Пока же во дворце было тихо. Графиня Норгус окончательно пришла в себя спустя двенадцать часов. Она удалилась, чтобы сменить одежду, залечить раны бальзамом, вооружиться и отдать соответствующие распоряжения насчет экипажа. С некоторым беспокойством она обнаружила, что Люгер уже завладел Звездой Ада. Это давало ему определенное преимущество, но Арголида почему-то была уверена в том, что вожделение связывает их достаточно крепко и не даст свершиться вероломству. Гораздо больше ее беспокоил жирный аббат, от которого так и разило предательством. Она не верила его рассказам о путешествии на юг и Небесном Драконе, но если Кравиус готовил им западню, то очень сильно ошибался - к югу от Морморы господствовали такие, как Фрог...
Следующей ночью они покинули дворец Атессы в закрытом экипаже графини, запряженном одной из лучших шестерок королевства. Кроме людей, в карете находились седла, сбруя, оружие, трехдневный запас пищи и воды. Кучером был евнух из Гарбии, которого Арголида называла Нокра. Она сомневалась и в его преданности, но избавиться от одного человека было несложно. Именно поэтому она ограничилась скромной помощью единственного слуги.
Люгер был переодет в форму офицера королевской армии и соответствующим образом вооружен. С оружием Стервятник почувствовал себя гораздо увереннее. Для Кравиуса графиня раздобыла просторные одеяния священника культа Гидры, распространившегося в период правления Сферга. Фрог с бриллиантовыми серьгами в слуховых щелях занял достойное место в карете рядом с Арголидой и теперь с любопытством посматривал по сторонам. Впервые за много лет он покидал Скел-Моргос, но кто мог знать, было ли это для него избавлением?..
Без приключений карета выехала за городские стены. Экипаж некоронованной королевы был слишком хорошо известен в городе и мало кто из военных решался останавливать его. Тем, кто все же был вынужден сделать это по долгу службы, достаточно было увидеть прекрасное и холодное лицо графини Норгус и выразительную морду Фрога, известного повсюду, как существо из свиты барона Ховела, чтобы избавиться от подозрений. Лица Люгера и аббата почти всегда оставались в тени, но ими никто не интересовался.
...Первый день они двигались с недолгими остановками, давая отдохнуть лошадям. На ночь остановились в деревне, где еще теплилась жизнь, за символическую плату получив тут пристанище, еду, воду и корм для лошадей. Потом пришлось надолго останавливаться и днем - солнце становилось палящим и жестоким. Иногда Арголида угадывала недоумение, написанное на лице евнуха. Тот был особенно удивлен, когда однажды вечером графиня удалилась с Люгером в уютную долину между холмами...
К концу четвертых суток они подъехали к южной границе королевства, о чем свидетельствовали остатки древней стены, возведенной еще в тринадцатом веке. Небо оставалось чистым и, насколько можно было судить, беглецов пока никто не преследовал.
После этого уже не были редкостью вымершие селения и обширные пустынные участки, на которых вскоре потерялась дорога. Настало время избавиться от кареты. Кравиус настаивал на том, чтобы заодно избавиться и от Нокры, но Люгер решил, что лишний меч пока не помешает. Тем более, что евнуху было бы сейчас затруднительно предать их... Они выпрягли лошадей и сожгли экипаж, загнав его в глубокий овраг. Таким образом, у них появилось две свободных лошади, которые могли везти кое-какую поклажу.
Небольшой караван двинулся дальше, ориентируясь по солнцу, висевшему в полдень над самой головой слепящей раскаленной лужей. Оказалось, что Арголида неплохо держится в седле. Хуже всего пришлось лошади Кравиуса она несла груз, в полтора раза больший, чем остальные животные. Нечто странное происходило с аббатом. Не раз Слот видел на его лице выражение, которое возникает при нестерпимой головной боли...
Но путь, казалось, не причинял особых неудобств Фрогу. Пес, для которого пустыня была родным домом, совершенно преобразился. Теперь он редко исполнял свои загадочные пантомимы. Во время изнурительных для людей переходов он бежал далеко впереди них, безошибочно отыскивая наиболее удобный путь между песчаными холмами и беспорядочными нагромождениями камней. По ночам он долго и неподвижно сидел, уставившись в темноту, как будто слушал голоса, недоступные людям. Было совершенно очевидно, что у него появилась цель на далеком юге, цель, которой он боялся и к которой его, тем не менее, неудержимо влекло. Возможно, этой целью было место, именуемое Кзарн.
