Сашка щелкнул телевизором, и угодил сразу на новости.
- А это ведь программа… как его… друга Костенко, - оживился Веня. Программу, однако, вела какая-то незнакомая девушка со строгим лицом. Сюжеты были привычные и часто бестолковые - там позаседали, тут переназначили кого-то, там привычно труба лопнула и еще что-то воспламенилось, и три района то ли без тепла, то ли без света, то ли без того и второго, и младенцев эвакуируют из ледяного роддома. Никто уже не удивлялся давно. Особо поганые натуры только цедили лениво: "И раньше такое было, только скрывали". Надо же что-то говорить…
Все это вяло перекатывал в голове Саша, глядя в экран, прихлебывая чаек, и так и застыл с этим чайком в глотке, когда увидел на экране мертвое лицо Леши Рогова.
Следом услышал, наконец, то, что начала говорить ведущая несколько секунд назад.
"Член политсовета "Союза созидающих" Алексей Рогов найден мертвым под балконом собственного дома. Соседи утверждают, что в тот момент, когда Алексей выбросился или был выброшен из окна, в его квартире находились посторонние люди. Один из соседей Рогова по лестничной площадке утверждает, что слышал, как пришедшие к нему за час до трагических событий представились работниками Федеральной службы безопасности. Знаменательно, - продолжала ведущая, - что трое людей в штатском, вышедшие из квартиры Рогова, осмотрели его труп на асфальте и только после этого уехали на машине, стоявшей тут же, во дворе. Соседи записали номер автомобиля. Мы проверили его и выяснили, что автомобиль с подобными номерами числится за городским управлением Федеральной службы безопасности. Пресс-служба ФСБ комментировать данный факт отказалась".
Все сидели недвижимо, глядя на экран. Кряхтя, прошел дед на улицу, но никто не обернулся.
"Сегодня же, в Москве, в подъезде собственного дома был убит член политсовета "Союза созидающих" Константин Соловый. Ему нанесены множественные колото-резаные ранения, оказавшиеся смертельными. Наши корреспонденты сообщают, что в течение последних полутора суток в нескольких регионах России неизвестные люди совершили ряд нападений на комиссаров партии "Союз созидающих". Несколько членов партии находятся в настоящее время в больницах с травмами разной тяжести… Напомним, что в четверг, на открытии здания нового театра, одна из руководителей партии "Союз созидающих", Яна Шаронова, совершила хулиганские действия в отношении главы государства…"
Прошел уже знакомый видеоряд, Саша вновь увидел Яну - волосы ее были причесаны вгладь, что делало лицо особенно тонким и беззащитным… Затем появилась ведущая, улыбнувшись, сообщила, что это был последний выпуск их новостной программы, и поблагодарила всех, кто был с ними все эти годы.
Минуту все молчали.
Саша вышел на улицу, стоял под тихим снежком.
Следом появился Матвей.
- Как они обиделись за эту обоссанную морду… - сказал Саша.
Матвей не ответил. Попросил сигарету.
Вдыхая дым, втягивал щеки в жесткой щетине - открывались красивые, яркие скулы, острые и костистые. Двигался кадык, словно Матвей хотел что-то проглотить, живое и рвущееся наружу.
- Едем обратно, Саш.
Хозяин вывел лошадь с испуганными глазами.
- Вот у нас свой трактор есть. Любые снега нипочем, - сказал хмуро.
Когда проезжали мимо дома, где провели ночь, Олег сбросил скорость - хотел, наверное, деду рукой помахать или посигналить - но дед не вышел и в окошко не смотрел.
- Ой, я носки забыл переодеть, - сказал Веня. - В шерстяных уехал… Никто не отвечал.
- Носи теперь, - сказал Олег наконец. Ему не нравилось это общее молчание.
Матвей раздраженно обернулся на Веню. Смерил взглядом.
- Бля, ты думаешь, мне не жалко пацанов, Матвей? - взвился Веня. - Мне жалко! И что теперь? Сопеть до самой смерти? Я вот приеду и ухерачу кого-нибудь.
