Родная моя, не нужно «обижаться» за маленькую Асю, бывшую в детстве не только плаксой и ябедой. Несправедливость, зачастую жестокость, почти всегда односторонность Марины-прозаика вызвана несправедливостью и жестокостью жизни тех времён по отношению к ней, желанием оставить нам себя пережившей смерть, себя настоящую, а не ту, о которой расскажут люди, которым не дано ни увидеть, ни понять её правильно. Она знала себе цену, и, чтобы донести себя до нас, она «умаляла» окружающих. И всё я вспоминаю липу и её ростки — эту силу жизни, желающей всё равно перебороть физическую смерть.
Вы мне пишете о том, что Ася — тоже Марина, побег от того же ствола, от тех же корней. Я знаю. Я знаю, что в каждом из нас есть что-то от неё, и знаю, что и от нас она вобрала в свои мощные корни, ствол и ветви что-то. Но тем не менее — у нас, из нас — она одна. Гений — это талант плюс волевая трудоспособность, ослиное упорство и божественная целеустремлённость. Всем этим обладала она, только она из всех нас. Человек, ежедневно трудившийся за своим письменным столом, как за верстаком, добывающий рифму и образ с таким же упорством, с каким Микельанджело добывал осязаемую форму из глыбы - ту самую рифму и тот самый образ, - человек, укрощавший вдохновение как необъезженного коня, - вот она. Всю жизнь неотступно такая. А мы? Талантливы, без сомнения. И в какие только земли мы не закапывали свои таланты! Целеустремлённы? да, но к скольким целям стремились! Трудоспособны? о да, но... Одним словом, Ася, будем счастливы, если сумеем рассказать о ней так, чтобы она сама была довольна! Пусть это будет нашей целью, нашей волей — к жизни и творческой.
Крепко целую и люблю. Верю в нашу скорую встречу. Вы со мной постоянно.
Ваша Аля
P.S. Бывает ли гений справедлив? Бывает ли жизнь справедлива к гению?
1 Неясно, о чьих стихах идет речь.
2 В «Записках охотника» и «Стихотворениях в прозе» И.С. Тургенева сходных сюжетов нет. Очень вероятно, что А.С. вспомнился рассказ Л.Н. Толстого «Старый тополь» из его «Четвертой русской книги для чтения». Здесь также дерево погибает, когда вырубают его молодые побеги (Л.Н. Толстой называет их «отростками тополя»), и завершается повествование словами о том, что старый тополь знал, что умирает, «и передал свою жизнь в отростки» (ТолстойЛ.Н. Собр. соч.: В 22 т. М.: Худож. лит., 1982. Т. 10. С. 193-194).
3Беттина Брентано (в замужестве фон Арним; 1785-1859) - немецкая писательница, автор одной из любимейших книг М. Цветаевой «Переписка Гёте с ребенком». Образ самой Беттины - «бескорыстной расточительницы любви», «Бет-тины на скамеечке», снизу вверх взирающей на своего кумира и славословящей его, - постоянно варьируется в творчестве М. Цветаевой.
А.И. Цветаевой
18 августа 1946
Дорогая Асенька! Вчера получила Ваши 2 письма, одно через копирку, второе — от 9-го июля, только мне. Ещё раз повторяю, что «Полынь» и «Гений юмора»1 получила, письмо про поэта Женю2, переписанная проза Марины до меня не дошли, из трёх писем отклика на эту прозу получила только одно, на которое ответила уже давно, дважды.