Оазисы, где можно было найти корм для лошадей, теперь встречались крайне редко. Зато все чаще стали попадаться гигантские воронки, остовы разрушенных и проржавевших механизмов, развалины древних городов и одиноких построек очень странной архитектуры. В чрезвычайно сухом климате они сохранились гораздо лучше, чем можно было ожидать. Колючий кустарник обволакивал их пятнами коричневой проказы. В небе все чаще появлялись стаи крылатых существ с кожистыми крыльями и зубастыми клювами. Однако внизу все оставалось безмолвным и неподвижным. Это спокойствие настораживало. Стервятник чувствовал, что за отрядом наблюдают. Кто-то невидимый пытался создать иллюзию безопасности и это было хуже, чем открытая угроза.
Вокруг были места, еще доступные охотникам-одиночкам из Морморы, но ни разу Люгер и его спутники не встретили этих чрезвычайно осторожных людей. Фрог, влекомый неведомым инстинктом, угодил однажды в одну из их ловушек и Слот поразился ее примитивности. Ловушка была основана на точном знании повадок и гибельного свойства пустынных тварей - неудержимом влечении к определенному месту. Пес, который мог двигаться только в южном направлении, так и не смог обойти ее и провалился в глубокую яму, вырытую в зыбком песке и имевшую форму полумесяца, обращенного рогами к северу. Осыпающиеся края ямы делали безнадежными попытки выбраться из нее, кроме того, на дне ловушки был рассыпан порошок, надолго ослепивший пса. Спустившись в яму при помощи веревки и вытаскивая оттуда Фрога, Люгер, наконец, понял, для чего псу нужны были спутники для бегства из Скел-Моргоса...
До вечера следующего дня он вез Фрога, держа его на руках, а это была тяжкая ноша в пустыне. Несколько раз караван атаковали крылатые хищники, которые были здесь безраздельными хозяевами. Их превосходство в скорости и количестве превращало в жертву любого безоружного человека и почти любое животное. Нокре и Кравиусу пришлось убить до десятка этих полуптиц-полузверей, после чего стая оставила беглецов в покое и принялась пожирать тела своих собратьев...
К ночи у пса восстановилось зрение и он вновь возглавил караван. С этим уже ничего нельзя было поделать - пустыня вновь захватила власть над одним из своих порождений. Но она же дала жизнь и гораздо более жутким существам, распространившимся после Катастрофы в результате неизвестных людям того времени наследственных изменений, которые считались проявлениями магических сил. Знание о разлитой повсюду всепроникающей смерти было практически утрачено в течение последовавших за Катастрофой пяти веков варварства.
Монстры обитали на узкой полосе, где можно было найти животную пищу, но еще вне владений южных варваров. События двух дней и двух ночей, проведенных в этих местах, остались для Люгера одними из самых неприятных воспоминаний того вынужденного путешествия.
Нигде нельзя было остановиться надолго - гигантские земляные черви брали лагерь в осаду; после этого им требовались секунды, чтобы оплести своими телами лошадиные ноги или лежащего человека. Приходилось освобождаться от них при помощи кинжалов и двигаться дальше, без отдыха и сна.
Тяжеловесные уроды, похожие на огромных жаб с головами рептилий, населяли немногие заболоченные низины, питаемые влагой подземных источников. Они были малоподвижны, однако от этого источники не становились доступнее...
Даже хорошо вооруженным людям было нечего противопоставить кланам пустынных четвероногих, отдаленных родственников древних волков, только гораздо более свирепых и изощренных охотников. Каждый клан обладал общей аурой, разумом, во много раз превосходящим разум обычных животных и в каком-то смысле представлял собой единое существо...
Один из таких кланов довольно продолжительное время преследовал караван, причем преследование велось в соответствии с точным и безжалостным расчетом. Все роли в стае были четко распределены. Учитывая то, что волки (загонщики, солдаты, разведчики) могли общаться между собой на расстоянии, превышающем расстояние дневного перехода, передавая сообщения о передвижениях всадников, те были обречены. Спасло их неожиданное вмешательство Фрога, у которого оказались свои счеты с пустынными тварями. Однажды, во время ночной стоянки, пес исчез из лагеря, уже окруженного волками, и люди сочли это проявлением безумия или отчаянной попыткой бегства. Их скудный костер, выложенный в кольцо, догорал, а круговая оборона, занятая Люгером, Кравиусом и Нокрой против двух сотен волков не оставляла надежд дожить до утра. Однако твари медлили с нападением и в их поведении было много необъяснимого. Костер погас и люди оказались во тьме. Тяжелое, гнетущее чувство, посетившее каждого из них, нельзя было отнести только на счет грозившей им смертельной опасности, - твари распространяли вокруг себя хорошо ощутимую волну страха. С юмором висельника Люгер предложил аббату прочесть молитву и услышал в ответ изысканную брань. Потом Слот ощутил чье-то прикосновение к своей спине. Это были прохладные пальцы Арголиды, ласкавшие его. Он хорошо понимал ее. В самом деле, почему бы не провести последние минуты своей жизни, занимаясь любовью? Люгер ничего не имел против этого и обнял женщину, ответившую ему со всей силой предсмертной страсти. Следующие мгновения растянулись для него на часы, - он ожидал того омерзительного и леденящего ощущения, с которым впиваются в тело волчьи зубы, и это придавало любви особенную остроту...
