– Не шумите, – попросил Ер-Кис.
Только нам не требовалось особых уговоров. Обстановка явно не располагала к болтовне. Луч фонарика выхватывал мрачные фрески, какие-то серовато-зеленоватые потёки… И снизу что-то осторожно поскреблось в металлическую дверь.
Я вздрогнул.
Хахир испуганно пробормотал молитву.
А Бинк тихо спросил:
– Засов выдержит?
– Святилище их отпугивает, – без особой уверенности ответил Ер-Кис. – Они ведь не вошли, даже когда дверь была открыта…
Внизу опять что-то зашуршало.
Вроде и негромко, но сердце у меня ёкнуло.
Мы ускорили шаг.
Спустя секунду от двери долетел металлический скрежет – душераздирающий, тоскливый. Будто кто-то огромный навалился на неё снаружи.
Ой!
Вся наша изнурённая компания вдруг ощутила невиданный прилив энергии.
Даже хромающий Дима двигался бодро, как исцеленный паралитик. Мы уже почти летели вверх по ступеням!
Там, на крохотной площадке – вторая дверь.
Заперта!
Ер-Кис не церемонится – вышибает врезной замок одним выстрелом.
Мы проскакиваем узкий сводчатый коридор.
Ещё одна дверь маячит в его конце!
Бомж распахивает её ударом ноги.
Открыто!
В неровном луче фонарика опять возникают ступени. Ер-Кис оборачивается и ждёт пару секунд – ровно столько, чтобы я и Бинк успели протолкнуть в толстые скобы тяжелые, заржавелые засовы…
Глава 5
Лестницу одолели в считаные секунды.
Наверху – комната без окон, почти вся уставленная какими-то сундуками и пирамидами из белого металла.
Судя по весу, сундуки – полны. Вероятно, теми самыми «побрякушками», о которых толковали наёмники. А нам сейчас плевать – даже если внутри бриллианты!
Больше бежать некуда!
И двустворчатые двери не запираются изнутри.
Обливаясь потом, мы придвинули к ним вплотную несколько древних «сейфов». Чуть не надорвавшись, водрузили сверху ещё пару штук. А на сундуки поставили пирамиды.
Те, кстати, оказались ненамного легче – из чего они? Из платины, что ли?
Пока мы таскали барахло, Бинк отвязал от спины хахира плазменный излучатель. Привинтил треногу к ствольной коробке. Нацелил излучатель в сторону дверей и снял с предохранителя.
Тяжело переводя дух, мы с Димой сели на ящик в углу. Винтовки держали наготове. Ер-Кис с автоматом и фонариком застыл рядом.
Все вслушивались и ждали.
Минуты тянулись, как резиновые. Растворялись в сумраке, текли сквозь выщербленный каменный пол…
Ничего не происходило.
Бинк засопел, утирая лоб шерстистой стороной ладони.
Хахир опять что-то пробормотал себе под нос.
Ожидание выматывало не меньше бегства. Сумрак и тишина становились невыносимыми.
– Может, они ушли? – вполголоса выдавил Дима.
Будто в ответ, из-за дверей донёсся отдаленный грохот.
– Статуя упала, – констатировал Ер-Кис. – Внизу, в коридоре…
Ещё грохнуло. По-моему, в ту дверь, которую я запирал вместе с Бинком.
Проскрежетало и стихло.
Мы оцепенели, чуть дыша. Разбирая едва уловимые звуки, заглушённые ударами сердца…
Всё ближе и ближе.
Вот заскреблось на лестнице – будто кто-то проводит пилой по камню. Вот зашуршало – словно летучая мышь цепляет крыльями низкие своды…
А створки металлических дверей вдруг подались внутрь!
Почти бесшумно. Только скрипнули по выщербленному полу отодвигаемые сундуки. И опять воцарилась тишина.
Я моргнул, стряхивая капельки пота.
Винтовка в руке казалась чугунной.
Узкая щель угадывалась между створками. Чернела пустотой…
От этого муторно – будто кто-то заглядывает внутрь. Изучает наши помертвелые физиономии.
Так хочется нажать «спуск». Палец дрожит на клавише, скрючивается в судороге…
Но я помню слова Ер-Киса: стрелять только на поражение – когда это попытается войти.
Его нельзя злить раньше времени…
Может, тогда у нас будет шанс.
Хотя бы маленький…
Что за подлая прихоть судьбы – сгинуть под чужим небом, за тысячи световых лет от дома…
На фиг тебе земляне, инопланетная тварь?
Мы ведь точно не входим в твою пищевую цепочку. Мы – невкусные!
И Бинк, оцепеневший с плазменным излучателем на изготовку, – тоже не подарок. От него у тебя будет такая изжога!
Нас нельзя трогать. Мы-то припёрлись сюда не ради чужих сокровищ. В гробу я видел эти бриллианты…
Чёрт, не надо о гробах!
Пусть трясётся от страха этот парнокопытный урод. У нас совесть – чиста…
Ну да, взяли бы пару камушков – на текущие расходы.
Что ж, убивать нас за это?
И если ты, порождение иного мира, не имеешь сочувствия к тем, кто без денег и регистрации… Тогда…
Тогда нам на хрен не надо твоего сочувствия!
Кое-что у нас найдётся, чтоб испортить тебе аппетит!
Скрипят металлические створки дверей. Щель между ними постепенно расширяется…
Я удобнее перехватываю винтовку в затёкших пальцах.
Мгновенье спустя происходит невероятное.
Тяжелые пирамиды разлетаются, как пушинки. Сундуки катятся, словно картонки на ветру.
И створки дверей распахиваются настежь. С грохотом бьют по стенам – так что брызгами летят отколотые камешки.
Фонарик гаснет – Ер-Кис его уронил. Но тьму тут же разрезают десятки вспышек.
Гудит излучатель, хлопают винтовки. Длинной, ослепительно яркой очередью работает автомат.
Бах-бабах-бах!!!
Рвутся плазменные разряды, оглушительно трескается каменная стена напротив входа. Волна жара бьёт в лицо…
Потом всё стихает.
Мы израсходовали боекомплект.
Лихорадочно шарю в кармане – у меня точно есть ещё энергоэлемент!
Фонарик опять вспыхивает – тусклым лучом. Наверное, сел аккумулятор или разбился, когда падал. Ер-Кис направляет луч во тьму за дверями.
Автоматом он тоже целится – значит, успел сменить магазин.
В тусклом свете – разбитая выстрелами стена. За клубами пыли – трещины, круглые выбоины, отлетевшие куски камня на мозаичном полу… С изуродованной фрески хмуро глядит на нас какой-то мужик в длинном одеянии – похоже, местный святой…
Но, главное, никаких следов уничтоженного чудовища!
Проклятье!
Ему ведь негде было укрыться. Крохотная площадка перед дверями вся простреливалась – настоящий шквал огня между мозаичным полом и низким каменным сводом!
Мы так нагрели воздух, что до сих пор в комнате невыносимо душно. Остро воняет известью и горелой краской. Пот катится по лицу, ноет плечо – у плазменной винтовки есть отдача, хоть небольшая. Десять раз я выстрелил в тот проклятый сумрак за дверями…
И всё зря?!
Бинк чертыхается. На индикаторе излучателя горит цифра «0» – значит, коробка боекомплекта опустела. Стреляные, бесполезные цилиндрики энергоэлементов катаются под ногами. Пару раз их ещё можно заряжать – например, от силовой установки флаера. Только нам это сделать негде.
Выходит, излучатель уже не оружие, а кусок никчемного металла…
Ер-Кис подходит к дверям. Смотрит влево – в сторону лестницы – осторожно, не высовывая голову из комнаты.
Надеется, что тварь отлетела на ступени?
– Мы промазали? – почти утвердительно спрашивает Дима.
Бомж не отвечает. Отступает от дверей, присаживается на сундук. И мрачно выстукивает подошвой ботинка какой-то загадочный ритм.
Капустин догадывается и по-русски бормочет:
– Хреновые наши дела…
Мы тоже садимся на ящик. Дима легонько толкает меня вбок:
– Ты хоть успел это разглядеть?
Я пожимаю плечами.
Трудный вопрос. Всё, что я видел, – тучи пыли и хаотичное зарево плазменных вспышек. Вроде бы мелькнула неясная тень…
Но, может, мне просто показалось?
Дима вздыхает:
– Я тоже ни хрена не рассмотрел.
– Те, кому это удаётся, – обычно уже ничего не могут рассказать, – сухо замечает Ер-Кис.
– Мы его отпугнули? – спрашивает Бинк.
На секунду воцаряется безмолвие. Все вслушиваются, а бомж качает головой:
– Оно вернётся.
Птички вьют гнезда. Трудолюбивые муравьи готовы сутками напролёт возводить свои купольные общаги. А вооружённые люди частенько строят баррикады…
Наверное, это наша карма.
Какими неведомыми смертными грехами заслужили мы таскать туда-сюда эти грёбаные ящики?!
И проклятые двери теперь толком не закрываются – их покорёжило, словно после атаки носорога.
Кое-как отодвигаем створки на место. Возводим новый барьер из подручных культурных ценностей.
И опять, утирая пот, садимся в углах комнаты – справа и слева от чернеющего щелью дверного проёма.
Что ж, мы немного оттянули развязку.
Я снял с пояса флягу и сделал большой глоток тепловатой воды. Пустил флягу дальше по рукам.
Все жадно пили. Даже «кентавру» досталось полглотка. Хоть и непонятно, пригодится ли нам ещё вьючная скотина…
Минуту мы сидели тихо – дольше не выдержали.
Минуту мы сидели тихо – дольше не выдержали.
Я кашлянул:
– А почему их называют ревунами?
Ер-Кис поморщился:
– До сих пор толком неизвестно, что это за существа. Но иногда оттуда… – он кивнул в сторону лестницы, – то есть из Священного леса долетают звуки… Говорят, очень похоже на рёв.
– Глупости, – пробормотал Бинк, – мы-то ничего не слышали…
– Говорят, так бывает, когда они жрут добычу.
– Значит, ещё услышим… – логично предположил Дима.
Я скривился. Кто его, дурака, за язык тянет.
Опять воцарилось молчание.
Бинк шмыгнул носом и вдруг выпалил:
– А здоровые они твари – наверное, едят всё подряд. В смысле, разнообразно питаются…
И этот туда же. Разнообразие, ага. Хоть меню составляй – из пяти блюд. Капустина за ум можно оставить на сладкое…
– Ты о чем? – вслух процедил я.
– Ну… Кое-что мы и сами можем отдать, – Бинк задумчиво глянул в сторону пленного хахира.
Тот отчаянно сжался в углу – удивительно при его габаритах.
А Дима радостно кивнул:
– Хорошая идея! Во-первых, у него копыта – значит, он ближе всего к говядине. Во-вторых, его надолго хватит – вон какой обормот вымахал…
– Вообще-то, имелось в виду жаркое, – сухо ответил Бинк. Я покосился на мясную тушу, привязанную к спине пленника. Капустин округлил глаза:
– Ну вы даёте… Нельзя так бездарно тратить провиант!
Вот балбес! Никак не поймёт, что между нами и «шашлыком» теперь не очень принципиальная разница…
– Это не поможет, – вздохнул Ер-Кис. – Оно больше любит живую добычу.
– Во! – поднял палец Дима. – Я о том и толкую…
Бомж качнул головой:
– Даже если скормим ему негодяя, сами вряд ли уцелеем. Скорее, приманим остальных ревунов. Ночь длинная… – он посмотрел на хахира и сплюнул. – Жадные идиоты! Мало того, что въехали в Священный лес на бронекаре, ещё и вздумали тут стрелять!