Этого Женю я, кажется, встречала в Москве, по-моему, он бывал у Лили, странный какой-то, необычайно медлительный, кажется, заикавшийся, постоянно улыбавшийся, потиравший руки, очень большеротый — он ли? По его чудному виду думаю, что он — ваши с
Мариной друзья всегда были необычны — как по форме, так и по содержанию. Странно — думала об этом на днях, — что себя ощущаю Вашей с Мариной современницей, но никак не «представительницей» другого поколения. Или я так сильно слилась с Мариной, что её детство чувствую своим, её молодость — своею (а своей в самом деле почти не было, м. б., потому так чувствую?), — нет, не только поэтому. Виной этому и родство душ, и какая-то особая, тоже только наша, семейная, память, с самого раннего детства связывавшая меня с матерью и сейчас не только не покидающая меня, но ещё более со временем обостряющаяся. Как я помню себя — у меня с детства был какой-то взрослый ум, я ребёнком прекрасно понимала, душой своей ощущала, что вы все — и Марина, и Ася, и Серёжа, и Борис3, и их друзья — необычайно молоды. Иной раз я чувствовала себя — не сознанием понимала, а именно чувством — старше. Молодость родных и друзей передавалась мне уже — опытом их — увлечений — уже горечью их разочарований. Как я вживалась, помнится, и в Маринину тоску о Серёже, и в радость очередного её романа, и в горечь его конца. На опыте Марины я с самого детства, ещё бессознательно, поняла смысл горькой заповеди «не сотвори себе кумира», ибо она вечно творила их и вечно разбивала. Даже из неё я не творила себе кумира, ибо я знала и понимала её больше, чем полагается знать и понимать божество. И таким образом она была для меня больше и ближе неведомого, придумываемого. Человечнее, значит, божественнее. А вот Андрюшу я почему-то чувствовала значительно моложе себя. Вроде Мура. Я знаю, что он должен быть умён, восприимчив и, вообще, иметь много «наших» черт, но всё равно он моложе, и только потом, когда-нибудь он всё поймёт. Такое у меня чувство. Но, может быть, я ошибаюсь, я ведь его почти не знаю. У меня часто чувство и предчувствие, вернее даже чутьё, заменяют знание чего-нибудь — и очень редко мне изменяют. Кроме того — почему он Вам так редко пишет? В данном случае это сын не Ваш, а просто сукин — не сердитесь, но ведь это же ужасное хамство! Как бы там он ни увлекался своим мезальянсом4, садом, огородом, производством и возможным потомством, но время на письма у него всё равно есть, мы с Вами это прекрасно знаем. Вот Вам ещё доказательство того, что он моложе, люди нашего с Вами поколенья пишут чаще — Вы не находите? — несмотря на все шутки почты!
Асенька, обо мне не беспокойтесь, чувствую себя в самом деле неплохо, питаюсь вполне прилично, бытовые условия и условия работы хорошие, никакие аппендициты больше не тревожат. Несколько дней назад у нас провели радио, чему я очень рада. Хоть и тихая, но всё же настоящая музыка. Это — большое душевное подспорье. На днях передавали «Алые паруса» Грина, я вспомнила Вас. Когда я к Вам пришла как-то в Москве, вы спросили меня, люблю ли я Грина, я ответила - нет, но я имела в виду французского писателя Жюльена Грина5, а этого Грина не знаю совсем, как, видимо, Вы - того. Не так давно прочла «Алые паруса» и поняла, почему он Вам нравится. Мне тоже. Я тоже не люблю Стендаля и Бальзака. Целую и люблю.
Ваша Аля
' Поэтические произведения А.И. Цветаевой.
2Евгений Николаевич Сомов (Сомов-Насимович; 1910—1942). А.И. Цветаева в неопубликованном письме рассказывает о нем как о талантливом поэте, «шахматном композиторе и... месмеристе», то есть обладателе способностей к гипнотическому внушению. Местом его службы было издательство «Известия», где он работал корректором. Знакомясь с А.И. в начале 30-х гг., он представился ей как поклонник творчества М. Цветаевой, затем увлекся ею самой (об этом см. гл. «Искушение юностью» романа А.И. Цветаевой «Amor»). А.И. привела Е. Сомова к Е.Я. Эфрон, где он после возвращения М.И. на родину встретился с ней. Летом 1940 г., в дни, когда М.И., уехав из Голицына, металась, пытаясь найти жилье в Москве, Е. Сомов помогал ей в поисках и, более того, предложил поселиться в его комнате. В письме к Е.Н. Сомову от марта-апреля 1941 г. М. Цветаева благодарит его: «...исключительность Вашей привязанности, просто ставя Вас (в несуществующем ряду) на первое место - одинокое место - единственное», «...всей справедливостью моей, не терпящей, чтобы такое осталось без ответа, всем взглядом из будущего, взглядом всего будущего, устами будущих отвечаю: Спасибо Вам!» (VII, 707).
