Неисчислимыми веками Серебряные Черепа набирали почти всех своих воинов с пары десятков миров, которые затем проходили подготовку здесь — на далёком мире Варсавия. Много веков назад высокий гость с Терры заверил, что устройство монастыря Серебряных Черепов впечатлило даже самого примарха Рогала Дорна. Крепость была очень удобна для обороны и почитай что неприступна для внешнего мира.
Дом для ордена вырубили в скалах Аргент-Монс — высочайшего пика обширного горного хребта на дальнем севере планеты. Нетронутые жилы серебра, что пронизывали камень, дали имя не только самой горе, но и ордену, назвавшему её домом.
Не считая жилища для слуг, над землёй находились только часовня да причальные палубы. Часовней служила просторная, похожая на пещеру зала, достаточно большая, чтобы вместить несколько рот за раз, и то ещё осталось бы место. Лучи блёклого солнца сочились сквозь прекрасно сработанные витражи и в нужное время дня усеивали каменный пол мириадами восхитительных цветовых пятен, когда солнце проходило сквозь стилизованное изображение первого лорда Аргенция. Часовня служила местом для задумчивого покоя и размышлений, в противоположность вечно суетливым посадочным площадкам и причальным палубам. Весь остальной монастырь был спрятан глубоко в недрах горного хребта.
До Аргент-Монс было трудно добраться, чему способствовали как прихоть географии, так и сам замысел сооружения. Основную часть новициатов привозили в монастырь прибывающие корабли, которые заходили с западной стороны хребта прямо в космопорт. Но некоторые юнцы, более упёртые и настырные, чем остальные, штурмовали горный хребет самостоятельно в своём юношеском устремлении следовать за мечтой. Такое случалось редко, конечно, ибо подобное путешествие было полно смертельных опасностей. Но даже сейчас в ордене служили боевые братья, избравшие этот самый путь.
Ваширо знал, что сегодня будет обсуждение одного из таких — и это не давало ему покоя сразу по нескольким причинам.
Как и в случае с Аргенцием, «Ваширо» было наследственным именем и со староварсавийского переводилось буквально как «тот, кто видит». С самого основания ордена оно переходило от главного прогностикатора каждому следующему преемнику. Теперешний обладатель откликался на это имя почитай уже пятьсот лет.
Ваширо взглянул на магистра ордена, склонившего голову над тяжёлым гроссбухом. Главный прогностикатор был уверен в нём, имея на то полное основание. Именно его осторожное манипулирование разнообразными личностями в ордене, словно фигурами в большой игре, привело к тому, что бывший первый капитан получил это повышение почти без борьбы.
В искусстве стратегии и планирования Аргенций не знал себе равных. Как лидер, он умел вдохновить, был умён, честен и даже обаятелен. Как магистр ордена, он внушал непоколебимую верность тем, кто служил под его началом. Он был ангелом Императора до самой глубины души, столь же неистовый, сколь и доблестный.
Но, с другой стороны, все Серебряные Черепа были верной породы. Свирепые и отважные воины, приверженцы яростного ближнего боя. Орден никогда не отступал. Со времён Второго основания Серебряные Черепа активно воевали по Галактике. Однако в последние годы их звезда стала меркнуть.
Растущие потери от рук врагов Империума привели к тому, что численность ордена неуклонно падала. В последнее время произошёл нежданный всплеск новых воинов, и, казалось, дела начали приходить наконец в хоть какое-то подобие равновесия. Ваширо дерзнул снова поверить, что ещё не всё потеряно.
Но всё же…
Память о видении с мрачным упорством продолжала цепляться за мысли. Расколотый серебряный череп. Яснее толковать уже некуда.
— Десятина подготовлена к отправке?
Вырванный из дум, Ваширо поднял глаза и мрачно кивнул. Аргенций сидел напротив, с золотым кубком тонкого варсавийского вина в руке. Даже так, без боевых доспехов, одетый в простую белую рясу, он походил на молодого златовласого бога. Нисходящие завитки спиралей почётных татуировок обегали черты его лица, подчёркивая свирепую линию подбородка и опасный блеск глубоко посаженных карих глаз. Яркий образец астартес, Аргенций мог бы сойти в их крепость-монастырь прямо из легенд старины.
— Да, милорд. Десятина геносемени подсчитана и сейчас готовится к путешествию на Терру. Вдобавок мы отправляем четверых многообещающих технодесантников на Марс.
Это само по себе было доброй вестью: боевые братья, кто выказывал родство с духами машин, были почти так же редки, как прогностикаторы.
— Всё так плохо, как мы ожидали?
