Она шлепнулась в траву в джунглях точно там, где я заметил изменение, и осветила ночь.
Я надеялся услышать крики, но вместо этого увидел тени, метнувшиеся от места падения гранаты, точно перед взрывом. Это были комковатые, скрюченные формы, которые, возможно, не имели ничего общего с людьми. Я сделал более десяти выстрелов, пока мой пистолет не нагрелся в руках. Я не мог сказать, попал ли я во что-то. Взрыв выбил мой ночной визор к черту. Но все же я знал одну вещь. Я должен действовать.
Я скатился с дерева и пополз по земле под градом лазерного огня из джунглей. Кем бы они не были — неважно, культисты или кто-то еще — у них было имперское оружие. По крайней мере, я заставил их обнаружить себя.
Притворно оступившись, я на мгновение замешкался, делая из себя мишень. Я надеялся, что противник будет действовать смело — и небрежно. Несколько шагов вперед, и они наткнутся на ловушку, которая, я знал, была натянута где-то между нами.
Неудача. Я узнал мягкий глухой стук, отдавшийся в моих пятках, и прыгнул под укрытие линии хижин передо мной. Взрывная волна от упавшей позади гранаты, подхватила меня в воздухе, окатила жаром, но придала дополнительный импульс моему прыжку. Я пролетел намного дальше, чем мои ноги, возможно, унесли бы меня. Тяжело приземлившись, я инстинктивно перекатился на мое аугметическое плечо, взявшему на себя основную силу удара. Я услышал, как что-то сломалось в нем, сервопривод зачихал и завыл, но не почувствовал потери его работоспособности и оттолкнувшись рукой от земли, отпрыгнул за обугленную хижину, скрывшую меня от нападавших.
Звук лазерных выстрелов, проносящихся над поляной, подсказал мне, что Копачек тоже вступил в бой. Я подумал двинуться ему на помощь, но знал, что должен держаться.
Я сменил пистолет на свой старый испытанный дробовик: примитивный, на взгляд некоторых, но надежный, и подходящий для стрельбы от бедра. Мои глаза привыкли к темноте, и я выглянул из-за хижины. Джунгли были снова тихи. Как ни в чем не бывало. Но эта тишина была лживой.
Противник все еще был там. Возможно, наученный опытом: сегодня вечером они узнали, что полковник «Железная Рука» Стракен совсем не промах. Они могли перегруппироваться, изменить планы. Но они не отступили. Я все еще чувствовал в воздухе их присутствие, подобное старческому зловонию.
Они ждали.
Вторая вспышка выстрелов застала меня врасплох. Но звучали они не от одного из сторожевых постов, а от зала встреч в центре деревни. После полусекундного замешательства я развернулся и бросился туда. Когда я добрался, люди выбегали из зала. Они все еще пожимали плечами, одевая поудобней куртки, повязывали банданы, проверяли оружие, но уже проснулись и были в боевой готовности, выискивая цели. Я схватил ближайшего из них — Левицкого — и приказал сменить меня на посту на краю джунглей. Послал следующего на помощь Копачеку — и попросил его вернуться с докладом о ситуации.
Солдат Грэвис зажимал новую рану. Оторвав его руку от его виска, я увидел знакомый красный рубец от лазерного выстрела.
— Что за дерьмо здесь творится? — закричал я.
Я влетел в зал и обнаружил остальных из моего взвода в замешательстве — и двух из них мертвыми на полу.
Над ними, с лазпистолетом в руке, стоял генерал Фаррис — он повернулся ко мне, его плечи сразу поникли, и я понял, что он сделал. Он застрелил их. На миг в зале повисла напряженная тишина, а затем Фаррис начал оправдывать свои действия:
— У меня не было выбора. Они ругались, кричали, стреляли во все стороны. Этот набросился на меня с ножом. Он говорил безумные вещи, называя меня монстром. Я думаю… Я думаю, что культисты достали их.
— Нет! — Протест сам слетел с моих губ. — Черта с два!
Одно дело видеть товарища, погибшего в бою, умершим за то, во что он верил. Но это… Это было бессмысленно. Я чувствовал внутри себя холод. Я чувствовал себя ошеломленным.
Я чувствовал себя разгневанным.
Я помнил, как хорошо Мейерс сражался тем утром, смеялся, погружая по локоть руку с ножом в кишки культиста. Я помнил, как Валленски был очень горд, когда на прошлой неделе, парни дали ему заслуженное имя. «Гвоздь», вот как они назвали его.
— Они были отличными парнями, моими людьми. Вы не имели права.
Глаза Фарриса потемнели:
— Мне напомнить вам, полковник, кто здесь старший офицер? Вас здесь даже не было. Вы не знаете, что…
— Я знал их, сэр. Я знаю моих людей, и эти двое были одними из лучших.