3 Речь идет о первом муже А.И. Цветаевой Борисе Сергеевиче Трухачеве.
4 За время пребывания на Архвоенстрое А.Б. Трухачев увлекся работавшей в столовой молодой вдовой Ниной Андреевной Зелениной, женился на ней, и в 1947 г. у них родилась дочь.
5Жюльен Грин (1900-1998) - французский писатель. Автор повести «Алые паруса» Александр Грин (Александр Степанович Гриневский; 1880-1932) - русский советский писатель.
Е.Я. Эфрон u З.М. Ширкевич
7 ноября 1946
Дорогие мои Лиля и Зина! От Зины получила в прошлом месяце две открытки, одну совсем старую, другую — новее, но обе ещё с дачи. Как-то вы живёте, мои дорогие? Ваши, такие редкие, весточки всегда очень сдержанны на этот счёт, остаётся только предполагать, а я, как чуткая натура, всегда предполагаю правильно. Очень, очень я по вас стосковалась. Ведь так давно мы не виделись, и особенно в последнее время я чувствую вес всех этих лет. Сегодня праздник, 29-ая годовщина великой октябрьской социалистической революции. Своевременно поздравить вас не успела, т. к. была очень занята, много работы было в связи с предоктябрьским трудовым соревнованием. Теперь полегче, и вот — пишу.
Живу я по-прежнему, перемен особых нет, только разве что пайки изменились. Работаю так же и там же, считаю дни, недели, месяцы, надеюсь на встречу с вами, впрочем, довольно проблематическую, приехать к вам не удастся, разве что когда отпуск дадут, а до отпуска ещё с августа год работы — разве можно так далеко заглядывать и загадывать? Но надежда меня всё равно не покидает, из меня её и палками не выбьешь, всё же в самой глубине души, приблизительно на уровне левой пятки, если ещё не глубже, я - оптимистка.
Очень попрошу вас написать мне о Мульке. Писем от него не имею больше года и ничего о нём не знаю. Если не трудно исполнить мою просьбу — позвоните ему, узнайте, как его дела, и напишите мне. Я ведь очень беспокоюсь, я даже не знаю, жив ли он или нет, я помню, как меня мучили с маминой смертью, всё скрывали, вот мне и кажется, что и тут - скрывают. Мне по сути дела во всей этой истории только и важно, чтобы он был жив и здоров, ибо только смерть — непоправима. О себе, о своей судьбе и о прочем «о» уже и не думается. Прошлое вспоминаю, а в будущее не заглядываю, оно всё равно придёт само.
Но всё же все силы приложу к тому, чтобы, как только будет возможность, малейшая, — встретиться с вами.
Уже заблаговременно заготовляю скромные подарки — вяжу вам носки, варежки тёплые, м. б. удастся на кофточку, шарф пряжи подобрать. Если не смогу сама привезти, пришлю с кем-нб.
Здоровье мое ничего, если бы не грызла постоянная тревога за последних моих оставшихся в живых. Всё же пишите почаще, хоть по несколько слов. Дай вам Бог здоровья и сил. От Нины не получила ни письма, ни телеграммы. Передавайте ей от меня сердечнейший привет, пожелайте счастья и покоя. Напишите о ней и Юзе, что знаете. И простите за постоянные поручения! Целую и люблю.