Молчали еще минуты три.
- Они нам отомстили, - заговорил Матвей. - И, наверное, отомстят еще. Значит, ждать уже нечего. Костенко говорил, что начинать надо только когда нечего ждать.
Теперь все молчали иначе: прислушиваясь к тому, что скажет Матвей.
- У нас есть отделения в сорока крупнейших городах. Мы можем взять все администрации в один день, - сказал он.
- И что? - спросил Веня весело.
- И узнаем, что.
Матвей раздумывал, щурясь и вглядываясь в мельканье брызговиков.
- Что мы сделаем в Москве - я понимаю. А вы тут сами разберетесь, Саш?
- Разберемся, - твердо ответил Саша, ничего еще не зная толком.
- Вам куда проще, - спокойно продолжал Матвей. - Все мы этого хотели. Мы ждали этого. Значит, надо делать. Сейчас. Иначе - все.
- Ты как уговариваешь, Матвей. Как будто кто-то против, - сказал Веня.
- А ты вообще пропьешь все! Проспишь и пропьешь! - выругался Матвей, снова гневно обернувшись с переднего сиденья.
- А я тут останусь, - огрызнулся Веня.
- Вот и оставайся.
Все снова замолчали. На этот раз обдумывая то, что высказал Матвей.
- Вы, наверное, дико боитесь смерти, - вдруг сказала Верочка злым, предслезным голосом. - Умерла она, ваша Россия, это всем вменяемым людям ясно. Что вы за нее цепляетесь? Вы что, не знаете, что иногда все умирает? Человек, собака, крыса - они умирают! Умирают!
- Я тебя сейчас выкину из машины, - сказал Саша спокойно.
Верочка тихо заплакала. Она сжалась вся, и гладила маленькие коленки, и тонкие губы кусала. Саше хотелось разбить ей голову.
Я знаю, как все сделать здесь, - сказал Олег так, словно никакой Верочки в салоне и не было.
Глава тринадцатая
Саша не спал всю ночь, но чувствовал себя, словно ему натерли грудь снегом. Часто улыбался - так бывает, если готовишь самым близким и любимым людям славный сюрприз. Вот-вот гакнет хлопушка, всех осыплет разноцветной бумажной шелухой, и выбежит, весело вереща, ушастый заводной заяц, жутко вращая электрическими глазами.
Делали с Олегом круги по городу, все высчитывая поминутно. Олег скалил зубы довольно, повторял часто, иногда вовсе не к месту: "Зол злодей, а я трех злодеев злей".
Потом снова все обсуждали и опять колесили по городу. Никого не боялись. Несколько раз вылетали на машину с милицией и проезжали мимо, как заговоренные, - никто не останавливал. Дурака с полосатой палкой то по рации вызывали, то машина впереди что-нибудь нарушала, и ее, посвистывая злобно, приходилось тормозить.
- Нам все вешки убрали, - сказал после очередного везенья Олег.
Сашка понял, о чем он: Олег запомнил, что дед в деревне говорил. А казалось, что варенье ест.
- А ты в Бога веришь? - спросил Саша. Олег хмыкнул.
- У нас снайпер был. Иногда нательный крестик клал в рот перед выстрелом. Говорил, помогает.
- "Русь бредит Богом, красным пламенем, где видно ангелов в дыму…" - вдруг вспомнилось Саше, он произнес эти слова просто и тихо, совсем без чувства: подумав отчего-то о семнадцати стариках в белых рубахах в черной, смурой избе… и дедушка его среди них. -…И ангелов тебе видно?
Олег покрутил головой, и неясно было, что это значит: нет, не видно… нет, не скажу… - или: не то ты спрашиваешь, совсем не то…
Саша заснул в последний вечер минут на сорок, и приснился быстрый сон. Будто доехал все-таки до бабушки, в деревню. Скорей выпустил гусей и кур из сарая и звал их за собой, к машине.