В зале повисла гнетущая тишина. Все глаза были устремлены на меня и генерала. Однако, мои слова вызвали вызывающе-хриплые одобрительные возгласы товарищей убитых солдат.
— Любой из этих солдат отдал бы свою последнюю чертову каплю крови за Императора, — продолжал я. — Это, должно быть, был… Они, должно быть, подхватили какой-нибудь вирус. Лихорадку. Это и заставило их видеть нечто.
— Несмотря на причины их поведения, они угрожали всем нам. Я должен был действовать.
— Вы даже не знали их чертовых имен!
И вновь воцарилась тишина, между нами почти осязаемая.
Её нарушил тихий голос. Кайденс Лунный Блеск вошел в зал, подошел и обратился прямо ко мне. Это беспокоило меня больше, чем любое событие этой ночи.
— Соглашение нарушено, — сказал мальчик.
— Что, черт возьми, это означает?
— Кровь пролилась. Теперь они не успокоятся, пока не прольют кровь в ответ.
— Кто не успокоится? Культисты? — спросил Фаррис.
Кайденс мотнул головой.
— Джунгли порождают намного более худших, чем эти заблудшие души. Там есть чудовища. Монстры, которых нельзя увидеть, но чье присутствие, тем не менее, можно почувствовать.
— Да, отлично, спасибо за предупреждение, — сказал я, — но эти ваши "монстры" уже попробовали разнести меня на куски.
Кайденс бросил на меня острый взгляд — и, на мгновение, его внешнее спокойствие слетело, и я мельком увидел кое-что более темное под ним.
— Они не стали бы нападать на вас, это была самооборона.
Потом, успокоившись, он продолжил:
— Мы пригласили вас в нашу деревню, наш дом, потому что мы ощутили ваши благородные души. Взамен мы просили только, чтобы вы оставили вашу войну за нашими дверями.
— Я не знаю, знаешь ли ты об этом, парень, но ваши монстры окружили эту деревню, — ответил я.
— И теперь они могут войти сюда, когда им захочется. С восходом солнца, все, что мы построили здесь, станет пеплом. Никто не выживет.
— В глаз грокса! — выплюнул я. — Те, снаружи, неважно, кто они — они теперь имеют дело не с мирными простофилями. Если они хотят эту деревню, они должны будут пройти через нас, чтобы получить её.
— Полковник Стракен верно подметил, — вмешался Фаррис. — Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы защитить вас.
— Вас меньше тридцати. Их — легион.
— Но у нас преимущество в защите, — сказал я. — Мои парни могут держать противника в страхе до рассвета.
— И как только взойдет солнце, мы отведем вас — всех вас — в безопасность. У нас есть армия менее, чем в двадцати километрах отсюда, — сказал Фаррис.
Кайденс склонил голову:
— Как пожелаете.
Следующие полчаса прошли в лихорадочной деятельности.
Я устроил охрану вокруг деревни, и на сей раз себя не назначал в дозор. Я хотел быть там, где был необходим. Я послал Барругу и Стоуна по хижинам сказать, чтобы люди упаковывали вещи и направлялись в центральный зал. Они будут там в большей безопасности. Генерал Фаррис остался в зале — это его выбор. Кто-то же должен организовать всё там, заявил он.
Я опросил Копачека. Его история была похожа на мою — за исключением того, что, в его случае, враг начал стрелять первым. Как и я, он не сумел хорошенько их разглядеть. Я послал его, Мак-Дугала, Винса и Грифа, отхватить час сна в одной из свободных хижин. Фаррис был прав в одном: мои люди были самыми крепкими чертовыми сынами грокса в Империуме. Иногда было легко забыть, что у них нет ящиков с запчастями, чтобы постоянно быть в движении.
Я не забыл о Валленски и Мейерсе. Мы отомстим за их смерть, и очень скоро. А пока я попросил каждого человека следить за своим напарником по дозору — и вызывать медика, если почувствуют, что джунгли начинают забирать его.
Ночная тишина нарушалась только редким криками птицы, и более громкими криками намного больших и опасных существ в джунглях. Солдат Торн лежал на животе рядом с маленькой квадратной хижиной, его крепкое тело было замаскировано длинной травой. Ствол его лазгана, лежавший на земляной насыпи, выискивал цели. Я торопливо подбежал к нему, нагнув голову, и присел на корточки возле него. Я еще не успел открыть рот, а он уже рассказал мне обстановку:
— Ничего, сэр. Никаких признаков противника. Возможно, вы дали им понять, перед кем они стоят, и…?
— Они — там, — прервал я его. В моей жизни я редко был более уверен в чем-то.
— Они — там, — прервал я его. В моей жизни я редко был более уверен в чем-то.
— Вы думаете..? Тот мальчик, сэр, что он сказал… Он был прав? Мы имеем дело с… монстрами? Демоны, или..?
