Только сыночкам его вовсе не улыбалось воевать. Они привыкли к вольготной жизни!
Старший подумал: «Вот ещё! Очень мне надо париться — врагов прогонять! Лучше уеду я в Швейцарию! Там, в швейцарском банке, у меня приличный счёт имеется. И стану я принцем… нет, не принцем, а молодым королём в изгнании. Живи — не хочу! Почести королевские, а забот — никаких!»
Драгоценности свои (и папины кое-какие) прихватил, пластиковые карточки там… Позвал своего шофёра, и поминай, как звали.
А враги уже к самому дворцу царскому подходят. Старый царь опечаленный сидит — не знает, что делать.
Зато средний сын быстро сориентировался. Посылает гонцов к тому королю, что них напал. Так, мол, и так: у тебя, великий король, есть три дочери. Давай я женюсь на какой-нибудь из них, хоть на самой страшной. А тогда ты поставишь меня царём над бывшим нашим государством. Я буду во всём тебе подчиняться. Так ты и нас завоюешь, и в глазах мирового сообщества останешься чистеньким.
Хорошо средний сын придумал! Только куда же при этом старика отца девать? Вот вопрос! Впрочем, ответ один: не жить больше на свете старому царю!
Уже враги на подступах ко дворцу. И тут…
— Наши! — обрадовался Андрейка.
— Да! — кивнул Вася. — Колонна байкеров налетела на врагов! Моторы гудят, колёса вертятся. Байкеры как рыцари в броне! Порвали вражеское войско, как Тузик грелку!
Пришлось отцу старших сыновей наказать и из государства выгнать. Старшему все банковские счета и пластиковые карточки аннулировал. А среднему ещё больше досталось… Заставил его царь на самой некрасивой дочке соседнего, побитого, короля всё-таки жениться. А она вдобавок ещё и сварливой бабой оказалась…
Младшему отец говорит:
«Прости меня, сынок, что я тебя выгнал. Ты теперь у меня один законный наследник. Уйду я на покой, а ты становись царём».
Сын ему и отвечает:
«Спасибо тебе, отец. Живи долго и правь справедливо. А я ещё не созрел, чтоб на трон садиться. Мне бы мой "харлей" да ветер в лицо. Да названых братьев моих, байкеров, видеть рядом. Может, после когда-нибудь…»
Так и умчался младший царевич, и колесит он до сих пор где-то по дорогам…
А царь-старик стал править мудро и справедливо. Приказал своим подданным: на байкеров не ругаться, когда они по ночам едут по дороге, и предоставлять им всегда ночлег и еду, если ночь застанет их в пути.
Тут и сказке конец, а кто слушал — молодец. Вот такая сказка, — закончил рассказывать Ангел.
— Главное — наши победили! — порадовался Андрейка.
— Наверно… Это тоже главное…
— А что ещё?
— Ладно, брат. Спи давай. Завтра утром разберёмся, что ещё…
ГЛАВА 30
Нет, это ещё не все чудеса, с которыми столкнулся Андрейка, живя у Ангела. В пятницу с утра Ангел снял откуда-то с антресоли… То, о чём Андрейка и мечтать не мог.
— Бери, — сказал Ангел. — Твоя.
Да, это была гитара. Неновая и без последней струны. Вконец расстроенная, но гитара.
Андрейка не мог и слова произнести, а Вася продолжил:
— Бери. Рождённый ездить играть не может.
— Вася… Спасибо… Но почему… почему «играть не может»? Я, когда вырасту, хочу и ездить, и играть.
— Ну… поживём увидим. У меня, по крайней мере, совместить не получилось. Подожди. Ты же читать умеешь?
— Давно уже!
— Ну, раз давно, тогда вот тебе ещё подарочек.
И Вася извлёк оттуда же книжку, которая называлась «Самоучитель игры на шестиструнной гитаре».
…Андрейка сидел на полу. Справа от него лежала гитара. Слева — самоучитель. Если бы кому-то захотелось описать, что творилось в его сердце, то он мог бы сравнить это сердце с кипящим чайником. Но не просто с чайником, а чайником со свистком. Есть на свете такие чайники. Когда они закипают, их носик начинает свистеть.
Вот так и Андрейка. Ещё немного — и засвистел бы. Не специально, а просто потому, что не мог не свистеть…
— Вася, спасибо! — только и смог произнести Андрейка.
— Ты, брат, особо не радуйся. — Вася попытался «охладить кипящий чайник». — Это ещё цветочки. Я тоже, когда покупал всё это, думал: «Ну, пара месяцев, и я — Пако де Лусия!» Ан нет! Это, брат, полдела. Всё это, — показал он на самоучитель, — надо досконально изучить и освоить.
— Я изучу! Я освою! — не хотел «охлаждаться» Андрейка. — А кто он, этот Пако… де…
— Сейчас я поставлю тебе диск, и ты сразу всё поймёшь.
