Хамед смотрел на космодесантников, ощущая слабость в переутомленном теле.
— Трон… — прошептал он, с трудом веря своим глазам. — Трон Земли…
Осмотревшись, он увидел, что выжившие иостарцы тоже с трудом держались на ногах. Все они были измождены, некоторые солдаты просто рухнули на пол и бессильно лежали в поганой воде. Но, несмотря на это, несмотря ни на что, почти все остальные его люди излучали гордость, большую, чем в любой момент прошлых шести месяцев. Они понимали, что совершили.
Широкая улыбка расползлась по перепачканному лицу Хамеда.
— Намог, — сообщил он по воксу, перебрасывая лазган за плечо, — тащи вниз своих ребят.
— Как успехи? — голос заместителя звучал обеспокоенно.
— Весьма неплохие. Давай сюда, и побыстрее.
Оборвав связь, Раиф похромал в сторону Железных Рук. Все пятеро воинов собрались посередине гигантского трупа чудовища, четверо из них, включая Гронда, спокойно перезаряжали оружие. Пятый, судя по доспеху — Морвокс, зарылся глубоко в кучу сожженной плоти и что-то сосредоточенно искал среди вороха мокнущих в грязи кишок.
— Примите наши благодарности, господин, — все так же улыбаясь во весь рот, обратился Хамед к Ралеху Гронду. — Мы никогда бы не сумели одержать такую победу одни.
Воин даже не повернулся в его сторону. Он продолжал напряженно следить за изысканиями сержанта, как и трое других. Заинтригованный, Хамед уставился туда же.
Прошло ещё немного времени, и Морвокс, кажется, преуспел в своих поисках. Он выпрямился, сжимая что-то в левой руке. Это была трубка из какого-то темного металла, длиной около двадцати сантиметров, скругленная по краям. На ней имелись какие-то обозначения, но Хамед не сумел отчетливо разобрать их в полумраке бункера.
Повернувшись, Морвокс направился в их сторону. Тут же часть брони над его предплечьем открылась, наруч разъехался в стороны, открывая пустоту вместо правой руки. Сержант вставил трубку в углубление и защелкнул над ней керамитовую оболочку.
Хамед замер, и, не понимая отчего, вдруг ощутил беспокойство. Железные Руки не упоминали о том, что в их миссию входит поиск какого-то объекта в подулье.
— Что это, Гронд? — спросил он.
Вместо Ралеха ответил сам Морвокс.
— Наша работа здесь окончена, смертный, — донесся его металлический голос, такой же до жути тонкий, как и всегда. — Десантный корабль вызван с орбиты. Очищение завершено.
На мгновение Хамед не поверил своим ушам. Он не мог подобрать слов для ответа.
— Но, господин, со всем уважением… — начал Раиф. Его прежняя эйфория сменилась леденящим ужасом. — Сотни мутантов все ещё живы, мы зачистили меньше половины зараженной территории. Тут может быть больше таких тварей. Вы нужны нам.
Мрачный лицевой щиток Морвокса склонился над ним, и Хамед вдруг понял, что все остальные Железные Руки тоже смотрят на него. Они молчали, напоминая статуи в соборе, безучастные и безразличные, холодные и мертвые.
— Ты требуешь чего-то от нас, человек? — поинтересовался Морвокс. В его вопросе не прозвучало никаких эмоций, но Раиф все равно ощутил беспримесную, смертельную угрозу. Дженумарий сглотнул, бессильно сжимая кулаки. Появилось нелепое ощущение, будто он — ребенок, который мешается под ногами у взрослых и заставляет обратить на себя внимание. Не сдаваясь, Раиф неожиданно нашел в себе силы возразить.
— Никаких требований, — ответил он, раздраженный тем, как робко прозвучал его голос, — но, господин, мы не сумеем уничтожить оставшихся врагов собственными силами. Вы не можете бросить нас сейчас.
— Ты говоришь так, словно ваша битва здесь — единственная наша забота. Ты ничего не знаешь о войне, что полыхает в Галактике. Ты ничего не знаешь о том, что требуется от нас. Если вы хотите заслужить спасение, то сдерживайте врага на своей земле. Император защищает тех, кто не сдается.
А потом Морвокс просто обошел Хамеда и отправился назад по пути, которым прибыл в бункер, вверх через тысячи шахт и коридоров, к необитаемым зонам на вершине шпиля. Воины его отделения, один за другим, поворачивались и следовали за сержантом.
