Отряд - Посняков Андрей 74 стр.

«Царевич» встрепенулся:

- Да!

Вошел какой-то рейтар в черном камзоле, с палашом на длинной перевязи. Коверкая слова, доложил:

- Мы еко прифели, майн цезарь!

Дмитрий довольно улыбнулся и принял царственную позу:

- Хорошо. Введите!

В сопровождении вооруженных рейтар - по всей видимости, наемников-немцев - вошел какой-то дикоглазый дурнопахнущий мужик в нагольном полушубке и стоптанных сапогах. Войдя, в пояс поклонился Дмитрию:

- Долгая тебе лета, великий государь!

«Царевич» ухмыльнулся:

- Скажи, кто ты?

- Бывшей монах Чудовой обители, Григорий, сын Отрепьев, - истово перекрестился мужик.

- Ну, вот, - повернувшись к Ивану, расхохотался Дмитрий. - А говорят, что Отрепьев - я!

Он махнул рукой, и расстригу увели.

- Это на самом деле Отрепьев, - передвинув королевскую пешку, пояснил самозванец… Самозванец ли? Признаться, Ивана теперь терзали сомнения. - Завтра его покажут народу. Мат!

- Что и говорить, - юноша покачал головой. - Играете вы изрядно.

«Царевич» весело расхохотался:

- Это скорее ты плохой игрок.

Они сыграли еще одну партию - Иван и ее проиграл вчистую, - при этом болтали на разные темы: самозванца сильно интересовала Франция, - может быть, он имел там какие-то свои интересы, а может, и из чистого любопытства - как заметил Иван, «царевич» отличался любознательностью.

А потом к «царевичу» повели Прохора с Митькой, и Иван едва дождался, когда парни вернуться назад.

- Ну как? - бросившись к дверям, спросил.

- Выиграл у Димитрия три партии! - похвастался Митрий. - Не такой уж он и игрок.

- Хитер он, этот Дмитрий, - усмехнулся в усы Прохор. - Хитер и, ничего не скажешь, умен.

- А вот самозванец ли?

- То дело темное… Ты-то сам как мыслишь, Иване?

Иван обвел всех пристальным взглядом:

- Мыслю я так: самозванец ли Дмитрий или пусть даже истинный царь - для нас все равно. Мы-то присягали царю Борису Федоровичу! И никто нас от той присяги не освобождал!

- Верно, Иване! - Прохор взволнованно обнял юношу.

А Митрий одобрительно улыбнулся:

- И верно, хорошо сказал! Истинно!

Глава 7 Мятеж

Кромы - небольшой хорошо укрепленный город - воеводы царя Бориса так и не смогли взять, расположившись рядом обширным и беспокойным лагерем. Шатры, крытые повозки, просто накинутые на колья рогожки - вот и все обустройство, да еще выгребные ямы - по одной на каждый большой отряд. За тем, чтобы все справляли свои дела там, где надо, а не там, где придется, строго следили, опасаясь болезней.

А солнышко уже пригревало вовсю, топило снега, и поначалу только пригорки, а затем и низменности, исходя паром, зачернели землицей, быстро покрываясь молодой нежно-зеленой травкой с желтыми мохнатыми шариками мать-и-мачехи. Наросло свежей крапивы, из которой костровые варили вкуснейшие щи, иногда шли дожди, но большей частью стояло ведро, и небо было таким пронзительно голубым, а воздух - теплым и словно бы каким-то летним, что многих - очень многих - тянуло к земле: пахать, боронить, сеять.

Дворяне-ополченцы, опьяненные запахом весны, собирались кучками, зло критикуя указ царя Бориса, строго-настрого запрещавший воеводам отпускать ратных людей на отдых. Многие мелкие землевладельцы не без оснований опасались за судьбу своих земель - как там, без хозяйского-то пригляду? А никак, скорее всего - мужики все поразбежались, новых нету, пахать да сеять некому. Как жить? На царские подачки? И без того еще не оправились от трехлетнего голода, и вот сейчас на тебе, воюй - а землица как же? Кто за людишками-пахарями присмотрит? Жены? За ними бы кто присмотрел… Заскучали уж, поди, без мужской ласки… а может, кого и нашли?

