– Ты откуда – с неба свалился?
– Нет, ближе.
Болтать некогда. Я откапываю из-под развалин ещё одну винтовку, а главное – толстый цилиндр с раструбом, установленный на треножный станок. Армейский излучатель с полным боекомплектом.
Вместе с Бинком мы водружаем его поверх груды обломков.
Хоббит уже очухался и действует вполне уверенно – сдвигает рычажок предохранителя и жмёт гашетку.
Очередь коротких вспышек, и две упакованные в броню фигуры, дымясь, разлетаются, будто шары в бильярде.
Глава 4
– Готово! – радуется Дима.
– Сматываемся, – качает головой хоббит.
– А чего спешить?
– У них армейский бронекар – на дороге, за километр отсюда. Думаю, скоро будет здесь.
Это серьёзно. Тут и защитное поле не поможет.
Начинаем лихорадочные раскопки. Ер-Кис был рядом с Бинком, а сейчас будто растворился…
Зато откопали хахира – того самого, что красочно излагал прелести Давилки.
Он улыбнулся, обнажив крупные лошадиные зубы:
– Мир и благополучие!
– Само собой, – кивнул Дима, замахиваясь прикладом.
– Нет, – вздохнул Бинк, – этот нам пригодится.
Пока я держал «кентавра» на мушке, он аккуратно изъял у пленника бластер и фотонную гранату. После чего связал тому руки за спиной. Мы навьючили хахира винтовками, энергоэлементами и армейским излучателем – всем, что успели впопыхах собрать…
Откуда-то из-за поворота лесной дороги прилетел едва различимый характерный гул. Явно двигалось что-то тяжёлое на гравитационной подушке.
Пленник буркнул:
– Долина под полным контролем. У вас нет шансов!
Бинк скривился:
– У тебя их ещё меньше! – и ткнул «кентавра» бластером в бок. Хрипло скомандовал: – Вперёд!
– А как же Ер-Кис? – в памяти мелькнуло видение – затрапезный латаный балахон, сутуловатая фигура и неуверенная улыбка. Да, он – вороватый, хитрый тип. Но, в конце концов, он нас спас, когда предупредил прошлой ночью!
– Я здесь! – донесся знакомый голос.
Мы с Димой растерянно оглянулись.
«Специалист по решению финансовых проблем» стоял рядом в зарослях. Слегка запылённый, но целый и невредимый – в трофейных треснутых «ночниках». Вид у него был вполне уверенный. А на ремне через плечо болтался автомат-плазменник.
– Там есть тропинка в горы! – сказал бомж.
Ого! Когда он успел? Сам откопался и освободился от верёвок!
Времени на расспросы не было. Мы нырнули в лес. И, проламываясь через кусты, едва не наступили на тело. Фигура в лёгком бронекостюме – один из наёмников. То ли в отключке… то ли уже готовый.
Бинк кивнул:
– Твой?
– Мой, – как ни в чём не бывало отозвался Ер-Кис.
И оба прошли мимо.
А я… ещё раз повернул голову. Нет, жалости не испытывал. Мне вдруг ярко представилось – что б было, если б тот, в отключке, подкрался к нам с тыла… Мы-то его не заметили. Вояки хреновы!
Я зябко передёрнул плечами… Сделал пару шагов. И будто споткнулся.
Опять кого-то потеряли. В этот раз отстал Дима!
Чёрт!
Сзади, метров за двести, уже хрустят ветки – что-то крупногабаритное ползёт лесной дорогой…
С винтовкой наперевес я возвращаюсь к хижине. Несколько контуженых врагов вяло ворочаются рядом с развалинами. Я их не трогаю – я вообще не собираюсь кого-то трогать… Если, конечно, меня не хотят убить!
Удар ногой в челюсть укладывает особо активного придурка.
Я выдираю пистолет из его скрюченных пальцев и засовываю в карман.
Погони и стрельба сидят уже в печёнках. А у моего друга, по-моему, вообще от переживаний съехала крыша!
