Его вдох и мой выдох… его пальцы и мои… все смешалось, все перепуталось… И только жар, только желание — одно на двоих, только нега и томление заставляли меня выгибаться, мять мощные мышцы Рея, снова и снова принадлежать ему — целиком, без остатка.
Сколько раз он излился? Не помню. Сколько раз мое тело сотрясала дрожь удовольствия? Не считала.
Только мы упали на кровать, уставшие, счастливые, с улыбкой на губах, все еще чувствуя себя не отдельными существами, а продолжением друг друга.
Недолго Рей любовался мной, а я радовалась тому, что он рядом, и наблюдала, как лучатся синие глаза мельранца.
Наконец, он привычно схватил меня и понес мыть.
Сопротивляться не хотелось. Мне слишком нравилось. Как он осторожно трет кожу, как убирает за уши волосы, как поливает теплой водой. Как укутывает в халат и несет в спальню. Никто и никогда так обо мне не заботился.
Почему я не замечала этого раньше? Не знаю. Наверное, былые потери бередили душу болью и пугали новыми страданиями.
Мы уснули вместе, тесно прижавшись друг к другу.
Глава 21
Представлять меня высшему свету мы готовились как к бою. Эймердина несколько дней выбирала платье, Рей без конца названивал всем самым знатным семействам, утверждая список приглашенных. Слуги с утра до вечера пыхтели в бирюзовом бальном зале — громадном, с высокими, стройными колоннами вдоль стен. Между ними выстроились в шеренги голубые диваны, обтянутые мягкой материей.
Врастгард и Лилитанна инструктировали меня ежедневно. Отец Рея то и дело забегал, с порога извинялся, что забыл поведать очередную ценную информацию и разражался лекцией часа на два.
Спасала только Эймердина.
Арра подарила мне свое колье из розового лиазатта. Именно эти камни я видела на официантке, в кафе, где мы обедали с Эймердиной.
Только те выглядели гораздо менее впечатляющими. Колье было из лиазатта «чистой воды». Каждый камушек переливался на свету как перламутровая раковина, и внутри словно плескались пенные волны.
Арра объяснила, что это какой-то оптический эффект, но выглядело просто невероятно.
Рей метался туда-сюда, стараясь удостовериться, что прием пройдет по высшему разряду, инспектируя семейные заведения на Мельране после долгого отсутствия. Отзванивался мне каждые пару-тройку часов, сообщал, что штудирует документы, наблюдает за работой служащих, проверяет поставщиков, технику безопасности и прочее и прочее.
С каждым днем, с каждым звонком все больше ощущалось — как Рей дорожит мной. Он старался не бросать невесту надолго, даже если крутился как белка в колесе, находил минуты, чтобы обменяться парой слов и обязательно пожелать отличного настроения.
А вечера… вечера мы проводили вместе, в постели, и я в полной мере познала страстность мельранцев. Даже после тяжелого рабочего дня, разъездов и беспрерывных хлопот, Рей любил меня как в первый раз — необузданно, нежно, и… долго. Я понимала, что пока не удовлетворяю потребности мельранца полностью, но мысленно благодарила его за то, что не требовал ничего такого.
Мы засыпали вместе, а утром я находила записку от Рея, с полным расписанием его маршрута.
За день до бала, Эймердина пришла ко мне и заговорщически предложила:
— Давай слетаем, поедим в нашем кафе, а?
Я сразу поняла, что за ее предложением что-то кроется. Но согласилась. Суета в замке Саркатта, бесконечные визиты родственников с подарками и советами, начинали утомлять. Обижать никого не хотелось — похоже, они были искренне мне благодарны за помощь в поимке преступников, и приняли как невесту Рея.
— Поехали! — согласилась я. — Только дай мне немного времени переодеться.
Окончательно приняв предложение Рея, я старалась соответствовать. «Земную одежду» пришлось выбросить, и наряжаться исключительно в то, что купил для меня мельранец. Пару раз мы с Эймердиной выбирались за покупками, и я добавила к этому еще несколько костюмов, платьев, блузок.
День выдался на редкость теплым и солнечным. Из окна тянуло прогретой листвой, хвоей и пряностями.
Я надела свободный голубой кардиган, черные брюки в обтяжку и распустила волосы. Расчесала до гладкости и сбрызнула специальным средством — оно не позволяло прядям путаться и сваливаться.
Мельранки почти не красились, поэтому я ограничилась пудрой и черной обводкой. Мне нравилось, как она сама ложится вдоль века, как исчезают малейшие неровности линии, если их не размазать намеренно. Наносить макияж мельранской косметикой было одно удовольствие. Почти никаких усилий, а выглядишь как из дорогого салона.