Как всегда во сне, была какая-то невнятица: потому; что добирался на легковой машине, а во двор въехал на грузовике… или на чем-то с кузовом. И вот Саша торопится, пока бабушка не вышла, - хочет что-то успеть.
Открыл кузов и сбрасывает тела, и они падают сочно, словно влажные насквозь. Гуси жадно бросаются к тому, что упало, тянут клювами что-то длинное и: широко развевают свои белые крылья, гогоча. Куры гусиных крыльев пугаются, отбегают испуганно, а потом снова, голову нагибая, торопятся клюнуть раз, клюнуть другой.
Саша обернулся, а на него бабушка смотрит от порога. И отец сидит на лавочке, курит.
Проснулся и вспомнил, как гусей и кур созывал: "Судсудо'м, судсудо'м…"
- Че, задремал? - спросил Олег. Они в гараже стояли.
Впервые что-то нежное, человеческое почувствовал Саша в его голосе. Показалось, наверное.
- Получится, Олег? - спросил хрипло и прокашлялся. Зевнул, раскрыв рот так, что отдалось в пояснице. Потянулся за сигаретами. Выкуривали жуткое количество, по четыре пачки на человека в сутки.
Олег не ответил, конечно. Он на такие вопросы не отвечал.
- Нет, ты уверен, что Верочка нас не сдаст? - среагировал Олег вопросом на вопрос, он спрашивал об этом в третий, наверное, раз за последние дни. Они ее тогда высадили у вокзала.
- Я ничего никому не скажу, - сказала Верочка, наклонившись к машине, глядя горячими, сухими глазами на Сашу. - Слышите? Ничего и никому! Я обещаю вам. И простите меня. Я сегодня же уеду в другой город к бабушке. И все.
Она отдала ключ от своей сарайки Саше - долго и торопливо его отсоединяла от связки других ключей, ноготь обломила…
Она отдала ключ от своей сарайки Саше - долго и торопливо его отсоединяла от связки других ключей, ноготь обломила…
Уходя, не оборачиваясь, сказала в сердцах:
- Дураки, вас всех убьют!
Кажется, слова эти только Сашка слышал.
- Уверен, Олег. Поехали, кстати, флаги заберем. Доехали до ее дома. Пошли к сараю - откуда-то вылетела дурная дворовая собака, лаяла так, что казалось: вот-вот выхаркнет злой язык свой. Олег прошел мимо, не обращая внимания. Саша хотел пнуть собаку ногой в морду, но она отскочила и пуще взвилась.
- Возьми помидорок, что ли, там, - предложил Олег, наклонившись над погребом, где Саша выискивал флаги в ворохе транспарантов, нарукавных повязок, портретов Костенко…
- Держи, - подал банку.
Следом два древка, разборные, пластмассовые, и яркие полотнища партийные.
- Открой, - попросил Олег, когда уселись в машину.
- Усвинячимся сейчас все.
- Хочется что-то. Это ж почти как спирт. Пьянит.
Ехали по ночному городу. Сашка вскрыл банку ножом, доставал помидоры руками, обтекая едким соком, сам глотал, наклоняясь, чтоб не капало на брюки. Помидорки поменьше в охотно раскрываемую пасть Олегу запускал. Тот жевал, жмурясь и сильно двигая челюстями.
Фары ковыряли ночь, как пьяный скальпель. Олег дурил и катался с дальним светом. Если включали дальний в ответ, - наглел и выезжал чуть не на встречную полосу - заставляя спонтанного ночного противника притормаживать.
В квартирке Олега их ждали Венька и девять пацанов из числа местных "союзников" - за вчерашнюю ночь, объехав город, отобрали тех, что постарше и позлее, - оторвы, проверенные и веселые. Шаман, Бурый, Дальнобойщик, Паяла…
Больше народу решили не собирать, чтоб не пропалиться случайно. Оперативники заходили в последние дни ко многим, хамили, но не тронули никого - искали Сашку и честно обещали угробить его.
- Матвей больше не подавал весточки? - спросил Веня, открыв дверь.