– Дима! – хватаю его за плечо. Капустин продолжает ковыряться в груде черепицы.
Что он думает там найти – генератор защитного поля? Блин, для этого придётся перелопатить всю эту гору мусора!
За деревьями уже синевато мерцает – бронекар вот-вот вынырнет на прогалину! А мы тут маячим, как полные камикадзе!
Я тащу Диму за воротник. Капустин упирается:
– Погоди… Есть, нашёл!
Что-то он там выкопал – что-то тяжелое? Мне некогда разглядывать. Капустин подхватывает это, и мы мчимся в гущу леса, словно зайцы, у которых свора на хвосте…
Нет, на хвосте у нас кое-кто похуже.
Вспышка – и толстые деревья валятся, будто сухие тростинки на ветру! Едва успеваем прошмыгнуть между их ветками – нас осыпает сучками и хвоей.
Беги, Лёха, беги!
Надо вскарабкаться на горный склон. Тогда уцелеешь!
Спотыкаюсь и растягиваюсь во весь рост.
Опять вспышка – меня обдаёт жаром. Так близко, что подпаливает кончики волос!
Я оглядываюсь.
Бронекар, обтекаемая махина размером больше земного танка, уже хорошо виден. Он сносит пару деревьев – легко, словно щепки, – и уверенно катится вверх по склону.
Почти не замедляя ход!
Бешеными скачками мы нагоняем хоббита и бомжа.
– Где вас носит? – морщится Бинк.
Мы уже взмокли. Словно прохлада ночи превратилась в раскалённый полдень.
Тропинка всё круче забирается в гору. А погоня не отстаёт.
Хрустят внизу ветки. И расстояние между нами и бронекаром сокращается с каждой минутой.
– Стрелять перестали, – замечает Дима.
– Поняли, кто мы такие… – шепотом объяснил Бинк. – Хотят взять живыми.
– Дальше они на своей колымаге не проедут!
– Проедут, – мрачно успокоил хоббит, – это десантная машина! Для неё и уклон в семьдесят пять градусов – мелочь!
Карабкаемся по утёсам, как горные бараны. Или козлы.
Самое обидное – единственный парнокопытный почти не запыхался, несмотря на груз, которым мы его навьючили. Пленный хахир с интересом озирается. Тёмные его глаза смотрят сквозь довольный прищур.
– А движок у них не очень, – успокаивает себя Бинк, – наверняка купили у местных вояк… Таратайка времён Империи!
Пока он тешит себя надеждой, дистанция между нами и «таратайкой» уменьшается до сотни метров. Нас бы уже догнали, если б не габариты бронекара. Узенькая лесная тропка мало пригодна для такой махины.
Жаль, препятствие это – не слишком серьёзное. Стволы деревьев ломаются, как спички. И «таратайка» продолжает неумолимо двигаться в метре над землёй, с лёгкостью одолевая пни и изгибы рельефа.
Ещё чуть выше деревьев совсем мало – сплошной камень. И, значит, бронекар наберёт скорость…
А мы почти выбились из сил.
Дима пыхтит, как паровоз. Ещё бы! Кроме винтовки, он до сих пор тащит непонятную штуковину из хижины.
Пыхтит, но не бросает…
Мама дорогая! Я наконец-то рассмотрел, что это такое!
Присыпанная золой и мусором мясная туша – та самая, которую враги жарили на вертеле! Вертел, кстати, тоже здесь – торчит из туши. Капустин умыкнул его заодно с «шашлыком»!
Всё это добро тянет килограммов на пятнадцать.
– Брось мясо, идиот!
– Нет! – рычит Дима. – Нам… нельзя голодать. Это вредно для мозгов!
Что да – то да.
– Брось… кому сказано?!
Капустин решительно качает головой:
– Не могу! Оно – сочное и в меру прожаренное!
Отпихивает меня плечом и воздевает свою ношу над головой – почти, как легендарный Данко. Даже круче – потому что без всякой мистики. Путь героя легко отследить по капелькам жира…
У Бинка лопается терпение. Он выдирает мясо из цепких пальцев Капустина и кое-как, ремнями винтовок, прикручивает на пленного хахира.
Я оглядываюсь.
Бронекар уже заметно ближе. Он слегка тормозит, огибая отвесную скалу…
Маленькая фора.
Мы ныряем в узкий проход между утёсами. Но дальше опять открытое место.
Едва выскакиваем из-за утёсов – камни начинают вибрировать под ногами, и в воздух поднимается облачко пыли.
Ударили «глушаком»!
Мать их так! Ну, разумеется, тот раструб на башенке – не ворон отпугивать!
Отчаянный рывок вверх по каменистому склону. Хоббит хрипло матерится и бластером тычет «кентавра» в то, что у людей прозаически именуется «задница».
Прибавить ходу!
Живей, парнокопытный!
А мы – врассыпную! Зигзагами!
Скорее!
Выжигая из мускулов остатки энергии!
Пока что-то от нас зависит.
Пока станнер-пушка работает не слишком точно!
С меньшей дистанции – фокусировки хватит. Когда-то Бинк рассказывал мне принцип действия…
Накроют всех одним выстрелом. И спокойно выйдут собирать тушки.
Очнёшься уже, как американская рождественская индейка – весь по рукам и ногам упакованный…
Фиг вам!
Вперёд!
Пот заливает глаза…
Шевели поршнями, Лёха!
Опять спасительное нагромождение валунов.
– Не оторвёмся, – на ходу мрачно шепчет Бинк.
– Да, – ласково озирается пленный хахир, – пора передохнуть, люди. А то так недолго и копыта отбросить!
– Щас ты сам у меня отбросишь!
– Никто вас пальцем не тронет, даю слово. Всё, что от вас надо… выполнить ма-а-аленькую просьбу.
– Ага. Только сначала ты выполнишь. Веди нас к Святилищу!
Все замолкают.
В памяти всплывает разговор наёмников – там, в хижине.
В памяти всплывает разговор наёмников – там, в хижине.
«Совать голову в зубы смерти…»
Давилки, ревуны и прочие милые сюрпризы…
– Это глупо, – выдавливает хахир.
Мы с Бинком обмениваемся короткими взглядами.
Разумеется, я помню слова хахира о том, что вблизи Святилища вырубается аппаратура. Значит, есть вероятность, что заглохнет чёртов бронекар…
Или мы четверо «заглохнем» – напоремся в темноте на какую-то фигню.
Неизвестно, что произойдёт раньше…
Зато ясно: если теперь нас повяжут, всё равно придётся тащиться в это грёбаное Святилище – хоть и при свете дня!
Бинк тычет стволом кентавру в бок:
– Здесь ведь рядом… Если за пять минут не дойдём – значит, ты плохой проводник.
– Я… я почти не помню дорогу.
– Тогда на хрен ты нам сдался!
– Спокойно, – усмехается Ер-Кис, до сих пор хранивший молчание, – не трогай скотину… Я и сам знаю путь.
Хахир зло бормочет что-то сквозь зубы. А я ошалело изучаю спину бомжа. Второй раз он меня удивляет.
Вслед за Ер-Кисом мы взяли левее. По осыпающемуся склону достигли вершины гряды и успели проскочить через неё до того, как на склон с гулом выползла металлическая туша бронекара.
Хлопнуло в воздухе. Задрожала земля…
Они снова промазали.
Хотя были на целый десяток метров ближе.
А нам повезло – опять начался лес. Почти такой, как внизу – разве что деревья были тоньше. Зато росли они гуще.
Что-то похожее на ели?
Мы проворно нырнули сквозь живой частокол на опушке.
Дальше сложнее – местами ветки вообще переплетались. Хоть мы больше не лезли в гору, вынуждены были яростно продираться сквозь чащу.
– Долго ещё? – буркнул я.
– Не очень, – отозвался Ер-Кис и прибавил иным, почти командирским тоном: – Без команды не стрелять! Всем идти цепочкой. Держаться за мной – след в след!
Чего он городит? Обычный лес – нет пока и намёка на опасность. Реальная опасность дышит в затылок…
И всё-таки мы подчиняемся.
Только Дима сердито бубнит:
– Не тормози! Прибавь ходу!
Боится, что мясо отнимут?
Впереди, выше самых высоких деревьев, торчит одинокая скала – гигантская глыба с белой, словно на солнце выгоревшей маковкой. Нутром чую – где-то там и находится проклятое Святилище…
Хотел спросить об этом у Ер-Киса.
Но слова застряли в горле. А мир затопила тьма.
Я сдираю «ночники». Тьма слегка сереет, озаряется лучиками звёзд… И оживляется руганью Капустина.
– У тебя тоже? – хрипло спрашиваю.
– Очки вырубились… мать их!
– И у меня, – сухо подтвердил Бинк.
Впереди вспыхивает луч – Ер-Кис зажёг фонарик.
– Следом за мной, – глухо напоминает, – ни шагу в сторону!
Как же здесь темно…
Проклятая чащоба будто облита чернилами. И, кажется, вокруг луча впереди мрак ещё больше густеет.
Хоббит со связанным «кентавром» идут вторыми. Бинк помалкивает, а хахир что-то тихо бормочет по-своему. Монотонно, уныло…
Что это с ним?
И вдруг до меня доходит.
Парнокопытный молится. Без особой надежды просит сохранить свою гнилую, никчемную душу…
Ему жутко. Жутко по-настоящему – до холода в его шести конечностях…
Иб-Хебу его услышит?
А нас – самозваных Посланников?
– Стоп! – командует Ер-Кис. – Да заткнись ты! – свирепо озирается на хахира. Гасит фонарик.
Пару мгновений мы цепенеем в кромешной тьме. Она полна звуков…
Скрип деревьев на ветру…
Робкое журчание местных цикад…
Нарастающий гул бронекара… Неужели эти ничего не боятся?
Луч фонарика опять вспыхивает.
– За мной! – негромкий голос бомжа-проводника. – Тихо, спокойно, без резких движений…
Резких?
И так едва тащимся.
Я стискиваю зубы.
Противоречивые чувства колотятся внутри. Куда он нас ведёт? В безопасное место?
Да кто он такой, чтобы доверять ему наши жизни?
Что мы вообще про него знаем?
Для заурядного карманника ему слишком много известно. И слишком уверенно он управляется с оружием…
Я вздрагиваю.
Что-то неясное мелькнуло сбоку. И как-то особенно резко повеяло хвоей – будто в полдень на солнцепёке…
Я ускоряю шаг. Почти упираюсь в спину Бинка. Но это не отстаёт.
Оно – рядом.
Я резко поворачиваю голову. Чернильные силуэты деревьев колышутся на ветру. Царапают звёздное небо…
Больше ни хрена не видать.
Я отворачиваюсь.
Вслушиваюсь в мягкий шелест палой хвои у нас под ногами.
Только гнетущее чувство не уходит – будто кто-то смотрит тебе в затылок тяжёлым, пристальным взглядом.
Вот наваждение!
Чувство нарастает – до мурашек на спине, до холодного пота… И я рву с плеча ремень винтовки.
– Эй! – испуганно бормочет Капустин. – Ты чего, Лёха?
Он замирает и тоже всматривается туда, направо.
– Видишь?
– Нет…
Я вскидываю винтовку, целюсь в чёрную пустоту.
– Не вздумай! – отчаянный окрик бомжа. Слепящий луч фонарика бьёт в глаза. – Не вздумай, – хрипло повторяет Ер-Кис.
Я медленно опускаю винтовку.
Ер-Кис отводит фонарь. Кругом снова тьма – такая же густая, безмолвная… И живая.
Справа и слева. И позади…
Оно не одно.
Я облизываю пересохшие губы.
Бинк что-то растерянно шепчет. Тоже чувствует?
