– Серьезно? – Мартин встрепенулся. – А ты учился на механика?
– Ну… можно сказать, и учился. Меня отец обучил. Мы с ним любили возиться с машинами, понимаете? Такое у нас было хобби. Чинили машины соседям, и папа говорил, что, когда я окончу школу, он меня пристроит к своим знакомым в этом бизнесе. Вот я и не готовился к экзаменам – потому что точно знал, чем буду заниматься в жизни. – Тут Дэниел вдруг замолчал.
– А потом что случилось? – тихо спросила Сара.
– Его папа умер от сердечного приступа, – ответила за Дэниела Ники. – Дэну пришлось искать работу, чтобы помочь маме. Он взялся за первое, что подвернулось.
– А потом мама нашла нового приятеля, – закончил Дэниел. – И… ну, в общем, я ей теперь не нужен. Они переехали в Испанию, и мы почти не общаемся. Зато у меня есть Ники. – У него на губах появилась слабая улыбка.
– На самом деле, это я во всем виновата, – сказала Ники тоже с улыбкой, но грустным голосом. – Из-за меня Дэн не бросил работу в магазине, чтобы начать заниматься тем, к чему душа лежит. Сначала мы жили с моими родителями, но… не сложилось. А теперь…
– Этот коттедж – самое дешевое жилье, которое мы смогли найти во всей округе, – признался Дэниел. – Но ездить на работу далеко… мы очень плохо все продумали. Все деньги теперь уходят на аренду и билеты на электричку. Ники недавно закончила колледж. Ее родители предупреждали, что мы слишком торопимся… Зря мы их не послушали.
– Но вы же хотели быть вместе, – мягко проговорила Сара. В ее глазах стояли слезы. – И вы поступили правильно. Со временем станет легче.
– Возможно. – Ники, кажется, была не слишком в этом уверена.
Она взглянула на Дэниела, а Дэниел на нее. Снова повисло долгое молчание. Я понял: они что-то недоговаривают. Мы, коты, хорошо улавливаем такие вещи.
– Проблема в том, – вдруг выпалил Дэниел, – что легче теперь точно не станет. Скорее, еще тяжелее!
– Мы же не хотели никому рассказывать, Дэн, – встревоженно проговорила Ники. – Сначала сообщим моим родителям!
– Я помню. Но какая разница? Все равно они будут в ярости. И уж точно не станут нам помогать. Будут опять во всем обвинять меня, твердить, что мы идиоты и нужно было быть осторожнее. И так оно и есть, согласись?
Ники заплакала. Я запрыгнул к ней на колени и начал мурлыкать, а она гладила меня машинально, словно не замечая, что делает.
– Я беременна, – тихим голоском призналась она Саре и Мартину. – Уже три месяца. Естественно, мы не планировали… Я все тянула, не покупала тест, откладывала как могла – думала, ложная тревога. Мы, конечно, хотим детей… Я обожаю детей, я же с ними работаю. Мы мечтали завести своего, но не так скоро, а когда-нибудь в будущем! Сначала собирались пожениться, а теперь мы даже свадьбу себе позволить не можем. – Она вздохнула и утерла глаза. – Сплошные неприятности, одна за другой!
– Ах, Ники. – Сара подошла и обняла ее. Мне показалось, что я мешаю, поэтому я спрыгнул и отправился утешать Дэниела. Потерся о его ноги, но у парня был такой несчастный вид, что он, кажется, даже не заметил. – У меня, конечно, возникли подозрения, когда ты отказывалась от вина и пила апельсиновый сок… Если мы чем-то можем помочь…
– Спасибо. Но как тут поможешь? Придется справляться. Я буду работать до последнего и вернусь, как только закончится декретный отпуск. Хорошо я хоть смогу брать малыша с собой! – добавила она, печально усмехнувшись.
– Ах да, ты же работаешь в яслях, – вспомнила Сара. – А нельзя найти работу поближе к дому?
– Где мне платили бы столько же, сколько сейчас? Нет.
– Это очень престижный садик, – с гордостью взглянув на Ники, проговорил Дэниел. – Все лондонские богачи отправляют туда своих детей. Ники была лучшей выпускницей на своем курсе дошкольного воспитания, закончила с отличием. Ей предлагали лучшие места.
– Какая же ты умница, Ники. – Сара задумалась. – Но проезд до Лондона тоже обходится дорого.
– Да, знаю. Везде свои недостатки. С другой стороны, если бы мы снимали квартиру в Лондоне, даже с тамошними заоблачными ценами, но в паре минут от работы на автобусе или метро, денег у нас оставалось бы столько же, сколько и сейчас.
