту игру, Кейт. Если вы не хотите говорить об этом сейчас, так и скажите мне.
Она продолжала смотреть на него, как если бы он говорил на хинди.
— Я ничего не имею против нашего разговора, Гарри. Я просто не могу понять, о чем это вы.
Ее слова заставили его вскочить с кровати. Повернувшись к ней боком, он протянул руку:
— Идите сюда.
Она вздрогнула.
— Идти куда?
— Я не могу сражаться с вами, когда вы лежите.
Она отодвинулась назад.
— Сражаться? Я не хочу сражаться.
— Тогда обсуждать. Выяснить, наконец.
Потеряв терпение, Гарри подхватил ее вместе с одеялом и усадил в одно из кресел.
— Начинайте. Я после вас, — предупредил он.
Чтобы немного успокоиться, он нагнулся и разворошил огонь в камине.
Кейт воспользовалась этим, чтобы вскочить и попытаться убежать.
Гарри поймал ее и толкнул обратно в кресло.
— Я сказал вам сидеть, — выпалил он, склоняясь над ней. — Я понимаю, Кейт. В самом деле понимаю. Вы были в отчаянном положении. Я вас не виню. Я только хочу понять.
— Понять что?
Кейт заводила его в тупик. Он бы понял отрицание. Он бы понял совершеннейшую выдумку. Но странное выражение разочарования в глазах Кейт подтолкнуло его к тому, чтобы засомневаться в своих предположениях.
— Почему на самом деле вы умоляли меня жениться на вас, Кейт? — спросил он, садясь напротив нее.
— Я знаю это очень хорошо. Я любила вас. А мой отец хотел выдать меня замуж за Мертера.
— А как же Джордж?
— Джордж? Какой Джордж?
Гарри изо всех сил старался не сорваться.
— У вас был грум по имени Джордж.
— Ну да, разуме… — В ее глазах отразились смятение, гнев. — О Господи, — выдохнула она. — Вы сказали — ребенок Джорджа?
Вдруг она показалась ему невероятно хрупкой, больно обиженной чем-то, чего он не мог даже понять, и это лишало его сил.
— Боюсь, вам придется объяснить это мне, Гарри, — сказала она, и ее голос стад опасно высоким. — Простыми словами. Почему, как вы считаете, я просила вас жениться на мне?
Гарри вздохнул.
— Зачем притворяться, Кейт. Ваш отец рассказал мне.
— Рассказал вам… что?
Гарри встал и заходил возле камина. Ему ужасно не хотелось говорить это напрямик.
— Он признался, что вы были неразборчивы. Что вели беспорядочную жизнь.
— Неразборчива. — Она безрадостно засмеялась. — Вы, конечно, поверили ему. В конце концов, вы-то уж лазали мне под юбки.
— Не будьте грубой.
У нее не хватало дыхания.
— Грубой? Вы только что назвали меня потаскухой.
— Ваш отец назвал вас…
Гарри запнулся, увидев нарастающее страдание в ее глазах.
— Что еще он сказал? — спросила она глухим голосом.
Гарри отвернулся, не в силах смотреть ей в лицо.
— Он сказал, что с вами было… не все в порядке. Что вы были неуправляемы. Это так? — Он глянул через плечо и увидел, что она смотрит на огонь. — Неуправляемы. Пожалуйста. Я хочу понять. Я знал вас только одно лето.
Кейт снова засмеялась, на этот раз звуки ее смеха были похожи на скрежет.
Кейт снова засмеялась, на этот раз звуки ее смеха были похожи на скрежет.
— О, Гарри. Теперь вы хотите понять. Вам не пришло в голову просто спросить меня еще тогда? — Кейт перебирала бахрому на конце одеяла, неотрывно глядя на свои пальцы. — Неуправляемая. — Она вздохнула. — Откуда мне было знать? Не думаю, что я была неуправляемой, но, в конце концов, разве мне судить? Я помню, я всегда старалась убежать, чтобы увидеть отца. И каждый раз мои няньки и учительницы получали выговор, так что могу представить, что они чувствовали. Но отец оставлял наказание им. Нянечка Додд предпочитала библиотеку. Она заставляла меня стоять с книгами на голове. Это мисс Фрейзер, учительница, додумалась до «норы»[8].
Гарри посмотрел на нее:
— «Нора»?