— Поверь мне, парень, я видел достаточно монстров в моей жизни, и ни один — ни один, черт возьми, из них — не продержался бы две минуты в схватке с Катачанским Дьяволом, или мог бы пробраться через участок обстрела живым. Так что не надо начинать трястись в ботинках только потому, что увидели сегодня несколько капель крови и услышали какую-то проклятую сказку.
— Нет, сэр. Только это… Полковник Стракен, сэр, что-то не так? Вы… Вы потеете.
Я оторопел:
— О чем, черт возьми, ты говоришь?
— Что… Что вы сказали? — спросил Торн.
Внезапно он оперся в землю перевязанным обрубком его левой руки, оттолкнулся и вскочил на ноги, отстраняясь от меня. Его глаза в страхе расширились, его голос был громок — слишком громок. Он наверняка выдал наше положение.
Я схватил его:
— Солдат Торн, смирно! Ты ведешь себя как чертов младенец. Черт, я знаю, что ты недавно вылез из подгузников, но…
— Заберите это, сэр. Заберите это!
— Прошу вашего чёртового прощения, солдат?
Теперь мы оба стояли, и Торн сумел направить дрожащими руками свой лазган мне в голову. В ответ я поднял свой дробовик — инстинктивная реакция — но вид товарища в прицеле сильно потряс меня.
Я опустил оружие и поднял руки:
— Слушай, паренек. Ты не в себе. Ты болен. Как Валленски и Мейерс — они были больны. Но ты можешь бороться с этим.
— Я не верю… Это тест, верно? Скажите мне, что это — тест. Не делайте меня…
— Как ты думаешь, почему ты здесь? Ты думаешь, что у меня вошло в привычку брать каждого нового сопляка на обучение в мой взвод? "Барракуда" Крик на Башне считает что ты — следующий проклятый Слай Мэрбо. Ты собираешься доказать, что он неправ?
— Лихорадка! — крикнул он и, на мгновение, я подумал, что достучался до него. — Это, должно быть, лихорадка заставляет вас говорить подобные вещи. Пожалуйста, сэр, только… опустите ваше оружие. Я не хочу стрелять в вас, но клянусь именем Императора, если мне придется…
Его предупреждение было прервано шквалом лазерного огня, и это было именно тем, в чем я нуждался. Я схватил Торна прежде, чем он смог сказать что-то еще, мы упали на землю и лазган вылетел из его рук. Я спас его жизнь, мои инстинкты и острый слух отреагировали за полсекунды до новой очереди вражеского огня, только что пронесшейся из джунглей.
В благодарность Торн изо всех сил старался убить меня.
Я прижал его коленом, мешая ему вытащить свой нож. Но пальцы другой руки Торна туго сдавили моё горло. Он был сильнее, чем казался.
Но не для моей аугметической руки, конечно. Я освободился из его захвата, сломав при этом несколько костей. Торн с пеной у рта орал проклятия, дико метался, пытаясь сбросить меня. Между тем, я знал, что неприятель точно не будет сидеть без дела, словно скованный. Им не надо было просить лучшего отвлечения, или более легких целей, чем два чертовых идиота, ссорящихся на открытом месте.
У меня не было иного выбора, кроме как покончить с этим. Быстро. Я уже слышал ответный огонь моих людей, и это быстро становилось опасным.
Я перехватил свой дробовик, пытаясь прижать дуло под подбородок Торна. Конечно, у меня не было никакого намерения стрелять в него. Если бы он был в здравом уме, то он знал бы это. Вместо этого он приложил все силы, чтобы отодвинуть оружие от себя. Я позволил ему это сделать, и в тоже время огорошил его своим металлическим кулаком.
Удар вырубил Торна, и оставил вмятину в левой части его черепа, для устранения которой, вероятно, потребуется металлическая пластина. Этот ребенок выбрал сегодня свой путь, и, видимо, закончит как я.
Пока мы боролись, противник пришел в движение.
Они появились, выбежав с криками из джунглей, стреляя и уклоняясь от всех наших ловушек. Мои люди неистово стреляли в них, но небольшой припадок Торна оставил широкую брешь в нашей обороне — и противник точно знал, где были наши дозоры.
Я был проклятой легкой добычей. Я не знал, почему я не был уже мертв — но, поскольку я им не был, я полагал, что я могу потратить секунду, другую, чтобы поднять обмякшего Торна на плечи, и отнести его в укрытие. Никто не будет оставлен, пока я могу помочь.
Мои люди сошлись с захватчиками, вопя остальной части взвода, чтобы поддержали их. Я положил Торна на землю позади хижины. Я не стал проверять, как он. На это не было времени. Я должен вернуться в бой. Я помчался назад, к моим людям, направив на противника свой блестящий дробовик. Зубы императора, как они были уродливы! Я еле сдержался, чтобы не блевануть при виде них.
