— Здорово Димочка устроился! — восхитилась Ирка. — Ну мужчины! Волшебные существа! Так недооценивать женскую ревность!
— Кстати, о птичках! — я цапнула подружку за запястье, чтобы посмотреть на ее наручные часы. — Ирка, нам пора! Мы обещали нашим любимым мужчинам вернуться не позднее восьми!
— Да-да, нам надо спешить, — заторопилась подружка. — Всем спасибо, все свободны!
Лазарчук выразительно кашлянул.
— Ну не все свободны, но извините, не надо было людей убивать! — поправилась Ирка. — Эй, такси! Такси!
Провожаемые взглядами, мы с подружкой проворно сбежали с высокого крыльца и припустили вдогонку за притормаживающим такси.
Уже в машине Ирка покачала головой и сказала:
— Жалко мне их всех. И покойную Машу, и Диму, и Анку, и маленького Васеньку. И даже Сашку жалко, хотя он меня чуть не убил!
— Еще Валентину присчитай, — посоветовала я. — Ты с ней не знакома, но ее тоже надо пожалеть. Она влюбилась в Сашку, а он, оказывается, негодяй, не заслуживающий большой и чистой любви.
— А кто из мужчин ее заслуживает? — горько вопросила Ирка и так посмотрела на таксиста, что тот заерзал на сиденье, но сказать что-нибудь в защиту мужского пола не решился.
Помолчав немного, подружка сказала:
— Знаешь, я бы всем барышням читала лекции по спецкурсу «Семейный очаг как источник возгорания»!
— Это как? — заинтересовалась я.
— А так! Бывало, теплится, теплится огонечек, годами горит тихо, ровно, и вдруг — пуфф! Оказывается, это горел фитиль пороховой бочки. Трах, бабах — и все летит к чертовой бабушке!
— Я это называю «черепаха с тротилом»! — усмехнулась я. — Она ползет, ползет, а потом вдруг ка-ак жахнет! Вот у Тороповых, по-моему, как раз такая мина замедленного действия сработала.
— Да-а-а… — мрачнея, протянула Ирка. — Похоже, тротиловая черепаха прижилась и у наших с тобой очагов.
В свете неоднократно высказанных подозрений в адрес наших, предположительно, неверных супругов возразить на это мне было нечего. Мы снова помолчали, а потом Ирка посмотрела на часы и проворчала:
— Странно, что наши милые нас домой не торопят! Тебе Колян не звонил?
— Гм… Может, и звонил, — я смущенно кашлянула. — Но я по пути из Машковки мобильник выключила, сразу после разговора с Лазарчуком. Опасалась, что Серега начнет названивать с уточняющими вопросами, а я не смогла бы говорить с ним в присутствии Юли.
— Ой, а мой телефон, наверное, разрядился! — Подружка живо проверила свой аппарат и успокоилась. — Точно, умер. Ну слава богу! А то я уж подумала — что-то случилось!
— Ну слава богу! — всплеснул руками Колян.
— Мы уж думали: что-то случилось! — укоризненно прогудел Моржик.
Наши с Иркой половинки взволнованно приплясывали на крыльце с пришвартованным к нему «Пежо». Автомобиль был ориентирован к дому задом, к выезду из поселка передом — шустрые зайчики уже приготовились дать деру. Я отметила, что нарядились они без претензий, в стиле «casual».
— Что так долго? Мы же предупреждали: у нас в восемь часов важная деловая встреча! — бессовестно соврал Колян.
— Что-то не одеты вы для важной встречи! — не удержавшись, съязвила я.
— А зачем? Для встречи они разденутся, — злобно пробурчала Ирка.
К счастью, мужики ее не услышали, они уже прыгнули в машину.
— Где Мася? — крикнула я вслед отъезжающему «Пежо».
— В собачьем вольере! — послышалось в ответ.
— Это зря, — насупилась Ирка. — Опять твой мелкий моего конфетами перекормит!
То, что мой ребенок вполне может набраться от ее шарпея блох и прочих паразитов, подружку не беспокоило. Похоже, она придерживалась мнения, что зараза к заразе не пристает.
Масяня действительно вцепился в собаку как энцефалитный клещ. В полумраке (на освещении собачьего жилища хозяева сэкономили) я не сразу поняла, с какой целью ребенок стискивает и трясет собачьи лапы — для простого рукопожатия церемония слишком затянулась. Оказалось, что Мася настойчиво учит пса танцевать на задних лапах. Чуть позже выяснилось, что это было самое начало плановой компании по превращению шарпея в пуделя — естественно, Артемона. Для полномасштабной смены собачьего имиджа Масяня уже приготовил бигуди, ножницы, черную краску для обуви и красный шелковый шарф. Я почти пожалела, что мы с Иркой вернулись слишком рано! Было бы небезынтересно посмотреть на стриженого, крашеного и завитого шарпея с бантом на шее.