Она неприязненно взглянула на него:
— Да. В библиотеке.
Он сел в кресло рядом с ее креслом.
— Вас закрывали в «норе»?
Кейт пожала плечами, подтянула одеяло выше.
— Когда Фрейзер поняла, что мое пребывание в библиотеке только помогает мне учить латинский, она решила, что «нора» — идея получше. Не так много книг.
Гарри видел, что она дрожит, и чувствовал себя ужасно.
— Я думал, это был ваш муж…
Кейт подняла на него глаза:
— Кто поспособствовал моему особому отношению к темноте? О нет. Хотя он с радостью воспользовался открывшимися возможностями.
— Но ваш отец…
Кейт снова смотрела вниз.
— Я уверена, он не знал об этом.
Гарри никогда бы не назвал Кейт Хиллиард уязвимой, ранимой. Однако он представил себе одинокую, напуганную маленькую девочку — и ему стало больно за нее. Он вспомнил, как в первый раз увидел ее, крадущуюся на задворках Грейнджа, неуверенную, пугливую, как молодой олененок. Тогда он подумал, что это одна из сироток из находившегося неподалеку работного дома.
Она продолжала, как если бы Гарри вообще не было в комнате:
— В конце концов я поняла, что мой отец просто не хочет видеть меня. Однажды я спросила его почему. — Она продолжала быстрыми движениями перебирать бахрому. — Это был единственный раз, когда мой отец ударил меня.
Гарри казалось, что тем летом он повстречал эльфа: распущенные волосы, запачканные юбки, глаза, искрящиеся смекалкой и озорством. У нее была такая проказливая, сияющая улыбка.
— Вы казались такой счастливой, — сказал он. — Такой бесстрашной.
Кейт бросила на него быстрый взгляд, потом снова стала смотреть на огонь.
— Я и была. Что заставило вас думать, что у меня был ребенок от Джорджа? — спросила она, не поднимая глаз.
Гарри подошел к окну и смотрел в пустую темноту.
— Ваш отец сказал мне. Он сказал, вы все лето бегали к Джорджу и неизбежное произошло. Что он был только… последним.
Мрачный, жутковатый хохот вырвался из нее.
— И мой отец поклялся в этом?
— Конечно. Почему бы еще, как вы думаете, я поверил ему?
Повернувшись, он увидел, что Кейт качает головой.
— Разумеется, — сказала она очень спокойным голосом, глядя в никуда. — Почему бы еще?
Гарри простоял так несколько долгих минут, но она не произнесла больше ни слова.
— Кейт?
Она не ответила, она его вообще не замечала. Она продолжала качать головой, глаза у нее были яркими и прозрачными, лицо странным образом вытянулось, как если бы состояло из одних костей, обтянутых кожей. Но когда он подошел к ней, она отодвинулась, крепко сцепив лежащие на коленях руки. Она была похожа на брошенного ребенка.
Он склонился к ней.
— Кейт.
Она неожиданно встала.
— Надевайте ваши штаны, Гарри.
Он стоял, совершенно сбитый с толку.
— Мои штаны?
— Мне нужно показать вам кое-что.
— Кейт, сейчас четыре часа утра.
— Самое время.
И, ничего не прибавив, она развернулась и направилась в свою спальню. Оставшись один, Гарри подумал и оделся.
Он встретился с Кейт через пять минут у двери в свою комнату.
— Что теперь?
Она не ответила. Одетая в темно-коричневое платье и плащ, с заколотой вокруг головы косой, Кейт не останавливаясь пошла по холлу и дальше через темный дом во двор, потом повела его к конюшням — Гарри увидел свет, услышал, как насвистывает один из грумов. Кейт открыла дверь и вошла внутрь конюшни.
Рассеянно улыбаясь кланявшимся слугам, она пошла в глубину конюшни, где кто-то разговаривал с лошадью. Когда они подошли ближе, Гарри узнал здоровенного простоватого парня, который помогал им отбиваться от «львов». Он был выше Гарри на добрых четыре дюйма, а Кейт рядом с ним казалась просто крошечной.
— Смотрите-ка, Кейт, — сказал он с широкой ухмылкой, снимая шляпу.
Она взяла здоровяка за руку, и он улыбнулся так, как если бы она принесла с собой солнце. Шляпу он держал в другой руке, прижимая ее к сердцу. Все его движения были замедленными и неуклюжими, в его поведении было много детского.