- Ты смотри, Микита, - горько жаловался немолодой уже ратник в серой поддеве со ржавыми пятнами от доспехов. - Пять десятков тыщ народу пригнали! Пять десятков тыщ! А крепость-то крепость… Тьфу! Для осады и тыщи хватит. И посошников зачем-то пригнали… Понимаю, конечно: пушки, ядра да зелье на чем-то возить надо. Однако наступать-то никто не торопится?

- А зачем, дядько Лявон? - смачно зевнул Микитка - вихрастый парень с круглым веснушчатым лицом. - Чего нам, тут плохо?

- Да затянулось все слишком, вон что! Тсс! - Дядько Лявон поднял с земли короткую, с блестящим широким лезвием пику - совню, - прислушался. - Вроде идет кто-то?

Микитка тоже насторожился, услыхав чьи-то приближающиеся шаги:

- А ведь и верно - идет! Похоже, проверка!

- А может, хрестьяне здешние чего продать привезли? - Ратники обрадованно переглянулись. - Мы бы первые у них и купили б…

- Эй, стой, кто идет!

- Не идет, а едет, - продравшись сквозь кусты, уже тронутые маленькими клейкими листиками, перед воинами возник хитроглазый мужичонка в распахнутом ввиду тепла армячке. Кивнув, ухмыльнулся:

- Здорово, дядько Лявон, и ты будь здоров, Микита. Я смотрю, вы снова на страже. Что, больше ставить некого?

- Не, это ты, Макарий, все в нашу стражу приходишь, - засмеялся Лявон.

- Не прихожу, а приезжаю, - поправил Макарий. - Два воза у меня в грязи застряли, у балки. Помогли б вытащить…

Лявон махнул рукой:

- Поможем, ништо… Верно, Микита?

- Конечно, поможем, дядько Лявон. Макарий, ты чего в этот раз привез-то?

- Квасу две корчаги, да мучицы чуть, да рыбы… рыбы много.

- А пирогов, пирогов не напекла твоя баба? Я бы полдюжины взял.

Макарий засмеялся:

- Напекла, а как же! Еще теплые. Ну, пирогами я вас и так угощу, забесплатно, коли уж поможете возы вытолкать. Я-то, ишь, думал, подсохнет, ан нет - сыровато. Да и рано еще… Думаю, поеду-ка сегодня поране других - скорей расторгуюсь да за дела.

- Это ты правильно решил.

Бережно припрятав совни в березняке, ратники, прибавив шагу, пошли вслед за Макарием.

Утреннее апрельское солнышко еще таилось за деревьями, за ближним лесом, но первые - самые проворные - лучи его уже золотили вершины берез. Благостно было кругом, лишь парила на опушке земля, да радостно пели птицы.

- Жаворонок, - спрыгнув с воза, улыбнулся Митрий. - Ей-богу, жаворонок!

Прохор скептически покачал головой:

- Какой же это жаворонок? Жаворонок вовсе и не так поет. Это малиновка.

- Да рано еще малиновке.

- Ладно вам спорить, - передернув плечами, Иван поплотнее запахнул армяк. - Что-то озяб, скорей бы солнышко вышло.

- Ничо! - расхохотался Прохор. - Сейчас вернется хозяин, начнем возы из грязищи вытаскивать - ужо, согреешься!

- Да уж…

- Чего-то Макария нашего долгонько нет, - окропив мочою березу, забеспокоился Митрий. - Не попался ли?

- Не попадется, - отмахнулся Иван. - Тут таких, как он, мужиков, знаешь сколько?