– А мне бы хотелось, чтобы наш ребенок рос здесь, в деревне, Ники, – мечтательно проговорил Дэниел.
– Мне тоже, Дэн. Но возможно, у нас просто не будет выбора, – резко ответила она.
Кажется, вечер грозил закончиться на грустной ноте. Я отчаялся всех утешить и отправился спать на кухню.
Глава 13
Так значит, тебе наконец выбрали имя? Что-то долго они думали. Ну и хорошо, ведь это такое ответственное решение, и, согласись, лучше подождать, чем потом ходить с именем «Пушок». А ты у нас, значит, будешь Чарли. Что ж, хорошее имя. Мне нравится. Не такое крутое, как Оливер, конечно, но в нем определенно что-то есть, да и звучит более мужественно, чем Кисеныш. А жетон с гравировкой тебе сделают? Отлично. Прислушайся к моему опыту: даже если ты не собираешься забредать далеко от дома, кто знает, как повернется судьба? Что, если ты заблудишься в лесу, как я? Впрочем, не волнуйся. Уверен, с тобой такого не произойдет.
Итак, Чарли, хочешь услышать продолжение моей истории? Должен признаться, я очень рад, что она произвела на тебя такое впечатление. Думаю, ты извлечешь из нее пару уроков. Я, во всяком случае, извлек: понял, что не стоит слишком гордиться своими достижениями. Непобедимых котов не бывает. А если думать иначе, в итоге просто выставишь себя полным дураком.
Как я уже говорил, моя проблема заключалась в том, что похвала жителей деревни вскружила мне голову. Было так приятно считать, что я лично помог им завести новых друзей и подсказал, как не растерять старых. Все только и говорили, что после пожара обитатели Литтл-Брумфорда стали намного радушнее друг к другу относиться. Помимо меня, организацией встреч активно занималась Сара.
– Нужно использовать доску объявлений, – заявила она как-то вечером, когда вся семья ужинала.
– Доску объявлений? – непонимающе спросил Мартин.
– Да, около деревенского клуба. Она же не сгорела, а после пожара ею никто не пользуется.
– Но это потому, что группы и клубы по интересам больше не собираются – значит, объявлять не о чем.
– Как это не собираются? – возразила Сара. – Мы очень даже собираемся. Мы созваниваемся, оставляем друг другу записки, общаемся по электронной почте, делаем рассылку, у кого будем встречаться на следующей неделе – а всего-то нужно согласовать расписание с датами и местами и повесить на доску!
– Очевидное решение, – согласился Мартин. – Но для таких вещей всегда нужен организатор.
– Спасибо, что вызвался, Март, – рассмеялась Сара, а потом, увидев, что он не понял ее шутку, добавила: – Ты мог бы составить расписание для игроков в домино, например. Я – для женского клуба, а мы с Энн вместе согласуем график для девочек-скаутов. Надеюсь, другие последуют нашему примеру.
Видимо, так и случилось, потому что всего через пару дней Сара сообщила, что клуб пенсионеров и группа для молодых мам повесили на доску свои расписания.
– Там и другие объявления есть, – заметила она. – Можно подумать, что после пожара все вдруг забыли, что у нас есть доска, а теперь снова вспомнили.
– Очень хорошо, дорогая. Ведь повесить листовку гораздо проще, чем всех обзвонить, да и не все пользуются электронной почтой. А что в объявлениях?
– Одно повесила Кей, заведующая яслями. До сих пор ей удавалось как-то держаться на плаву: она разместила ясли у себя дома, в Грейт-Брумфорде, и принимала столько детей, сколько позволяло помещение. Но ей очень тяжело, учитывая, что две ее помощницы ушли на другую работу. Так что после Рождества она закрывает ясли. Пишет, что ей очень жаль подводить людей, но она просто не может содержать домашние ясли все время, пока деревенский клуб будет на ремонте.
– Что же она будет делать? Искать другое помещение? Я просто подумал, что если ей понадобятся новые воспитатели…
– Я знаю, о чем ты думаешь, – улыбнулась Сара. – О нашей соседке Ники. Но ты же слышал, что она сказала – здесь, в деревне, она не заработает столько, сколько в городе. К тому же Кей решила закрыть ясли навсегда и выйти на пенсию. Ей уже почти шестьдесят, у нее есть свой внук и скоро родится еще один. Она хочет иметь больше свободного времени для себя и родных.
– Естественно. Ее можно понять. Но как же родители, которые водили детей в ясли? Ведь других яслей у нас в округе нет.