- Нет. Все без изменений, - сказал Саша негромко, топая ботинками, сбивая грязный снег.
- Когда?
- Когда надо.
Сели все вместе в кружок, на полу, открыли одну бутылку хорошей водки. Всем разлили - Сашка и Олег себе плеснули по несколько капель.
Веня, не пивший четыре дня, с глазами, как примороженные пельмени, неприметно налил себе воды. Он даже похудел от необыкновенной трезвости.
- Братья, - сказал Саша просто и даже с легкой улыбочкой. - Партия говорит нам: русским должны все, русские не должны никому. Также партия говорит нам: русским должны все, русские должны только себе. Мы хотим вернуть только то, что мы себе должны: Родину. Вперед.
Засмеялись зубасто. Выпили легко. Сыр, зелень и початая банка помидоров: полезли в нее.
- Еще по одной, - скомандовал Саша. Доразлили всю бутылку.
Саша кивнул всем нежно и выпил молча.
- А теперь спать, - скомандовал. Пошел покурить перед сном.
- А где Позик? - спросил у Вени, потянувшегося следом.
- Цветы ушел поливать.
Саша кивнул и ничего не сказал.
- Пообещал утром вернуться… - Веня заглянул Саше в глаза. - Все забывал тебе сказать: Негатив передавал… Просил, в общем, чтоб мы Позика никуда не втягивали.
- Во сколько он придет, говоришь?
- Ну, утром. На первых троллейбусах, наверное, подкатит.
- Он не успеет. И хорошо.
- Значит, завтра? - понял Веня, по лицу его расплывалась улыбка, как масло по блину.
- Сегодня, Веня. Ложись спать.
Саша выкурил сигарету, глядя за окно. Выбросил щелчком бычок в форточку. Он мигнул, искристо рассыпавшись под снегом.
* * *
В два тридцать ночи Саша поднял пацанов. Вызвали пару машин такси, Сашка и Веня сели с Олегом, в его "Волгу".
Таксисты подивились немного, когда пацаны вылезли на отшибе города, у старого парка.
Там же и свою "Волгу" Олег припарковал, закрыл ее, сказал: "Жди меня, девочка!" - и хлопнул по боку.
- Идите в парк, там качельки есть, покачаетесь там пока, - предложил перетаптывающимся на снегу пацанам-союзничкам Олег.
- Мы позвоним, - кивнул им Сашка. - Ждите. Пошли втроем - он, Веня, Олег.
- У вас что, администрация в лесу? - спросил Веня весело. Он еще ничего не знал.
За парком стояло одинокое двухэтажное здание - бывший интернат для умственно отсталых детей. Неизвестно, куда их всех подевали, но последние годы здесь располагался спецназ МВД - тот самый, где работал раньше Олег.
Олег и посейчас приходил туда изредка вечерами - в спортзал, подкачаться, когда расходились с работы старшие офицеры.
- Вень, нам нужно оружие, - сказал Саша. - Мы его сейчас заберем. Слушай меня, слушай Олега, и все будет хорошо.
Они обошли здание, обнесенное высоким забором, и оказались с тыловой стороны. На них смотрели грузные, поскрипывающие ворота.
"Такие в детстве все время хотелось лизнуть языком", - не к месту вспомнил Сашка.
Олег подлез под ворота и позвал с другой стороны Сашку и Веню.
- Здесь камеры слежения не ловят еще, - объяснил, когда они выбрались поочередно.
Шли к зданию, озираясь. Просторная площадка, турник, врытые в землю шины - с одной стороны, недлинный ряд гаражей - с другой.
- А вот автопарк наш, наши моторы, - показывал Олег спокойно: справа стояли милицейские машины - "козелки", два спецназовских автобуса, знакомых Сашке по митингам. На боку этих автобусов, помнил он, нарисован зубастый, ощерившийся хищник неведомой породы. Каждый раз, когда Сашку в этот автобус затаскивали, он хищника разглядывал, пытаясь определить, кто же это скалит зубы, что за мутант.