И, словно в ответ на его слова, из ближней рощицы донеслись голоса. Парни насторожились, готовые к любым неожиданностям. Впрочем, судя по беспечности говоривших, все было в полном порядке. Ага, вот на опушке показался Макарий, а с ним двое мужиков, вернее, ратников, судя по ржавым пятам на поддевках. Видать, часовые, кто же еще-то? Макарий сказывал - как раз где-то здесь пост должен быть.

Иван усмехнулся: вот раздолбаи - даже поленились брони одеть. Правда, оба при саблях… но, похоже, настроены вполне добродушно - ишь, улыбаются.

- Это наши, деревенские, - Макарий кивнул на парней. - Ну что, робяты, вот нам подмога! Взялись?

- Взялись, - решительно кивнув, Прохор сбросил наземь сермягу и закатал рукава.

- Силен, парнище! - кивнув на него, подмигнул Макарию один из ратников, тот, что постарше, его называли «дядько Лявон». - Такой и один справится.

Шутил, конечно, возы-то увязли основательно - по самые оси.

- Хорошо б хворосту подложить под колеса, - предложил Митрий. - Или веток нарубить…

- Во-во, нарубите, - Макарий одобрительно кивнул. - Сходите вон, с Микитой, а мы пока прикинем, с чего начать.

Веток нарубили быстро, сноровисто - вот и пригодилась сабля, Микита ее не жалел, рубил с плеча - только свист стоял, а Митька едва успевал подбирать ветки. Кинув их под колеса, навалились… стегнули лошадь…

- И-и - раз… И-и - два…

С третьей попытки вытолкали. Посидели немного, вытирая пот, да пошли ко второму возу - с этим уже возились недолго, там и место было посуше, да и телега не так перегружена.

- Ну, благодарствую всем! - обрадованно приговаривал Макарий, доставая из-под рогожки увесистую баклажку. - Инда теперь и выпить не грех. Вы как, ратнички?

- А наливай!

Сели под куст, выпили. И за знакомство, и так, с устатку - попробуй-ко, возы потягай, чай, не лошади!

- Ну что, как у вас тут? - протягивая часовым кусок пирога, поинтересовался Макарий.

- Да как и всегда, - дядько Лявон вяло махнул рукою. - Одна тягомотина. Воеводы, Голицыны-князюшки, незнамо что думают. Сидят под этакой крепостицей, высиживают, - нет, чтоб единым махом прихлопнуть. Тогда уж и самозванец бы задергался, а так… А вообще, надоело все. Весна ить пришла - пахать скоро. А кому? Мы вон с Микиткой, не смотри, что пищальники, а все ж из дворян. Крестьяне поразбежались все, Микитка во прошлое лето в холопи запродаться хотел, с голодухи, так какая-то собака выдала - чуть головы не лишился, царский-то ведь указ запрещает служилым людишкам в холопи верстаться - ктой тогда за царя-батюшку воевать будет?!

- Воевать? - Макарий усмехнулся. - А стрельцы на что?

- Ага, они навоюют… Не о том у стрельцов башка болит, а о том, как торговлишку свою мелкую, ремеслишко наладить - с того ведь, считай, и кормятся. Почти у всех ведь семьи. Думали - отпустит по весне государь на роздых - так ведь нет, не отпускает. Народ недоволен зело, да и так - от безделья мается. - Дядько Лявон допил баклажку и, блаженно улыбнувшись, поднялся на ноги. - Ну, мы пошли, пожалуй. Отхожее место постережем - кабы кто мимо, в кусты не пошел.

- Пирогов-то возьмите, - напомнил Макарий.

Лявон улыбнулся:

- И то правда, возьмем.

Проводив ушедших ратников взглядом, Макарий обернулся к парням:

- Ну что, слыхали, как тут дела идут? Недоволен народ Борисом, ох недоволен. То-то рвутся все подметные письма читать - от нового царя милостей ждут, от Димитрия.