Эймердина, в длинном белом платье, с пышной юбкой встретила меня у дверей, оглядела и довольно кивнула.
— И правильно. Пусть все завидуют — какая у Рея невеста.
Захрам открыл нам двери и покачал головой, заметив, что Эймердина снова запрыгивает на водительское кресло. Я же порадовалась — привыкла к ее лихим полетам, почти как к наркотику.
Мы снова сбили целую стаю жуков. Эймердина обожала уничтожать «вредителей» таким незатейливым способом, и еще ни разу не промахнулась.
Леса, коттеджи худородных, царапающая небо высотками столица промелькнули за окнами как в ускоренной перемотке.
Две стаи птиц усиленно пытались с нами разминуться, но Эймердина летела в опасной близости от них, пока не свернула в город.
* * *Сегодня в горшках за окнами кафе распустились удивительные ярко-синие цветы, источая кисловато-сладкий аромат.
Мимо пролетели и опустились неподалеку от нас две машины — маленькая, черная, словно жук и большая, зеленая, длинная, похожая на крокодила.
Эймердина вошла в кафе первой и, как это у нее водилось, стремительно отправилась к выбранной кабинке.
Мы шустро проскочили между двумя близкими ширмами. На правой, над темно-изумрудной водой реяли хищные птицы, да солнечные лучи стрелами пронзали темно-изумрудные волны. На левой, на лесной опушке носились зверьки, похожие на сусликов, с тремя темно-серыми полосками на спине. Я видела таких, когда мы с Эймердиной спасались в местных чащобах от погони.
Спутница резко ускорилась и вдруг свернула к кабинке, огороженной ширмами с резвящимися дельфинами.
Емкости для приправ, в центре столика, были выполнены в виде пестрых рыбок с длинными заостренными и вуалевыми плавниками.
И все бы ничего, но в кабинке уже сидел суровый, черноволосый мельранец, с очень густыми бровями и немного ассиметричным, хотя и очень красивым, точеным лицом. Я, думала, Эймердина ошиблась, но она плюхнулась на голубой диван, напротив незнакомца и похлопала ладонью по сиденью, рядом с собой.
Я послушно опустилась туда, заинтригованная загадочностью спутницы.
Мельранец слабо улыбнулся, кивнул и откинул назад длинный хвост.
— Добро пожаловать госпожа Елисса Саркатта, госпожа Эймердина Саркатта, — сказал так, словно ждал нас и знал в лицо. Ну ладно Эймердину! Но меня-то откуда?
Пока я удивлялась, тетя Рея обменялась с брюнетом хитрыми взглядами, и тот вытащил из кармана серой рубашки длинный прибор, похожий на черную шариковую ручку. Вместо стержня на конце его поблескивал круглый желтоватый кристалл. Незнакомец, как ни в чем ни бывало, направил кристалл на меня, щелкнул кнопкой на бочине прибора, и в воздух выстрелили записи. Конечно же, на мельранском.
— Держите. Если понадоблюсь, с радостью приму у себя в больнице, — Он улыбнулся шире, отдал Эймердине прибор и обратился ко мне. — Думаю, она расшифрует. Сканер переводит все на простой язык. Выдает информацию в медицинской форме и, скажем так, адаптированной для не-врачей.
Я хотела спросить — что все это значит, но Эймердина кивком разрешила незнакомцу уйти. Он встал, поклонился и устремился к выходу.
У самых дверей обернулся, и я перехватила взгляд, направленный на поглощенную чтением Эймердину. Внезапно подумалось — может, счастье рядом с ней, просто тетя Рея пока не замечает его? Мужчина чуть помедлил, словно ожидая, что Эймердина поднимет глаза, хотя бы на секунду отвлечется от документа. Но она и не думала этого делать.
Незнакомец едва заметно вздохнул, слегка поник и вышел вон.
Эймердина внимательно изучала виртуальный лист с мельранскими письменами, и лицо ее все больше светлело, а глаза все ярче светились.
Официантка, ничего не спрашивая, принесла нам запеченные клубни, жареную рыбу, мятный и ромашковый чай.
Я пересела на место незнакомца, кажется врача, и принялась за еду, чтобы хоть как-то скоротать время. Эймердина читала и читала, словно старалась запомнить текст наизусть или боялась поверять.
Наконец, когда я уже собиралась засыпать ее вопросами, спутница вскинула глаза и широко улыбнулась:
— Тебя просканировали новым прибором. Его только недавно завезли в наши больницы. Прибор считает, что ты сможешь легко перенести беременность… от мельранца.
