— Что там происходит? — встревожено спросил Балинор Генделя, когда все они укрылись среди деревьев.
— Отсюда ничего не понять, если только не умеешь читать мысли! — раздраженно буркнул гном. — Похоже, что поют карлики, но слов не разобрать. Я лучше пройдусь туда и послушаю.
— Не стоит, — быстро возразил Дарин. — Это дело для эльфа, а не для гнома. Я пройду быстрее и тише, а кроме того, мне легче будет заметить часовых.
— Тогда лучше пойти мне, — предложил Даэль. — Я меньше, легче и быстрее любого из вас. Через минуту вернусь.
Не дожидаясь ответа, он растаял в лесу и исчез из глаз прежде, чем кто-либо успел ему возразить. Дарин чуть слышно выругался, опасаясь за жизнь своего юного брата. Если на Нефритовом перевале и в самом деле стоят карлики, то они тут же убьют любого одинокого эльфа, подслушивающего из темноты. Гендель неприязненно пожал плечами, сел, прислонился спиной к дереву, ожидая, пока вернется Даэль. Шеа начал сильнее стонать и метаться, сбрасывая одеяла и чуть не скатываясь с носилок. Флик вел себя так же, хотя и не так лихорадочно; он хрипло стонал, его лицо устрашающе перекосилось. Менион с Дарином быстро подошли к юношам, чтобы поправить одеяла, на этот раз надежно перевязав их длинными кожаными ремнями. Те продолжали стонать, но никто не опасался, что это выдаст их, так как с той стороны перевала доносился многократно более громкий шум. Они молча сидели, ожидая возвращения Даэля, взволнованно поглядывая на зарево на горизонте и слушая рокот барабанов, зная, что им придется искать какой-то путь в обход тех, кто занял перевал. Текли долгие минуты. Затем из темноты внезапно появился Даэль.
— Там карлики? — резко спросил Гендель.
— Там их сотни, — угрюмо ответил эльф. — Они перекрыли весь проход к Нефритовому перевалу, развели дюжины костров. Судя по барабанам и пению, это какой-то обряд. Хуже всего то, что они расположились перед самым перевалом. Мимо них не удастся незаметно проскользнуть.
Он помолчал и взглянул на скорчившиеся от боли тела отравленных юношей, а затем повернулся к Балинору.
— Я осмотрел весь проход и оба склона пиков. Единственный проход ведет прямо мимо карликов. Мы в ловушке!
Глава 12
Грустные новости Даэля вызвали немедленный взрыв переживаний. Менион вскочил на ноги, схватившись за меч и крича, что с боем пройдет перевал или погибнет в сражении. Балинор попытался удержать его или хотя бы немного успокоить, но к возгласам разгневанного горца присоединились и другие, и на несколько минут в отряде воцарилась полная неразбериха. Гендель подробно расспросил несколько потрясенного Даэля о том, что тот увидел при входе на перевал, и после нескольких кратких вопросов громко велел всем замолчать.
— Там собрались вожди карликов, — сообщил он Балинору, сумевшему наконец немного успокоить Мениона и убедить его выслушать гнома. — С ними все их высшие священники и жители ближних деревень. Это особая церемония, она проходит на этом месте раз в месяц. Они приходят сюда на закате и славят своих богов за то, что те оберегают их от зла запретной земли Вольфсктааг. Пение продлится всю ночь, а наутро уже не останется надежды на помощь нашим юным друзьям.
— Отличные ребята, эти карлики! — взорвался Менион. — Они боятся зла этих земель, но заключают союз с Королевством Черепа! Не знаю, как вы, но я не намерен сдаваться только потому, что кучка полоумных карликов поет там свои дурацкие молитвы!
— Никто пока еще не сдается, Менион, — быстро сказал Балинор. — Этой же ночью мы выберемся из гор. Прямо сейчас.
— И как ты предлагаешь это сделать? — осведомился Гендель. — Пройти мимо половины племен карликов? Или, может быть, перелететь по воздуху?