Ангел нашёл и поставил в компьютер диск. И зазвучала музыка. Андрейка так и не встал с пола. Он не мог пошевелиться.
Через некоторое время Ангел выключил музыку.
— Хватит, — сказал он. — А то ты даже дышать перестал.
— Ангел… Эта музыка похожа на мою… На ту, что бывает… Это что, всё на гитаре? На такой же?
— На такой, конечно, только на профессиональной.
Да-а… Не зря Андрейка чувствовал, что в гитаре заключена музыка — такая разная… И такая, как играли рок-музыканты, и такая, что наигрывал Степаныч. Но вот теперь он наконец услышал, что ещё может быть скрыто в этом с виду довольно скромном инструменте. То, что можно извлечь из него с помощью пальцев и сердца. Потому, что без сердца извлечь что-то подобное невозможно.
— Ну вот. Играй, — потрепал Вася Андрейкин чуб. — Поедем к тебе — заскочим в музыкальный магазин и купим новые струны.
…Пятница неумолимо близилась к концу. Вася-Ангел снова посадил мальчика впереди себя и «потормозил» к Андрейкиному дому.
По дороге они действительно заехали в музыкальный магазин, к тому же «любезному» продавцу. Андрейка уже не боялся туда входить, ведь он был вместе с Васей.
— Нам комплект гитарных струн, — заказал Вася. — Помягче.
Продавец удивился и спросил:
— А что, тот, который потвёрже, уже порвали?
— Да! — прорычал Вася, сделав страшные глаза. — Наши гитаристы всё рвут!
По тону Васи продавцу стало понятно, что могут порвать и его. И он вытащил не один комплект струн, а целых два.
— Второй комплект — в подарок постоянным клиентам! — согнулся перед Васей продавец.
Вася милостиво взял оба комплекта, расплатился и не стал брать у продавца сдачу.
А ещё через десять минут Вася сдавал Андрейку тёте Вере — «в целости и сохранности», как полагается, что не помешало тёте Вере, как всегда, попричитать, поплакать, пару раз перекреститься и плюнуть через левое плечо, глядя на Васю.
ГЛАВА 31
— Бедный ты мой сиротинушка-а! — продолжала причитать тётя Вера, когда осталась в своей квартире наедине с Андрейкой. — И как это Светка отдала тебя этому чучелу… этому… — У тёти Веры не находилось слов, чтоб охарактеризовать Васю-Ангела.
— Тётя Вера, Вася хороший! Он мне гитару подарил! И самоучитель, чтоб я сам играть научился!
— Кому она нужна, гитара эта! — не соглашалась тётя Вера. — А кто это тебе футболку наизнанку надел? Посмотри.
— Я сам одевался!
— А твой Вася куда при этом глядел? Ворон считал? — наступала тётя Вера.
— Ничего он не считал!
Тётя Вера всё качала головой, разглядывая Андрейкины грязные руки и шею.
— И не помыл ребёнка… Небось грязнуля! Небось ходит как пугало, весь в мазуте! Не бреется, не моется, как козёл. Тьфу!
— Я сам мылся! В душе! А Вася не грязнуля!
— Ну да! Чистюля! Ох, господи помилуй! В душе он купался! Сам! А вдруг с матерью твоей что случится… Ох, горе ты моё! Раздевайся — ив ванну!
Андрейке пришлось подчиниться.
— Ничего с мамой не случится, — тихонько проворчал он, забираясь в тёплую ванну, наполненную пеной.
В ванне было хорошо. Ловкие руки тёти Веры быстро вымыли ему голову, намылили шею и потёрли спину.
Потом тётя Вера налила Андрейке стакан тёплого молока и положила на блюдечко большой кусок домашнего пирога с черникой. А потом уложила спать на мягкую кровать, застеленную белоснежной простыней.
Ванна с пышной пеной, молоко с пирогом и мягкая кровать — это ведь так хорошо! Но и колбаса с толстым куском батона, и твёрдое кресло, накрытое чем-то цветным и немножко колючим, — это тоже хорошо! Это просто здорово!
Андрейка закрыл глаза. В полусне он слышал, как тётя Вера кому-то названивает, рассказывая, что «Света отдала мальчика какому-то кожаному чучелу» и «неизвестно, что будет с мальчиком, если что-то случится со Светой».
А на следующий день из больницы вернулась мама. Есть ли на свете кто-нибудь, с кем было бы так… так спокойно, как с мамой! Мама, мамочка, родненькая, единственная…
Она действительно ещё больше похудела. И не снимала с головы косынку: волосы ей пришлось остричь, так как от лечения они почти совсем выпали.
Мама с удовольствием слушала, как сын провёл время на байк-рок-фестивале и как потом жил два дня у Васи-Ангела. Андрейка рассказывал со всеми подробностями, включая истории со Степанычем, Юлой и даже с продавцом музыкального магазина.
Мама с удовольствием слушала, как сын провёл время на байк-рок-фестивале и как потом жил два дня у Васи-Ангела. Андрейка рассказывал со всеми подробностями, включая истории со Степанычем, Юлой и даже с продавцом музыкального магазина.
Мальчик показывал маме гитару с новенькими струнами, листал самоучитель и пытался на словах объяснить, как прекрасна музыка Пако де Лусии.
— Неужели твой байкер слушает и такую музыку? — удивилась мама.
— Конечно! Он мне диск ставил! И вообще! Он мне сказки рассказывал!
— Не может быть! — не поверила мама.
— Может!
— И что же это за сказки такие?
— «Колобок»! — воскликнул Андрейка.
— Что, байкерского интеллекта хватило только на «Колобка»?
— Мама! Вася умный! А сказка по-другому называлась: «Харлей-в-бок»!
— Ну, это не легче! — расхохоталась мама.
Андрейка не знал, как объяснить ей, что это была хорошая сказка, почти волшебная…
— И ещё одну сказку Вася рассказывал. Про то, как у царя было три сына. Два умных, а третий — байкер.
Да-а… Андрейка и не помнил, когда мама так весело смеялась!
ГЛАВА 32
Через несколько дней, когда мама более-менее пришла в себя после больницы, она отправилась по одному очень важному делу — пошла в школу, записывать Андрейку в первый класс. Правда, ничего хорошего из этого не вышло. Мама вернулась домой, села на диван и расплакалась.
— Мамочка! Ты что? Ты записала меня в школу? — кинулся с расспросами Андрейка.
Он все эти дни, почти напролёт, занимался гитарой. С большим трудом, сверяясь с самоучителем, он пытался настроить гитару. Слух-то у него был отменный, и он хорошо улавливал все неточности звучания струн, но вот добиться того, чтобы они звучали одинаково, не получалось. Пальцы не доставали.
Снова и снова Андрейка крутил колки, но звук всё уплывал и уплывал… А пальцы-то как болели!
Мальчик оторвался от гитары и присел рядом с мамой на диване.
— Записала?
— Нет, сынок, — вытерла глаза мама. — Нет, не записала. Не берут нас… Недостойны мы английской школы…
— Почему?
Школа, которая находилась рядом с домом, считалась «английской» и престижной. «Запись к нам закончилась ещё в мае! — объяснила маме директор школы. — К нам дети… ох каких людей в очереди стоят!»
— Наверно, она из меня деньги вымогала… — вздохнула мама. — Когда про великих людей и их детей рассказывала. Короче, мест в школе нет. Все первые классы укомплектованы.
— И что теперь делать? — не понимал Андрейка. — Я что, теперь в школу не пойду?
— Пойти-то пойдёшь. Только надо теперь в дальнюю школу ехать, записываться. На автобусе придётся в первый класс ездить. А ведь я не всегда смогу тебя отвезти. И забрать… Что поделаешь… Придётся завтра в ту школу ехать, а то ещё опоздаем и туда не возьмут.
Здорово расстроилась мама. Андрейка, правда, тоже, но не так сильно. Жалко, конечно, что придётся не в ту школу ходить, куда все ребята со двора бегают…
Об этом Андрейка и рассказал Васе-Ангелу, когда тот позвонил ему вечером, чтобы узнать, как успехи на ниве игры на гитаре.
Вася позвонил на домашний телефон. Мама поздоровалась с Васей и подозвала Андрейку, как взрослого! Но когда Андрейка рассказал Васе про школу, тот попросил снова позвать к телефону маму.
Мама изложила Ангелу суть дела. Они ещё немножко поговорили, и она положила трубку.
— Чудной он человек, твой Вася-Ангел, — покачала головой мама, отходя от телефона. — Говорит, что приедет и с директрисой школы разберётся.
— Ура! — почти закричал Андрейка. — Вася приедет! Ма, Вася приедет и разберётся!
— Твои бы слова, да Богу в уши, — сказала мама. — А вдруг начнёт твой Вася разбираться да ещё хуже что-нибудь сотворит. У него хоть какое-то образование есть, у этого Васи?
— Есть! — уверенно ответил маме Андрейка.
— Откуда ты знаешь?
— Он мне рассказывал, что раньше учился строить самолёты. А потом стал строить мотоциклы.
— Ну-ну… Посмотрим, ладно. Нам-то с тобой нечего терять!
…На следующий день, часов в десять утра, в дверь позвонил не кто-нибудь, а Вася-Ангел собственной персоной.
— Поехали! — сказал он маме после того, как поздоровался. — Поехали в школу!
— Вы извините, Вася, но я на мотоцикле не поеду, — отказалась она.
— Почему?
— Ну… не могу.
— Ладно… Вы тогда идите к директрисе, а мне махнёте рукой из её приёмной. На каком этаже кабинет директора? — поинтересовался байкер.
— На первом.
— Прекрасно. Я въеду на школьный двор.
— Вася, может, не надо? В крайнем случае, походим мы в другую школу… Андрейка человек самостоятельный… — пошла на попятную мама.
Да тут бы любой испугался!
— Нет, — твёрдо сказал Вася. — Решено так решено!
ГЛАВА 33
Обо всём, что произошло дальше, Андрейка узнал от мамы и Васи, когда они вернулись после беседы с директрисой.
Мама долго ждала директрису в приёмной. Как только ей разрешили войти, мама махнула Васе рукой. И Вася завёл мотор «харлея» прямо под окном у директрисы.
Директриса встретила маму неприветливо.
— Это опять вы? Я же всё вам доходчиво объяснила в прошлый раз! — Тут она поморщилась и подошла к окну. — Кто это поставил здесь мотоцикл? Что это за звуки! Ужас! Лена, закройте окна!
Лена, секретарь директора, кинулась было к окнам, но не успела.
— Лена, не надо! — сказал Вася, входя в кабинет.
Директор оторопела на мгновение: уж очень колоритная фигура нарисовалась на её пороге.
— Вы… вы… по какому вопросу?
— Я, — сказал Вася, — по вопросу устройства в школу сына вот этой женщины. Мальчик проживает в вашем районе, не так ли? В двух шагах от школы?
— Да, но…
— А если да, то не вижу никаких оснований для отказа. Если вы не возьмёте мальчика, у вас могут быть неприятности. Под окнами вашего дома начнут собираться байкеры, и звук мотора моего одинокого «харлея» покажется вам райской музыкой.
— Вы мне угрожаете? — опомнилась наконец директриса.
— Нет, — пожал могучими плечами Вася. — Я вас просто предупреждаю.
— Я обращусь в милицию… в полицию!
— Да, вы можете обратиться в полицию. Но что вы скажете при этом? Мы будем собираться до двадцати одного часа… Лучше давайте сделаем так: вы, к примеру, берёте мальчика, а я организую для ваших старшеклассников… ну, хотя бы лекцию о мотоциклах. У нас, в байкерском клубе, есть славнейшие люди. И все они не любят тупой несправедливости.
Так или почти так говорил Вася-Ангел, а мама сидела и слушала. Ей, конечно, было неловко. Не так уж часто ей кто-то помогал, не так уж часто просили за неё… Кроме того, Вася ничего не сказал директрисе о том, что Андрейка — ребёнок матери-одиночки и матери-инвалида. Мама была благодарна ему за это.
— Ладно! — вдруг мило улыбнулась директриса. — Уговорили. Давайте документы вашего мальчика. Если у него такая группа поддержки… — Тут директриса из монстра превратилась в нормальную и даже симпатичную женщину. Женщина посмотрела на Васю и сказала: — Какой вы прекрасный человеческий экземпляр!
Вася церемонно поклонился.
Наверное, до того, как стать директором школы, директриса была учительницей биологии. Иначе бы она, конечно, не сказала про «экземпляр».
— Вот, смотрите. Записываю вашего мальчика двадцать шестым. В первый класс «Б». Здесь одна девочка у меня пока под вопросом. Двадцать шесть — это на одного больше, чем двадцать пять. А двадцать пять — предел для нашей школы.
— Спасибо вам, спасибо огромное! — стала благодарить директрису мама.
Директриса задумчиво смотрела то на неё, то на Васю и в конце концов промолвила:
— Не за что. Это мой долг.
Так Андрейку приняли в престижную английскую школу рядом с домом.
Вася дал по газам и за мгновение добрался до Андрейкиного дома, а потом они с Андрейкой, радостные, ждали, пока придёт мама.
Она не приходила довольно долго, но когда пришла, в руках у неё был торт.
— Ура! — закричал Андрейка.
Нет, ничего нельзя придумать лучше, чем чай с тортом в компании мамы и Васи-Ангела!
ГЛАВА 34
— И всё-таки что-то в этом неправильное есть, — сказала мама. — Мы же директрису запугали! Чем мы тогда отличаемся от неё? Она торгуется, а мы запугиваем. Баш на баш.
— Разве так запугивают! — удивился Вася. — Мы не запугивали — мы доходчиво объяснили! И потом, может быть, она и не торговалась. Ведь мы же видели списки.
— Тогда мы ещё хуже, чем она.
— Нет, — ответил Вася. — Надо признать, что мы не хуже и не лучше. Мы такие же, как она. Добивались как могли. Мы ведь правы.
— Вот я всегда так… — вздохнула мама. — Не могу понять, как правильно. Сделаю что-нибудь и успокоиться не могу. Всё время совесть меня мучает.