- Да уж, - согласно кивнул Иван. - Говоря немецкими словами - дисциплины в армии никакой. Часовые вражьим лазутчикам телеги вытаскивают - это ж где такое видано?

- Да не знают они, что я лазутчик, - Макарий покривился. - Хотя, может, и догадываются.

- Уборные зато сторожат строго! - хохотнул Митрий. - Лучше б дороги так сторожили, а то, я чую, тут все кому не лень шастают.

- А вот насчет уборных ты не прав, Митя, - вскользь заметил Иван. - Это они правильно делают. От пули да от сабли четверть войска погибнет, много - треть, а вот мор свободно может и все войско выкосить. Да и не только войско - все окрестные земли. А уж коли мор начался, так остановить его трудно. Сами знаете, как король Анри во Франции в таких случаях делает…

- Как? - живо заинтересовался Макарий. - Любопытственно будет послушать.

- А так, - Иван изобразил целящегося из ружья человека. - Ежели в каком граде болезнь объявилась, ежели народишко там помирать начал, король сей же час посылает туда не лекарей - войско. Окружают город, и кто осмелится из ворот высунуться - пулю промеж глаз!

- Промеж глаз? Лихо!

- Вот так городишко и вымрет. Зато и болезни там же конец придет - и вся страна в целости.

Так, под разговоры, неспешно поехали дальше. Парни шагали рядом с возами, а Макарий и еще один мужик - второй возница - сидели на облучках, время от времени натягивая вожжи. Дорога постепенно расширялась, становилась тверже, и вскоре за холмом показался лагерь - палатки, шатры, повозки и многочисленные дымы костров. Макарий показал плетью чуть в сторону:

- Вон там, где телеги, наши торговцы. Туда и едем.

- А не страшно? - поинтересовался Прохор. - Вдруг схватят?

- Не страшно, - Макарий сжал губы. - Не первый раз езжу.

Макарий был шпионом, лазутчиком самозванца. Собирал сведения о перемещениях царских войск, о настроениях, в них царивших, распространял подметные письма и прелестные грамоты - и ничуть этого не стеснялся. Наоборот, считал себя героем. Впрочем, если признавать самозванца истинным государем, то так оно и выходило.

Ивану же чем дальше, тем становилось грустнее, уж больно сильно было похоже на то, что Борис Годунов всем - ну, буквально всем - до чертиков надоел. Аристократам - арестами и ссылками, дворянам и детям боярским - полным разорением, торговцам - войною и высокими пошлинами, крестьянам - заповедными да урочными летами, запрещавшими уходить от хозяев и устанавливавшими срок сыска беглых, а таких было множество. К тому же именно с Борисом многие связывали выпавшие на долю России невзгоды - три неурожая подряд, недород, голод. И все больше и больше людей надеялись на «истинного царя» - самозванца! Впрочем - самозванца ли? Несмотря на, казалось бы, убийственные доказательства, парни начинали в этом сомневаться, уж больно уверенно вел себя Дмитрий. Явиться завоевывать трон со столь малыми силами, практически без поддержки сильных мира сего (король Речи Посполитой Сигизмунд вовсе не торопился хоть как-то помогать «царевичу», иное дело - магнаты) мог только самый забубенный авантюрист… либо человек, полностью уверенный в том, что «подданные» его поддержат. Хотя, конечно, по внешним ухваткам Дмитрий никак не походил на царя: больно уж прост. Любил пошутить, посмеяться, со всеми держался запросто - вообще-то, не самые плохие качества, но - не царские, не царские… Царь должен быть - ухх! Чтобы все боялись. А этот, видать, рассчитывал не на страх. На что-то другое.