Процесс отъема парикмахерско-сапожных принадлежностей у малыша и шарфа у собаки занял считаные минуты, но за это время такси, доставившее нас с Иркой, успело укатить.
— А где машина?! — всполошилась подружка, загнав в вольер шарпея и выгнав из него Масяню. — Уехала?! Черт! Не надо было расплачиваться!
— Как же не расплачиваться? — не согласилась я. — Каждый труженик имеет право на денежное вознаграждение!
— Это так, но теперь у нас с тобой нет транспорта для погони за зайчиками! Все! Считай, мы их упустили, — расстроилась Ирка.
Созерцание чужой беспомощности меня всегда мобилизует.
— Не реви, у нас еще есть шанс! — я прикрикнула на подружку и вооружилась мобильником. — Лишь бы Лазарчук согласился нам помочь!
— Пусть только попробует не согласиться! — Ирка вырвала у меня трубку и с ходу послала в эфир страшную угрозу:
— Серый, если после того, как мы помогли с расследованием, ты не проникся к нам чувством глубокой и искренней благодарности, я не знаю, что с тобой сделаю!
— Поможешь чем-нибудь еще, — догадался капитан. — О ужас, только не это! Из двух зол я выбираю меньшее…
— Значит, тебя, — подружка деловито передала мне телефон.
Иркина логика была неоспорима: она весит сто кило, а я всего шестьдесят. То есть если мы обе — зло, то я, конечно, меньшее.
— Серега, нам очень нужна твоя помощь! — Я взяла пример с подруги и тоже не стала рассусоливать. — Напряги своих друзей-гаишников, чтобы срочно нашли автомобиль «Пежо»…
— Цвет «синий металлик», номер А 678 ОК 23 RUS! — громко подсказала Ирка.
— А это случайно не Максимовых машина? — после короткой паузы озабоченно спросил капитан.
— Наша, наша! — проорала госпожа Максимова.
— Я не понял, у вас угнали машину? — встревожился Лазарчук.
— Не совсем, — уклончиво сказала я.
— Но могут угнать мужей, — тихонько добавила Ирка.
— Короче, Серега, не советую вникать в эту драматическую историю, это слишком сложно для тебя, — нагло нахамила я старому другу. — Просто докажи, что милиция тоже не лыком шита, и хоть раз в жизни прими сторону двух порядочных гражданок против двух непорядочных граждан.
— Я ничего не понял, — признался капитан.
— Говорю же — это слишком сложно! Ты не думай, ты бери телефончик и звони своим коллегам. Субботним вечером гаишников в городе больше, чем грибов в лесу, кто-нибудь обязательно заметит наш «Пежо». Как найдете — сразу звони!
— Только по колесам пулять не нужно! — торопливо добавила Ирка. — У нас скаты новые.
— У нас и мужья не старые! — вспомнила я и попросила вообще по машине не стрелять.
— Правильно, — одобрила подружка. — Если понадобится, мы сами их пристукнем, без всякой огневой поддержки!
Пристукнуть наших зайчиков она, очевидно, собиралась в прямом смысле, потому что сразу же после разговора с Лазарчуком побежала в кладовку и приволокла оттуда роскошный кухонный набор в стиле этнофолк: скалку, пестик, колотушку и разделочную доску. Все предметы были выточены из цельного дерева, украшены богатой росписью и сияли новизной: высокохудожественный гарнитур еще никогда не был в употреблении.
— Вот и обновим! — сказала Ирка и зловеще усмехнулась.
Лазарчук не подкачал. Первое сообщение о местонахождении синего «Пежо» пришло через пятнадцать минут, затем — по мере перемещения машины мимо стационарных гаишных постов и многочисленных «роялей в кустах» — информация поступала бесперебойно. Вскоре стало совершенно ясно, куда едут наши зайцы.
— В аэропорт! — единодушно постановили мы с Иркой, в соответствии с оперативной информацией запятнав карту-схему города цепочкой жирных точек.
Дальнейшие сообщения мы принимали уже в такси, шокируя водителя, который, в конце концов, решил, что его без спросу привлекли к участию в секретной операции. Он потребовал с нас деньги вперед, всю дорогу нервничал и с риском для безопасности дорожного движения подолгу засматривался в зеркальце на секретного агента Масяню, который безжалостно лупцевал заднее сиденье фольклорной колотушкой и при этом речетативом исполнял песенку про Буратино: «Кто не охотник, не поэт, а покорил весь белый свет? Кого повсюду узнают? Скажите, как его зовут?!»
