– Его надо взять живым!
– Понятное дело, возьмем, но доставить его следует в Россию! Обсуди этот вопрос с Феофановым.
– Добро.
– Крым, ты поддерживаешь связь с Харсоном?
– Да.
– Решение о переброске «Ирбиса» сюда принимает он?
– Разумеется.
– Передай ему, что может отдать команду на переброску. Тем же порядком, что и нас.
– Что, немедленно?
– Чем быстрее, тем лучше. Основную акцию предпочтительнее всего провести в воскресенье, 15-го числа, и сразу по трем заводам. Сегодня у нас одиннадцатое. Пока ребята «Ирбиса» акклиматизируются, пока отработаем план совместных действий, взаимодействие, разведку объекта, на который пойдут американцы, как раз к воскресенью подготовим штурм.
– Хорошо, я передам ему твои пожелания. Он наверняка захочет сам переговорить с тобой.
– Какие проблемы? Я всегда на связи.
– Что думаешь делать сегодня?
– В ночь с Шепелем и Дрозденко пойду на перевал, сам посмотрю на эти заводы. Заодно проверю несение службы вражескими постами на вершинах – по словам агента, они наиболее опасны для нас, и их надо снимать до начала общей акции.
– Это и так понятно.
– Понятно-то понятно, но агент утверждает, что сделать это будет не так просто. Я склонен доверять ему. Уж кому, как не Абдулле, знать сильные и слабые стороны противника.
– Согласен. У тебя все?
– Пока да.
– Тогда я прямо сейчас свяжусь с Харсоном, а ты не спеши ложиться спать, дождись его вызова.
– Подожду до 11.00, потом будет говорить с заместителем.
– Мне так и передать ему твои условия?
– Да, так и передай.
– Хорошо. Сам-то как?
– Нормально. Могло бы, конечно, быть и лучше, но мы, к сожалению, не в посольстве. Жду, до связи.
– Давай!
Александр поднялся на поверхность. Шепель задумчиво курил, сидя на валуне.
– О чем задумался, детина? – спросил Тимохин.
– О доле своей горькой… А если серьезно, то ни о чем. Какая-то пустота в голове.
– Ну чтобы загрузить ее, ступай-ка ты и найди Соловьева; пусть оставит наблюдателя на вершине северного хребта, а остальных бойцов вернет в лагерь и назначит сменное охранение одним часовым базы. Оставшихся не у дел отправить отдыхать. Ты тоже иди отдохни да предупреди Дрозденко, что он, ты и я ночью пойдем на перевал.
– Смотреть заводы?
– И заводы, и верхние посты духов.
– Ты уже решил, как будем отрабатывать цели?
– План есть; вопрос: утвердит ли его Харсон?
– А куда он денется?
– Посмотрим.
Из подземелья донесся голос Колданова:
– Товарищ полковник, вас Харсон на связь вызывает.
– Шустро! – улыбнулся Тимохин. – Кивнул Шепелю: – Давай, Миша, работай!
Командир «Ориона» вновь спустился в отсек связиста, взял у Колданова трубку спутниковой системы:
– Тимохин на связи!
– Харсон. Мне только что звонил Крымов; сообщил, что вы готовы принять «Ирбис».
– Мы готовы принять ваших людей.
– О’кей, завтра в ночь люди Дака будут на базе. У вас есть план отработки целей?
– Так точно.
– Кратко изложить его можете?
– План таков. Заводы находятся недалеко от базы, за северным перевалом Тарикарского ущелья. Сегодня ночью я проведу разведку перевала, определю порядок снятия верхних постов охранения противника. По прибытии «Ирбиса» мы вместе с Даком еще раз поднимемся на перевал. Провести штурм предлагаю по двум направлениям. Первое – Кайзабад, где расположены два завода, второе – Тари-Пули, в котором соответственно один, но крупный завод с более многочисленной охраной. На Кайзабад пойдет «Орион», на Тари-Пули – «Ирбис».
– Вы решили вывести свою группу сразу на два объекта?
– Да. Они расположены в пятистах метрах друг от друга и, по сути, составляют одно целое. Тари-Пули же в четырех километрах от Кайзабада. Получаются, в принципе, два равнозначных объекта. Вот и будем штурмовать их двумя нашими группами. Но если вас что-то смущает, вы вправе внести свои коррективы: нацелить «Орион» на Тари-Пули, а «Ирбис» – на Кайзабад. Ничего не имею против, хотя считаю данное решение нецелесообразным.
Подумав, Харсон сказал:
– О’кей! Мне понятен ваш план. Но решение, утверждать его или скорректировать, приму после доклада Дака.
– Я вас понял.
– Как считаете, Алекс, мое присутствие на базе необходимо?
– Нет. Мы с полковником Даком сможем сами отработать цели. Первоначальная задача не настолько сложна, чтобы задействовать по объекту единый отряд; а раз не будет задействован отряд, то и его командиру делать здесь нечего, извините за откровенность.
– Ничего. О’кей, я вас понял. Работайте по своему плану, встречайте «Ирбис» в полночь с четверга на пятницу.
– Есть.
Переговорив с Харсоном и сообщив Крымову о сути данных переговоров, Тимохин отправился в подготовленный для него и командира «Ирбиса» отсек одного из подвалов секретной базы временного размещения бойцов интернационального отряда.
Александр проспал до девяти вечера. В подвале было прохладно, и он смог хорошо отдохнуть. Поужинав сухим пайком, Александр покинул подвал. Развалины охранял капитан Ким.
– Как дела, Леня? – спросил у него полковник.
– Да нормально, командир, вокруг все спокойно.
– Я сейчас с Шепелем и Дрозденко пойду на перевал.
– Понял.
Александр по радиостанции вызвал из подземелья Шепеля и Дрозденко.
Затем связался с часовым поста на вершине:
– «Девятый»! «Первый»!
– «Девятый» на связи!
– Что у тебя?
– Все спокойно.
– Я с «Четвертым» и «Седьмым» поднимаюсь к тебе.
– Принял.
Отключив радиостанцию малого радиуса действия, Тимохин отдал команду:
– За мной, по одному, к верхнему посту, марш!
Разведгруппа начала подъем на северный перевал Тарикарского ущелья.
В 23.20 спецназовцы вышли к посту. Он был оборудован на вершине между населенными пунктами Кайзабад и Тари-Пули. С него кишлаки не видны, но хорошо просматривалась дорога между ними.
Тимохин поинтересовался у Шматко:
– По дороге никто не ездил?
– За время моего дежурства – нет, – ответил прапорщик-снайпер, – да я и заступил недавно. А вообще-то дорога накатана; видно, что ею частенько пользуются. Здесь отличная позиция блокирования сообщения между кишлаками, одному можно держать ущелье.
– Вижу… Мы пойдем на запад, вернемся к тебе. Если спустимся в наше ущелье в другом месте, я сообщу.
– Понял!
Тимохин повернулся к Шепелю и Дрозденко.
– До первого от нас поста духов около полутора километров. Но ближе должен находиться пост в ущелье. Он контролирует подъезд к Кайзабаду со стороны Тари-Пули, откуда главарям бандформирования ожидать появления врага не приходится. Но это не означает, что часовой на этом посту не несет службу. Так что идем по вершине, соблюдая интервал на расстоянии прямой видимости без применения приборов ночного видения. Шепель, оборудование обнаружения минных ловушек у тебя?
– У меня, командир. – Майор похлопал по ранцу, висевшему на груди у офицера.
– Включи его, чтобы не попасть под сигналку в самом начале марша. Духи могли раскидать их где угодно.
– Включил!
– Ну и иди первым. Я за тобой, Дрозденко – в замыкании.
Разведгруппа прошла без проблем около восьмисот метров. В 23.40 Шепель, остановившись, поднял правую руку вверх, затем подал сигнал сбора.
Тимохин и Дрозденко подошли к нему.
– Что такое, Миша? – спросил командир «Ориона».
Оборудование «Поиск» подало сигнал опасности.
– Что, мины?
– Черт его знает, сейчас проверим.
Шепель извлек из ранца устройство, напоминающее ноутбук, и включил его, выставив вперед короткий штырь поисковой антенны. И тут же на экране вспыхнули четыре точки, соединенные между собой прямыми линиями красного цвета, пересекавшими по ширине всю вершину.
– Мины с лазерной системой активации. Четыре штуки. Похоже, пластиковые, противопехотные, итальянские. Такие духи еще в восьмидесятых годах применяли. Надо было Кима с собой взять, он все же сапер.
– Без него обойдемся. На каком расстоянии от земли висят лучи лазеров?
– Как у обычных растяжек – в десяти-пятнадцати сантиметрах. Но это только на ближнем участке. Дальше прибор показывает более насыщенное минами поле.
– Духи заминировали всю вершину до поста?
– Возможно, и склон. Проверить?
– Нет! Мы сейчас недалеко от нижнего поста. Часовой с него может увидеть тебя.
– Я аккуратно, так, чтобы не увидел. Нам по-любому до проведения штурма надо выявлять минные поля. Сейчас на это время есть, позже может не быть.
Тимохин, подумав, посоветовал:
– Ты, Миша, осмотри противоположный склон. Если духи выставили на склонах мины, то, значит, и здесь нашпиговали ими спуск. С одной стороны ставить минный заслон не имеет смысла.
– Тоже верно. Посмотрим противоположный склон.
Шепель перевел штырь антенны на северный перевал Шургунского ущелья.
– На той стороне «Поиск» ловушек на склоне не фиксирует, а вот на вершине такая же минная чехарда, что и здесь.
– На той стороне «Поиск» ловушек на склоне не фиксирует, а вот на вершине такая же минная чехарда, что и здесь.
– А глянь на наш склон…
– Тот, что к Тарикару спускается?
– Да.
– Сейчас… Оп-па! Ну и нюх у тебя, командир… Есть мины, гранаты, но без лазеров, противопехотки и растяжки.
– Насыщение?
– Ниже среднего, одна ловушка квадратов на шесть-восемь.
– Так, понятно. Зафиксируем их со дна ущелья.
– Киму тут работы невпроворот.
– Да, придется Лене потрудиться… Но это позже, а сейчас нам нужно сблизиться с постом. Так что давай веди, Миша. Всем предельное внимание.
Шепель пошел вперед. Через двадцать метров остановился, перепрыгнул невидимую условную линию, опять остановился. Его примеру последовали командир «Ориона» и Дрозденко. Так, переходя через лучи, спецназовцы преодолели первое минное поле, за ним второе. Там пришлось попрыгать. В некоторых местах лучи соединяли мины на расстоянии в сорок сантиметров от поверхности вершины. За вторым полем Шепель воскликнул:
– Дальше пусто!
– Что значит пусто? – уточнил Тимохин.
– А то, что прибор не фиксирует никаких взрывчатых или сигнальных средств.
– До поста метров четыреста. И что сие означает? То, что духи выставили заслон на удалении от поста, а непосредственно у пункта наблюдения и обороны объекта посчитали это ненужным?
– Хрен их, духов, знает, командир, но ни сигналок, ни обычных растяжек на расстоянии в пятьсот метров на вершине нет! И только где-то на участке, удаленном от нас на четыреста метров, гранаты, сложенные в одном месте, ближе к спуску в Кайзабад. Но это наверняка пояс с гранатами самого часового. К тому же снятый.
– А что на склоне?
Шепель перевел антенну вниз.
– А на склоне картина интересная. То же, что и раньше, – минное поле с коридором шириной в полтора метра от вершины до дна ущелья, далее та же ерунда на четыреста метров. Насыщение взрывчаткой то же, что и было. Но ты прав, надо точнее зафиксировать ловушки со дна ущелья. Идем дальше?
– Конечно! Прижимаясь к восточному склону. Что там у нас впереди? Валун?
– Типа того…
– Идем туда, оттуда смотрим дальше. Шепель, вперед!
– «Поиск» вырубить?
– Ни в коем случае! А если мины с реле времени?
– Ну это вряд ли. Уже то, что здесь лазеры стоят, удивительно; ну а реле – это явный перебор.
– Оборудование держать включенным!
– Есть!
– Вперед! – повторил команду Тимохин.
Разведгруппа, ведомая майором Шепелем, продолжила движение.
В 00.30 спецназовцы дошли до валуна. Тимохин выглянул из-за него и увидел метрах в ста расчищенный от растительности и камней вершины пост.
– Ну что там? – спросил Шепель.
Тимохин вернулся к подчиненным.
– Что спрашиваешь? Пост.
– Ну это понятно. Что за пост?
– Укрепленная огневая точка.
– Даже так?
– Даже так! Духи действительно неплохо прикрыли подходы с севера и юга. Если внизу обычная позиция для стрелка – чаша с двумя рядами камней, то здесь – бруствер высотой около метра. Часовой, правда, один, но у него «ПК». Да с коробкой в пятьдесят патронов. Не исключено, что у него имеются запасные коробки или набитые ленты. Еще у духа автомат и, как я и говорил, пояс с гранатами.
– Ничего, снайпер отсюда вышибет мозги этому часовому, имей он хоть еще и пару гранатометов.
– Не так-то просто это будет сделать, Миша, даже таким профи, как наши Шматко и Санеев.
– Да ладно… Я взгляну на пост?
– Взгляни.
Шепель минут пять смотрел на позицию афганского часового. Затем, вернувшись, произнес:
– Да, непростая цель. Я не понял, он сидит на чем-то, что ли? Только полчерепа виднеется… Или внутри чаши сделано углубление?
– Скорее сидит, хотя может быть и углубление.
– Чтобы гарантированно срезать часового из «Винтореза», надо его приподнять. Заставить высунуться.
– Как?
– Вот и я думаю, как… Шумнешь отсюда, а он по валуну – очередь из «ПК», и пропадет весь фактор неожиданности к чертовой матери! Из гранатомета спалить духа? Можно, конечно, но пост снимем, а сами засветимся по полной программе…
– Надо заставить часового посмотреть на кишлак, – Тимохин проговорил: – Шум в Тарикаре только насторожит, а вот что-то необычное в Кайзабаде заинтересует.
– И что же мы можем сделать в Кайзабаде, будучи на позициях штурма на перевале?
– Не мы, Миша. Агент!
– Агент? – переспросил Шепель. – А что может он?
– Вот это у него и узнаем. Так! С запада наверняка такая же картина, что и с востока, так что обходить пост по дну Тарикарского ущелья, подниматься на вершину и сближаться с постом с запада не вижу смысла. Идем вниз, и ко второму посту.
– Прямо здесь спускаемся?
– А ты еще не напрыгался на минных полях? Определяй проход и выводи нас на дно ущелья!
– Понял, выполняю. Только давай хотя бы метров на пятьдесят на восток отойдем. От пуль «ПК» ни один бронекостюм не спасет!
– Дух не видит нас и здесь.
– И все же ну его на хрен. Ради чего рисковать? Еще будет возможность рискнуть, когда снимать посты будем.
– Хорошо, – согласился Тимохин, – отходим на пятьдесят метров на восток и спускаемся. Далее идем по дну. Осматриваемся там, ищем тропу, поднимемся западнее второго поста; этот же, что смотрели, по их системе охранения является шестым.
– Да какая разница – второй, шестой, десятый… Пост, он и есть пост, – сказал Дрозденко.
– О! – воскликнул Шепель. – У Андрюши голосок прорезался. А то все молчал, я думал, челюсть поддерживал, чтобы не зевать…
– Ты, Миша, меньше думай, а больше делай, что тебе командир говорит.
– Считай, прогнулся перед Санычем. Он тебя за это по возвращении к майору представит.
– Прекратить разговоры! Работаем! – оборвал подчиненных Тимохин.
Разведгруппа, отойдя на пятьдесят метров на восток, начала спуск на дно Тарикарского ущелья. Осмотр склона за утесом, а также подходы к посту моджахедов, прикрывающему первый наркозавод с запада, показал идентичность минно-взрывных заграждений тем, что были выставлены и к посту прикрытия второго поста. Единственным отличием являлось отсутствие валуна у первого поста, что осложняло снятие часового. Тимохин вывел группу назад в ущелье. У речки офицеры устроили привал. Командир «Ориона» посмотрел на подчиненных.
– Ну и как будем снимать часового первого поста?
– К нему близко не подобраться. Хотя если чем-то отвлечь, то сблизиться с постом на расстояние применения «Винтореза» можно. Или валить его с дальней позиции из «СВД-С», а это ненужный шум.
Дрозденко согласился с Шепелем:
– Да, либо отвлекать, либо бить из «СВД-С», а там уж как получится.
– Нельзя как получится, ребята, – сказал Тимохин. – Надо тихо. И снимать тихо не два поста, а четыре. На противоположном хребте наверняка такой же мутняк с ловушками и подходами. Остается одно – одновременно чем-то отвлечь всех четверых.
– Интересно, чем же? – спросил Шепель.
– Надо думать.
– Да тут думай не думай, а ни хрена не выйдет. На одном перевале заставить высунуться духов еще можно, но на двух… Лично я не вижу, как это можно сделать.
Тимохин, подумав, поднялся, отошел от реки. По станции малого радиуса действия вызвал агента внешней разведки.
– «Сержант»! Ответь «Ориону»!
Несмотря на ночное время, Реви-Ревунов ответил быстро.
– «Сержант» на связи. Что случилось?
– Я провел разведку верхних постов северного перевала Тарикарского ущелья, он же южный перевал Шургуна. В результате определено, что без отвлечения всех четырех на верхних постах снятие их перед штурмом, не поднимая шума, невозможно. Еще мы обнаружили минные поля как на вершине, так и на склоне, причем верхние поля снабжены лазерными взрывателями. Ты мне о них ничего не сказал.
– Я не знал о минных полях. Только сейчас понимаю, что делали на перевалах люди, вызванные Гауни из Кабула недели две назад. Агаджи про заграждения никому ничего не говорил. Проверить что-либо я не мог.
– Понятно. Пройти поля можно – у нас есть спецоборудование, позволяющее преодолевать препятствия подобного рода. Но часовые на постах сидят глубоко, стопроцентной гарантии их нейтрализации нашими снайперами дать не могу, а к часовому первого поста, что над твоим заводом, приблизиться на выстрел «Винтореза» сложно, практически невозможно. Чем в этом вопросе ты можешь нам помочь?
– Надо подумать. Завтра я сообщу тебе свои соображения.
– Завтра, «Сержант», боюсь, будет поздно.
– Прибывают американцы?
– Да. При них я выйти с тобой на связь с базы не смогу. А если ко мне прилипнет их командир, то не смогу и вне базы. О штурме я предупрежу тебя, так как группы разойдутся, а вот большего не сделаю. Так что мне надо максимум до 9 часов утра знать, чем ты сможешь или не сможешь помочь, чтобы до прилета американцев определить план штурма объектов в Кайзабаде.
Неожиданно агент сказал:
– Я знаю, чем вам помочь. Только что пришла в голову мысль.