Потом они лежали, глядя в чужое беззвездное небо, темное, как заброшенная могила, и слышали только тихий шорох, с которым твари скользили за границей невидимого круга, очертившего место стоянки. Лошади, парализованные ужасом, стояли тихо, как изваяния; изредка скрежетал зубами Кравиус, видимо, от холода, пробегавшего по спине... Появление Фрога было чудесным и неожиданным знаком. Во всяком случае, к утру путь был свободен. В рассветных лучах стали видны многочисленные длиннопалые следы четвероногих, избавление от которых навсегда осталось для людей загадкой.
К исходу восьмого дня путешествия запасы воды и пищи подошли к концу. Теперь Люгер вполне осознал, насколько опасными и безнадежными были попытки углубиться в южную пустыню. Начиная с определенного момента, обратный путь становился невозможным. Повернуть на север - означало погибнуть от жажды. Надеяться на что-либо мог только тот, кто достигал селений аборигенов, да и то при условии, что ему удалось бы найти общий язык с этими существами. Сейчас судьба каравана целиком зависела от Фрога и Кравиуса. Арголида опять "разговаривала" с псом и получила от него совет жевать побеги, карабкающиеся по стенам. Это действительно приносило недолгое облегчение и отбивало жажду.
На девятый день Люгер увидел на горизонте колонну, сверкавшую в лучах восходящего солнца. Кравиус расплылся в довольной улыбке, из чего следовало, что ему знаком этот ориентир. Колонна была изготовлена из серебристого металла и почти не тронута временем. Ее основание уходило в песок, а гладкий ствол без следа ржавчины оканчивался торчащими во все стороны стальными прутьями. У подножья колонны Фрог разыграл свою очередную сценку.
- Он говорит, что воздух здесь полон голосов, - сказала Арголида, наблюдая за движениями пса. Кравиус едва заметно кивнул в ответ на недоуменный взгляд Люгера. Некоторое время пес, казалось, сосредоточенно слушал то, чего не слышали люди. Слот был готов поверить во что угодно, лишь бы это помогло им выжить...
Между тем, жара становилась нестерпимой. Ослепительное солнце превратилось в безжалостного врага. Перед глазами всадников плыли лиловые тени. Каждое прикосновение к телу одежды или горячего оружия было мучительным. Вскоре им пришлось спешиться, чтобы сохранить лошадей. Они брели в направлении, указанном аббатом. Против этого не возражал и Фрог, убегавший далеко вперед. Люгер уже мечтал только об одном - найти какое-нибудь заброшенное строение, чтобы переждать в нем дневную жару. Но уже долгое время они не видели и клочка тени, за исключением чернильных пятен под собственными ногами.
Графиня Норгус оказалась не менее выносливой, чем мужчина. Сильный загар существенно изменил ее внешность - она стала похожа на женщин кочевых племен, которых Люгер встречал когда-то на диком восточном берегу моря Уртаб.
Во второй половине того дня они вышли к развалинам древнего города. С холма, на который с трудом взобрался караван, открылся вид на бескрайнюю равнину, сплошь покрытую руинами. Когда-то этот город был больше любого из всех известных Люгеру городов западных королевств. Более того, этот город был совершенно другим - его здания были похожи на четырехгранные башни, остовы которых теперь погружали в тень целые улицы.
Эта тень выглядела весьма привлекательно, однако Люгера озадачило поведение пустынного пса. Завидев развалины, тот держался в хвосте отряда, словно предоставляя людям самим проверить безопасность этого места. Одно было ясно - перед ними не Кзарн. К тому времени смерть в пустыне представлялась Стервятнику самым реальным исходом путешествия, поэтому он стал спускаться с холма.
- Это - закрытый город, - услышал он сзади голос Кравиуса. Оглянувшись, Слот увидел, что все его спутники остались на вершине холма, несмотря на палящее солнце. В этот момент со стороны развалин раздался сильный грохот и целый фонтан песка и раздробленных камней поднялся вверх неподалеку от Люгера. За этим последовал дробный стук; в окнах разрушенных зданий замелькали вспышки света и целый ряд песчаных фонтанов поменьше отделил Слота от людей, стоявших на холме.
Люгеру дали ясно понять, что здесь он чужой и его визит нежелателен. Хорошо еще, что невидимые снаряды не убили его. Он оценил гуманность, проявленную хозяевами развалин, и благоразумно повернул назад. Похоже, тут его оружие выглядело смехотворно.