Удивительное дело, он отпустил парней с миром, даже не потребовав присягнуть, и Иван понимал - зачем. Во-первых - грамоты. Во-вторых - Гришка Отрепьев. Дмитрий ясно показывал, что не боится ни того, ни другого, что грамоты - подделка, а с Отрепьевым он не имеет ничего общего. Ну и, конечно, было еще третье - заступничество Михайлы Пахомова, коему явно благоволил само… «царевич». Иван который раз хвалил себя за то, что не побоялся тогда исправить явную подлость - отпустил-таки Михайлу в побег. Ну, правда, ведь к Чертольскому упырю - ошкую - он явно не имел никакого отношения. А ведь именно поэтому его и схватили, не потому, что лазутчик - как вот выяснилось. Благодаря целой кипе причин Дмитрий и отпустил их - имея в виду, конечно, в первую очередь собственные цели. И вот теперь парни вместе с торговцем-шпионом Макарием въехали в лагерь царевых войск, прямо-таки пузырившийся недовольством, умело подогреваемым многочисленными лазутчиками Дмитрия. Впрочем, особо-то и не надо было подогревать - весна, весна! А как же землица? Кому приглядеть за мужичками? У кого, правда, они еще были.

Торжище примыкало к самому лагерю, можно сказать - прямо срослось с ним. С самого утра там уже ошивались ратники, большая часть которых была посошными людьми - крестьянами с северных земель, искренне недоумевавших: а чего это их сюда пригнали? Бить самозванца? Так где он? А сидеть тут, под Кромами, когда весна, когда скоро пахота, сев… Господи, да что ж это такое? Что, государь опять голода хочет?

Установив возы, натянули рогожку на случай дождя. Макарий ушел куда-то по своим делам, а парни, усевшись невдалеке, за возом, принялись совещаться. Вообще-то, им бы нужно было в Москву… Но с чем возвращаться? Можно ли было считать задание выполненным? Да-да, именно так стоял вопрос, и никак иначе, ведь парни присягали Борису Годунову и, естественно, не могли нарушить присягу. Даже и мысли подобной не возникало. Зато возникали другие: если действовать строго по присяге, то они должны немедленно явиться к кому-нибудь из воевод - к Милославскому или к Голицыным - и немедленно доложить о том же Макарии. Чего друзья никак не могли сделать, ибо дали слово не причинять мужику вреда. Но ведь тогда они не знали, что он шпион, лазутчик! Теперь-то ситуация изменилась, и…

- Боюсь, это будет выглядеть как предательство, - покривился Митрий. - Да-да, как предательство, ведь мы предадим помогавшего нам человека - Макария.

- Но он лазутчик!

- Но мы дали слово!

- А присяга? Ведь мы же на государевой службе!

Торжище, да и весь лагерь, вдруг заволновались, словно бурное море. Засновали туда-сюда группы возбужденных людей, появились конники в блестящих латах, в затейливых узорчатых шлемах - мисюрках, где-то громко затрубили трубы.

- Что такое? - удивленно привстал Иван. - Неужели наконец началось наступление?

Прохор пожал плечами:

- Пойдем глянем.

А к возам уже бежал Макарий, в распахнутом зипуне, с топорщившейся косой бородой.

- Все! - радостно закричал он. - Умер царь Борис, прибрал Господь!

Опустившись на колени, Макарий размашисто перекрестился.

- Как - умер? - не поверил Иван.

- А так, насовсем. Воевода Петр Федорович Басманов прибыл в войско с подмогой, сейчас будет приводить люд к присяге новому царю - Федору Годунову! Мнози - за Дмитрия. Князья Голицыны - наши!

Вот так да-а! Голицыны - воеводы - поддерживают самозванца!

- Ну дела-а-а! - задумчиво протянул Митрий. - Это что же мы делать-то теперь будем? Нешто новую присягу принимать?

- Побегу. - Макарий вскочил с колен. - Знакомцев обрадую!

Иван проводил его взглядом и обернулся к своим.

- Вот что, - твердым голосом произнес он. - Я так мыслю: кто на Москве сидит - тот и истинный государь, ему и присягнуть.

Переглянувшись, парни согласно кивнули: