Когда он успел так хорошо изучить ее интересы? Или же он считает, что Лизу теперь интересуют исключительно детские темы?
Они заговорили о домашних делах, но разговор сам собой иссяк, как ручеек в жаркое лето. У каждого из супругов был свой круг общения и свои интересы. Точкой соприкосновения могли стать дети, но пока они были малы, и, вместо того чтобы соединять родителей, они их больше разъединяли. Родительские чувства пока лишь сладко дремали в молодом отце. Конечно, он заметил, что в его жизни произошли важные перемены, но времени для осознания их значительности у него было немного.
Когда один из пяти телефонов издал очередную трель, Андрей ответил почти радостно. Должно быть, бесцельное хождение с коляской по кругу тоже действовало ему на нервы. Он что-то говорил о заводе, о бумагах в своем сейфе и о процессе, который должен будет в скором времени начаться.
– Конечно, ты можешь подъехать сегодня. Что? Будет ли это удобно? Пустяки! Давай без церемоний. Ты же знаешь, что в понедельник я в офисе не появлюсь. Мне придется ехать в область…
Дубровская поняла, что кто-то должен приехать к ним, и это известие ее не порадовало. Это означало, что семейного ужина, скорее всего, не будет, как и вечерних посиделок в гостиной. Малышей ей тоже придется наверняка купать самой.
– Это мой коллега, – объяснил он, закрыв крышку мобильного телефона. – Досадно, что приходится заниматься этим в выходной, но дела не ждут. Но ты не беспокойся. Это не займет много времени. Речь идет о моей подписи на некоторых документах и нескольких письмах, которые я смогу прочитать позднее.
Они уже подошли к крыльцу, и Мерцалов прошел в дом, как он сказал, «освежиться перед встречей». Дубровская же осталась на улице с малышами, будить которых ей не хотелось. Она присела на лавочку под липой и достала из сумочки потрепанный томик женского детектива.
Лиза начала читать под монотонное жужжание пчел, чувствующих себя вольготно в густых зарослях дикого винограда. Жара отступала, и лучи солнца, скользящие по крыше дома и верхушкам вековых сосен, приобрели благородный бронзовый оттенок. Дубровская довольно зажмурилась, словно желая вобрать в себя краски уходящего лета.
Из дома вышла Ольга Сергеевна и, дав распоряжение дворнику, который прилаживал шланг, намереваясь полить цветы, села рядом с Лизой. Так они и сидели, лениво созерцая радужные блики воды, тонущие в зелени роз, многоцветье астр и гладиолусов, пока негромкий шорох шин на подъездной дороге не оповестил их о приезде гостя. Конечно, это был коллега Андрея, о котором он сказал на прогулке полчаса назад. Лизе и вправду не было дела до каких-то там бумаг, которые намеревался срочно подписать ее муж. Но ее апатия сменилась охотничьей стойкой, как только на мощеную площадку двора ступила стройная женская ножка.
Незнакомка вылезла из автомобиля, аккуратно поправила юбку, которая едва доходила ей до колена, взяла из салона кожаную папку на замке и пошла к крыльцу медленной грациозной походкой. Конечно, она увидела женщин на скамейке и, приостановив шаг, вежливо с ними поздоровалась.
– Добрый вечер, Ольга Сергеевна. Андрей Сергеевич, дома?
– Разумеется, он ждет тебя, – кивнула головой мадам Мерцалова. – Проходи, детка, в кабинет. Позже я принесу вам чай.
Незнакомка, которую свекровь по какой-то причине назвала «деткой», еще раз улыбнулась, но теперь уже Лизе. Конечно, она догадалась, что перед ней жена Андрея Мерцалова, но поскольку не была лично знакома с ней, свое приветствие жене босса она выразила коротким кивком головы.
– Кто это? – недоуменно спросила Елизавета, как только аккуратный зад девушки растаял за стеклянной дверью. – Андрей говорил мне, что к нему приедет коллега.
– Это и есть коллега, Жанночка Лисовец, – ответила свекровь. – Я же тебе говорила. Она сейчас работает у Андрея юристом.
Так вот какие юристы работают в фирме мужа! Елизавете вспомнилась недавняя история с волейболом и неудачный роман с Артемом Винницким. Крошка Жанна обладала редкой прытью, раз успела переместиться из дома профессора – в офис фармацевта, за недолгое время став «своим» человеком, которому позволено отвечать на личные звонки шефа и приезжать к нему в выходной «без всяких церемоний».
Эти открытия Лизу не порадовали. Не то чтобы она ревновала Лисовец к Андрею. Для этого у нее не было веских оснований. Однако чувство тревоги, ступившее к ней в дом одновременно с этой девушкой, не давало ей ощущения безопасности. Лисовец не была красавицей, но она довольно мила, образованна и, главное, всегда знала, что сказать и как себя повести. У нее была отменная фигура, которую Жанна умело подчеркивала зауженными юбками, приталенными пиджаками и глубокими вырезами блуз. Завитые в кольца блондинистые волосы она укладывала в высокую прическу либо распускала по плечам, в зависимости от образа, который хотела создать. Сегодня она играла роль роскошной деловой женщины, заглянувшей на огонек к своему начальнику. Женатому, между прочим.
– Что за необходимость тащиться с бумагами в субботу, словно на неделе для этого недостаточно дней, – проговорила Лиза, призывая свекровь в союзники.
Но та не намерена была потакать ревнивым настроениям невестки. Она встала, поправляя на себе платье.
– Пойду приготовлю им чай, – сказала она. – А тебе незачем беспокоиться. Можешь еще погулять полчаса. Благо погода прекрасная.
Но Дубровской уже было не до прогулки. Поставив коляску под навес, она по одному перенесла детей в дом. Близнецы стали уже довольно тяжелыми, и если раньше Лиза умудрялась перемещать их одновременно, то теперь сделать это ей было уже не под силу. Малыши, почувствовав, что их куда-то несут, тихонько закопошились на руках у матери.
Елизавета приготовила смесь и положила малюток в кроватки на бочок. Бутылочки она расположила рядом, на небольшом возвышении из сложенной в несколько раз пеленки. Этот способ нянюшка Лида называла «детдомовским», потому что он позволял накормить детей одновременно, не беря их на руки. Кстати, именно это изобретение позволяло Елизавете сэкономить немало сил, ведь в выходные она оставалась без помощи няни.
Дети весело агукали в своих кроватках, а Дубровская, улучив момент, вышла из комнаты на площадку второго этажа. Ее интересовало, уехала ли гостья. Но синий автомобиль по-прежнему стоял на липовой аллее, а дверь кабинета была плотно закрыта. По подсчетам Лизы, прошло уже около часа. Вряд ли столь долго Мерцалов стал бы выводить свои подписи. Насколько помнила Дубровская, они не были у него столь замысловатыми. Чем же занимались шеф и его подчиненная в наглухо закрытом кабинете? Здравый смысл говорил Лизе, что волноваться не стоит: вряд ли бы за этим общением скрывалось нечто большее, чем обыденные деловые отношения. Но женское предчувствие упрямо тащило Елизавету в другую сторону. Жанна – молода и привлекательна. Андрей – красив и богат и, кроме всего прочего, устал от своей замотанной детьми жены. Учитывая коварство Жанны, вдруг…
Дубровская перенесла детей вниз и заняла оборону в гостиной, откуда отлично просматривалась дверь, ведущая в кабинет. Детишки забавлялись, стуча ножками и ручками по развешанным над ними игрушкам. Дубровская, подперев щеку кулаком, делала вид, что наслаждается семейной идиллией.
Наконец в половине седьмого дверь кабинета распахнулась, и на пороге появились сам хозяин дома и его гостья. Муж пребывал в прекрасном расположении духа, и Лиза ревниво подумала, что она не сумела дать ему столько положительных эмоций, сколько, по всей видимости, преподнесла Жанна.
– Ах, вот они, мои проказники! – проговорил Андрей с такой радостью, что можно было подумать, что он только что вернулся из дальней поездки домой и счастлив видеть своих детей.
Жанна, разумеется, не могла сделать ничего иного, кроме как, изобразив на своем лице доброжелательную улыбку, начать лепетать:
– Ах, какое чудо! Прелесть!
На взгляд Дубровской, сюсюканье гостьи звучало неискренне. Но вряд ли Жанну в этом стоило винить. Сама Елизавета в подобной ситуации часто чувствовала себя по-идиотски. Неписаные правила твердили, что женщина и любовь к детям неразделимы. Показывая прохладное к ним отношение, можно было прослыть особой без сердца, сухарем в юбке. А кому хочется, чтобы тебя упрекнули в отсутствии женственности? Хотя сама Лиза редко испытывала экстаз при виде того, как чужие дети пускают пузыри. Впрочем, это ей не мешало любить собственных детей всей душой.
– Прелесть! Прелесть! – восторгалась гостья.
Но с главной своей «прелестью», законной женой, Мерцалов не успел ее еще познакомить, и, желая восполнить этот пробел, он вежливо кашлянул:
– Гм. Познакомьтесь, Жанна. Это моя жена Елизавета, – произнес он. – А это Жанна, моя сотрудница, юрист.
Женщины обменялись вежливыми кивками.
– Очень приятно.
Женщины обменялись вежливыми кивками.
– Очень приятно.
– Мне тоже.
Хотя ничего приятного в этом не было. Жанна осторожно рассматривала жену босса, стараясь «на глазок» определить достоинства молодой женщины, сумевшей заполучить в мужья такого мужчину. Быть может, позже, в кругу своих подруг, сплетничая о том о сем, она скажет нечто такое: «Так… Ничего особенного в ней нет. На мой взгляд, довольно невзрачная». И в этом ее небрежном замечании прозвучит почти незаметная нотка зависти.
А Дубровская, в свою очередь, ревниво рассмотрев «сотрудницу» мужа, вынесет свой вердикт. Жанна привлекательна и моложе ее несколькими годами, но она – охотница, и это видно невооруженным глазом. Мужчины же, как дичь, только почувствуют, что их рассматривают как добычу, мигом путают след и уходят в другие места. Правда, это им не мешает перед тем, как вильнуть хвостом, немного развлечься.
– Вы – счастливая женщина, Лиза, – сказала Лисовец вполне искренне. – У вас симпатичные дети, замечательный дом… – возможно, она хотела добавить «чудесный муж», но в последний момент решила этого не делать. Кто знает, как оценит подобную вольность Мерцалов.
– Да, спасибо.
Они опять обменялись вежливыми улыбками. Но тут подошла свекровь и пригласила всех на ужин, включая Жанну. Надо сказать, Ольга Сергеевна чувствовала себя в своей стихии в присутствии гостей. Именно тогда ее таланты, как хозяйки большого дома, ценились по достоинству. Вот и сейчас она не без гордости провела гостью в столовую, где был сервирован ужин.
– Ах, какая красота! – не могла удержаться от вздоха Жанна, и эти слова бальзамом легли в душу Мерцаловой. Конечно, девушка не могла не оценить убранство стола, где каждый предмет знал свое место. Белый столовый сервиз, без позолоты и украшений, на бледно-зеленой скатерти смотрелся изысканно. Ваза с розами посередине и две свечи на разных концах стола добавляли уютной атмосфере загородного дома особую прелесть. Салфетки были продеты в кольца – для Ольги Сергеевны не существовало мелочей!
Андрей достал ради гостьи вино, хотя сам во время ужина чаще всего довольствовался минеральной водой. Лиза подумала, не слишком ли хлопочут вокруг рядовой сотрудницы, но возразить вслух не решилась. Лично она для Жанны ничего не сделала, разве что привезла в столовую коляску с близнецами. Это хоть чуть-чуть позволило сбавить пафос званого ужина при свечах.
Все сели за стол. Ольга Сергеевна подала рыбу и овощи, запеченные на гриле. Андрей разлил по бокалам белое вино. Тосты произносить не стали, да и случая подходящего в общем-то не было. Пили маленькими глотками, смакуя вкус, а сквозь открытые окна в столовую неспешно вливался аромат позднего лета. Говорили в основном Ольга Сергеевна и Жанна. Мерцалова задавала вопросы о родителях, о каких-то общих знакомых. Гостья отвечала охотно, демонстрируя с гордостью, что у нее полно влиятельных друзей. Лизу не особо интересовали подробности частной жизни знаменитостей, и она слушала вполуха, тем более что ей приходилось периодически вставать: поить близнецов водичкой, успокаивать, брать их по очереди на руки. Но, даже качая Машу, Елизавета искоса посматривала на гостью.
Жанна Лисовец вела себя безупречно. Она умело разделывала рыбу, умудряясь вести светскую беседу и не говорить с набитым ртом. Дубровская могла понять, почему такая девушка устраивала госпожу Винницкую. В роли профессорской снохи она была бы бесподобна: хорошо воспитана, занятна, внешне привлекательна. Рядом с Вострецовой Евой она смотрелась примерно как породистая борзая рядом с лохматой рыжей дворнягой. Вот только искренности в ней было не больше, чем породы в ее сопернице. Даже когда она улыбалась, глаза ее оставались холодными и пустыми, как у куклы. Но искренность и прямодушие были не в чести ни у Милицы Винницкой, ни у Ольги Мерцаловой.
Когда на стол подали черничный пирог, изготовленный по какому-то старинному рецепту, Жанна обратила свои кукольные глаза на Дубровскую.
– А вы чем занимаетесь, Лиза?
Вопрос был задан неумно, тем более что в этот самый момент Елизавета качала на руках Сашу. Мальчик мусолил беззубым ртом краешек ее блузки и никак не хотел засыпать. Соску он не выносил категорически.
Разумеется, Дубровская сообразила, что гостью интересует профессия, а не ее материнские обязанности.
– Мы с вами коллеги, – сказала она. – Я – адвокат.
– Когда-то была, – внесла свою лепту свекровь. – Слава богу, что это занятие уже далеко в прошлом. Признаться, я никогда не одобряла ее тяги к загадкам и расследованиям.
Лисовец непонимающе посмотрела на Лизу. То ли она придерживалась того же мнения, что и свекровь, то ли не разобралась, при чем тут адвокат и расследования.
– Я – адвокат по уголовным делам, – пояснила Дубровская. – Конечно, я не веду расследований. Моя задача – защита клиента на следствии и в суде.
– А! – понимающе закивала головой Жанна. – А вот я всегда предпочитала хозяйственные дела. Там меньше жути и больше денег.
Мерцалов иронически поднял бровь. Лисовец поняла взгляд начальника по-своему.
– Конечно, Андрей Сергеевич, я только хотела сказать, что предпочитаю реальную отдачу от того, что я делаю. Уголовщина мне претит. Я живу в благополучном мире, среди порядочных людей, и мне хочется заниматься чем-то столь же пристойным.
– Весьма разумно, – похвалила свекровь и с неудовольствием посмотрела на невестку. Сколько, мол, я тебе об этом же говорила?
Неизвестно, что задело Дубровскую: то ли осуждающий взгляд Ольги Сергеевны, то ли высокомерие Жанны и этот ее полупрозрачный намек на то, что Лиза занимается чем-то второсортным, «непристойным».
– Не знаю, не знаю, – сказала вдруг Дубровская. – Мне кажется, что в мире «порядочных» людей тоже происходят неприятные казусы. Взять хотя бы Винницких. Их сын Артем погиб. А ведь, по словам Милицы Андреевны, он приходился вам женихом, – тут Елизавета взглянула на мужа, наблюдая, какое впечатление это на него произведет.
Мерцалов остался спокоен, зато Ольга Сергеевна схватилась за сердце.
– Ох, господи, милочка! Честно говоря, это для меня новость. Ты правда собиралась замуж за сына Винницких? Какая потеря!
– Мы были очень дружны с его родителями, – уклончиво ответила Жанна. – Они всегда мечтали о том, что когда мы вырастем, то обязательно поженимся. Мы дружили семьями.
– Вы были бы чудесной парой! – с чувством произнесла Мерцалова, беря за руку Жанну. Должно быть, она всей душой выражала ей соболезнования.
По всей видимости, Лисовец не была признательна Лизе за напоминание о том, какой лакомый кусок уплыл некогда мимо ее носа. Артем Винницкий со всех сторон был привлекательной добычей.
– Да, Артема мы потеряли по вине одной бессердечной девицы, которая заявилась к ним в дом вместе со своим пьяным дружком, – сказала Жанна, ставя чашку на блюдечко чуть более порывисто, чем это требовали приличия. Фарфор жалобно дзынькнул. – Вот что бывает, когда люди из подворотни пытаются войти в наш мир. Именно поэтому я когда-то выбрала арбитраж. Во всяком случае, мне не приходится защищать всякое отродье.
– Говоря «отродье», вы, конечно, имеете в виду Еву? – уточнила Лиза. Она уже тоже завелась, потому что качала Сашеньку слишком активно для того, чтобы он заснул. – Вы считаете, что она недостойна защиты?
– Человек, лишивший жизни другого человека, недостоин ничего, кроме виселицы, – категорично заметила Жанна.
– Это с какой стороны посмотреть. Я вот считаю, что Ева не виновна в смерти Артема, и собираюсь это в скором времени доказать.
Мерцалов снисходительно улыбнулся.
– Дорогая, интересы девушки защищает, как я понимаю, другой адвокат. Мы с тобой говорили об этом. Так что пусть он занимается ее делом. В конце концов, кто виновен, покажет следствие.
Дубровская поняла, что проговорилась. Она была не готова сказать родным, что ведет защиту Вострецовой, а тот адвокат, о котором они сейчас вели речь, едва не вылетел из дела за рукоприкладство.
– Да, конечно, – поспешно согласилась она. – Защиту Евы ведет опытный адвокат, без пяти минут доктор наук, и он считает, что перспективы защиты приличные. Мы обсуждаем с ним все, что происходит, и я надеюсь, что в скором времени девушка будет освобождена.
Конечно, тут она хватила через край. Пока в освобождение Евы мог поверить только отчаянный оптимист. Но что не скажешь в запальчивости! Напыщенность гостьи действовала на нервы.
– Никогда бы не подумала, что у этой девицы хватит денег для того, чтобы нанять приличного адвоката, – озадаченно молвила Жанна. – Вы говорите о каком-то докторе наук.
– Разумеется, сама Ева вряд ли могла себе позволить подобную роскошь. Но мир не без добрых людей, правда, Андрей? – она подмигнула супругу. – Вот, Андрей Сергеевич финансирует юридическую помощь. Мне кажется, это очень благородно.