Раиф в отчаянии смотрел на уход Железных Рук. Он знал — и был уверен, космодесантники тоже это понимали — что оставить защитников улья сейчас значило почти уверенно обречь их на гибель. Мутанты вновь соберутся в стаи. Смертные солдаты не могут в одиночку противостоять ужасам, все ещё обитающим в подулье, последние шесть месяцев не раз это доказывали.
— Гронд! — крикнул Хамед, пытаясь схватить за руку воина, спасшего ему жизнь. — Неужели вы это всерьез? Улей может быть очищен! Не оставляйте нас! Император Милосердный, не покидайте нас!
Ралех Гронд бросил на него один лишь взгляд. Хамед посмотрел вверх, на собственное неясное отражение в линзах шлема, и понял, что не имеет представления о том, что за создание скрывается под этой маской. Никакого представления.
— Ты можешь сражаться? — спросил космодесантник.
Это был риторический вопрос, и Хамед знал ответ на него. Возможно, во время их первого разговора Гронд пытался предупредить человека о чем-то подобном. Железные Руки ценили только лишь силу.
Циничный старина Намог был прав. Прав с самого начала.
Хамед опустил голову, и его пальцы соскользнули с наруча космодесантника. Снизу уже доносился скрежещущий шорох, мутанты готовились возобновить атаки.
Не оборачиваясь, Гронд присоединился к боевым братьям, и вместе они направились к выходу мимо иостарцев, не обращая внимания на неверящие взгляды людей. Звуки тяжелых шагов Железных Рук медленно стихали, пока они поднимались вверх, минуя один соединительный коридор за другим.
Хамед поднял взгляд лишь после того, как в бункер ворвался отряд Намога.
— Что здесь творится? — потребовал объяснений его заместитель. — Мы только что промаршировали мимо твоих любимых космодесантников, которые наступали не в ту…
Намог вдруг заткнулся. Убитое выражение лица командира поведало ему о случившемся лучше любых слов.
— Мы сами по себе, — опустошенно произнес Хамед.
На секунду Намог утратил дар речи. Он посмотрел на Раифа, потом наверх, куда отправились Железные Руки, затем опять на Раифа.
— Эти… ублюдки, — выплюнул он. — Эти… проклятые… ублюдки.
Солдаты в зале, все, кто слышал разговор командира с Морвоксом, начали на глазах превращаться в развалины самих себя. Кто-то просто безвольно осел наземь, смотря пустыми глазами в никуда. Кто-то заплакал. Ни один из них не бросился бежать, ведь бежать было некуда.
Намог сумел немного успокоиться и теперь упирался взглядом в Хамеда. Из-за глубокого возмущения он сбился на скороговорку.
— Что делать-то, джен? — выпалил он. — Что мы Тральмо скажем? Что я парням своим скажу? Святая Терра, да о чем они думали, когда вот так взяли и свалили? На кой хрен вообще прилетали, если не собирались работу до конца доводить? Что делать?!
Хамед внимал ему вполуха, все равно у него не было ответов на вопросы заместителя. Он прислушивался к воплям жестокого вожделения и ярости, доносившимся из тоннелей под ногами. Мутанты приближались. Скоро они ворвутся в зал и бросятся на людей, расплескивая слизь, сверкая горящими яростью глазами.
Глубокая, обессиливающая усталость сковывала Раифа. Ноющая боль терзала тело. Он загнал себя до предела перед последним боем, и сил просто не оставалось.
Мы для них ничто. Расходники.
— Собирай людей, — приказал он, снимая с плеча лазган и проверяя уровень заряда, — будем оборонять позиции тремя уровнями выше. Подтяни резервы, если удастся вовремя закрыть гермозатвор, сможем протянуть некоторое время.
Намог посмотрел на него, как на безумца.
— Думаешь, мы их сдержим? На самом деле решил, что у нас есть какой-то шанс? Что поменялось за эти четыре дня?
Его командир угрюмо покачал головой.
— Ничего не изменилось, Орфен. Ничего, кроме, возможно, одной вещи.
Он посмотрел вдаль, в сторону воняющих останков твари и тоннелей, лежащих за ними. Оттуда катились волны бессмысленного безумия, которому наплевать на вызов, что смогут бросить ему люди. Ему наплевать на всё. Оно просто продолжит наступать.
Ты можешь сражаться?
— Теперь я понимаю, как работает вселенная, друг мой, — мрачно произнес Раиф Хамед. — В какой-то момент я рискнул понадеяться, что все иначе. Поверил, что это место может иметь какое-то значение для них. Что мы можем иметь значение.
Он горько усмехнулся.
— Лучше умирать, зная правду, не так ли?