Ер-Кис нервно вышагивал по комнате.
Я закрыл глаза.
К чёрту эмоции! Попробуем рассуждать хладнокровно.
Излучатель накрылся, зато у нас есть плазменные винтовки и автомат. С единственным магазином?
Кажется, это пятьдесят выстрелов – то есть длинной очередью хватит на целых пять секунд.
Винтовки мы тоже зарядили – четыре «патрона» на ствол. В последний раз мешочек с энергоэлементами уже опустел.
И, разумеется, всегда есть надежда завалить чудище из пистолета. У нас их целых три. Трофейный, с неудобной ручкой, я отдал Диме. А мой удобный – но почти без заряда…
Чуть не забыл – имеется фотонная граната. Одна штука.
Сильное средство. Тому, кто вздумает нас атаковать, гарантированы ожоги второй степени. И зрение пострадает. Конечно, если у них есть глаза…
– Хватит мотаться туда-сюда, – пробурчал Дима на бомжа. Выпрямился и окинул комнату решительным взглядом. – Знаете, в чём ваша беда? Не умеете вы мыслить конструктивно!
– Думаешь, это поможет?
– «Всякий кризис открывает новые перспективы» – так говорил мой знакомый, выбрасывая коллекторов в окно.
– Здесь нет окон, – хмуро уточнил я.
– Не цепляйся к словам. Главное, ситуация назрела… По-моему, нам пора освободить нашего четвероногого друга.
– То есть как это «освободить»? – сипло выдавил хахир.
– Очень просто. Ты славно потрудился, пока тащил сюда оружие и мясо… Но больше наша компания не нуждается в таком ценном сотруднике!
– Но ведь я… но ведь внизу…
– Лучше подумай, сколько грандиозных возможностей для самореализации – там, за пределами этой тесной вонючей комнаты!
– Я… я не пойду! – всхлипнул кентавр.
– В условиях кризиса надо трезво оценивать свои шансы, – вздохнул Дима, прицеливаясь из плазменной винтовки, – Лёха, отвяжи от него «шашлык»!
– Оставьте его в покое, – мрачно сказал Ер-Кис.
– Сначала выпустим животное. И пока наш друг будет общаться с ревунами – сами прорвёмся из Святилища.
– Куда прорвёмся?
– Уйдём в горы.
– Горы за лесом. А в лесу…
– Плевать. Хоть какая-то перспектива. Всё лучше, чем ждать в этом проклятом склепе… Эй, ты чего? – недоумённо прищурился Дима.
И правда, Ер-Кис вёл себя странно. Водил тусклым лучом фонарика по стене и зачем-то её щупал. Что он хочет там найти? Стена украшена потемневшей от времени росписью. Какой-то мрачноватый пейзаж: две фигуры в длинных балахонах – человек и хахир…
– Интересуешься искусством? – пробурчал Бинк.
Ер-Кис качнул головой и сел на ящик:
– Бесполезно.
– Да, поздновато приобщаться к высокому…
Бомж нетерпеливо стукнул подошвой:
– Дверь. Тут есть дверь…
– Где?
– Где-то здесь…
У него что, крыша от страха поехала?
Мы с Димой переглянулись. Я взял фонарик, и вдвоём мы обошли комнату по периметру.
Разумеется, не обнаружили ничего нового. Только гладкие стены без всяких швов, стыков. Да и откуда им взяться? Эту комнату, как и всё Святилище, целиком вырубали в скале.
Была б здесь штукатурка – оставалась надежда обнаружить под её слоем что-то вроде замурованного прохода. Но здесь-то – голый камень! И прямо по нему – дурацкие фрески: что-то среднее между Иеронимом Босхом и творчеством детсадовцев.
Солнышко с лучиками улыбается в небе. А внизу воины-хахиры выпускают кишки один другому…
Я поморщился. Изображение внизу было крайне натуралистичным.
А чуть левее и выше опять красовалась безмятежная картинка – аляповатый, похожий на скибку от дыни месяц. Вершины гор, окутанные дымкой…
Наверное, во всем имелся какой-то сакральный смысл. Наверное, даже здесь его до фига – вся площадь стены напротив входа была покрыта росписью.
Только дверей тут отродясь не было…
Мы глянули на сгорбленную, мрачную фигуру Ер-Киса: капельки пота на висках, пальцы судорожно сжимают рукоять автомата.
Ясно. И не у таких сдавали нервы…
Бомж поднял голову и сухо озвучил:
– Я точно знаю. Выход есть.
– Конечно-конечно, – торопливо согласился Дима. И незаметно наступил мне на ногу.
Да уж, мало приятного – оказаться в одной комнате с вооружённым психом.
Капустин подмигнул:
– «Безвыходных ситуаций вообще не бывает», – так говорил мой приятель, в третий раз удирая из следственного изолятора…
Ер-Кис кашлянул, с подозрением рассматривая Димину физиономию:
– Ты – идиот?
Капустин торопливо замотал головой. И опять подмигнул – кажется, это был нервный тик.
– Отсюда есть выход, – мрачно повторил бомж, – если бы я целиком знал Заветные Слова…
– Слова?
– «Месяц родился из дымки, той, что окутала горы», – Ер-Кис умолк.
– А дальше? – пробормотал я.
– Дальше не знаю.
– Глупость какая, – выдавил Бинк, – надеяться на заклинания…
– Это не заклинания. Это код.
Капустин шмыгнул носом:
– Что-то не вижу здесь замка…
– Вся стена – замок. А рисунки – часть головоломки.
– То есть вместо цифр – эта мазня?
– Надо коснуться рисунков в строго определенном порядке.
– Ага, – кивнул Дима и с размаху хлопнул ладонью по картинке, изображающей месяц. Почесал затылок и припечатал «окутанные дымкой горы». Выждал и недоверчиво кашлянул:
– По-моему, никаких сдвигов…
– Это лишь первая строка.
– А сколько их всего?
– Четыре. Один старый монах знал их наизусть…
– И ты, конечно, не догадался его расспросить? – буркнул Капустин.
– Не успел. Мёртвые – неразговорчивы…
– Понятно… – скривился Дима и зыркнул на хахира. – Возвращаемся к моему варианту!
– Стойте! – выпалил пленник. – Я… кажется, я знаю вторую строчку.
– Неужели?
– «Острый кинжал священный!»
– И?..
– Это всё!
– Врёт, – убеждённо констатировал Дима и вскинул винтовку: – Парнокопытные, на выход!
– Погоди… «Кинжал» тут есть, – я взял фонарик и посветил на стену. Коснулся картинки. Ничего не произошло.
– Тухлый номер, – объявил Капустин.
– Ещё две строки, – мрачно напомнил Ер-Кис.
– Предлагаешь самостоятельно их сочинить?
Я внимательно разглядывал стену с рисунками. Что-то неясное вертелось у меня в голове. Какая-то почти определившаяся мысль…
Смутной тенью она рождалась на периферии сознания и тут же уходила, не даваясь мозгам…
Беспорядочная фантасмагория цветных картинок никак не складывалась в подсказку.
Чёрт бы побрал этих настенных пачкунов с их богатым воображением! Рисунков тут явно на порядок больше, чем требуется… И хоть бы намёк на какую-то логику!
– Да что их изучать! – рассердился Дима. – Жми все подряд!
Отложил винтовку и принялся молотить ладонями по камню. Рисунки украсились грязными отпечатками. Бинк хмуро посоветовал:
– А ещё можно разогнаться и прошибить стену лбом.
Угу. Ещё чуток – и мы созреем для этого варианта…
– Тихо, – вдруг скомандовал Ер-Кис и отобрал у меня фонарь.