Ваширо отозвался после самой краткой заминки:
— Объём десятины, как мы и предсказывали, значительно уменьшился.
Магистр ордена поджал губы, потом, сверившись с огромным гроссбухом, продолжил:
— Власти на Терре, будем надеяться, останутся довольны, что наш орден расцветает. И, если Бог-Император сжалится над нами, так и будет.
Он поболтал вино в кубке, задумчиво вглядываясь в бордовые глубины.
— Мы Серебряные Черепа, — произнёс Ваширо, наблюдая за явным ужасом магистра ордена. — Мы преодолеем всё.
Слова вышли машинально, но чувства это в них не убавило.
— Да.
Аргенций поднёс кубок к губам и одним махом проглотил содержимое, после чего отставил кубок в сторону. Безмолвный слуга выступил из тени и унёс кубок прочь. Благодарности он не услышал. Он её и не ждал.
— А что насчёт… — Ваширо перешёл к следующей теме, глянув в инфопланшет. Тень улыбки скользнула по его лицу, — восьмой роты?
— Ах, да. Это… — Аргенций ответил на улыбку Ваширо. — Капитан Мейоран, пусть предки хранят его душу, в прошлом рекомендовал его достаточно высоко. Боевые заслуги Гилеаса говорят сами за себя. Он — самый подходящий кандидат на место командира. Молод, возможно, но это наш лучший вариант.
Весть о недавней смерти Кейле Мейорана от рук эльдарских налётчиков пришла на Варсавию по астропатической связи. Ещё одна злосчастная потеря, однако рассказ о его самопожертвовании уже вошёл в легенды и цитировался в учебных залах. Наследие Кейле Мейорана будет жить.
— Гилеас Ур’тен. Вундеркинд Андреаса Кулле. Что ж. Хорошо бы, Кулле был здесь, чтобы увидеть, как Гилеас преодолел свои глупые детские предубеждения, — магистр ордена умолк и задумчиво потёр подбородок.
— Но? — Ваширо не составило труда почувствовать замешательство командора, и он мягко попытался вытянуть из него ответ. Даже самый молодой прогностикатор, без многих лет практики, без личного знакомства с этим могучим воином, почувствовал бы его внутреннюю борьбу. Но совсем немногие так же легко сумели бы докопаться до сути тревог лорда-командора.
Ещё одна улыбка, на этот раз слегка смущённая и унылая:
— Ты слишком хорошо меня знаешь, Аэрус.
— Конечно, — ничуть не смущаясь своего урождённого имени, Ваширо уважительно склонил голову. — Это, только без обид, всё-таки моя работа.
Аргенций рассмеялся и одобрительно хлопнул ладонью по широкому столу. Но вот смех затих. Наблюдать за возвращением серьёзной мины на лицо командора было всё равно, что смотреть, как тучи заволакивают солнце.
— Гилеас — прекрасный воин, — сказал Аргенций, внимательно разглядывая инфопланшет. — Здесь вопросов нет. Он хороший и честный человек, и подобное повышение приведёт восьмую роту к великим делам.
Он глубоко вздохнул.
— К несчастью, среди нас, кажется, есть такие, кто считает, что человек его… — магистр ордена замешкался, прежде чем употребить слово, которое переходило из уст в уста, но подтекст которого ему очень сильно не нравился.
— Наследия, милорд? — предложил Ваширо осторожно.
«Ничуть не лучше, — подумал Аргенций, — но явно получше, чем «породы». Слово слишком сильно отдавало скотоводством, придуманное, чтобы ловко и явно специально оскорбить Гилеаса, рождённого среди диких и малообразованных племён дальнего южного материка Варсавии.
— Наследия. Истоков. Какое слово ни возьми, командиром роты ещё никогда не был южанин! — ответил Аргенций. — Это будет беспрецедентный ход. Кто-то может сказать, что опасно позволить… Как там брат Дьюл выразился? «Будет опасно позволить приграничному дикарю иметь такую власть над ротой астартес», — Аргенций слегка скривился. — Я на самом деле не очень понимаю эти разговоры. Это настолько старинное и ничтожное недоверие. Ваширо, разве мы уже не выше него?
— Старые раны прячутся глубже всего, милорд. Брат Дьюл закоснел во взглядах, возможно, даже сильнее остальных.
Дьюл был чемпионом ордена, одним из Талриктуга — первой роты. Но, не имея психических сил, он всё же не был одним из самых избранных — прогностикаторов.
Дьюл славился своим благочестием, своим неистовым характером и своим абсолютным и исключительным неприятием перемен.