Наконец, когда я уже собиралась засыпать ее вопросами, спутница вскинула глаза и широко улыбнулась:
— Тебя просканировали новым прибором. Его только недавно завезли в наши больницы. Прибор считает, что ты сможешь легко перенести беременность… от мельранца.
Я сглотнула, сморгнула и залпом осушила чашку чая, чтобы хоть немного успокоиться. В груди бешено заколотилось, слова прилипли к языку. Я только открывала рот, не в силах выдавить даже короткий возглас.
Эймердина заботливо налила мне еще чаю и мягко произнесла:
— Понимаю. Ты еще не переварила информацию. Я не хотела волновать тебя раньше времени. И если бы тесты оказались плохими… вообще не собиралась ничего говорить.
Я всплеснула руками и задела ширму, словно ловила дельфиненка, который как раз выпрыгивал из воды.
— Ну, прости, — пожала плечами Эймердина, изобразив самое невинное выражение лица, какое я когда-либо видела.
А я даже не знала, что ей ответить. Душа пела, радость звенела в каждой клетке от мысли, что снова смогу стать мамой. Подержать малыша на руках, бережно фиксируя головку. Потрепать непокорные вихры. Увидеть как он перебирает маленькими ножками, старательно выводя первые шаги… Но… боже… как потом потерять его?
Глаза обожгли слезы, и Эймердина присела рядом, обняла, уже совсем по-свойски, как родную.
— Лиса. Разве я тебе не говорила? — она заглянула в лицо, не переставая широко улыбаться. — Наши ученые исследовали индиго. Ну не совсем индиго, скорее ваш геном. Использовали все данные, которые удалось заполучить с помощью сканеров ДНК с Мельраны, Земли и других планет Союза.
Она замолчала, приподняла мою голову за подбородок, заставив взглянуть себе в глаза.
Я сглотнула ком в горле и ни с того, ни с сего немного успокоилась. Казалось, только что эмоции бушевали, словно новорожденная буря, и вдруг резко стихли. Я вся превратилась во внимание.
Эймердина выдержала небольшую паузу и продолжила:
— Данные пока засекречены. Но они убедительно говорят, что индиго — мутация землян в сторону древних мельранцев. Наши предки имели удивительные способности. Мы, кстати, их утеряли. Одни управляли электричеством, другие превращали кровь в плазму. Это нечто запредельное, но говорят ничуть не сложнее, чем обычное превращение частиц в ядре атома. Так вот… у вас проснулись их гены.
Я поняла это еще в момент перечисления способностей. Электрических индиго было немного, плазменных — и вовсе единицы, но, кажется, мы и в самом деле, получили дары от древних мельранцев. Забавно! Сами мельранцы лишились этих способностей, а их потомки с далекой планеты — обрели.
Эймердина выдержала паузу, чтобы разразиться новыми удивительными сведениями.
— В общем, ДНК у вас особенная. Твою мы взяли из больничного сканера. Из больницы Мелинды, не обижайся.
Я сочла, что обижаться буду чуть позже. Сразу как выясню — для чего же понадобился мой генный код.
Эймердина понимающе кивнула и хитро прищурилась.
— Мы сложили твое ДНК с ДНК Рея… чтобы понять… будут ли ваши дети индиго…
Кажется, я забыла, как дышать. Колени ослабели, пульс взвился до небес. И если бы я стояла, точно рухнула бы на пол. Но Эймердина чего-то такого ожидала — прижала покрепче, и закончила.
— По крайней мере, двое ваших первенцев точно будут индиго. Вам очень повезло. У Рея тоже есть этот ген, тот самый, который приводит к появлению, таких, как ты.
Я откинулась на спинку дивана, переваривая информацию. И впервые за все это время в голове сложилась четкая картинка — мозаика из разрозненных фактов-фрагментов.
Наша мысленная связь с Реем, которая то появлялась, то исчезала. Он ведь и сам толком не понимал — откуда она взялась. Я слышала, что телепатический мост налаживался только между индиго! И никак иначе! Да, для этого требовалось родство душ или очень мощная аура. Но ведь не только…
Беременности землянок от мельранцев. Конечно же! Земляне почти мельранцы. Просто они мутировали, изменились, приспосабливаясь к жизни на другой планете!
Эймердина не торопила меня, ждала, пила мятный чай и продолжала обнимать.
Я положила голову ей на плечо и не сдержала облегченный вздох.
Эймердина прижала чуть сильнее, погладила по спине, по голове и предложила:
— Давай расскажем Рею перед приемом. Завтра. Что думаешь?
Я только кивнула — она предусмотрела все.
Теперь я мечтала лишь об одном — помочь Эймердине тоже найти свое счастье! Я поймала взгляд спутницы, и поделилась наблюдениями:
— А ты явно нравишься этому врачу. Разве не видишь? Может, дашь ему шанс?