Ваша Аля
Е.Я. Эфрон и З.М. Ширкевич
30 ноября 1946
Дорогие мои Лиля и Зина! От вас, конечно, опять давно вестей нет, а я за столько дней не могу привыкнуть к вашему равнодушию к эпистолярному искусству и тревожусь - о вашем здоровье и состоянии. У меня всё та же пустота и одиночество - среди стольких людей!
Постоянное ожидание чего-то, сама не знаю - плохого или хорошего. Вчера видела сон — глупо сны рассказывать, ещё глупее в письмах писать, но хочется поделиться: я в большом городе, вроде того, откуда я к вам приехала1, ишу кладбище, где мама похоронена. Спрашиваю у встречного почтальона — «где кладбище бедных и самоубийц?» Он мне указывает — «туда, на юг». Приезжаю, нахожу — между четырёх улиц - вроде пустыря, но там не земля, а пепел, прах. Ничем не огорожено. Разыскиваю сторожиху, спрашиваю про могилу, причём во сне правильно указываю дату маминой смерти. Та отвечает: «О, так давно... тела вы не найдёте, мы их всех вместе хороним, тела сжигаем, а пепел - вон он!» Я ищу в пепле - нахожу только черепа, но не те, страшные, а маленькие, тёмно-восковые лики, похожие на лики мощей. Но мамы - нет. Подходит папа, спрашивает: «Нашла?» -«Нет». - «Ну, мы тогда откупим у города это кладбище и сделаем одну большую могилу, поставим один большой памятник - маме и всем тем, кто умер, как она». Мы идём с папой по улицам большого города, он говорит: «Всё вышло, как она хотела. Ни ограды, ни могил, ничего, что душит. Этот пепел разойдётся по всему миру... Она ведь писала: “Схороните меня среди - четырёх дорог”»2. Вот и всё. Самое удивительное, что приблизительно такие строки есть среди её стихов. Я проснулась с мирным, хорошим чувством, сон был не горек и не страшен, просто мама дала мне знать, что делать, если я не найду её тела. Я ведь не знаю, где её могила и есть ли она, а Мура, который знал, нет с нами...
Живу я по-прежнему, немного труднее. От Мульки ничего не получаю, наверное, и не получу. По этому поводу мне более чем грустно.
Чувствую себя ничего, только даёт себя знать большая усталость всех этих лет. Но теперь осталось не так-то много, авось доживу как-нб. Не представляю себе только, куда деваться потом, видимо, предоставлю себя воле Бога и администрации, куда пошлют совместно!
Целую вас крепко - да, забыла поблагодарить за телеграмму, она дошла. Привет Коту и Нине.
Аля
' Из Парижа.
2 У М. Цветаевой в стих. 1916 г. «Веселись, душа, пей и ешь!..»: Веселись, душа, пей и ешь!
А настанет срок -Положите меня промеж Четырех дорог. (I, 276)
Е.Я. Эфрон, З.М. Ширкевич
28 января 1947
Дорогие мои Лиля и Зина, получила вчера Лилину открытку, где она поздравляет с Новым годом. Открытка обрывается на полслове, т. ч., возможно, в ней есть ещё продолжение, затерявшееся где-нб., или это просто эпистолярная незавершёнка. Так или иначе, я очень обрадовалась этому привету, т. к. довольно давно вестей от вас не имею.
Пишу вам в рассветной мгле, т. к. со светом и свободным временем у нас туговато, работы много, письмо настоящее написать то некогда, то негде. И вот тороплюсь написать хоть немного, пока рассветёт окончательно.
Итак, если всё будет благополучно, мы с вами скоро встретимся, дай Бог! Правда, сейчас ещё не представляю себе толком ничего, не зная даже, отпустят ли меня по истечении договора, задержат ли в той же должности и в том же положении1, как бывает со многими. Если дадут уехать - то куда ехать? Нигде никого у меня нет, да, в общем, что вам рассказывать, я думаю, что вы сами представляете себе моё положение.
