– Тот самый? – удивленно переспросил Илья Никольский.
– Тот самый… Дело в том, что его компания собирается прокладывать через наш лес газовую трубу. И Пономарев отчего-то захотел повидаться с Артюшиным.
– А вы что?
– А что я? – пожал плечами «барин». – Разрешил. Ничего в этом противозаконного нет. Заключенный Артюшин режим не нарушал, а о чем они там разговаривали, я даже не знаю. Да и неинтересно как-то было. Других дел полно!
– А откуда Пономарев знает этого Артюшина?
– Я тут как раз его личное дело просмотрел перед твоим приходом. Знаешь, они когда-то вместе учились в военном училище. Вот только Пономарев доучился, а Артюшину не довелось. Был отчислен за драку. Так вот, по нашим оперативным данным, зачинщиком драки был как раз этот самый Пономарев, но Артюшин друга выдавать не стал, взял всю вину на себя. Потом их пути на какое-то время разошлись. Но вот когда Артюшин попал в наше заведение… Пономарев сделал все возможное, чтобы его вытащить. Вот такой, я понимаю, был расклад. Как, помог я тебе, майор?
Нужный ответ получен, да и время уже вечернее, пора собираться в обратную дорогу.
– Да, очень выручили, товарищ полковник.
* * *Вернувшись в Москву, Никольский собрал оперативный состав.
– Вот что, коллеги, – проговорил он. – В деле об исчезновении Владлена Лозовского не все понятно: то ли он жив, то ли мертв, то ли где-то скрывается. Машины его, кстати, во дворе тоже нет… Его надо найти. Любая информация о нем очень важна! Активизируйте работу своей агентуры; может быть, ваши люди что-нибудь подскажут. Поспрашивайте по его месту жительства, может быть, что-нибудь нароете. Постарайтесь побывать во всех тех местах, где он обычно появляется. Он ведь занимается кладоискательством? Поговорите с его приятелями, только поаккуратнее – он не должен знать, что мы его усиленно разыскиваем.
– Он обвиняемый? – спросил Вадим Кузнецов, оперативник, перешедший три месяца назад из соседнего отдела.
– Пока еще нет, – признался Никольский. – Пока это первоначальные проверочные мероприятия. Если они не дадут результатов, то по истечении десяти суток передаем дело в розыскное подразделение, выбираем меру пресечения, составляем план мероприятий организационной работы для розыска. Но хотелось бы уложиться в отведенный срок… Вот это вам суточная сводка, а это портрет разыскиваемого Лозовского. Может, у кого-то есть вопросы? – внимательным взглядом окинул он собравшихся. Вопросов не оказалось. – Разбирайте фотографии!
Глава 14 Владыка людей
В просторном, строго обставленном кабинете дона Писрро Альтамирно над столом из черного дерева висел огромный, в полный рост портрет выдающегося предка командора Эрнана Кортеса, испанского конкистадора, завоевавшего Мексику и уничтожившего государственность ацтеков. Узкие ладони командор сжал в замок, и на безымянном пальце, приковывая взгляд, был запечатлен крупный перстень с изумрудом. Легенда гласит, что камень когда-то принадлежал последнему императору ацтеков Монтесуме.
Рядом висел портрет поменьше, лишь отдаленно напоминавший самого командора, – имя этому человеку было дон Мартин Кортес, родившемуся от незаконной связи Эрнана Кортеса с переводчицей и любовницей Малинче (совсем не случайно Мартина когда-то прозвали первым метисом Мексики), которую он любил крепче всех своих женщин, – а их в жизни у великого завоевателя было немало. Именно от него пошли все предки дона Писрро Альтамирно.
Во внешности Эрнана Кортеса не было ничего зловещего. Скорее наоборот, его можно было назвать привлекательным: он имел тонкое худощавое лицо, свойственное людям из высшей аристократии, крупные пронзительные глаза, над которыми удивленно взмыли дугообразные брови, острый подбородок с аккуратной бородкой. Костюм из черной и красной тканей изыскан, а аккуратные валики расширяли линию плеч; горделивую голову поддерживал жесткий кружевной ворот. На голове у Кортеса мягкий берет с жестким, опущенным книзу бортиком. Женщины, по всей видимости, находили его невероятно привлекательным.
Для одних в памяти потомков дон Эрнан Кортес оставался жестоким завоевателем, разорившим процветающую империю ацтеков; для других он был патриотом, до конца выполнившим дворянский долг перед испанским королем. Где в действительности присутствовала правда, разобраться сейчас было невозможно; скорее всего, беспристрастного портрета не получить. Но для дона Альтамирно Кортес был знаменитым предком, блистательным полководцем, относящимся весьма уважительно к порабощенным индейцам. Для своей удочеренной дочери (младшей дочери императора Монтесумы) он построил замок в Испании, доставшийся впоследствии ее потомкам. А в завещании просил придать законный статус своим детям-метисам, рожденным от многих индейских наложниц.
Эрнан Кортес, проживший буйную жизнь, впоследствии забытый испанским королем, для которого он завоевал целую империю, не понятый церковью, упрекавшей его в излишней жестокости, не сумел отыскать успокоения даже после смерти: останки командора были перезахоронены восемь раз. Предки воинственных ацтеков грозили вытащить его из могилы и казнить, пусть даже мертвого. В последний раз перезахоронение произошло тайно по приказу президента страны, и о том, где покоится прах великого конкистадора, знал весьма ограниченный круг людей. В число посвященных Писрро Альтамирно не входил – возможно, в силу того, что в нем текла ацтекская кровь. Не раз он пытался узнать могилу своего предка, но всякий раз получал из администрации президента вежливый отказ.
Возможно, именно тогда дон Альтамирно осознал, что ацтекской крови в нем куда больше, чем крови колонизаторов. Разбавленная впоследствии многими поколениями испанцев, кровь не сделалась жиже, она-то и толкала его на дальнейшее противостояние властям. Узнав, что в Вене, во дворце Хофбург, хранится шапка с перьевым украшением императора ацтеков Монтесумы Второго, Писарро снарядил три десятка индейцев, чтобы они пикетировали правительственные здания Австрии и требовали возвращения реликвии на родину. Нарядившись в одежду ацтеков, с плакатами в руках, собирая вокруг себя десятки туристов из различных стран, индейцы требовали вернуть им национальное достояние. Последующие переговоры о передаче артефакта ни к чему не привели, но международный резонанс был значительный.
Дон Альтамирно вернулся к столу, на котором, в память от предков, стояло несколько фигурок ацтекских божков. Несколько столетий назад они должны были вызывать трепет у всякого, кто их созерцал, но сейчас исполняли роль украшений. Лишь только один из них, бог жертвоприношений, Ицли – сделанный из черного обсидиана в виде копьевидного ножа, с большими агатовыми глазами по обе стороны ручки и огромными белыми заточенными зубами по краям, – внушал откровенный страх; по спине невольно пробегал холод при мысли о том, для какой именно цели этот нож был предназначен.
Притронувшись к его отполированной поверхности, Альтамирно подумал о том, что жертвенный нож и сейчас не растерял своей зловещей силы.
Еще один тотем, доставшийся дону Писрро от Эрнана Кортеса, хранился в углу кабинета, в отдельном шкафу за пуленепробиваемым стеклом, – это был человеческий череп, высеченный из цельного куска горного хрусталя. Командор с ним никогда не расставался и, даже умирая, попросил дать его в руки.
Предки дона Писрро, став прилежными католиками, служили испанскому королю столь же ревностно, как когда-то императору ацтеков. Сделавшись едва ли не самыми богатыми людьми Мексики, получив власть, земли и титулы, они никогда не забывали о том, что в их жилах течет кровь воинственных ацтеков, и совершенно не случайно, что именно его предки когда-то возглавили борьбу с испанскими колонизаторами и добились независимости Мексики.
Нажав на кнопку коммутатора, Альтамирно спросил у секретарши:
– Клавдия, машина готова?
– Да, дон Писрро, она ждет вас у входа.
– Прекрасно, я выхожу… Если будет звонить господин министр, скажете ему, что я скоро подойду. Сейчас у меня важная встреча.
– Хорошо, дон Писарро, я передам Гарсию Родригесу.
Альтамирно вышел из парадного подъезда и заторопился к белому «Мерседесу» представительского класса, стоявшему у обочины. Водитель вскочил со своего места и предупредительно распахнул дверцу перед боссом:
– Прошу вас, дон Писрро!
– Благодарю, Карлито, – опустился Альтамирно в мягкое кресло.
Пошел уже четвертый год, как дон Писрро возглавил отдел по экспорту сырой нефти. Подобные места на дороге не валяются, под них тщательно подбирают нужных людей, и родословная при этом имеет не последнее значение. Усмехнувшись, Альтамирно подумал: «Интересно, а кто же в его назначении сыграл большую роль: конкистадор Эрнан Кортес или Малинче, наложница великого конкистадора?»
– Трогай, Карлито, – поторопил Альтамирно, – мы опаздываем!
– Хорошо, дон Писрро, – поспешно отозвался водитель, выруливая на проезжую часть, переполненную автомобилями.
«Мерседес» занял крайнюю левую полосу и ускорил движение.
Накануне вечером дон Писрро получил открытку от доньи Крузиты, привлекательной тридцатилетней женщины, которая назначила ему встречу в своем загородном доме. Познакомился он с ней на приеме у премьер-министра, как выяснилось впоследствии, оказавшегося ее кузеном; вот только дон Писрро никак не предполагал, что знакомство с доньей может перерасти в какие-то отношения. Конечно, ему было известно о том, что донья Крузита не придерживается пуританских взглядов на жизнь, но дон Писрро совсем был не прочь поухаживать за ней некоторое время, сделать ей несколько дорогих подарков и только после этого заполучить к себе в качестве желанного и долгожданного приза. Но если донья полагает, что ухаживания – всего лишь пустая трата времени, то он ничего не имеет против.
Дорога заняла полчаса – донья проживала в элитном районе среди роскошных особняков, – но даже среди этого великолепия ее дом отличался броским фасадом. Злые языки поговаривали, что особняк достался ей от одного из ее многочисленных высокопоставленных поклонников.
– Прошу вас, – пригласил дворецкий дона Писрро в гостиную. – Донья Крузита сейчас выйдет.
Ждать пришлось недолго – выкуренную на четверть сигарету он с силой вмял в пепельницу, когда в гостиную, одетая в длинное черное платье без рукавов, вошла хозяйка. Сейчас донья Крузита казалась еще стройнее, еще выше, еще обворожительней. Наверное, именно так должна выглядеть ацтекская богиня. Вот только кто он сам: жрец или жертва?
– Вы обворожительны, Крузита, – широко улыбнулся дон Писрро.
Похоже, что все-таки жрец.
– А вы льстец, дон Писрро. Впрочем, мне это нравится. Что вы хотите: вино, виски, коньяк? – спросила донья Крузита, продемонстрировав красивые белые зубы, точно такие же, какие неведомый мастер изобразил на жертвенном ноже.
– Я бы предпочел вина, – ответил дон Писрро, слегка коснувшись пальчиками тонкой женской ладони.
– Какое? Французское, итальянское? Может быть, испанское?
– Французское.
– Мигель, принеси бутылочку «Шардонне», – распорядилась хозяйка.
– Будет исполнено, – с готовностью произнес слуга, удалившись в соседнюю комнату.
– Знаете, зачем я вас позвала к себе? – спросила донья, когда за Мигелем закрылась дверь.
– Право, мне как-то неловко рассчитывать на вашу благосклонность, но почему бы нам не познакомиться как-то поближе?
– А вы самонадеянны. – Донья улыбнулась, и вновь Писрро померещился жертвенный нож.
Пришел слуга: в руках он держал небольшой поднос, на котором стояла бутылка белого марочного вина и высокие фужеры из тончайшего стекла. Умело выдернув штопором пробку, вышколенный слуга, заложив одну руку за спину, наполнил бокал.
Альтамирно бережно поднял бокал за тонкую ножку. Холод, исходивший от стекла, подействовал на него успокаивающе.
– Вовсе нет. Просто в этот момент я самый счастливый человек на свете! Глядя на вашу красоту, даже самый стойкий из мужчин потерял бы голову.
– О, господи! Только умоляю вас, не нужно никакого безрассудства. Давайте лучше выпьем вина; возможно, оно охладит ваш пыл. У меня к вам есть серьезный разговор.
Отпив глоток, дон Писрро поставил бокал на столик.
– Я в вашем распоряжении, донья. – Ключевое слово было произнесено, власть над красавицей Крузитой была потеряна, теперь он пребывал в роли жертвы. Впрочем, умереть под таким острым взором было не страшно.
– Вы знаете о том, что моя далекая прапрабабка была ацтекской ведуньей Чтилане? – неожиданно спросила Крузита.
– Мне это известно, – сдержанно отвечал дон Писрро Альтамирно, даже красивые женщины имеют некоторые недостатки. – Когда-то она предсказала императору Монтесуме прибытие с моря плота Пернатого змея Кетцалькоатля. И как следствие, его скорую смерть, а затем гибель всей империи.
– К сожалению, она оказалась права. Так вот, ее дар передался и мне. Это у нас наследственное.
Альтамирно отпил вина, показавшегося ему теперь кислым.
– Только к чему вы мне это все говорите? – скрывая раздражение, спросил он.
Надежда на приятный романтический вечер была похоронена под холодным взором колдуньи. Следовало немедленно подыскать подходящую причину, чтобы отправиться восвояси. Еще есть время, чтобы закончить сегодняшний вечер достойно.
Ведунья мягко улыбнулась:
– Я понимаю, о чем вы подумали. Только прошу вас выслушать меня до конца. – Открыв альбом с литографиями, лежавший на столе, Крузита показала на изображение мужчины в испанском костюме начала шестнадцатого века. – Вы узнаете этого человека?
– Разумеется! – ответил дон Писрро. – Примерно такой портрет висит в моем кабинете. Это дон Эрнн Кортес, маркиз дель Валье-де-Оахака.
– Совершенно верно. Обратите внимание на его правую ладонь.
Альтамирно всмотрелся. В его пальцах не было ничего странного, за исключением разве что перстня с невероятно крупным камнем.
– Вы говорите о перстне?
– Да, – тихо произнесла колдунья. – А теперь посмотрите на этот рисунок, – перевернула она страницу.
С глянцевой страницы на дона Писрро смотрел сам Монтесума в большой шапке, украшенной длинными зелеными перьями. Осанка, как и подобает императору, величественная, взгляд пронзительный, наводящий страх на всех подданных. Прежде ему не доводилось видеть этой старинной литографии. Сосредоточиться на рисунке мешало глубокое декольте колдуньи – дону Писрро так и хотелось заглянуть в разрез ее платья.
– Я вас не понимаю, – с некоторым вызовом отреагировал он.
– Посмотрите на его шапку, – подсказала донья Крузита.
Бог ты мой! В самом центре императорской шапки был точно такой же изумруд!
– Вы хотите сказать, что Эрнан Кортес забрал у императора его камень? И что это не легенда?
– Да. Этот изумруд был символом императорской власти. Свое могущество Монтесума потерял сразу после того, как расстался с этим камнем. – Мигель! – громко позвала донья Крузита слугу.
– Да, госпожа, – предстал перед нею престарелый слуга и слегка поклонился.
– Ты приготовил то, о чем я тебя просила?
– Приготовил, госпожа.
– Принеси.
– Слушаюсь!
Через минуту Мигель появился, сжимая в руках огромный глиняный горшок с крышкой.
– Не желаете ли взглянуть, что там внутри? – с любезной улыбкой поинтересовалась хозяйка дома.
– Не знаю, что вам сказать, – засмущался дон Писрро. – Право, я не голоден…
– Я настаиваю.
– Только для того, чтобы доставить вам удовольствие.
– Мигель, приподними крышку.
Слуга приподнял крышку, и на глиняном дне Альтамирно увидел окровавленное сердце и потроха.
– Черт возьми, что это такое? – преодолевая отвращение, спросил гость. – Уж не собираетесь ли вы потчевать меня этой гадостью?
– Не пугайтесь, – успокоила хозяйка. – Это сердце и внутренности барана. С их помощью можно заглянуть в будущее. Хотя наши с вами предки использовали для этих целей человеческие сердца, не правда ли?
Дона от омерзения передернуло:
– И что же говорит это сердце?
– Не хотела бы вас пугать, уважаемый дон Писрро, но эти внутренности говорят о том, что вы должны раздобыть утраченный изумруд. Иначе вас ожидает смерть.
– Однако! – невольно выдохнул дон. – Провел, стало быть, приятный вечерок. – Он ослабил ворот галстука. – И где же я, по-вашему, должен его отыскать? Он, наверное, уже давно потерялся!
Колдунья осталась равнодушной к заявлениям гостя.
– Такие камни никогда не теряются. – Взглянув на вырезанное сердце, она продолжила: – Ацтеки возродятся только тогда, когда изумруд императора вернется на родину и украсит безымянный палец ацтекского владыки. Что вы на это скажете?
– Куда же мне деться? Попытаюсь… Я пойду, донья, – устало проговорил Альтамирно. – У меня сегодня еще масса дел.
– Не торопитесь, дон Писрро, я еще не все сказала.
– Слушаю вас, – устало проговорил дон, опустившись в кресло.
– Когда-то Эрнан Кортес удочерил младшую дочь императора ацтеков. В испанских источниках она известна как донья Мария Кортес де Монтесума. Впоследствии она приняла христианство и была весьма набожна.
– Мне известно об этом, – раздраженно ответил Альтамирно. – Что с того?
– Однако род Монтесумы прервался. А по ацтекским законам следующим главой государства должен стать верховный жрец.
– Какое отношение это имеет ко мне?
– Дон Писрро, вашей прародительницей была донья Малинче, дочь верховного жреца империи инков. Следовательно, вы законный наследник империи.
Альтамирно нервно сглотнул:
– Я не думал об этом.
– Это ваш крест, дон Писрро.
– Кажется, я понимаю…