Эймердина поморщилась, потупилась, уронила взгляд в чашку с чаем и протянула:
— Не уверена, что смогу начать романтические отношения с мужчиной, который хм… знает меня изнутри…
Я почти покраснела, но все же озвучила пошловатую, зато очень правдивую мысль:
— Все они рано или поздно так нас узнают.
Жар бросился в лицо, Эймердина тоже зарделась. И несколько минут мы, две женщины, разменявшие не одно столетье, смущенно молчали, как малолетки…
Эпилог
Вечерняя прохлада сменила дневной зной. В замковом парке завели мелодичные трели птицы, ветер принес с улицы кисло-сладкие запахи ночных цветов, щедро зашвырнул их в окна.
Природные ароматы растаяли, растворились среди запахов мельранских яств. Сытных, ванильных, пряных и свежих.
Мы с Реем, его родителями и Эймердиной наблюдали за прибытием гостей с высокого «хозяйского» дивана, как назвал его Захрам.
Ножки дивана, внешне неотличимого от остальных, нажатием кнопки удлинялись, поднимая нас на почти любую высоту, хоть до потолка. Антигравитационная подушка помогала добиться устойчивости.
Гости прибывали пестрой рекой, рассаживались на диваны, косились на столы с яствами, выстроившиеся у одной из стен.
Дамы в красивых, элегантных платьях, всех фасонов и форм. От головокружительных мини ярких расцветок до длинных, в пол вечерных платьев с пышными юбками и корсетным лифом пастельных оттенков.
Мужчины в строгих костюмах походили на почти однородную цветную массу — серо-черную, с синими вкраплениями.
Зал гудел разговорами, шуршал платьями и шелестел сокровенными перешептываниями — как же без них, знатные мельранцы не могли не поделиться последними сплетнями.
У меня слегка закружилась голова. Рей прижал, притянул к себе и шепотом спросил:
— Мы им объявим? Или подождем?
Я помотала головой.
— Я жду, когда выпишется Мелинда. Хочу, чтобы кроме вашего этого врача, меня вел Фаскраф.
Эймердина недовольно скривилась, хмыкнула, но возражать не стала. Врастгард покачал головой:
— Я предпочел бы, чтобы за состоянием матери моего внука следил нормальный, мельранский специалист. Лучше двое или трое.
— А лучше десяток! — задорно усмехнулась Лилитанна и ткнула мужа локтем в бок.
Врастгард замолчал, но все же снова помотал головой.
— Ты еще расскажи Лисе, как разыскивал ее родню, — вставила мужу очередную шпильку Лилитанна. Я слышала о том, что Врастгард поручил паре агентов спецслужб провентилировать вопрос. Но особо не интересовалось. Не хотелось расстраиваться, да и обнадеживаться тоже. Вгастгард пожал плечами и серьезно заявил:
— Я еще вернусь к этому вопросу.
Покосился на меня, похоже, ожидая уточнений. Но я только кивнула. Не хотелось в такой чудесный день думать о прошлых обидах. Я отпустила их, распрощалась со всем, что глодало столько лет и не собиралась возвращаться.
Врастгард снова пожал плечами, словно говорил: «Как хотите. Я буду действовать по-своему, вы по-своему».
Я слишком хорошо познакомилась с его упрямством, чтобы спорить. Пусть делает, как знает, а мы увидим, что из этого получится.
Я прижалась к Рею и поняла, что жизнь наконец-то улыбается мне. Что тревоги, одиночество и борьба позади. Наконец-то можно расслабиться и просто жить, рядом с любимым мужчиной, вынашивая его ребенка.
— Я договорился, чтобы ты не давала показания, — очень довольно сообщил вдруг Врастгард. — Теперь у тебя железная причина. Тем более, кто их знает, выявило ли внутреннее расследование всех продажных полицейских? Никто не может быть в этом уверен наверняка. А Эймердина справится.
Тетя Рея закивала.
— Эймердина приложит их всех! — сказала резко, и так громко, что гости внизу услышали.
Белокурая женщина в длинном белом платье, с зелеными глазами и слегка приплюснутым носом вскинула на нас удивленный взгляд. Ее кавалер — высокий шатен, с глазами цвета лесного ореха, и очень тяжелой, квадратной челюстью, тоже. Одернул серый пиджак и вопросительно посмотрел на Врастгарда.
Отец Рея поднял руку, и в бальном зале воцарилась тишина.
— Мы начинаем прием в честь моей невестки, жены моего старшего сына Рея, госпожи Елиссы Саркатта. Самой отважной аристократки на Мельрании и просто чудесной девушки, — объявил он во всеуслышание.