Когда-то они были людьми, это единственное, что я мог сказать. Культисты, без сомнения, некоторые из них все еще одеты в лохмотья черных одежд.
Кайденс был прав. Теперь они были монстрами. Их плоть текла как воск, превращая в отвратительные формы. Оружие было вплавлено в торсы, сплавившиеся вместе пальцы, головы, утонувшие в грудной клетке. Некоторые из монстров — мутантов — вырастили новые члены, из ребер, из спин, даже из голов. У некоторых было шесть глаз, четыре носа, или рты в животах. Они были покрыты пучками коротких, темных волос, пузырями и кроваво-красными прыщами.
И они превосходили нас численностью примерно пять к одному. У нас не было шансов выжить без небольшого подобия дисциплины, поэтому я начал раздавать приказы:
— Барруга, целься в гнусные глаза. Нет, в другие глаза! Зубы императора, у этого лицо как задница грокса, а воняет еще хуже. Гриф, проснись, ад тебя забери, ты потерял бы свою проклятую башку, если бы я не пристрелил этого позади тебя. Живей, копуши, я хочу, что бы вы сомкнули ряды и двигались прямо на их проклятые рожи. Марш, перестань держать тот нож так, словно ты завтракаешь. Одной рукой заткните свою жопу, а другой сражайтесь. Копачек, где этот проклятый огнемет? Я хочу ощущать ноздрями запах горящих мутантов!
За эти годы я узнал о мутантах одну вещь: они могли быть сильными — некоторые из них чертовски сильными, — но редко быстрыми. Они неуклюжие, неповоротливые. Бросаются в бой массой, почти не осознавая. При этом имея мозговую активность как у кровяной осы в период течки.
И поначалу казалось, что эти мутанты были такими же.
Я был прав насчет массовости. Это было самыми безопасными. Это мешало их снайперам, на краю схватки, целиться в нас, или использовать гранаты, не опустошая собственные ряды.
Итак, мутанты так сильно наехали на меня своими сочащимися ядом когтями, пытаясь дотянуться до моего горла уродливыми клыками, что я едва могу отрицать это — старая разбитая боевая кляча начала сдавать позиции. Я всегда полагал, что если я потерял в быстроте, то выиграю за счет своей толстой чертовой шкуры. Даже в бою подобном этому, я ожидал бы получить несколько порезов и ушибов. Но не на сей раз. На сей раз я был словно очарован. Как те проклятые одержимые, я не мог взять себя в руки.
И все же…
И все же, однако, мои удары ножом в цель не попадали. Мутанты мастерски уворачивались и уклонялись. И всякий раз, когда мне казалось, что я попаду в цель, и начинал нажимать курок, цель уходила, уносилась вдаль, и в поле зрения оставались только товарищи.
Моим людям было не лучше, чем мне. Они порубили нескольких восколицых, сломали несколько поганых черепов, не более того. И они получили удивительно мало ран, только мелкие порезы тут да там. Это походило на… словно мутанты с нами играли.
Оскорбленный и разгневанный, я бил ногами и локтями, рубил по широкой дуге ножом, колотил прикладом дробовика как дубинкой, но всё было впустую. Поэтому я пошел на сознательный риск. Я сделал то, о чем кричал каждый нерв в моем теле.
Я прыгнул на ближайшего мутанта, и вспорол его горло, вся моя неудовлетворенность выплеснулась в жестком лающем смехе, когда его горячая кровь обрызгала мое лицо. Моё первое убийство за ночь. Но сделав этот прыжок, я оказался открытым, мой правый фланг стал незащищенным.
Я ожидал почувствовать в своих ребрах когти и умереть в муках, но удар не последовал. Мои предчувствия меня не обманули. Мутанты хотели не убить нас. А кое-что похуже, чем это.
— Они хотят взять нас живыми! — закричал я. — Ну, просто они прежде не встречали Катачанских Джунглевых Бойцов. Время усилить игру, бездельники. Покажите этим мутировавшим ублюдкам, что не уступим и не сдадимся, пока все тут, чёрт возьми, не поляжем!
Воодушевленные, парни с ревом последовали моему примеру. Они яростно сражались, не заботясь о собственной безопасности, лишь бы нанести урон врагам.
Смена тактики застала мутантов врасплох. Они были выведены из равновесия, шатались и падали словно кегли. Я понимал, что это не надолго.
Они, должно быть, опознали во мне лидера, потому что теперь кружили вокруг меня, хватая грязными лапами. Я сделал несколько хороших ударов, но потом сильные руки обхватили меня сзади, и холодное, липкое щупальце схватило мое левое запястье и выкрутило, чуть не сломав. Дробовик упал из моих онемевших пальцев. Моя рука с ножом… которая была сильнее, чем думали мои противники.