VI
Зонд совершил эффективный на 98 процентов спуск с орбитальной платформы 785699 к приемной станции, расположенной в секторе 56-788-DE Кузни 34-Ксанфа мануфакториум/схола/астартес. Статистические логи были выгружены в инфосеть и интерпретированы обычной бригадой лексмехаников, после чего три обнаруженных отклонения подверглись исправлению и вошли в границы допустимого. Это привело к повышению оценки эффективности спуска на два процентных пункта, к удовлетворению всех вовлеченных в анализ.
Извлеченное из стыковочной клешни содержимое зонда было затем перемещено сервитором на девятнадцать уровней вниз, мимо основных литейных зон, в компактный узел священных объектов, который в данном секторе по-простому называли 1EF54A.
После этого груз успешно прошел нагрузочное тестирование на содержание вредоносного кода и был передан техножрецам, обернувшим его тремя слоями пылеотталкивающей ткани, на коей был выткан золотой нитью знак Бога-Машины.
Облаченный подобным образом, груз сменил ещё шесть пар рук, лишь в двух случаях имевших следы органической плоти на костях. Множество тестов было проведено, и немало лабораторных фолиантов заполнено, и записи о том внесены в основные перечни.
И затем, наконец, груз достиг места назначения. Он упокоился на обсидиановой крышке стола, в покоях, освещенных тускло-красными неоновыми лампами. Долгое время груз лежал там, не потревоженный никем.
Несколько местных суток спустя магос-техникус Йи-Ме, некогда носившая имя «Северина Мавола», вошла в покои, подошла к столу и осторожно развернула ткань. Ей открылась глянцевая трубка, на поверхности которой играл свет люменов.
Йи-Ме долго рассматривала её, используя как базовые оптические аугментации, так и семнадцать дополнительных сенсоров, встроенных в её пласталевый череп.
Глубоко внутри магоса, в той части тела, что ещё оставалась относительно нетронутой за долгие годы биохирургии, расцвело насыщенное чувство наслаждения. Будь у Йи-ме губы, она бы обязательно улыбнулась.
Артефакт обладал мощью. Если подтвердятся данные, полученные в итоге предварительных тестов, то эта мощь превысит даже ожидания магоса. Он определенно подойдет для исполнения её ближайшего замысла, и, быть может, с ним она воплотит в жизнь ещё немало будущих идей. Как повезло, что артефакт был обнаружен. Как повезло, что его удалось добыть.
Магос склонила голову, беззвучно признавая заслуги того, кто однажды был её учеником.
+ Оплачен долг, + продекламировала она, зная, что он не сможет услышать, но все равно наслаждаясь иронией подобного «общения». Такие обороты речи всегда отличали манеру Эрвеля Жо, поэзия которого нравилась ей до сих пор. + Наим Морвокс, отец железный — оплачен долг твой до конца.+
* * *
Сотня миров. Все разные, и все одинаковые.
Я приношу им свет Императора, зная, что любой враг, встреченный мною в бою, может стать для меня последним, но одно событие неизменно возникает в памяти.
Хелаж-5, улей Горгон. Я вспоминаю смертного, увиденного там, по имени Раиф Хамед. Порой его лицо всплывает даже в моих снах.
Он многого ждал от нас, позабыв страх первой встречи. Мы никогда не смогли бы соответствовать образу, возникшему в его разуме, даже обладая вечностью времени и бесконечными ресурсами для войны.
И, несмотря на это, я покинул его планету, будучи в сомнениях, которые никогда не обсуждал с Морвоксом. Сержант не потерпел бы пререканий, и тогда он ещё не был железным отцом. Мне казалось, что наша работа не доведена до конца, хотя мы достигли цели и обрели артефакт.
Я помню, как сражались смертные, как они обретали новые силы, видя нас рядом с собой. Во время варп-перехода, когда сны всегда становятся особенно яркими, я слышал, как они молят нас вернуться. Возможно, то были их предсмертные крики.
Мы не вернулись. Не знаю, какая судьба ожидала их. Быть может, они победили. Быть может, они проиграли.
Долгие годы это беспокоило меня.
Сейчас — нет. Я осознал правильность поступка Морвокса. Тогда он уже был очищен от чувств, так же, как однажды очищусь и я. Он видел великое за малым, и следовал за ним. Такова Галактика, в которой мы обитаем. Решимость спасет нас, чувства — погубят.
И поэтому мы позволяем себе стать этим. Мы позволяем себе стать машинами. Мы — результат процесса, ведомого необходимостью.
Альтернатива ему — слабость.