- Нас точно не видят? - спросил Саша.
- Нормально все, - отвечал Олег. - Вот тут за машиной встаньте.
Сам неспешно направился к задней, железной двери. Нажал звонок. Повернувшись улыбающимся лицом к камере слежения, помахал рукой.
- Я это, я! - сказал громко, хотя его еще не слышали, да и сам он не видел, конечно, кого приветствовал. В другой руке у него был газовый баллончик.
Ждал с минуту.
Олег утверждал, что в дежурной части ночью только один человек сидит, кемарит - дневальный чаще всего. Дежурный офицер обычно спал по ночам. Дневальный и помощник дежурного сменяли друг друга.
Вообще, по уставу, в дежурке должны находиться не менее двух человек - но устав давно никто не соблюдает, говорил Олег Сашке.
- Ну, наконец-то! - сказал Олег.
Саша взял кусочек снега и положил в рот. Он выглядывал, не таясь, из-за бочины "козелка", видя профиль Олега, тупо смотрящего в закрытую дверь, его руки, висящие вдоль тела, как казалось, совершенно расслабленно. Что-то спросили из-за двери, потому что Олег, снова ощерившись - так привык он улыбаться, - сказал:
- Да я, я, открывайте, холодно… Жена выгнала из дома, податься некуда…
- Ты вроде не женат, - сказал открывший, не впуская Олега, стоя на пороге. Саша сразу приметил погоны у вышедшего.
"Это офицер, он должен спать", - мелькнуло у Сашки в голове.
- Теперь женат, товарищ лейтенант, - ответил Олег и ударил офицера головой в переносицу. Нарочно выронив баллончик, поймал офицера за грудки левой рукой, рванул на себя, ударил снова, с хрястом, раз, два, три. Откинувшись назад, въехал противнику локтем, как мельничным жерновом, в челюсть, вложив в удар тяжелую мощь своего невысокого, с уродливыми мышцами тела.
Бережно поддерживая, Олег посадил офицера на снег, но тот сразу завалился, сжимая лицо ладонями, слабо дрыгая одной ногой. Подлетел Сашка, выхватил пистолет из кобуры, наручники, висящие на ремне офицера. И, застегивая легко поддавшиеся, щедро замазанные красным руки, услышал, как кто-то в здании, подбегая к дверям, орет:
- Что там у вас творится на хер? Сейчас, блядь, застрелю!
- Гоша! Это я, Олег, ты че! - Олег поднял вверх свои руки.
- Олег, че за хуйня тут?
Олег прыгнул навстречу идущему. Влетая следом в здание, Саша увидел покатившийся по полу пистолет, Олега, сидящего на ком-то верхом, - он сжимал подмятому человеку горло и просил:
- Гош, не надо, друг. Лежи тихо, Гош. Лежи.
Олег отпустил руки только когда Веня с Сашкой присели рядом - Гоша хрипел, лицо его было отвратительно красным, и глаза закатились. Олег привстал и перевернул придушенного парня на живот. Руки ему застегнули взятыми у него с пояса наручниками.
- Гош, давай, очухивайся, - Олег усадил парня спиной к стене, похлопал по щекам. На шее у него Саша приметил яркие, ярко-розовые следы пальцев Олега.
"Не хотел бы я под эти руки попасться", - подумал мельком.
- У тебя же баллончик был, - сказал Олегу.
- Я привык своей головой все проблемы решать, - ответил он серьезно.
Пробежали по темному и узкому, метров десять длиной, коридорчику, выскочили через широкий выход к дежурке.
Мощная, железная дверь в дежурку была закрыта. Саша глянул через огромное и явно непробиваемое стекло, нет ли там кого. На столе стоял пульт, покрытый разноцветными кнопками, две телефонных трубки размещались на нем. В углу мерцал маленький телевизор, экран было не разглядеть… Два кресла, ящик для ключей, стул, еще одна железная дверь, ведущая в подсобное помещение… Людей Саша не приметил.