Со стороны это здорово смахивало на допрос с пристрастием, и водитель вздохнул с облегчением, когда мы сделали остановку у торгового центра, чтобы на часок оставить нашего младшего агента под прикрытием воспитателей детской игровой площадки. Остальные участники группы захвата и расправы продолжили путь и десятью минутами позже десантировались из такси на маленьком базарчике, главным достоинством которого была просторная бесплатная автостоянка. На ней под тусклым фонарем в ряду отдыхающих автомобилей новогодней игрушкой поблескивал «Пежо» цвета «синий металлик».
«Правильный» министр прибыл неожиданно — вечером. В это время Первое Лицо Региона в компании министра аграрного летало над кубанскими полями, приблизительно оценивая успехи сельскохозяйственной отрасли с вертолета. Лица со Второго по Пятое занимались неотложными административными делами на просторах края, и только Шестое географически оказалось достаточно близко, чтобы успеть на неожиданную встречу с министром. При этом Лицо № 6 находилось не где-нибудь, а на больничном, ибо имело неосторожность простудиться под мощным кондиционером в собственном кабинете. Шестое Лицо страдало от насморка, головной боли и повышенной температуры, в связи с чем его речь и сознание не отличались ясностью, а настроение и взгляд были такими убийственными, словно кубанский Шестой произошел по прямой линии от древнегреческого василиска.
Первый Помощник Шестого Виталий Протопопченко бежал по площади перед аэровокзальным комплексом, как по минному полю. Шеф велел ему любой ценой задержать министра, чтобы тот не успел проинспектировать территорию форума сегодня. Уже к завтрашнему утру на площадке ценой героических усилий бессонных организаторов мероприятий должны были произойти многочисленные положительные изменения, но пока экспозиция представлялась к сдаче не больше, чем город-герой Ленинград.
В принципе нетрудно было придумать пару-тройку сценариев, по которым министр мог задержаться в аэропорту на часок-другой. Однако Шестое Лицо, укоризненно колыхнув щеками, строго предупредило:
— Экстрим не предлагать!
Поэтому шикарный вариант с кастрюльным бунтом фигуристых бортпроводниц, захватывающих министра в заложники, даже не рассматривался. Виталий напрягся и придумал кое-что получше.
— Что, если мы торжественно откроем новую посадочную полосу? — предложил он, посмотрев на две вереницы лампочек, тянущихся в глубь капустного поля.
Команда электриков, спешно монтирующих сигнальные огни, работала днем и ночью, благодаря чему электрификация капустной плантации шла гораздо быстрее, чем в свое время реализация плана ГОЭЛРО.
— Разве эта посадочная полоса уже достроена? — Шестое Лицо сначала тоже поглядело на лампочки, а потом почтительно засмотрелось на скифский курган между ними.
Бульдозеристы, растягивающие по полосе песчано-гравийную смесь, работали гораздо хуже, чем электрики.
— Полоса недостроена, — согласился хитроумный Протопопченко. — Но разве это повод ее не открыть? Аэробусы мы нынче сажать не будем, да у нас и нет аэробусов, а в остальном сделаем все как положено: цветы, камеры, торжественные речи, разрезание ленточки, мини-фуршет с шампанским.
Цветов, камер, ленточки и жидкой составляющей мини-фуршета у Виталика тоже не было, но это его не смущало.
— Сделаем программку минут на сорок, а там совсем стемнеет, и осмотр экспозиции форума плавно перенесется на завтра! — предложил он.
— Молодец, Виталя, я в тебе не ошибся! Работай! — важно сказало Шестое Лицо и со спокойной душой ушло в теплый депутатский зал пить кофе с коньяком.
Помощник плотнее закутался в пальто и посмотрел на часы: до посадки самолета с министром на борту осталось двадцать пять минут. Времени на подготовку праздника было крайне мало, но Протопопченко так не хотелось услышать из уст начальника: «Виталя, я в тебе ошибся! Больше не работай!», что он мобилизовал все силы и постарался совершить невозможное.
Красную ленточку и ножницы Виталий выпросил в цветочном ларьке в придачу к букету для министра, купленному на собственные деньги. Вино и фрукты для мини-фуршета почти добровольно предоставил грузинский ресторанчик, хозяину которого Протопопченко доходчиво объяснил, что сделают с ним и с его шашлыками, если он не будет сотрудничать с властью. Ресторатор благоразумно предпочел обойтись без смелого сексуального опыта повышенной травматичности. Прессу Виталий заказал звонком в департамент СМИ — там всегда располагали телефонами тружеников массмедиа, готовых по команде «Бригада, на выезд!» сорваться с места в галоп. На организацию достойного музыкального сопровождения времени не было, но Протопопченко решил вопрос, пригнав из зала ожидания трех пассажиров, любезно откликнувшихся на радиопризыв: «Граждан, имеющих при себе музыкальные инструменты, просят срочно подойти к справочному бюро». Ковровая дорожка прибыла из администрации аэровокзала, а хлеб-соль — из буфета VIP-зала. Правда, кружок ржаного «Никитского» неаппетитно напоминал собой коровью лепешку, но изобретательный Виталий собственноручно украсил его затейливыми декоративными кривульками из светло-коричневой пены «Герметик» — флакон этого замечательного вещества конфисковали у электриков.
— Российский министр — это вам не голодающий из Зимбабве, он символический каравай за обе щеки жрать не будет, отщипнет кусочек — вот и вся дегустация, — наставлял хитроумный Протопопченко буфетчицу, захваченную в VIP-кормушке заодно с хлебушком.
Подавальщица каравая трясла наколкой — то ли дрожала от волнения и холода, то ли соглашалась, что наши министры в отличие от африканских в еде весьма переборчивы. Присланный вассальной телекомпанией оператор и мобилизованные по тревоге музыканты, прячась от ветра за транспарантом, спешно расчехляли свои инструменты.
Самолет министра заходил на посадку.
Катерина уже сладострастно чмокала воздух свежеподкрашенными губами, когда под окошком тонара нарисовался покупатель. Хотелось верить — последний на сегодня.
— Не свернулись еще? Вот здорово! — тяжело дыша, сказал он.
— Нет! — ответила Катерина, закрыв одним разом два вопроса: не свернулись и не здорово.
Она захлопнула пудреницу и посмотрела на своего сегодняшнего ПП — последнего покупателя — без всякого интереса и одобрения. За годы работы в торговле Катерина хорошо узнала этот тип суетливого и бестолкового клиента, который прибегает за минуту до закрытия, прилипает к прилавку на полчаса и уходит, купив одну-единственную сосиску.
— Мне, пожалуйста, одну сосиску! — попросил ПП.
Катерина подкатила глаза и, незряче глядя в правый верхний угол тонара, неласково уточнила:
— Какую?
Она приготовилась терпеливо выслушать многословное описание вожделенной сосиски, наряду с определениями «свежая», «вкусная», «не соевая» обязательно включающее полные адресные данные завода-изготовителя и завершающееся коварным вопросом: «А вы что посоветуете?»
В этот момент Катерине всегда от души хотелось посоветовать очередному приставучему ПП удавиться колечком свежей, вкусной и не соевой ливерной колбаски.
— Мне все равно, — нетерпеливо переминаясь, сказал покупатель.
Изумленная Катерина так широко распахнула глаза, что ее ресницы в непросохшей удлиняющей туши прилипли к бровям.
— В-возьмите «Деликатесные», — запинаясь, предложила она. — Они свежие, вкусные и не соевые. У нас вся продукция Тинского колбасного завода. Я вам советую.
— Дайте одну, — сказал поразительно не разборчивый ПП.
Он бросил в тарелочку для денег мятую десятку, выхватил у Катерины сосиску и убежал, оставив сдачу. Катерина непослушными пальцами машинально собрала не востребованные копейки, бросила их в карман фартука и потянулась, чтобы закрыть окошко, но ей помешали. Крепкая мужская рука удержала опускающуюся заслонку, и глубокий протоиерейский бас прогудел:
— Добрый вечер, девушка!
— Кому как, — буркнула Катерина.
Ей стало ясно, что настоящий ПП только что появился.
— Мне одну «Молочную»! — пробасил ПП.
— Сосиску? — уточнила Катерина.
— Ну не реку же! — веселый ПП заухал утробным смехом.
Он тоже пренебрег сдачей и ушел, не попрощавшись.
— Придурки! Анорексики! — забурчала Катерина, нервно развязывая на неохватной талии тесемки фартука.
Она скривилась и издевательски пропищала:
— Я хотю одну сосисотьку!
— И я! — пискнуло за бортом тонара.
Катерина перегнулась через прилавок и выглянула в окошко — сердитая как Баба-яга:
— Это кто тут?
— Я! — повторно пискнула забортная мгла слабым голосом даже не анорексика, а дистрофика. — Я покупатель! Вы еще отпускаете?
— Сосиску? — проявила догадливость Катерина.
И не удержавшись, съязвила:
— Вам целую завесить или, может, половинки хватит?
— Зачем мне половинка? Мне целую! — обиделся задохлик.
— «Деликатесную» или «Молочную»? — вздохнула Катерина. — «Деликатесные» свежие, «Молочные» так себе.
— А мне все равно, — сказал дистрофик. — Мне не для еды!
— Тьфу, извращенцы! — выругалась Катерина, оскорбленная в лучших чувствах: стремительное увеличение популяции немужественных извращенцев год за годом все сильнее ущемляло ее женские интересы. — Когда ж вы уже вымрете, паразиты?!