Сейчас я понимаю это. Я вижу истину в том, что поведал мне Морвокс. Возможно, на Хелаже я сомневался в последний раз. Сейчас я сильнее, я чувствую неполноценность в себе и стремлюсь искоренить её. Со временем, будь на то воля Императора, я отправлюсь на Марс и познаю тайны Машины, как то сделал Морвокс.
Но пока я не готов. Сейчас все ещё остается слишком много от бывшего «меня», подверженного разложению. Плоть по-прежнему мешает прогрессу машины.
Я по-прежнему ощущаю призрак своей руки, той, что они отняли в знак моего вознесения в Раукаан. Гораздо слабее, это так, но ощущаю все равно.
Я желаю больше никогда не чувствовать её. Хочу забыть лицо Раифа Хамеда, забыть, что во вселенной есть место надежде и разочарованию.
У меня есть цель, смысл моего существования, и ничто не удовлетворит меня, кроме достижения её. Я пойду дальше по пути и изгоню слабость плоти.
Я буду Ралехом Грондом, Железной Рукой — или ничем.
Сара Коквелл ПРИЧИНА И СЛЕДСТВИЕ
Тихий голос Императора всегда был ему спутником. Однако Ваширо, главный прогностикатор ордена Серебряных Черепов, мог разобрать Его сияющие истины, только перенаправив психическую связь во что-то более осязаемое.
Бросая священные руны и переворачивая поблёкшие карты своей вековой колоды Императорского таро, он тянулся сознанием сквозь имматериум в поисках наставлений, как ребёнок тянется к родителю. Предметы были только способом направить и сфокусировать эти указания. Кроме того, этим ещё привносился некий элемент таинства, который внушал должное уважение всем, кому доводилось наблюдать за процессом прогностикации.
Когда метафизическая связь крепла, когда каждый из псайкеров ордена соединялся со всевышним отцом, тогда завеса над будущим Серебряных Черепов приподнималась — и путь ордена мостился твёрдыми решениями. Психически одарённые чада Императора лишь воспринимали Его волю и толковали её значение.
Временами из-за смутности видений было трудно вычленить их истинный смысл. Когда такое случалось, на плечи прорицателя ложилось тяжкое бремя, ибо зачастую ему приходилось бросать клич к оружию, после которого отделения, а то и целые роты полным составом гибли на поле боя.
Однако неважно, насколько решение прогностикатора могло быть противоречивым или не устраивающим кого-то — его никто и никогда не ставил под сомнение, кроме разве что другого, более старшего, члена прогностикатума. Их слова никогда не обсуждались. Их приказам повиновались без промедления. Их почитали больше всех прочих боевых братьев. Их было мало, но их могущество — и на поле боя, и в политике — было трудно себе вообразить.
Однажды бывший лорд-командор Аргенций отказался от высадки десанта, когда его психический советник выразил сомнение. И, оказалось, что это был удачный ход, после того, как предположительно спящий вулкан на планете внезапно вернулся к жизни. Когда страшное извержение испепелило всё вокруг, стало ясно, что пирокластический поток просто смёл бы космодесант. Прогностикация была великим даром, который, несмотря на риск, помогал спасти немало жизней.
Но при всех этих дарах, при всех этих проблесках того, что таило в себе будущее, псайкеры ордена Серебряных Черепов отчаянно надеялись избегнуть одного.
За время службы, на каждого психически одарённого брата хоть единожды, но опускалась Глубокая Тьма. Тревожное время, когда Император отвращал свой лик от возлюбленного чада. Каждый прогностикатор видел это по-своему, но большинство пришло к единому мнению, что так Император подаёт знак о своём великом недовольстве. Для псайкера это жуткий, духовно опустошающий опыт: где-то между всеподавляющим разочарованием от того, что тебе отказали в наставлении, и себялюбивым, отчаянным желанием добиться одобрения своего повелителя.
А ещё время от времени случались видения, похожие на то, что сейчас видел Ваширо. На то, которое повторялось снова и снова. Простое для понимания, но гораздо более трудное для правильного истолкования как следует поступить.
Расколотый серебряный череп.
Крепость-монастырь Серебряных Черепов Аргент-Монс, Варсавия
Неисчислимыми веками Серебряные Черепа набирали почти всех своих воинов с пары десятков миров, которые затем проходили подготовку здесь — на далёком мире Варсавия. Много веков назад высокий гость с Терры заверил, что устройство монастыря Серебряных Черепов впечатлило даже самого примарха Рогала Дорна. Крепость была очень удобна для обороны и почитай что неприступна для внешнего мира.