Но, так или иначе, непременно хочу прежде всего постараться увидеться с вами, посмотреть на вас, услышать ваши голоса, рассказать о себе, и чтобы вы многое, многое мне рассказали. Время идёт быстро, дело уже к весне, а этой осенью, дай Бог, будем - или побудем - вместе.
Я всё мечтаю о том, как я буду работать, а главное - зарабатывать, как буду вам помогать и дарить вам много-много, присоединив к своей любви к вам и ту, глубокую, постоянную и горячую, которую ношу в своём сердце, - любовь к ушедшим, отсутствующим.
На это Рождество устроила я хорошую ёлку в нашем общежитии и радовалась не только ей, но и тому, что она, слава Богу, последняя здесь!
Желаю вам обеим здоровья и вечно тревожусь, зная почти наверное о том, что в этот самый момент болеет либо одна, либо другая, либо обе вместе.
Целую и люблю.
Ваша Аля
1 То есть заключенной в лагере.
Е.Я. Эфрон
9 марта 1947
Дорогая Лиленька! На днях получила вашу бандероль — каталог выставки и Пушкина, а сегодня — открытку от 21 февраля. Спасибо, дорогие, за память. Рада была узнать, что Вы, Лиля, чувствуете себя несколько лучше, а вот о Зинином здоровье ничего на этот раз не написали. Надеюсь, что тоже терпимо, а то написали бы. Спасибо Борису1 за привет, он сам знает, что я в последнее время особенно о нём думаю, хоть и вообще никогда не забывала. «Ромео и Джульетта», «Антоний и Клеопатра», «Ранние поезда» всегда со мною и имеют очень много читателей и почитателей. <...>
Жизнь моя всё та же, неинтересная и скудная какая-то во всех отношениях. Здоровье тоже сдаёт, всё прожитое и пережитое сильно даёт себя знать, и все недохваты переносятся с гораздо большим трудом, чем раньше, ибо глуше звучит та «высокая нота», которая раньше помогала всё преодолевать, заглох какой-то внутренний двигатель. Видимо, просто очень устала. И сознаю, что очень глупо с моей стороны уставать тогда, когда так нужны силы, целый аварийный запас сил — на предстоящее, т. к. после трудностей, переживаемых теперь, ожидают новые, на каком-то, ещё неведомом мне, новом месте.
И в самом деле, скоро выберусь я из своей усадьбы, покину чудотворные леса (здесь недалеко Сэров, где некогда обитал Серафим Саровский2) и - куда направлю стопы свои, одному Богу известно. Как ни фантазируй, ничего не угадаешь. Признаюсь, раньше я в какой-то мере рассчитывала на Мульку в этом вопросе, а теперь, видимо, расчёт может быть только на собственные силы — которых уже нет. Но — не буду преждевременно предаваться меланхолии, какая-нб. кривая да вывезет!
Лиля, если возможно, пришлите в конверте несколько марок, у меня совсем не осталось, и, бандеролью, парочку газет на курево.
Ещё раз спасибо за всё. Дай вам Бог здоровья и сил! Целую и люблю.
Ваша Аля
1 Борису Леонидовичу Пастернаку.
2 Имеется в виду Саровская Успенская пустынь - мужской монастырь, основанный в XVIII в. на границе Нижегородской и Тамбовской губ. и прославившийся канонизированным в 1903 г. чудотворцем Серафимом Саровским.
! I
В***-
Рисованная новогодняя открытка. Декабрь 1947
Е Я. Эфрон и З.М. Ширкевич
22 февраля 1948
Дорогие Лиля и Зина! Сегодня получила Лилину открытку и сейчас же оценила, какая я свинья: не написала вам о результатах всех моих предварительных хождений по мукам1, правда, Мулька, с которым я говорила по телефону, обещал вам позвонить, но, конечно, обманул.