– Всё в порядке, – как заклинание выдавливает Ер-Кис. – Оружие убрать. Идти за мной!
Лес поредел. Призрачное порхание светлого зайчика выхватывает какие-то изломанные, будто артритом скрученные деревья.
– Теперь близко, – успокоил бомж.
Впереди, между веток, и правда маячит гладкий бок скалы…
Святилище?
Только входа пока не различить.
А тьма вокруг – осязаемо плотная. И я почти ощущаю, как она сдвигается с каждым нашим шагом. Затягивается в удушливый кокон…
Густой аромат хвои становится нестерпимо острым. Капельки пота стекают за воротник. А по спине ползёт холод – будто что-то чужое уже коснулось её ледяными ладонями…
Сердце колотится. Будто знает – ещё минута, и нам не выбраться из этого чёртова леса…
Деревья вдруг отступили.
У подножия скалы – обширная прогалина.
И луч фонарика озаряет дверной проём, вырубленный прямо в каменной толще. Сама дверь – грубая, окованная железом, с антикварным висячим замком – неказистая, даже мрачная на вид. Но в это мгновенье она кажется нам почти райскими вратами.
Короткой очередью Ер-Кис срезает замок.
Распахивает дверь настежь…
Свет фонарика озаряет ступени, какие-то орнаменты на стенах. Аляповатые, но явно созданные разумными существами. И все тревоги о тайнах Святилища отступают. Главное, сейчас мы окажемся внутри, и этот крепкий металл, эта каменная толща хоть как-то нас укроют, отделят от того, что колышется за спиной…
Ер-Кис заходит внутрь.
Бинк подталкивает хахира. Я делаю шаг вслед за ними.
Всё вокруг гаснет в звенящей тьме…
Раскатистые удары – будто колокол.
Открываю глаза. Но тьма не рассеивается. Я чувствую, что лежу на холодном каменном полу. Через гулкий звон могу разобрать хриплые проклятья Бинка. Кое-как пытаюсь сесть – это с трудом удаётся. Руки и ноги – будто чужие – онемевшие, слабые…
Что произошло? И где остальные?
Гул… Это у меня в ушах.
Я трясу головой. Радужные круги плавают перед глазами. Я кричу:
– Дима-а-а!
В это мгновенье кто-то крепко хватает меня за руку – ледяной лапищей. Кошмар леса уже здесь! Я отчаянно вырываюсь. Молочу кулаками что-то твёрдое. Густая тьма оглашается звериным рыком. Оно бьёт меня в ухо!
Проклятое чудище!
Тут в глазах светлеет – или это Ер-Кис включил фонарь, – и я обнаруживаю кулак Димы в сантиметре от своей физиономии.
– Ну, ты! – шевельнулся, пытаясь погрозить ему пальцем. Вот бестолочь контуженая!
Слух и зрение постепенно возвращались. А язык пока заплетался.
– Что это было? – озвучил я через силу.
– Ударили «глушаком», – ответил Бинк, – наугад, прямо через лес. Соваться ближе они не рискнули – даже на бронекаре.
Понятно. Импульс частично рассеялся. А Ер-Кису вообще досталось меньше всех – он уже нормально двигается. Изнутри закрыл дверь на массивный засов. Остановился у нижней ступеньки лестницы в выжидательной позе:
– Ну как, идти сможете?
– А то! – кивнул Дима, подымаясь. И тут же едва не растянулся на полу, – Тьфу… – заворочался в сумраке, – что-то совсем не чувствую ногу…
– Зато я чувствую! – рассердился Бинк. – Оставь мою ногу в покое!
Спустя недолгое время мы всё же оклемались достаточно, чтобы взойти по крутой лестнице.
Это оказался не слишком безопасный путь.
Вертикальная шахта была вырублена в скале, и узкие ступени поднимались вверх по спирали. А в центре темнел ничем ни ограждённый круглый провал.
Именно туда чуть не загремел Дима – я едва успел его подхватить.
– Вот идиоты, – выдавил Капустин, – стены они размалевали, а перила сделать не догадались!