— Подождите минуту! — внезапно воскликнул Менион и склонился над лишенным сознания Шеа, торопливо роясь в его карманах, пока не нашел маленький кожаный мешочек со всесильными Эльфийскими камнями.
— Нас выведут отсюда Эльфийские камни, — провозгласил он, сжимая мешочек в кулаке.
— Он что, лишился рассудка? — нахмурившись, спросил Гендель при виде горца, энергично размахивающего кожаным мешочком.
— Не получится, Менион, — тихо заявил Балинор. — Силой пользоваться этими камнями обладает только Шеа. Кроме того, Алланон однажды говорил мне, что они помогают только против опасности, лишенной телесной оболочки, опасности для разума. А эти карлики состоят из плоти и крови, это смертные, а не порождения мира духов или фантазии.
— Не знаю, о чем ты говоришь, но мне отлично известно, что эти камни помогли победить ту тварь из Туманного болота, и еще я сам видел, как они‡— Менион подавленно оборвал свою речь, обдумывая услышанное, и наконец опустил мешочек с его бесценным содержимым. — Что толку? Должно быть, ты прав. Я уже и сам не понимаю, что говорю.
— У нас должен быть выход! — Вперед вышел Дарин. — Нам нужно только придумать, чем на пять минут отвлечь их внимание, и тогда мы проскользнем мимо.
При этих словах Менион несколько воспрянул духом, очевидно, найдя в его идее некие достоинства, но не в силах найти способ отвлечь внимание нескольких тысяч карликов разом. Балинор несколько минут шагал взад и вперед, погрузившись в раздумья, а все остальные в это время высказывали приходящие им на ум мысли. Гендель блеснул своим мрачным остроумием, сказав, что отправится прямо к ним и сдастся в плен. Карлики так возликуют при мысли, что спустя столько лет наконец-то добрались до него, что позабудут обо всем остальном. Мениону даже не пришло в голову, что это шутка, и он готов был уже одобрить решение гнома.
— Хватит болтать! — вскричал наконец принц Лиха, окончательно выведенный из себя. — Нам сейчас нужен план, такой, который позволит нам выбраться отсюда, пока парням еще не поздно помочь. Так что мы делаем?
— Насколько широк этот перевал? — рассеянно спросил Балинор, не переставая шагать взад и вперед.
— В том месте, где собрались карлики — около двухсот ярдов, — ответил Даэль. Он думал еще минуту, затем щелкнул пальцами, что-то припомнив. — Правая сторона перевала совершенно открыта, но слева вдоль склона утесов растут мелкие деревца и кустарник. Они могут частично скрыть нас.
— Мало, — прервал его Гендель. — Нефритовый перевал широк настолько, что через него пройдет и армия, но пытаться пройти его, пользуясь такими укрытиями — это самоубийство. Я видел его другую сторону, так вот — там любой карлик моментально нас заметит!
— Значит, они должны смотреть в другую сторону, — прорычал Балинор, и в его мыслях начали возникать смутные очертания плана. Внезапно он остановился и, опустившись на колени, начертил на земле грубую схему входа на перевал, вопросительно взглянув на Даэля и Генделя. Менион прервал свои возмущенные возгласы и подошел к ним поближе.
— Судя по плану, похоже, что мы можем оставаться в укрытии и вне их поля зрения, пока не доберемся вот сюда, — объяснил Балинор, указывая на точку рядом с чертой, обозначающей левый склон скал. — Здесь склон достаточно пологий, и нам удастся двигаться выше карликов, под прикрытием кустов. Затем двадцать пять-тридцать ярдов тянется открытое пространство, а за ним опять начинается лес, примыкающий к крутому склону. Вот в этом месте нам и грозит опасность, потому что любой, кто посмотрит в нашу сторону, неминуемо нас заметит. Пока мы пересекаем этот открытый участок, карлики должны смотреть в другую сторону.
Он замолчал и взглянул в их встревоженные лица, мечтая найти лучший план, но понимая, что у них нет времени на его поиски, если они еще надеются вернуть Меч Шаннары. Чем бы они ни рисковали сейчас, ничто не имело такого всемирного значения, как жизнь пораженного ядом юноши, унаследовавшего силу Меча, и это был последний шанс спасти народы четырех земель от всепоглощающей войны. Чтобы сохранить эту слабую надежду, все они готовы были достаточно дешево продать свои жизни.
— Это под силу только лучшему лучнику Юга, — тихо заявил высокий воин. — Это должен сделать Менион Лих. — Горец поднял глаза, удивленный неожиданным предложением, не в силах скрыть свою гордость. — У тебя будет только один выстрел, — продолжал принц Каллахорна. — Если он не придется точно в цель, то все мы погибли.
— Что у тебя за план? — заинтересованно вмешался Дарин.
— Когда мы приблизимся к открытому участку, Менион должен выстрелить в одного из вождей карликов, которые стоят на той стороне перевала. Он должен убить его первой стрелой, тогда возникнет паника, и нам удастся проскользнуть мимо.
— Ничего не выйдет, друг мой, — проворчал Гендель. — Стоит им заметить, что из их вождя торчит стрела, как они заполонят весь перевал. Не пройдет и минуты, как нас найдут.
Балинор покачал головой и слабо, неубедительно улыбнулся.
— Нет, не найдут, потому что будут искать кого-то другого. Как только вождь карликов упадет, один из нас тут же должен показаться у входа на перевал. Карликов охватит такое бешенство и желание добраться до него, что им не придет в голову искать других, и в этой суете мы и проскользнем мимо.
Балинор покачал головой и слабо, неубедительно улыбнулся.
— Нет, не найдут, потому что будут искать кого-то другого. Как только вождь карликов упадет, один из нас тут же должен показаться у входа на перевал. Карликов охватит такое бешенство и желание добраться до него, что им не придет в голову искать других, и в этой суете мы и проскользнем мимо.
Его предложение было встречено мертвой тишиной, и все они начали встревожено переглядываться, пораженные одной и той же мыслью.
— Это просто отличный план, для всех, кроме того, кто останется здесь отвлекать карликов, — критически заявил Менион. — Кто же решится на этот самоубийственный поступок?
— Это мой план, — проговорил Балинор. — Это мой долг — остаться здесь и скрыться от карликов в Вольфсктааге. Раньше или позже мне удастся перехитрить их и встретиться с вами на границе Анара.
— Наверное, ты сошел с ума, если думаешь, что я позволю тебе остаться и стать героем дня, — заявил Менион. — Если я попаду, то буду ждать их здесь, а если нет‡ Он смолк и улыбнулся, небрежно пожав плечами и хлопнув по спине Дарина, ошеломленно глядящего на него. Балинор уже приготовился возражать, когда вперед выступил Гендель, отрицательно качая своей большой головой.
— Твой план всем хорош, да только тот, кто рискнет остаться, будет иметь дело с тысячами карликов, которые погонятся за ним по пятам или, в лучшем случае, решат дождаться, пока он покинет запретные земли. Остаться должен тот, кто знает карликов, их привычки, знает, как сражаться с ними и уцелеть. С вами сейчас есть гном, который воевал с ними всю жизнь. Остаться следует мне.
— Кроме того, — угрюмо добавил он, — я уже говорил, как они мечтают меня поймать. После такого оскорбления они уже не смогут думать ни о чем другом.
— Но я же говорил, — по-прежнему настаивал Менион, — это мой‡
— Гендель прав, — резко оборвал его Балинор. Все изумленно поглядели на него. Только Гендель знал, что нелегкое решение, принятое воином, принял бы и он сам, будь он на его месте. — Выбор сделан, остается ему следовать. У Генделя больше шансов уцелеть, чем у любого из нас.
Он повернулся к кряжистому гному-воину и протянул ему свою могучую руку. Тот коротко и крепко пожал ее, затем быстро отвернулся и неторопливо двинулся вверх по тропе. Они смотрели ему вслед, но в считанные секунды он скрылся из вида. С запада доносился барабанный бой и пение карликов, небо было светлым.
— Завяжите парням рты, чтобы не закричали, — приказал Балинор, поразив троих своих спутников резкостью командирского тона. Менион не двинулся с места, словно прирос к земле, молча глядя в ту сторону, где только что скрылся Гендель. Балинор повернулся к нему и ободряюще положил ему руку на плечо. — Постарайся, принц Лиха, чтобы его жертва не оказалась напрасной.
Они поспешно привязали судорожно дергающиеся тела юношей к носилкам и надежно заглушили их слабые стоны, завязав им рты плотной тканью. Четверо оставшихся членов отряда подняли свои рюкзаки и носилки, и вышли из-под укрытия деревьев, направляясь к Нефритовому перевалу. Впереди пылали костры карликов, освещая ночное небо ярким сиянием желтых и оранжевых огней. В мерном ритме рокотали барабаны, и по мере приближения их грохот все сильнее терзал уши людей. Пение становилось все громче, казалось, что на перевале собрался весь народ карликов. Людей охватило жуткое чувство нереальности происходящего, словно бы они блуждали в первобытном мире полугрез, где смертные и духи сливались в странных ритуалах, не имеющих видимого смысла. Неровные склоны громадных утесов уходили в ночное небо по сторонам от них, словно далекие, но грозные свидетели событий, разворачивающихся на Нефритовом перевале. Скалистые стены сверкали яркими отблесками: красными, желтыми, оранжевыми, сливающимися воедино в темно-зеленый свет, пляшущий и мерцающий вокруг десятков костров. Свет отражался от тверди скал и мягко падал на угрюмые лица четверых людей с носилками, на мгновение подчеркивая тот страх, который они пытались скрыть.
Наконец они вошли в проход перевала, неуклонно приближаясь к поющим карликам. Склоны утесов круто поднимались в небо; на северном склоне не было вообще никакого укрытия, а на южном зеленели низкие деревья и густой кустарник, стоящий непроницаемой стеной. Балинор жестом велел им взбираться по этому склону. Сам он шел первым, отыскивая безопасный путь, осторожно приближаясь к деревцам, растущим чуть выше на склоне утеса. Чтобы добраться до деревьев и укрыться за ними, они потратили очень много времени, и Балинор тут же указал в сторону перевала. Медленно шагая вперед, сквозь просветы среди деревьев и кустов Менион замечал отблески огня, пылающего внизу и впереди, но яркое пламя почти полностью заслоняли сотни маленьких уродливых фигурок, ритмично движущихся в свете костров, низким, пронизывающим душу пением взывающих к духам Вольфсктаага. Во рту у него пересохло, он представил себе, какая судьба ждет их всех, если их сейчас заметят, и с тоской вспомнил о Генделе. Он очень боялся за гнома.
Кусты и деревья росли теперь реже, взбираясь все выше и выше по склону, и четверо путников карабкались вверх вместе с ними, все медленнее, все осторожнее; Балинор постоянно бросал взгляды на собравшихся внизу карликов. Дарин и Даэль шагали бесшумно, словно кошки, их легкие эльфийские тела беззвучно скользили сквозь сплетения сухих колючих ветвей и стволов, словно слившись с самой природой. Менион снова встревожено покосился на карликов, стоящих уже совсем близко, на их желтоватые тела, раскачивающиеся под бой барабанов, покрытые потом от многочасового взывания к своим богам и вознесения молитв духам гор.
Затем отряд подошел к границе своего укрытия. Балинор вытянул руку, указывая на ярды открытого пространства, лежащие между ними и бескрайними лесами Анара, темнеющими впереди. На всем этом долгом пути людей не скрывало от глаз карликов ничто, кроме отдельных кустиков и чахлых стебельков травы, высушенных солнцем. Поющие карлики находились прямо под ними, раскачиваясь в свете костров, и не могли не заметить людей, которые попытались бы пересечь ярко освещенный голый участок южного склона. Даэль оказался прав; пробовать проскользнуть здесь в таких условиях было равносильно самоубийству. Менион взглянул вверх и понял, что все дальнейшие усилия подняться с носилками выше по склону ни к чему не приведут: над ними на несколько сотен футов в небо уходила отвесная каменная стена, практически вертикально поднимающаяся к невидимой во мраке вершине. Он обернулся и вновь осмотрел открытый участок. Теперь тот казался еще длиннее, чем минуту назад. Балинор жестом подозвал их к себе.
— Мениону надо подойти к самой границе деревьев, — еле слышно прошептал воин. — Когда он прицелится и застрелит карлика, на другом склоне должен появиться Гендель; он привлечет к себе внимание и вызовет всеобщее бешенство. Сейчас он уже должен быть на месте. Когда карлики бросятся за ним, мы должны тут же бежать через открытый участок. Не медлите и не оглядывайтесь — бегите что есть сил.
Все трое кивнули, и взгляды их остановились на Менионе, который уже отстегнул свой большой ясеневый лук и проверял натяг тетивы. Он достал из колчана одну длинную черную стрелу, покачал ее в руке и мгновение помедлил, глядя сквозь редкую цепочку деревьев на сотни карликов, собравшихся под ними в долине. Внезапно он осознал, как много от него ожидают. Он должен убить человека, не в сражении или честном поединке, а из засады, украдкой, так, что тот никак не сможет защититься. В душе он сознавал, что не в силах это сделать, что он не такой закаленный воин, как Балинор, что ему не хватает мрачной решительности Генделя. Он был смел, временами даже дерзок, готов с кем угодно сойтись в открытом бою, но он никогда не был убийцей. Он бросил краткий взгляд на тех, кто стоял у него за спиной, и они прочти все это в его глазах.
— Ты должен это сделать! — хрипло прошептал Балинор. В его глазах пылала яростная решимость.
В тусклом свете склоненное лицо Дарина казалось угрюмым и бледным от нерешительности. Даэль смотрел прямо на Мениона, в его расширившихся эльфийских глазах читался страх за горца, столкнувшегося с ужасным выбором; его юное лицо казалось пепельным и призрачным.
— Я не могу так просто убить человека, — при этих словах Менион непроизвольно вздрогнул, — даже ради их жизней‡ Он смолк, но Балинор продолжал смотреть на него, ожидая иных слов.
— Я могу кое-что сделать, — внезапно заявил Менион, на секунду глубоко задумался и еще раз оглядел лежащую у их ног долину. — Но я сделаю иначе.
Без дальнейших разъяснений он прошел между деревьями и беззвучно притаился на самой их границе, еле укрытый отдельными ветвями. Его взгляд торопливо обежал силуэты карликов и наконец остановился на одном из их вождей, стоящем у дальнего склона. Карлика окружали его подданные, он стоял, запрокинув желтое морщинистое личико и вытянув вверх маленькие ручки, сжимая в них жертвенное блюдо с раскаленными углями. Замерев в этом положении и глядя в сторону прохода в Вольфсктааг, он вместе с прочими вождями возглавлял священный ритуал. Менион извлек из колчана еще одну стрелу и положил ее перед собой на землю. Затем, опустившись на колено, чуть подался вперед, покинув укрытие за чахлым деревцем, положил на тетиву первую стрелу и прицелился. Три пары глаз напряженно наблюдали за ним, люди стояли в мрачной тишине, затаив дыхание. На какую-то долю секунды время словно остановилось, а затем громко прозвенела тугая тетива, и невидимая стрела устремилась к своей цели. Одним плавным движением Менион вложил в лук вторую стрелу, с фантастической быстротой прицелился и выстрелил, затем бросился под укрытие ближайшего дерева и замер.