– Нет. А в соседних городках наверняка везде списки ожидания. Не знаю, что будут делать все эти люди, Мартин. Когда оба родителя вынуждены работать, это очень тяжело. Хотя наши ясли были небольшие, почти все в деревне водили туда детей – даже если и пару раз в неделю.
Новый день и новая проблема в Литтл-Брумфорде. Мне было тяжело слышать обо всех этих людях и неприятностях, которые на них свалились. Удивительно все-таки, сколько у людей тревог и проблем, мой коте… прости, Чарли. Вот мы, коты, в жизни беспокоимся только о двух вещах: как бы поесть досыта и не попасть на зуб лисе или собаке без привязи. Если люди настолько умнее нас, почему они до сих пор не нашли способ облегчить себе жизнь? Вместо этого они ее все время усложняют.
Хотя мои человеческие друзья в разговоре не раз упоминали старую Барбару – ту, которая чуть не прикончила меня, когда я гонялся за птицами в саду, – я к ее дому больше не приближался. Но обратил внимание, что теперь, когда в беседе всплывало ее имя, все начинали улыбаться и хихикать, и потому решил, что, видимо, она стала более дружелюбной. Памятуя о том, как она на меня орала (не говоря уж о ее железной хватке и грозной деревянной ложке), в это было трудно поверить. Но я в конце концов собрался с духом и отправился воочию убедиться в ее чудесном преображении.
В тот день опять дул холодный ветер. Время от времени он поднимал в воздух опавшие с деревьев сухие бурые листья и закручивал миниатюрными вихрями. Эти вихри вызвали у меня какое-то прыгучее настроение, и я поскакал по улице, которую называли Бэк-Лейн, а потом с разбегу взлетел на забор Барбары. Отсюда можно было заглянуть прямо в гостиную, где, собственно, и сидела хозяйка дома. Она выглядела точно так же, как в прошлый раз – седые волосы собраны в пучок на макушке, очки наполовину сползли на переносицу. Но, к моему изумлению, старуха широко улыбалась. Мало того, через минуту она откинула голову, разинула рот, и со своего места на заборе я услышал, как она смеется! А рядом с ней на диване, свободно развалившись и вытянув руку вдоль спинки так, что он почти обнимал Барбару, сидел старик из дома напротив. Помнится, его звали Стэн.
Тогда я совсем осмелел и решил подойти поближе. Подоконник был достаточно широким, чтобы усесться на него; затаившись на минутку на заборе и оценив расстояние, я изогнулся и напряг мускулы перед прыжком, как мы, кошки, обычно делаем. Потом я перелетел через крошечный садик и совершил безопасное приземление на подоконник. С нового обзорного пункта я увидел, что в гостиной включен телевизор, а старики сидят, вытянув ноги, положив их на одну табуретку и накрыв ярко-красным шерстяным одеялом. На маленьком столике у Стэна стояла бутылка, и они с Барбарой сжимали в передних лапах бокалы. Я наблюдал за ними, а они тем временем сделали по глоточку, взглянули друг на друга и улыбнулись.
– Опять этот кот! – вдруг завопила старуха, показывая на меня из-за стекла. Я так перепугался, что потерял равновесие и свалился с подоконника. К моему великому огорчению, на клумбе под окном сидела малиновка, которая все видела. Теперь она, без сомнения, отправится домой и расскажет о моем позоре всем домашним. Естественно, я приземлился на лапы и тут же начал умываться, демонстрируя, что мне ни до чего нет дела. Но одним глазом все-таки следил за входной дверью, ожидая, что, несмотря на свое волшебное преображение, старуха снова выбежит на крыльцо, размахивая деревянной ложкой. Однако этого не произошло; напротив, я услышал смех. Причем не тихие смешки, как обычно смеются люди над телепередачами, а настоящий хохот, от которого лопались перепонки. Он был громче, чем крик. Это старики хором смеялись. От удивления я прекратил вылизываться и прислушался. Когда шум наконец утих, я заметил, что они бормочут себе под нос, как будто говорить нормально уже не могут:
– …смотрел, как мы сидим на диване…
– …наверняка не отказался бы от рюмочки хереса…
– …да нет же, он небось хотел к нам под одеяло…
– …ты его до полусмерти напугала, бедняжку…
– …аж свалился с подоконника…
К моему неудовольствию, они снова захохотали. Трудно представить, что смешного в том, что кот свалился с подоконника. От бестолковой малиновки такое еще можно ожидать, но порядочный человек, неравнодушный к животным, должен был, вообще-то, выбежать на улицу и проверить, не ушибся ли я.
Обидевшись на эту парочку, я отправился домой, но по дороге случившееся стало и мне казаться смешным. Как бы то ни было, я мог только порадоваться тому, что у старушки Барбары появилось чувство юмора.
– Нашей доске нашли еще одно применение, – сообщила Сара Мартину на следующий день.
– Серьезно? Видишь, ты была права – достаточно было кому-то одному повесить объявление, и через пару дней все последовали его примеру. Так что там?
– Одна из мам, водившая малыша в ясли, написала, что поскольку большинство родителей все равно работает неполный день и водит детей в ясли два-три раза в неделю, можно было бы разбиться на пары и присматривать за чужими детьми в те дни, когда мамы не работают.
– Идея неплохая. – Мартин задумался на минуту и добавил: – Но это же голову сломаешь организовывать. Кто-то работает в понедельник и среду, а другие – во вторник и пятницу. Расписание не всех устроит.
– Да-да. Но эта же мама уже составила список и попросила всех, кому понравится ее предложение, написать, какие дни у кого заняты, а какие свободны. Хоть что-то для начала, пусть мера и временная.
– Какая молодец! Надеюсь, у нее все получится. Да и на плате за ясли можно будет сэкономить.
– Вот именно. Экономия бюджета, – улыбнулась Сара. – После пожара жители деревни как-то сплотились, заметил? Вот бы еще найти место для рождественской вечеринки! Тогда к празднику мы бы разобрались с большинством проблем.
– Кроме проблем Ники и Дэниела, к сожалению.
– Да уж. – Сара рассеянно гладила меня. – С такими трудностями даже тебе не справиться, Олли.
Ох. Еще одна задачка. А ведь я пока даже не нашел место для празднования Рождества. Видимо, придется мне как следует потрудиться, чтобы заслужить титул Кота, Который Спас Рождество. Пойду-ка посплю, пока есть возможность.
Глава 14
Пока люди потихоньку решали свои проблемы, составляли списки, писали объявления и готовились к Рождеству, а Полосатый исправно бесил меня тем, что выпендривался перед своей подружкой, я продолжал регулярно наведываться к Большому Дому. Пару раз, сидя у стеклянных дверей, я разговаривал с Кэролин через окно. Инстинкт подсказывал мне, что с девочкой что-то не так: она не бегала и не играла, как Лисицы, которых я уже перестал бояться, а вела себя тихо, как Роуз, когда я только с ней познакомился. Но лапки этой девочки были целы, и я не понимал, почему она грустит. Однако я чувствовал, что она всегда рада меня видеть. Женщина по имени Лора тоже радовалась моему появлению, потому что у Кэролин от этого поднималось настроение.
– Жалко, что нельзя пустить его в дом, – говорила Кэролин, но Лора качала головой и не уставала напоминать, что отец будет сердиться.
Отца Кэролин я так до сих пор и не встретил, хотя Мартин и Сара утверждали, что кроме него в доме никто не живет. Видимо, я гораздо лучше них был осведомлен о том, что происходит в деревне. Или этот «отец» был просто выдумкой, как Санта-Клаус, о котором все только и говорили.
А потом настал день, когда от мороза моя шерсть чуть не обросла сосульками. Я стоял за стеклянными дверями и мяукал, болтая с Кэролин. И тут случилось кое-что необычное.
Лора вышла из комнаты, и сначала Кэролин просто лежала на диване и смотрела на меня. А потом вдруг сбросила одеяло и встала. Очень медленно и неуверенно, держась за мебель, она подошла к большим дверям, повернула ключ и приоткрыла одну створку совсем немного, чтобы мне, маленькому котику, хватило пролезть. И все это время она поглядывала через плечо, проверяя, не вернулась ли Лора. Должен признаться, у дверей я засомневался, как, наверное, сделал бы любой на моем месте. Но стоял такой холод, а огонь в камине казался таким теплым и притягательным, да еще Кэролин шепотом звала: «Заходи, котик, скорей! Пока она не видит»…
Короче, я зашел. Точнее, влетел в комнату так быстро, как только позволяли замерзшие лапки, запрыгнул на диван и свернулся калачиком под розовым одеялом. Хотя сердце мое беспокойно билось, я довольно заурчал – ведь одеяло было такое мягкое и теплое. Кэролин понадобилось гораздо больше времени, чтобы вернуться к дивану. Она дышала с трудом, как будто несколько часов гоняла птиц. А когда легла, укрылась одеялом, и я залез к ней на ноги, я почувствовал, что она дрожит. Я нашел под одеялом руку девочки и лизнул ее. Кэролин хихикнула.
– Ты что смеешься? – спросила вернувшаяся в комнату Лора.
Я перестал облизывать Кэролин и навострил уши. Вышвырнут меня вон или нет?
– Да так, – ответила Кэролин и снова прыснула.