- Нужно идти дальше на юг, - сказал Кравиус, когда Слот приблизился к нему. - Те места еще более странные, но там, по крайней мере, стреляют не сразу...
- Вряд ли мы доживем до вечера, - мрачно заметил Люгер, наблюдая за маленьким четвероногим силуэтом, устремившимся в самое сердце пустыни.
- Дальше, может быть, станет совсем не жарко, - произнес аббат загадочную фразу, но так тихо, что этих слов никто не услышал.
Они брели, не оставляя следов на каменной поверхности пустыни. Два человеческих и один лошадиный скелет, найденные по пути, не улучшили их настроения. Стервятник шел, как заведенная механическая кукла; в его голове уже не осталось мыслей, черные цветы распускались перед глазами и лопались, оставляя после себя чернильные облака. Медленно раскачивалась впереди линия горизонта... Люгер постепенно утрачивал интерес и к талисману, и к поискам Небесного Дракона, и к самой жизни.
Поэтому он даже не заметил момента, когда вдруг исчезло солнце. Удивленный и сдавленный возглас Нокры вывел его из летаргии. Лошадь дернулась и испуганно заржала. Люгер разлепил веки, залитые потом, и вместо ослепительного света увидел пространство, погруженное в зыбкий мрак.
Это было похоже на внезапно наступившую ночь, но на небе не было звезд. Более того, в той стороне, откуда шел караван, теперь был виден силуэт высокого хребта, очерченный багровой каймой зари.
Холодный ветер подул из темноты. Слот успокоил все еще дрожавшее животное и остановился, поджидая отставших Кравиуса и Арголиду. Аббат был спокоен и невозмутим, но в глазах графини Норгус угадывался затаенный страх.
- Хороший признак, - пробормотал Кравиус слабым голосом, проявляя непонятное удовлетворение. - Это означает, что самое худшее позади...
Люгер посмотрел на него с нескрываемой ненавистью, но тот вряд ли отчетливо видел его лицо.
- Пойдем еще дальше на юг? - ядовито спросила Арголида, опираясь на спину своей измученной лошади.
- Здесь больше нет направления на юг, - осторожно сказал аббат, по-видимому, опасаясь слепого гнева Стервятника. - Теперь можно надеяться только на него, - он показал в ту сторону, где в последний раз мелькнул силуэт пустынного пса.
Люгер медленно выдохнул сквозь плотно сжатые зубы. По крайней мере, невидимые боги смилостивились над ними - палящее солнце исчезло и можно было немного отдохнуть. К тому времени он уже перестал ощущать голод...
- Фрог ищет свой Кзарн, - с отвращением сказала Арголида, обращаясь то ли к аббату, то ли к Стервятнику. - Что ты собирался делать в этой пустыне без него?
Кравиус расплылся в неожиданной улыбке.
- Рано или поздно они найдут меня... - заявил он с веселой обреченностью. Похоже было, что для него все самое страшное действительно осталось позади.
- Кто найдет тебя здесь, идиот?! - почти закричала Арголида.
- Те, которые сделали это, - аббат постучал пальцем по металлической пластине в черепе.
В это время евнух, расседлавший лошадей, подбежал к ним и стал показывать в сторону хребта, темневшего на горизонте. Над черной иззубренной полосой разливалось слабое сияние - предвестие неведомого восхода.
Вскоре холодный свет посеребрил пустыню, превратив ее в ледяное озеро, простиравшееся до отдаленных гор. Над ними всплыл огромный свинцовый диск Луны, которую называли в Валидии Зрачком Дьявола. Люгер узнал очертания лунных морей и горных хребтов, но здесь, на юге, светило казалось невообразимо огромным и имело совсем другой оттенок...
Стало светло, как пасмурным днем на севере. В тусклом рассеянном свете лица людей были бледными и плоскими. Люгер лежал на холодеющей земле, безразлично уставившись в бесцветное небо, пока не услышал частое дыхание Фрога, вернувшегося из пустыни. Арголида долго разговаривала с ним о чем-то при помощи своих блестящих камней. По-видимому, ей удалось внушить псу ощущение приближающейся смерти, потому что вскоре тот дал понять, что внял ее просьбе. Отряд снялся с места и спустя некоторое время Фрог привел его к замерзшей реке. То, что Люгер увидел, было странно, чудовищно, необъяснимо, но не более странно, чем внезапное исчезновение солнца.
Перевалив через холм, беглецы оказались возле извивающегося русла, терявшегося в бесконечности. Река, остановленная в мертвой неподвижности, блестела в холодном лунном свете. Лед, наполнявший ее русло, был прозрачен, как хрусталь, и в его толще даже были видны тела замороженных рыб. Но, кроме рыб, там были и люди, - тощие люди с очень темной кожей, застывшие в диких позах, словно водный поток, уносивший их, внезапно и мгновенно превратился в ледяную твердь.