Дьюл славился своим благочестием, своим неистовым характером и своим абсолютным и исключительным неприятием перемен.
— Объективно, — продолжал Ваширо, — причина, по которой никто урождённый на юге не добрался до старших чинов, хорошо известна…
— Они горят ярко и умирают быстро, — Аргенций вздохнул и поднялся на ноги, направляясь на каменную террасу, которая нависала над тренировочным сектором. Там он чувствовал себя увереннее всего, когда звенели клетки от шума поединков или тренировок, или когда на площадке муштровали роты. Лязг клинка по клинку, лай приказов и беспечный гул разговоров, что долетали до палат, как-то успокаивали, даря уверенность, что, несмотря на продолжающиеся трудности и препятствия, Серебряные Черепа всё-таки преодолеют всё.
— Норовом Гилеас славится почти так же, как мастерством в бою, — нехотя признал лорд-командор. — Однако, меня заверили, что за последние годы он научился держать себя в руках. И тот факт, что он до сих пор жив, — тому подтверждение.
— Я понимаю вашу дилемму, милорд, — ответил Ваширо, подойдя и встав рядом. — Повышение обязательно распалит тех, кто не одобряет этот выбор. А есть те, кому может не понравиться решение не повышать его, — прогностикатор развел руками. — Ваш выбор расстроит или ту группу, или другую.
— Будущее нашего ордена зависит от многих вещей, Ваширо. Решение повысить надёжного и честного воина не должно быть одной из них. И, всё равно, даже я, не благословлённый прозрением Императора, ощущаю важность этого выбора. Боюсь, если сделаю неверный выбор, ордену придётся солоно.
От этих слов в глазах у Ваширо поплыло, затем зрение очистилось, и он с абсолютной ясностью осознал все масштабы проницательности Императора.
Расколотый серебряный череп.
У Ваширо закружилась голова. Опёршись на стену, он призвал все свои годы тренировок и успокоил бурлящий дух. Постепенно ему удалось совладать с парадом мелькающих образов и взять под контроль свой могучий дар.
Покопавшись в кошеле у пояса, он извлёк горстку рун. Запнувшись лишь на самую малость, он вернулся к массивному рабочему столу магистра ордена.
— Аэрус? — магистр отвернулся от тренировочного сектора и обеспокоенно вгляделся в своего спутника. Ваширо поднял руку, призывая к молчанию, и, закрыв глаза и бормоча литанию наставления, метнул руны на стол.
— Народы юга близки к варварству, милорд, — невнятно проговорил он. — Гилеас Ур’тен олицетворяет это варварство каждый раз, когда вступает в бой. Он укрощённый дикарь, да. Но, всё-таки дикарь. Есть те, кто не способен увидеть за дикарём воина.
Ваширо собрался с психической силой и приготовился принять волю Императора.
Руны со стуком высыпались из его руки. Их любовно отполированные серебряные грани ложились на свои места. Каждую посеребренную руну вырезали вручную из осколка черепа, который некогда занимал мозг первого лорда-командора Аргенция. Череп первого магистра ордена был завещан прогностикатуму тысячи лет назад. Руны были одним из самых бесценных сокровищ ордена, и только Ваширо, или избранный им заместитель, имел право гадать на них.
Дав волю своей психической мощи, он освободил сознание, впуская волю Императора, и раскрыл глаза будущему.
Генара На орбите Вирилиана-Терциус
Это был долгий и трудный поход, но он ещё не закончился.
После смерти капитана Мейорана восьмая рота была занята выслеживанием и уничтожением эльдарских сил. Потеряв командира, штурмовая рота шла по следу безумных налётчиков, систематически вычищая прилегающие системы от их присутствия.
Восьмая рота заплатила тяжкую цену, чтобы достичь этого момента, но в конце концов они нашли главную оперативную базу врага. Эта битва поставит крест на деятельности ксеносов в этом секторе на ближайшее обозримое будущее.
Едва дотягивая до права называться луной, не говоря уж — планетой, этот бесформенный кусок камня, считавшийся спутником, кружился вокруг более крупного и плотно населённого мира-улья Вирилиан-Терциус. С этой выгодной точки эльдар строили свои планы нападения на человеческое население разных миров Вирилийской системы. Они собирались нанести удар, увести людей в рабство и для пыток — и вдобавок прибрать к рукам добытые ископаемые.