— Гарри, — сказала Кейт, — я хочу познакомить вас с Джорджем. — Она ослепительно улыбнулась своему спутнику. — Джордж — мой кузен.
У Гарри было такое чувство, словно его ударили обухом по голове. О Боже! Это Джордж?
— Не может быть, — запротестовал он. — Вы бы никогда…
— Да, — сказала Кейт насмешливо. — Я бы никогда. Джордж, это мой друг Гарри.
Джордж радостно закивал.
— Я помогал ему спасать вас, да?
Она подарила своему кузену еще одну их самых замечательных улыбок, которые Гарри когда-либо видел.
— Конечно. Не знаю, что бы я делала без вас, Джордж.
Джордж залился румянцем.
— А я без вас, Кейт.
— Мы уходим, чтобы не мешать вам работать, хорошо? — сказала она, похлопав его по руке.
Джордж наклонился, чтобы Кейт поцеловала его в щеку, и смотрел, как она уходила. Гарри пошел следом, он ничего не понимал.
— Мать Джорджа была одной из коровниц в замке, — быстро заговорила Кейт. — Брат моего отца Уилл везде срывал удовольствие. — Она быстро глянула назад через плечо. — Джорджу всегда было лучше всего с лошадьми.
Гарри онемел. У него было чувство, что за эти последние пять минут Кейт выдернула землю у него из-под ног. Ее отец солгал. Не просто солгал, а выдумал самое ужасное обвинение в адрес собственной дочери.
Но почему? Если бы это был отец Диккана, брат герцога, Гарри мог бы понять. Епископ был недалеким, несчастливым, снисходительно взиравшим на окружающих человеком, считавшим себя вправе контролировать других. Герцог Ливингстон был не таков. Благородный, щедрый и заботливый глава семейства, он умело хозяйствовал на своих землях и не забывал о нуждах самого последнего работника. Он числился в палате лордов, был членом тайного совета. Все, что он делал, он делал спокойно, без помпезности, что обличало в нем великого человека.
Тогда как он мог оклеветать Кейт, если только она в самом деле не заслуживала его оценки?
Гарри зашел в тупик.
— Он не мог лгать, — настаивал Гарри. — Он никогда не лгал.
Потому что если он солгал, тогда не лгала Кейт. Мертер забрал ее невинность. А Гарри обрек ее на это.
— Господи, Кейт. Я всю жизнь почитал вашего отца!
Кейт остановилась у двери на кухню.
— А меня вы знали только несколько недель, — язвительно произнесла она.
Гарри обшарил ее лицо в поисках правды и увидел ее. Все, чему он верил, что питало его гнев, рассыпалось в прах.
— Все произошло так быстро. Я был околдован вами. Я подумал, вы, должно быть, ослепили меня.
— Ну, — сказала она, отворачиваясь, — по крайней мере, вы в результате получили офицерский чин.
Гарри положил руку на ее плечо.
— Вы думаете, я хотел этого? Да? Разве я когда-нибудь говорил о желании пойти в армию?
На этот раз утратила уверенность Кейт.
— Моя сестра Френсис говорила, вы очень радовались. Расхаживали перед соседями в форме и хвастались удачей.
— Как еще я мог убедить свою мать, что меня не вышлют из страны в наказание за то, что я поднял глаза слишком высоко? Я не мог оставаться там. Вы это знаете. Ваш отец просто дал мне возможность найти место в жизни где- то еще.
— Но вы так и не ушли из армии, — возразила она.
— У меня обнаружились способности, — выпалил Гарри, зная, как некрасиво это прозвучало. — Пока ваш отец был жив, у меня не было другого выхода. Он мог легко сжить со свету всю нашу семью за то, что у меня хватило безрассудства ухаживать за вами.
— А после?
На этот раз он пожал плечами.
— Я не мог уйти, не закончив дела.
Она долго стояла молча.
Десять лет. Десять лет, украденных в один миг, человеком, который, как считал Гарри, никогда не причинил вреда ни одной живой душе. Это не умещалось у Гарри в голове. Его трясло. А ведь это не его обрекли на кошмарный брак, не его били и держали в темноте.
Боже. Разве можно возместить Кейт то, что она потеряла?
— Почему? — твердил он, все еще находясь в шоке. — Почему ваш отец так обошелся с вами?