В ходе кампании против эльдар угасли жизни немалого числа Серебряных Черепов, не самым последним из которых был их собственный капитан. Но ярая, упорная целеустремлённость и хорошо скоординированные удары привели к тому, что чаша весов начала склоняться в их сторону. Вражеские силы, которым они противостояли, всё больше и больше оказывались неготовыми к подобным неустанным контрударам Адептус Астартес. В отличие от лучших воинов Императора, ксеносы не готовились к длительной кампании. Запасы оружия и боеприпасов таяли, а систематическое разрушение порталов паутины ограничивало им доступ к пополнению припасов. Сейчас их время исчислялось лишь несколькими часами.
Космодесантникам нужно было только дождаться удобного момента, чтобы схватить врага за открывшееся горло и вырвать ему глотку. И теперь, когда силы эльдар ослабли очень значительно, момент этот настал.
— Сержант, до высадки десять минут.
Гилеас Ур’тен, занятый приготовлениями к бою, едва буркнул что-то в ответ, не отрываясь от ритуалов, потребных для приведения снаряжения в порядок. На тёмном лице его было написано почти страдальческое выражение, которое едва скрывало жажду битвы, словно молотом бьющую в венах.
Вот и всё. Настал момент, когда он исполнит обещание отомстить за смерть Кейле Мейорана.
Гилеас вбил свежий магазин в болт-пистолет и примкнул оружие к магнитному креплению на бедре. Затем выпрямился и окинул взглядом внутреннее пространство «Громового ястреба», занятое почти всей оставшейся восьмой ротой. Все до единого, они смотрели на него, ожидая указаний. Точно так же, как делали это со дня смерти Мейорана.
Гилеас долго размышлял над своими личными переживаниями, что оказался неофициальным командиром восьмой. Этими переживаниями он не делился ни с кем, и, даже если сейчас они его и мучили, он определённо не собирался позволять этому выйти наружу. Сержант позволил себе пройтись глазами по каждому из собравшихся воинов (его воинов!) по очереди, оценивая, осматривая и, сам того не подозревая, внушая мужество.
— Как запланировано, Счётники — во главе со мной — образуют ядро первого удара, — он говорил с сильным акцентом, в отличие от большинства боевого отряда, но тон его голоса был спокойным и выверенным. — Мы свяжем их оставшиеся наземные силы в ближнем бою. Так мы сможем вытянуть их на открытое место. И в этот момент нанесём удар.
Он растянул губы в свирепой усмешке, заострённые клыки грозно блеснули.
— Я не могу передать вам всю важность этого момента, братья мои. Это наш последний шанс. Это будет самый важный удар. Ксеносы привыкли, что мы наступаем как единое целое. Атака небольшими группами, которую мы предпримем сегодня, застанет их врасплох. Технодесантник Курук будет координировать нас сверху и передавать разведданные.
Он снова обвёл взглядом тёмных глаз внутреннее пространство десантно-штурмового корабля. Все пассажиры были пристёгнуты к фиксирующим тронам, не считая его самого и ещё четырёх воинов, готовившихся к выброске.
— Сегодня мы положим конец походу. Мы раздавим ксеносов и тем обеспечим долгую безопасность и спокойствие Вирилийской системы. Имперские граждане на том мире внизу продолжат свою довольную и безопасную жизнь, так и не узнав, какая судьба им грозила. Мы — воины самого Императора! Мы исполним Его волю. Мы преодолеем всё!
Раздался рёв одобрения. Акустика внутреннего пространства корабля исказила и усилила низкие голоса Серебряных Черепов, эхом повторивших клич сержанта. Клич к оружию, от которого в жилах взбурлила кровь, предвкушая неистовое буйство грядущей битвы и заражая им других.
Теперь полностью готовый к предстоящей битве, Гилеас надел шлем. Доспехи сомкнулись с замками шлема со знакомым, успокаивающим шипением сервоприводов. Щёлкнули затворы, и Гилеас повертел головой, чтобы убедиться, что шлем сидит как следует. Перед глазами замелькали проверки систем. Внутренние системы жизнеобеспечения соединились со шлемом и сделали пару незаметных, но важных подстроек. Знакомый запах очищенного воздуха и собственной крови распалял ещё сильнее. Одна за другой загорались руны.
Перед глазами замельтешили данные, и он пропустил собственные показания, пока не нашёл руны, которые показывали состояние четверых членов его отряда. Все в настоящий момент давали сигнал, что полностью здоровы, и доспехи работают с наилучшей отдачей. Прыжковые ранцы, хотя и не так хорошо, но всё же были в порядке настолько, насколько это возможно после нескольких месяцев сражений. После смерти Теодерика в последней битве, у восьмой роты остался лишь один технодесантник. Курук сделал всё, что мог, чтобы ублажить всё более капризный нрав машинных духов. Этого должно хватить.